Сценарий спектакля по рассказам И. Зощенко и А. Аверченко, подготовленный для "Библионочи-2015" и сыгранный силами учеников в библиотеке им. А. Аалто в г. Выборге
проект (9 класс) по теме

Для секции филологов школы № 37 от Стребличенко Е. А. (2015 г.)

«Играем жизнь» (по рассказам М. Зощенко, А. Аверченко)

 Одноактный спектакль, рассчитанный на 35-40 минут.

Явление первое.

Действие начинается во время рассаживания зрителей по местам. Артисты и группа ассистентов распределяются по всему залу. Играет спокойная фоновая музыка начала 20 века. В зал заглядывает гардеробщик и громко кричит: «Граждане, польта сымайте!» На сцену выходит человек в пальто (Василий Митрофанович). Стоит, озираясь, с несчастным лицом. Снова голос гардеробщика: «Эй, гражданин! Польта, говорю, сымайте!»

 К человеку подходят двое (мужчина – товарищ Локтев -  в костюме и дама-Нюща Кошелькова -  одетая по моде 20-х годов), мужчина в костюме протягивает руку: «Как хорошо, Василий Митрофанович, что вы пришли в театр. А почему вы не раздеваетесь?»

В. М. - Товарищи, не знаю, чего и делать. Я сегодня одет неважно. Неловко как-то мне пальто сымать. Все-таки подтяжки и сорочка опять же грубая.

Товарищ Локтев: — Ну, покажись.

(В. М. расстегивает пальто, распахивает. Все видят кальсоны с подтяжками   и грязную рубаху с большой пуговицей на вороте, пришитой чёрными нитками).

Локтев: — Да,  действительно, — видик...

Нюша:— Я,   лучше домой пойду. Я,   не могу, чтоб кавалеры в одних рубахах рядом со мной ходили. Вы бы,   ещё подштанники поверх штанов пристегнули. Довольно   вам неловко в таком отвлечённом виде в театры ходить.

 В. М.:— Я не знал, что я в театры иду,— дура, какая. Я, может, пиджаки редко надеваю. Может, я их берегу,— что тогда? Я вообще гулял или горло шёл промочить – не помню, а тут такие же, как и вы уговорили меня пойти в театр — провести культурно вечер.

( сплёвывает с досады, утирается рукавом пальто)

Локтев:— Вот чего… Я,   Василий Митрофанович, сейчас тебе свою жилетку дам. Надевай мою жилетку и ходи в ней, будто тебе всё время в пиджаке жарко. (расстегивает пиджак) — Ой,—   мать честная, я, сам сегодня не при жилетке. Я, тебе лучше сейчас галстук дам, всё-таки приличней. Привяжи на шею и ходи, будто бы тебе всё время жарко.

Нюша:— Лучше, я, ей-богу, домой, пойду. Мне, дома как-то спокойней. А то,   один кавалер чуть не в подштанниках, а у другого галстук заместо пиджака. Пущай, Василий Митрофанович в пальто попросит пойти.

Локтев:— Это,—   не девятнадцатый год — в пальто сидеть. Не разрешат…

В М..— Ну,— ничего не пропишешь. Кажись, братцы, надо домой ползти.

(идёт к выходу, после резко разворачивается и идёт обратно)  Нет! Как подумаю, братцы, что деньги заплачены, не могу идти — ноги не идут к выходу.

Локтев:— Вот чего. Ты, подтяжки отстегни,— пущай их дама понесёт заместо сумочки. А сам валяй, как есть: будто у тебя это летняя рубашка апаш и тебе, одним словом, в ней всё время жарко.

(помогает снять пальто, отстёгивают подтяжки, выпускают рубаху. Протягивает подтяжки даме)

Дама:— Я подтяжки не понесу, как хотите. Я, не для того в театры хожу, чтоб мужские предметы в руках носить. Пущай Василий Митрофанович сам несёт или в карман себе сунет. Лучше я домой сейчас пойду.

Дама пытается уйти, кавалер её уговаривает вернуться в зал.  В. М засовывает подтяжки в карман, ёжится от холода и садится в зал. Начинается спектакль.

Явление второе.

На сцене стол, накрытый красной тканью. Настольная лампа. Телефон. Графин с водой. Стакан. За столом сидит женщина-судья. На стенах плакаты 20-х годов. Участковый милиционер вводит двоих (муж и жена –  семья самогонщиков).

Судья пристально смотрит на обвиняемых: -- Так как же,  значит, вы, обвиняемый, не признаете себя виноватым? 
  Подсудимый: -- Нету, не признаю. .. Она во всем виновата. Она пущай и расплачивается. Я ничего не знаю про это. . . 
  Судья:  -- Позвольте, -- как же так? Вы живете с женой в одной квартире и ничего не знаете. Не знаете даже, чем занимается ваша жена. 
 Подсудимый -- Не знаю, гражданка судья.. . Она во всем.. . 
Подсудимиая:   -- Верно уж, начальник судья, верно.. . Я во всем виновата... Меня и казните. .. Он не касается. .. 
    Судья: -- Гражданка,   если вы хотите выгородить своего мужа, то напрасно. Суд все равно разберет. . . Вы только задерживаете дело. .. Вы сами посудите: не могу же я поверить, что муж живет в одной квартире и ничего не знает... Что, вы не живете с ним, что ли? 
     Подсудимая молчит. Муж радостно кивает головой: -- Не живу я с ней,   -- вот именно: не живу. Некоторые думают, что я живу, а я нет. . . Она во все виновата. . -Характером, гражданин судья, мы не сошлись…и вообще.. Она и старше меня и. . . 
 Подсудимая поднимается (руки в боки):   -- То есть, как это старше?  Ровесники мы с ним, гражданин судья..... На месяц-то всего я и старше. 
    Подсудимый: -- Марусечка, это верно,   на месяц только. . . Это она правильно, гражданин судья. . . Ну, а для бабы каждый месяц, что год. . . В сорок-то лет. . . а для бабы и тридцать девять -- возраст. И волос все-таки седой к сорока-то и вообще. . .   кожа уж не та, и морщинки, ежели, скажем, в сорок-то лет. .. Не живу я с ней, гражданка судья... 
   Подсудимая кричит: -- Ах, вот как!   Кожа тебе не по скусу? Морщинки тебе, морда собачья, не ндравятся? Перед народом меня страмить выдумал. . . Врет он, гражданин судья! Живет он со мной. Живет. И самогонный аппарат сам покупал. . . Я ж для него, кровь порчу, спасаю его, а он вот что! Страмить меня. . . Пущай вместе казнят... 
 Судья улыбается. Подсудимая плачет, громко сморкаясь в платок. Подсудимый оторопело смотрит на жену. Потом с отчаянием машет рукой: - Баба, баба и есть, чёртова баба. .. Пущай уж, гражданин судья. . . я тоже. .. И я виноват. Пущай уж... У-у, стерва...  (замахивается)

Судья: - На первый раз аппарат конфисковываем и штраф заплатите. А ещё раз повторится… посажу! кричит:  - Эй, кто там есть? Уведите!
  Подсудимые уходят. Звонит телефон (вызов в коммунальную квартиру). Судья: Да. Слушаю. Будет сделано. -  вздыхает: - До чего ж народ нервный пошёл.  Расстраивается по мелким пустякам. Горячится. И через это дерётся грубо, как в тумане. Вот опять вызов в коммунальную квартиру. (Уходит).

Явление третье.

На сцене со стола снимается скатерть, ставится примус (плиточка) и разная посуда, среди которой ёршик  для чистки бутылок. Выходит дама (Марья Васильевна Щипцова) в халате, в бигудях   и с кружкой в руке. Возится возле посуды, берёт ёршик и пытается прочистить примус. Приговаривает: «С чего бы он, дьявол, не разжигается? Не закоптел ли, провались совсем!»

Входит Дарья Петровна Кобылина: — Ёжик-то, уважаемая Марья Васильевна, промежду прочим, назад положьте.

М. В.:— Пожалуйста,—   подавитесь, Дарья Петровна, своим ёжиком. Мне,—   до вашего ёжика дотронуться противно, не то, что его в руку взять. (Бросает ёршик на стол. Входит Иван Степаныч Кобылин – муж Дарьи Петровны).

 Иван Степаныч (в халате и тапках): — Так, так…Я, ну, словно слон, работаю за тридцать два рубля с копейками в кооперации, улыбаюсь, покупателям и колбасу им отвешиваю, и из этого  на трудовые гроши ёжики себе покупаю, и нипочём то есть не разрешу постороннему чужому персоналу этими ёжиками воспользоваться.

М. В.  – Да пропадите вы со своими ёжиками! Надоела эта коммунальная квартира! (Пытается уйти, но её не пускают). Входит Инвалид Гаврилыч (на костылях):. — Что это за шум, а драки нету?

 Начинается драка. Подбегают ещё жильцы, толкаются, трясут за грудки друг друга. Дамы таскают друг друга за волосы. А инвалид скачет вокруг и подначивает: - Да! Так ей, так. И ему дай, чтобы знал! 

Иван Степаныч: — Уходи, Гаврилыч, от греха. Гляди, последнюю ногу оборвут.

Гаврилыч:— Пущай, нога пропадёт! А только, не могу я теперича уйти. Мне,    сейчас всю амбицию в кровь разбили!

 Под носом у Гаврилыча кровь. Кто-то  ударяет инвалида кастрюлькой по голове. Инвалид падает. Все расступаются.

 М. В. бросается к инвалиду, кричит: Из-за вас всё, из-за вас он лежит, скучает. 

И. С.: Вот те, клюква, с чего же это мы, уважаемые граждане, разодрались? 

Слышен голос из-за кулис: — Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду! Вбегает милиционер с пистолетом. Всё разбегаются. Инвалид потихоньку поднимается и на четвереньках уползает, волоча за собой костыли.

 Во время всего действия  М. В. делает взмахи руками, иногда приседает. Начинается роптание (ассистенты) и выкрики с мест.

 Мужской голос: «Безобразие! Дамам противно на ночные рубашки глядеть!» Женский: «Да! Это, нас шокирует!» 

Мужской голос:  «Кроме того,   он всё время вертится, отвлекает!»

 М . В. – Граждане! Уважаемые товарищи!  Я верчусь от холода. Посидите-ка в одной рубахе. А я, братцы, и сам не рад. Что же сделать?

Выбегают несколько мужчин, волокут М. В. к выходу. Он упирается и кричит: «Не имеете права! Я культурно отдыхаю! Я рубль двадцать заплатил! Верните деньги!..»

 В зале хохот и улюлюканье. М. В. вырывается и (с досадой, махнув рукой):

-Вот гадость-то! Прямо не угадаешь, откуда неприятности... Пойду лучше горло промочу. (уходит)

                                  Ведущий: АНТРАКТ!

Явление третье.

На стульях сидят борец-тяжеловес Костя Махаев и несколько ребят. Костя очень огорчён.

Подходит товарищ спрашивает:    -- Э... Гм... Чего это он?

Христич: -- Обидели его… Не может успокоиться. Даже в театр его затянули, а он в себя прийти не может. Плачет даже. Борьбовый репортер обидел его.-- ----Т:--Выругал, что ли?

Муколяйнен: -- Еще как! Скажи ему, Костя.

Костя безнадежно отмахивается рукой и, опустив голову, рассматривает пол под ногами с таким видом, который ясно показывал, что для Кости никогда уже не наступят светлые дни, что Костя унижен и втоптан в грязь окончательно и что праздные утешения друзей ему не помогут.

  Т:-- Как же он тебя выругал? Ты ведь первый борец в нашем городе. Столько медалей…

.

  Костя: -- Тезеем назвал. Это он позавчера... А вчера такую штуку преподнес: "сибиряк, говорит, Махаев, -- борется, как настоящий Геракл".

  Джакобс: -- Наплюй. Стоит обращать внимание!

  Костя: -- Да... наплюй. У меня мать-старушка в Красноярске. Сестра три класса окончила. Какой я ему Геракл?! Да ты знаешь, что такое Геракл?

  Муколяйнен: -- Геракл? Нет.  Тезей -- еще так-сяк, а Геракл, действительно. Обидно как-то.  А ты подойди к репортеру вечером, спроси. Поговори с ним по душам.

  Быльский: -- Рассобачились эти репортёры очень. Вчера негра в газете назвали   сыном Тимбукту... Спроси -- трогал его негр, что ли?

  Костя:  -- Негру хорошо, он по-русски не понимает. А я прекрасно понимаю, братец ты мой!..Ладно, пойдём, в буфет.

В это время со сцены убирают посуду, и на столе появляется ваза с пирожными; рядом стоит улыбчивая буфетчица.

По залу начинают ходить люди. Диалог двух мужчин (из Аверченко).

 Толстяк: -- А-а! Сколько зим, сколько лет!!

 Колесакин. (вскакивая, оборачивается и с недоумением смотрит на толстого красного человека). Первый трясёт Колесакину руку:-- Ну как же вы, батенька, поживаете?

  Колесакин в сторону: -- Черт его знает, может быть действительно где-нибудь познакомились. Неловко сказать, что не помню.

Вслух:-- Ничего, благодарю. Вы как?

    Толстяк:.-- Хо-хо! А что нам сделается?!  Ведь вы меня, наверное, втайне ругаете?

   Колесакин: -- Нет. Я вас никогда не ругал.

  Толстяк (подмигивая): А за триста-то рублей!  Кстати, что вспомнил... Позвольте рассчитаться. Большое мерси!

   Толстяк достаёт толстый кошелёк и отдаёт деньги. Колесакин оживляется: -- Очень вам благодарен.  А скажите... не могли бы вы -- услугу за услугу -- до послезавтра одолжить мне еще четыреста рублей? Платежи, знаете, расчет срочный... послезавтра я вам пришлю, а?

   Толстяк:-- Сделайте одолжение! Пожалуйте! (даёт ещё деньги)   А, кстати: куда девать те доски, о которых я вам писал? Чтобы не заплатить нам за полежалое.

   Колесакин: -- Куда? Да свезите их ко мне, что ли. Пусть во дворе полежат.

   Толстый господин:  -- Что вы! Шутить изволите, батенька? Это три-то вагона?

  Колесакин (немного смутившись):-- Да! У меня есть свои соображения, которые... Одним словом, чтобы эти доски были доставлены ко мне -- вот и все. А пока позвольте с вами раскланяться. Расходятся в разныестороны.

На сцену выходят мужчина  (Иван Гаврилович) и его спутница. И. Г. Одет в чуть помятые брюки и  пиджак, но при галстуке. Дама по моде 20-х годов, не особо ухоженная, но в модной шляпке.

И. Г: - Интересно, действует ли тут водопровод?

Дама: — Не знаю.

(дама смотрит на стойку с пирожными)

И. Г. ловит взгляд дамы:— Ежели  вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.

Дама:— Мерси.

(дама съела одно пирожное, берёт другое и пододвигает к себе третье, а кавалер вынимает из кармана мелочь и пересчитывает). После подходит к даме: — Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.

 Дама: — Нет.

И. Г. - — Натощак — не много ли? Может вытошнить

Дама: — Нет, мы привыкшие. (тянется за следующим пирожным)

           И. Г.— Ложи, взад! Ложи, к чёртовой матери!

(бросает мелочь на стол буфетчице)

Буфетчица: - Стойте, с вас за четыре штуки, а тут только за три!

 И. Г. — Как, за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.

Буфетчица: — Нет, хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.

И. Г.— Как, надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.

(вокруг люди дают советы, одни кричат, что надкус есть, другие -  что нет)

 И. Г. выворачивает карманы, сыплется всякий мусор и несколько монет. Он поднимает и оплачивает ещё за пирожное. Все смеются. Заплатил. Обращается к даме:— Докушайте, гражданка. Заплачено.

Дама не двигается. Из толпы выходит мужчина: — Давай, я докушаю. (забирает пирожное)

 Дама: — Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.

И. Г.— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.

(уходят)

 Явление четвёртое.

Выходит ведущий из «Артиста» и говорит:

Жизнь нынче, товарищи, пошла ненормальная. Кем только не приходится в ней быть. Я кем только не работал: и плотником был, и монтёром. Теперь вот актёром. Прикасаюсь, так сказать, к искусству. Много в энтом хорошего: скажем, публика смотрит, узнаёт, и сам гордишься. Как- никак, Жизнь играем. (Слышится звон колокола)

  - А ведь я своей жене не верный, и у соседа велосипед украл. Пойду в полицию, напишу на себя заявление и у жены прощения попрошу.

Подходит жена:

Ничего страшного, милый, я давно тебя не люблю.   Живу с тобой из-за большого дома, доставшегося тебе по наследству. Думаю, может, овдовею, и всё моё будет.

В зале то один, то другой поднимаются и правду говорят. Те, кто собирается на себя заявлять, выходят потихоньку к выходу.

Мальчик: - Папа, в третьей четверти у меня поставлены две единицы, а я переправил их на четыре, да и показал тебе.

Ответ папы: — И что? Ты, сынок, думаешь, что я честный предприниматель? Товарищи! Покупатели! Ничего нет настоящего у меня в магазине — всё фальшивое! Мыло, масло, табак, икра — даже хлеб! Как это вы до сих пор терпите!

Покупатель: — Каяться вы все мастера,   а того, что я тебе вчера фальшивую сторублёвку подсунул, этого ты, небось, не знаешь. Эй, господа, не знаете, какой адрес прокурора?

Встаёт человек (нищий): — Люди! Вы мне уже третий год даёте то две, то три копейки при каждой встрече. Где у вас глаза-то были? Да я в сто раз, может быть, богаче вас: у меня есть два дома на Московской улице. И дачу у стариков обманным путём отобрал. Не могу больше! Посадите меня в тюрьму!

Другой человек: — Где тут принимают заявления о побеге с каторги?

Мужчина солидной наружности: --Пойдём вместе.  Мне нужно заявить тоже об уголовном дельце: я чиновник – такие взятки беру…

 Женщина обращается к другой женщине: - А я домработницей к вам устроилась не просто так: продуктов у вас столько перетаскала – а вы и не замечаете.

Ответ: И ладно. Беда большая… Я вчера в ювелирном магазине цепочку спёрла. Пойду сдамся властям.

 Колокол звучит всё тише и тише. Артист со сцены:

Ох уж этот медный колокол. Как завезли его в наш город – одни беды от него. Скоро обещали переплавить, от греха подальше. Уходит.

Занавес опускается. Снова выходит ведущий:

Аркадий Аверченко и Михаил Зощенко написали эти рассказы почти 100 лет назад.            А многое ли изменилось?