Базаров и Одинцова
материал по литературе (10 класс) на тему

  Звучит музыка. Появляется ведущий.

      Евгений Васильевич Базаров. Так зовут главного героя  романа И.С.Тургенева «Отцы и дети». Роман был задуман писателем в 1860 г., а в феврале 1862 г. напечатан в журнале «Русский» вестник».Произведение  было написано тогда, когда лучшая часть русской передовой молодёжи была увлечена изучением естественных наук. Это было то время, когда, как писал критик-марксист В. В. Боровский, «разночинец обручился со знанием... понимая под последним естественноисторические науки». То, что Тургенев сделал своего героя врачом, естественником, материалистом,- не случайность, а характерная примета времени.

 Тургенев же писал: «В основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача (он умер незадолго до 1860 г.). В этом замечательном человеке воплотилось- на мои глаза - то едва народившееся, ещё бродившее начало, которое потом получило название нигилизма. Впечатление, произведённое на меня этой личностью, было очень сильно и в то же время не совсем  ясно: я... напряжённо прислушивался и приглядывался ко всему, что меня окружало, как бы желая проверить правдивость собственных ощущений. Меня смущал следующий факт: ни в одном произведении нашей литературы я даже намёка не встречал на то, что мне чудилось повсюду...»

        Писатель также отмечал: «Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная и все-таки обреченная на гибель, потому что она стоит в преддверии будущего.

И что же из этого получилось? Вспомните отзыв Антоновича: «Базаров — не живая личность, а карикатура, чудовище с крошечной головой и гигантским ртом, с маленьким лицом и пребольшим носом, — притом карикатура самая злостная...»

 Да, но другой критик, Д.И.Писарев,  считал иначе: «Тургеневу пришло в голову выбрать представителем базаровского типа человека неотесанного: он так и сделал, конечно, рисуя своего героя, не утаил и не закрасил его угловатости... от сурового труда грубеют руки, грубеют манеры, грубеют чувства; человек крепнет и прогоняет монашескую мечтательность, избавляется от слезливой чувствительности; за работою мечтать нельзя, потому что внимание сосредоточено на занимающем деле... Человек, привыкший надеяться на самого себя и на собственные силы, привыкший осуществлять сегодня то, что задумано вчера, начинает смотреть с более или менее явным пренебрежением на тех людей, которые, мечтая о любви, о полезной деятельности, не умеют пошевелить пальцем, чтобы сколько-нибудь улучшить свое собственное, в высшей степени неудобное положение...»

   Да, фигура Евгения Базарова неоднозначна, спорна. А что мы знаем о нём из романа?

1. Человек из народа, внук дьячка, пахавшего землю, сын бедного уездного лекаря, Базаров «владел особенным умением возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно». К Базарову тянутся простые люди, которые чувствуют, что он «свой брат, не барин». В усадьбе Кирсановых с ним быстро «освоилась» скромная и застенчивая Феничка, «слуги также привязались к нему», лакей Пётр «ухмылялся и светлел», как только Базаров обращал на него внимание, «дворовые мальчишки бегали за «дохтуром», как собачонки».
2. Говорит Базаров «ленивым, но мужественным голосом», походка у него «твёрдая  и стремительно смелая». Одевается он просто и, в отличие от аристократа Павла Петровича, который «очень возился с туалетом», подчёркнуто небрежно относится к своей «одежонке». (В деревню к Кирсановым он приехал «в длинном балахоне с кистями»; здороваясь с отцом Аркадия, протягивает ему «обнажённую, красную руку», по-видимому, никогда не знавшую перчаток.
3. Человек дела, он говорит чётко и сжато и, до предела сгущая мысль в слове, чеканит свои (не всегда верные) афоризмы: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта»; «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник»; «Я ничьих мнений не разделяю - я имею свои»
4. В романе нет подробной биографии Базарова, но читателю ясно, что он прошёл суровую, тяжёлую жизненную школу, которая закалила его. Базаров окончил университет, но на своё образование он «копейки лишней» не взял у родителей. Своими знаниями (а они у него очень обширны) Базаров обязан себе. Вот почему он с гордостью заявляет: «Всякий человек сам себя воспитать должен».
5. Характерная черта демократа-разночинца Базарова - любовь к труду. Приехав на отдых в усадьбу Кирсановых, он сейчас же принимается за работу: собирает гербарии, занимается анатомией, физическими и химическими опытами, «по целым часам возится» с микроскопом. К тем, ктоживёт, ничего не делая, Базаров относится с нескрываемым презрением.
6. Базаров показан Тургеневым как сторонник самого «полного и беспощадного отрицания». «Мы действуем в силу того, что мы признаём полезным»,- говорит он. «В теперешнее время полезнее всего отрицание,- мы отрицаем». Что ж отрицает Базаров? На этот вопрос он сам даёт короткий ответ: «Всё» - и в первую очередь то, что Павлу Петровичу «страшно вымолвить»,- самодержавие, крепостное право и религию. Базаров отрицает всё то, что порождено «безобразным состоянием общества»: народную нищету, бесправие, темноту, патриархальную старину, общину, семейный гнёт и т. д.
7. Такое отрицание, бесспорно, носило революционный характер и было свойственно революционным демократам 60-х годов. Это прекрасно понимал сам Тургенев, в одном из писем по поводу «Отцов и детей» говоривший о Базарове: «Он честен, правдив и демократ до конца ногтей... если он называется нигилистом, то надо читать: революционером».

8.        Его отрицание распространяется и на всё то, что он считает романтизмом: на поэзию, музыку, любовь. Он говорит: «Свободно мыслить между женщинами могут только уроды», «Нравится тебе женщина – старайся добиться толку, а нельзя – ну, не надо, отвернись: земля не клином сошлась»;  «Любовь - белиберда,  непростительная дурь»;  «Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Откуда взяться романтическому взгляду? Это всё романтизм, чепуха, гниль. Художество».

И именно через испытание любовью проводит своего героя писатель.

Каким выходит Базаров из этого испытания? Об этом тоже спорят.

Григорий Абрамович Бялый, литературный критик 20 века, заявляет: «И.Тургенев возвышает своего героя в любви. Нигилист Базаров способен к любви истинно большой и самоотверженной»

  А профессор Пётр Григорьевич Пустовойт оппонирует ему: «Автор низводит героя с пьедестала и пытается доказать, что безответная любовь может свалить и растоптать такого гиганта»

 Они встретились на бале у губернатора.

В зал вошла женщина высокого роста, в черном платье, остановившуюся в дверях залы. Она поражала  достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана, спокойно и умно светлые глаза, и губы улыбались едва заметною улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее лица.

Базаров обратил на неё внимание.

   -- Это что за фигура?На остальных баб не похожа.

Ее не любили в губернии, ужасно кричали по поводу ее брака с Одинцовым, рассказывали про нее всевозможные небылицы. Все эти толки доходили до нее, но она пропускала их мимо ушей: характер у нее был свободный и довольно решительный.

 Аркадий принялся говорить о "своем приятеле".

   Он говорил о нем так подробно и с таким восторгом, что Одинцова обернулась к нему и внимательно на него посмотрела.

  Прощаясь, она напомнила Аркадию о своём приглашении к себе в гости и просила привести с собой своего приятеля: ей будет очень любопытно видеть человека, который имеет смелость ни во что не верить.

  Анна Сергеевна в тот вечер думала о своих гостях. Базаров ей понравился -- отсутствием кокетства и самою резкостью суждений. Она видела в нем что-то новое, с чем ей не случалось встретиться, а она была любопытна.

    "Странный человек этот лекарь?" - подумала она.

      С первых же дней  пребывания в имении Одинцовой  в молодом человеке произошла перемена. В Базарове стала проявляться небывалая прежде тревога, он легко раздражался, говорил нехотя, глядел сердито и не мог усидеть на месте, словно что его подмывало;

Причиной всей этой "новизны" было чувство, внушенное Базарову Одинцовой, -- чувство, которое его мучило и бесило и от которого он тотчас отказался бы с презрительным хохотом и циническою бранью, если бы кто-нибудь хотя отдаленно намекнул ему на возможность того, что в нем происходило. Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость. В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе. Ему казалось иногда, что и в Одинцовой происходит перемена, что в выражении ее лица проявлялось что-то особенное, что, может быть... Но тут он обыкновенно топал ногою или скрежетал зубами и грозил себе кулаком.

Он поразил воображение Одинцовой; он занимал ее, она много о нем думала. В его отсутствие она не скучала, не ждала его, но его появление тотчас ее оживляло; она охотно оставалась с ним наедине и охотно с ним разговаривала, даже тогда, когда он ее сердил или оскорблял ее вкус, ее изящные привычки. Она как будто хотела и его испытать, и себя изведать.

Вскоре он объявил, что ему надо ехать.
   -- Как же это вы ехать собираетесь?

   -- Что делать-с!

   -- Зачем ехать? -- проговорила Одинцова, понизив голос.

   Он взглянул на нее. Она закинула голову на спинку кресел и скрестила на груди руки, обнаженные до локтей. Она казалась бледней при свете одинокой лампы, завешенной вырезною бумажной сеткой. Широкое белое платье покрывало ее всю своими мягкими складками; едва виднелись кончики ее ног, тоже скрещенных.

   -- А зачем оставаться? -- отвечал Базаров.

   Одинцова слегка повернула голову.

   -- Как зачем? разве вам у меня не весело. Или вы думаете, что об вас здесь жалеть не будут?

   -- Я в этом убежден.

   Одинцова помолчала.

   -- Напрасно вы это думаете. Впрочем, я вам не верю. Вы не могли сказать это серьезно. -- Базаров продолжал сидеть неподвижно. -- Евгений Васильевич, что же вы молчите?

   -- Да что мне сказать вам? О людях вообще жалеть не стоит, а обо мне подавно.

   -- Это почему?

   -- Я человек положительный, неинтересный. Говорить не умею.

   -- Вы напрашиваетесь на любезность, Евгений Васильевич.

   -- Это не в моих привычках. Разве вы не знаете сами, что изящная сторона жизни мне недоступна, та сторона, которою вы так дорожите?

   Одинцова покусала угол носового платка.

   -- Думайте что хотите, но мне будет скучно, когда вы уедете.

…мне хочется поболтать с вами перед вашим отъездом. Расскажите мне что-нибудь о самом себе; вы никогда о себе не говорите.

   -- Я стараюсь беседовать с вами о предметах полезных, Анна Сергеевна.

   -- Вы очень скромны... Но мне хотелось бы узнать что-нибудь о вас, о вашем семействе, о вашем отце, для которого вы нас покидаете.

   "Зачем она говорит такие слова?" -- подумал Базаров.

   -- Все это нисколько не занимательно, -- произнес он вслух, -- особенно для вас; мы люди темные...

   -- А я, по-вашему, аристократка?

   Базаров поднял глаза на Одинцову.

   -- Да, -- промолвил он преувеличенно резко.

   Она усмехнулась.

   -- Я вижу, вы меня знаете мало, хотя вы и уверяете, что все люди друг на друга похожи и что их изучать не стоит. Я вам когда-нибудь расскажу свою жизнь... но вы мне прежде расскажете свою.

   -- Я вас знаю мало, -- повторил Базаров. -- Может быть, вы правы; может быть, точно, всякий человек -- загадка. Да хотя вы, например: вы чуждаетесь общества, вы им тяготитесь -- и пригласили к себе на жительство двух студентов. Зачем вы, с вашим умом, с вашею красотою, живете в деревне?

   -- Как? Как вы это сказали? -- с живостью подхватила Одинцова. -- С моей... красотой?

   Базаров нахмурился.

   -- Это все равно, -- пробормотал он, -- я хотел сказать, что не понимаю хорошенько, зачем вы поселились в деревне?

   -- Вы этого не понимаете... Однако вы объясняете это себе как-нибудь?

   -- Да... я полагаю, что вы постоянно остаетесь на одном месте потому, что вы себя избаловали, потому, что вы очень любите комфорт, удобства, а ко всему остальному очень равнодушны.

   Одинцова опять усмехнулась.

   -- Итак, вы считаете меня спокойным, изнеженным, избалованным существом, -- продолжала она тем же голосом, не спуская глаз с окна. -- А я так знаю о себе, что я очень несчастлива.

   -- Вы несчастливы! Отчего? Неужели вы можете придавать какое-нибудь значение дрянным сплетням?

   Одинцова нахмурилась. Ей стало досадно, что он так ее понял.

   -- Меня эти сплетни даже не смешат, Евгений Васильевич, и я слишком горда, чтобы позволить им меня беспокоить. Я несчастлива оттого... что нет во мне желания, охоты жить. Вы недоверчиво на меня смотрите, вы думаете: это говорит "аристократка", которая вся в кружевах и сидит на бархатном кресле. Я и не скрываюсь: я люблю то, что вы называете комфортом, и в то же время я мало желаю жить. Примирите это противоречие как знаете. Впрочем, это все в ваших глазах романтизм.

   Базаров покачал головою.

   -- Вы здоровы, независимы, богаты; чего же еще? Чего вы хотите?

   -- Чего я хочу, -- повторила Одинцова и вздохнула. -- Я очень устала, я стара, мне кажется, я очень давно живу. Да, я стара, -- прибавила она, тихонько натягивая концы мантильи на свои обнаженные руки. Ее глаза встретились с глазами Базарова, и она чуть-чуть покраснела. -- Позади меня уже так много воспоминаний: жизнь в Петербурге, богатство, потом бедность, потом смерть отца, замужество, потом заграничная поездка, как следует... Воспоминаний много, а вспомнить нечего, и впереди передо мной -- длинная, длинная дорога, а цели нет... Мне и не хочется идти.

   -- Вы так разочарованы? -- спросил Базаров.

   -- Нет, -- промолвила с расстановкой Одинцова, -- но я не удовлетворена. Кажется, если б я могла сильно привязаться к чему-нибудь...

   -- Вам хочется полюбить, -- перебил Базаров, -- а полюбить вы не можете: вот в чем ваше несчастье.

   Одинцова принялась рассматривать рукава своей мантильи.

   -- Разве я не могу полюбить? -- промолвила она.

   -- Едва ли! Только я напрасно назвал это несчастьем. Напротив, тот скорее достоин сожаления, с кем эта штука случается.

   -- Случается что?

   -- Полюбить.

   -- А вы почем это знаете?

   -- Понаслышке, -- сердито отвечал Базаров.

   -- Вы говорите так, -- начала она, -- как будто все это испытали.

   -- К слову пришлось, Анна Сергеевна: это все, вы знаете, не по моей части.

   Базаров поднялся.

   -- Да, теперь точно поздно, вам пора почивать.

   -- Погодите, куда же вы спешите... мне нужно сказать вам одно слово.

   -- Какое?

   -- Погодите, -- шепнула Одинцова.

   Ее глаза остановились на Базарове; казалось, она внимательно его рассматривала.

   Он прошелся по комнате, потом вдруг приблизился к ней, торопливо сказал "прощайте", стиснул ей руку так, что она чуть не вскрикнула, и вышел вон.

Каким выходит Базаров из этого испытания? Об этом тоже спорят.

Григорий Абрамович Бялый, литературный критик 20 века, заявляет: «И.Тургенев возвышает своего героя в любви. Нигилист Базаров способен к любви истинно большой и самоотверженной»

  А профессор Пётр Григорьевич Пустовойт оппонирует ему: «Автор низводит героя с пьедестала и пытается доказать, что безответная любовь может свалить и растоптать такого гиганта»

                    Кто из них ближе к истине? Невозможно на этот вопрос дать однозначный ответ. Каждый вдумчивый читатель имеет право на собственную оценку героя и трактовку романа. Заставлять о себе не только думать, говорить, но и спорить, будоражить умы и сердца  – в этом и состоит великая миссия классического произведения.

А о своём герое сам Тургенев говорил:«Хотел ли я обругать Базарова или его превознести? Я этого и сам не знаю, ибо я не знаю, люблю ли я его или ненавижу».

           Мы же скажем словами Н.А.Некрасова:

Нигилист — это глупое слово,

Но когда ты под ним

Разумел человека прямого,

Кто не любит живиться чужим,

Кто работает, истины ищет,

Не без пользы старается жить,

Прямо в нос  негодяя освищет,

А при случае рад и побить,

Так, пожалуй, зови нигилистом.