советско-германские секретные протоколы
статья по истории (9 класс) на тему

Советско-германские секретные протоколы (август-сентябрь 1939 года).

Введение.

Нужно быть правдивым во всем, даже

 в том, что касается родины. Каждый

 гражданин обязан умереть за свою родину,

 но никого нельзя обязать лгать во имя родины.

Ш.-Л. Монтескье.

Случилось это 68 лет назад. В сентябре 1939 года фашизм объявил войну человечеству. Зловещая тень германского орла с зажатой в когтях фашистской свастикой нависла над Европой. Преданный мюнхенцами, стонал под сапогом оккупанта народ Чехословакии. В результате сентябрьской катастрофы 1939 года ночь гитлеровской оккупации опустилась над Польшей. После «перемирия», продиктованного Гитлером в Компьенском лесу в июне 1940 года, испила до дна свою чашу горя свободолюбивая Франция. Солдаты фюрера маршировали по улицам Брюсселя, Гааги, Осло, Копенгагена, Белграда, Афин. Хозяевами чувствовали они себя и в Болгарии, Венгрии, Румынии. Продолжалась «битва за Англию»: когда-то неприступный Альбион с трудом отражал налеты германских люфтваффе. Европа погрузилась во мглу, в которой, казалось, не было просвета. Фюрер торжествовал победу – у его ног лежало 11 стран. 22 июня 1941 года гитлеровские полчища вторглись на территорию Советского Союза.

2078 дней и ночей продолжалась в Европе вторая мировая война. Начавшись в Вестерплятте в Польше, она завершилась в Берлине. Десятки миллионов погибших и искалеченных людей, еще больше – без крова на пепелищах городов и сел – таков итог этой жестокой войны. В оккупированных странах Европы численность населения уменьшилась от 5 до 25 %. Общее число жертв составляет более 50 млн. человек.

Благодаря неимоверным героическим усилиям народов гитлеровская Германия была повержена. Решающую роль в этой великой Победе над фашизмом сыграли армии стран антигитлеровской коалиции – Советского Союза, США, Великобритании, Франции и других государств. Вместе с ними, хотя и по разные стороны от линии фронта, героически сражались и участники движения Сопротивления. Долгожданная победа над фашизмом – это результат их совместных действий.

Размышляя об этой самой кровопролитной в истории человечества войне, мы невольно возвращаемся к предвоенному времени, вошедшему в историю как предвоенный политический кризис, с тем, чтобы понять ту международную обстановку, в которой война готовилась и была развязана. Предвоенный политический кризис – это особое состояние межгосударственных отношений в Европе, характеризующееся обострившимися противоречиями, которые в той ситуации, или позже, могли быть разрешены только военным путем. Он возник в конце 30-х годов в результате подготовки и частичного осуществления нацистской Германией агрессивных экспансионистских планов по завоеванию мирового господства при попустительстве со стороны правящих кругов Англии и Франции, продемонстрированном в Мюнхене.

Как свидетельствует история, каждой войне предшествует более или менее длительный и острый политический кризис в отношениях между странами. Но не каждый такой кризис обязательно перерастает в войну. Военный путь развязки нараставших противоречий может быть отодвинут на неопределенное время или вообще предотвращен дипломатическими, политическими средствами.

В конце 30-х годов такие неагрессивные страны, как Англия, Франция, Советский Союз и некоторые другие, не сумели воспользоваться этими средствами, не создали системы коллективной безопасности, в результате чего они порознь стали жертвами военной мощи гитлеровского режима. Одна из причин сложившейся тогда ситуации состояла во взаимном недоверии неагрессивных государств, в их национальном эгоизме или даже в стремлении столкнуть своего партнера с Германией, надеясь таким путем спасти себя.

Ценность таких императивных принципов международного права, как верность заключенным договорам, уважение суверенитета всех стран, разрешение спорных вопросов только политическим путем и другие, стремительно девальвировалась. Особую опасность для малых стран Европы приобрела тенденция игнорировать их интересы со стороны более крупных держав, тенденция, которая в конце 30-х годов стала, к сожалению, доминирующей в отношениях между некоторыми государствами.

1. Международная обстановка накануне и в августе 1939 года. Англо-франко-советские переговоры.

        В середине 30-х годов мир постепенно вползал во вторую мировую войну. В 1931 году Япония напала на Маньчжурию, вышла к границам СССР и Монголии. В северо-восточных провинциях Китая японцы привели к власти императора Пу-и, создав, таким образом, «марионеточное государство Маньчжоу-Го»^[1]. Так на Востоке возник первый очаг войны.

        Второй очаг войны возник на Западе в Германии. Здесь в 1933 году к власти пришел Гитлер. Он стал создавать армию, авиацию, флот, артиллерийские танковые части. В 1935 году войска Германии вошли в демилитаризованную зону по Рейну. Ни Англия, ни Франция ничего не предприняли. Позже Гитлер потребовал от Англии и Франции вернуть ему все потерянные ранее колонии. Германия была нацелена на реванш.

        Третьей страной, подталкивающей к войне, была Италия. Здесь Муссолини высказывал мысли о создании великой Италии в границах Священной Римской империи I века до нашей эры. Средиземное море должно было стать внутренним озером Италии. В 1935 году войска Муссолини напали и захватили Эфиопию (это была единственная самостоятельная страна в Африке, причем христианская). Только СССР выразил протест. Другие страны промолчали.

        Так в мире возникло 2 очага войны: на Западе (Германия и Италия) и на Востоке (Япония).

Для того, чтобы еще больше развязать себе руки, Германия, Италия и Япония вышли из Лиги наций.

В этой обстановке советское руководство недооценило всей опасности фашизма, хотя ряд видных политических деятелей (Литвинов, Тухачевский, Егоров, Кубаревич, Якир) высказывали мнение за союз с западными демократиями (Англией и Францией). Но их точка зрения не была принята во внимание.

Только в конце 1935 года советское государство взяло курс на создание системы коллективной безопасности. Был провозглашен принцип: мир неделим.

В 1934 году СССР вступил в Лигу наций, в 1935 году подписал договор о ненападении с Францией, о взаимопомощи с Чехословакией и Монголией. Но взаимное недоверие этих стран оставалось значительным и мешало их сближению. В результате в середине 30-х годов не удалось создать эффективной системы коллективной безопасности. А милитаризованные государства продолжали действовать все более решительно.

В июле 1937 года японские войска вторглись в Северный Китай. Хотя урон был нанесен Англии и Франции, они не помешали Японии, надеясь, что Япония повернет свои войска на СССР или Монголию. Так и произошло: в 1937 году японские войска совершили нападение на советско-маньчжурскую границу, захватили несколько сопок (в том числе и Безымянную), водрузили свое знамя. Советская сторона мобилизовала свои силы под командованием Блюхера. Они выбили японцев с двух сопок. Но японские войска через год напали на Верхнюю Монголию в районе реки Халкингол. Советское руководство перебрасывает в Монголию крупные силы под командованием Жукова и Штерна. Они в августе 1939 года разгромили японские войска у реки Халкингол.

 В ноябре 1937 года Гитлер на совещании своего командования поставил вопрос о захвате Чехословакии и включении ее в германскую империю. 24 марта 1938 года премьер-министр Великобритании Н.Чемберлен выступил с декларацией о внешней политике своего правительства, официально отказывая в помощи Чехословакии в случае немецкой агрессии и в поддержке Франции, если та окажет содействие Чехословакии в силу договора о взаимопомощи.

«В свете подобной перспективы становится ясным, что директивы Гитлера и немецкого главнокомандования по разгрому Чехословакии исходили из предпосылки, что Англия и Франция в конфликт вмешиваться не будут, но со стороны России следует ожидать «попыток оказать помощь» Чехословакии»^[2].

По вопросу о позиции Советского Союза в этом случае нарком иностранных дел СССР М. Литвинов в ответ на зондаж немецкой стороны 22 августа 1938 года заявил германскому послу в СССР Шуленбургу, что СССР обещал поддержку Чехословакии и сдержит свое слово. О беседе Шуленбурга с Литвиновым были информированы английские, французские и чехословацкие представители в Москве.

Весной 1938 года Германия захватила Австрию. Франция и Англия промолчали. Предлогом для вторжения Германии в Чехословакию стало положение судетских немцев в этой стране. В апреле 1938 года судето-немецкая партия потребовала от чехословацкого правительства такой широкой автономии для «Судетской области», которая фактически означала полное отторжение от Чехословакии этой неотъемлемой части страны. 27 сентября 1938года Н. Чемберлен в личном послании предупредил президента Чехословакии Э. Бенеша, что Англия и Франция в случае военного конфликта остаются в стороне, а 29 сентября 1938 года в Мюнхене было подписано соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией, по которому Судетская область подлежала поэтапной оккупации немецкими войсками с 1 по 10 октября, с проведением в последующем плебисцита в других районах Чехословакии.

16 марта 1939 года декретом Гитлера Чехословакия была расчленена на протекторат Богемию и Моравию, включенный в состав рейха, и Словакию, ставшую фактически полным вассалом Германии.

Сговор четырех держав в значительной степени ставил Советский Союз в положение международной изоляции и практически сводил на нет усилия советской дипломатии по созданию системы коллективной безопасности.

Позиция Советского Союза в условиях изменения расстановки политических сил на мировой арене была изложена Сталиным на XVIII съезде партии (март 1939 года). Основная мысль его доклада сводилась к тому, что надо «соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками». Резкой критике в складывающейся ситуации подверглась политика «нейтралитета», прежде всего со стороны Англии и Франции, за которой, как полагало советское руководство, угадывалось желание «не мешать Германии впутаться в войну с Советским Союзом». «В условиях быстрого военно-экономического потенциала Германии западные страны должны были или создавать единый фронт против агрессоров (и в этом случае идти на тесное взаимодействие с Советским Союзом), или договариваться с ними за счет других стран (и тогда идти на так называемый мюнхенский сговор)»^[3].

Вскоре начинается сближение СССР и Германии. Сталинская дипломатия пыталась в 1933-1939 годах вести политические игры с одной стороны с Англией и Францией, с другой стороны, с Германией, оставаясь в стороне от втягивания в войну. В это время нарком иностранных дел СССР М. Литвинов был отстранен и на его место назначили Молотова.

Сложившаяся ситуация вынуждала державы к поискам контактов, и 17 апреля 1939 года советское правительство выступило с предложением о заключении между СССР, Англией и Францией договора «о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств». «Для скорейшей актуализации обязательств советская сторона предлагала зафиксировать их в военной конвенции»^[4]. Однако все эти инициативы не встретили конструктивного отклика ни в Лондоне, ни в Париже. Н. Чемберлен заявил, что он «скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами». «Протоколы заседаний внешнеполитического комитета английского правительства по рассмотрению советских предложений, сделанных в ходе англо – франко – советских политических переговоров 1939 года, свидетельствуют, что такие переговоры были нужны Великобритании прежде всего для того, чтобы, привязав к себе Советский Союз, помешать возможному урегулированию германо-советских отношений, не допустить, чтобы Советский Союз остался в стороне от возможного англо-германского конфликта»^[5].

Установка на «переговоры ради переговоров» не изменилась и после того, как с середины июня 1939 года они стали проходить в Москве. С 15 июня по 2 августа было проведено 12 заседаний. Стороны представляли: английский посол У. Сидс и высший чиновник Форин офиса У. Стрэнг, французский посол П. Наджиар, нарком иностранных дел В. Молотов. После целого ряда проволочек британское и французское правительства выразили готовность заключить одновременно с политическим и военное соглашение с Советами. Для этого было решено начать переговоры военных представителей, которые со стороны Англии и Франции прибыли в Москву 11 августа 1939 года. Однако они не были наделены своими правительствами правами принимать нужные решения. Французская делегация (глава генерал Ж. Думенк) была уполномочена лишь вести переговоры, но не имела права подписывать конвенцию. Британская делегация (глава адмирал П. Дракс) не обладала вообще какими бы то ни было полномочиями. Обе делегации не имели конкретных планов по организации трехстороннего военного сотрудничества. Главными вопросами на переговорах были: «Какие силы выставить?» и «Как действовать?». На заседании 15 августа начальник Генштаба Красной Армии Б. Шапошников сообщил, что СССР готов выставить против агрессора в Европе 136 дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9-10 тыс. танков и около 5,5 тыс. боевых самолетов. Он изложил различные варианты совместных действий трех держав. Поскольку советская сторона предлагала не оборонительную, а наступательную тактику, ею ставился вопрос о возможности прохода советских войск через территорию Польши. Однако в течение трех дней (с 15 по 17 августа) от польского правительства на это предложение ответа не поступило, и переговоры зашли в тупик. Эту ситуацию можно объяснить тем, что 19 августа 1939 года был подписан франко-польский секретный военный протокол, по которому Франция обязалась в случае агрессии оказывать Польше немедленную военную помощь (а 25 августа того же года Англия заключила с Польшей соглашение о взаимопомощи).

Германия, зная о затянувшихся трехсторонних переговорах, решила ускорить процесс сближения СССР и Германии. 20 августа Гитлер направил Сталину телеграмму:

«1) Я искренне приветствую заключение германо-советского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений.

2) Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок.

3) Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и Народным Комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем.

4) Дополнительный протокол, желаемый Правительством СССР, по моему убеждению, может быть по существу выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично.

5) Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день.

6) Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг к другу является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего Министра Иностранных Дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр Иностранных Дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол»^[6].

Сталин и Молотов дают согласие на приезд Риббентропа и прерывают «бесплодные англо – франко – советские переговоры»^[7].

2. Советско-германский пакт о ненападении и другие соглашения СССР с Германией:

А) пакт о ненападении и секретный протокол 23 августа 1939 года.

        Утром 23 августа в Москву прибыл Риббентроп. Наиболее острая дискуссия возникла по вопросу о разграничении сфер интересов. Подписание документов состоялось в ночь с 23 на 24 августа.

Советско-германский договор о ненападении заключался сроком на 10 лет и вступает в силу немедленно после его подписания. В нем стороны обязывались воздерживаться «от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами»^[8].

Статья 2 говорит, что в случае, если на одну из договаривающихся сторон нападет третья держава, то «другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу»^[9].

Эта же мысль содержится и в 4 статье: «ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны»^[10].

Данный договор по 7 статье подлежал ратификации. В Берлине должен был пройти обмен ратификационными грамотами.

Пакт о ненападении не носил чрезвычайный характер. Он был вполне правомерным. Но его заключение шокировало советских людей после того, как в «Правде» 24 августа 1939 года появилась соответствующая статья:

«Договор о ненападении, заключенный между Советским Союзом и Германией…представляет собой документ важнейшего значения, отражающий последовательную мирную политику Советского Союза…

Содержание каждого отдельного пункта договора, как и всего договора в целом, проникнуто стремлением избежать конфликта, укрепить мирные и деловые отношения между обоими государствами. Нет никакого сомнения, что заключенный договор о ненападении ликвидирует напряженность, существовавшую в отношениях между СССР и Германией.

Заключение договора между СССР и Германией является несомненно фактом крупнейшего международного значения.

Вражде между Германией и СССР кладется конец»^[11].

В ночь с 23 на 24 августа между Сталиным, Молотовым и Риббентропом был подписан секретный дополнительный протокол, в котором в строго конфиденциальном порядке оговаривался вопрос «о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе»^[12].

По этому договору в случае возникновения кризиса и территориального переустройства Польши и Прибалтийских государств (Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы) границы сфер влияния Германии и СССР будут проходить следующим образом:

Первая статья гласила, что «…северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обоими сторонами»^[13].

По второй статье в случае территориального переустройства Польского государства, граница сфер интересов будет проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана. Вопрос о будущей судьбе Польского государства, т.е. его независимости и границах, может быть выяснен окончательно только в течение дальнейшего политического развития.

По третьей статье Германия признавала интерес СССР к Бессарабии на юго-востоке Европы и заявляла о своей полной незаинтересованности в этих областях.

Четвертая статья гласила, что обе стороны будут сохранять этот протокол в строгом секрете.

Договор и секретный протокол, а в дальнейшем договор от 28 сентября 1939 года стал юридической и политической базой для дальнейшего развития советско-германских отношений вплоть до июня 1941 года. Под этим договором стоит подпись Молотова и Риббентропа. Об этом договоре никто не был проинформирован. Он был изъят из процедуры ратификации. Как видно Германия торопилась и это не случайно. Через неделю, с 31 августа на 1 сентября 1939 года, немецкие войска ударили по Польше и смяли польскую армию, которая стала отступать. Немецкие войска подошли к Варшаве. Англия и Франция заколебались: они не знали что делать? 17 сентября советское правительство заявляет, что советская армия должна начать освободительный поход и освободить Западную Белоруссию, Западную Украину. Таким образом, «с утра 17 сентября 1939 года на территории Польши в боевом взаимодействии с гитлеровским вермахтом начала действовать и Красная Армия»^[14]. К 22 сентября Красная Армия вышла на рубеж Брест-Львов и встретилась с немецкими войсками. 27-28 сентября в Москве прошли новые переговоры между СССР и Германией.

Б) договор о дружбе и границе и секретный протокол 28 сентября 1939 г.

28 сентября 1939 года был подписан открытый договор о дружбе и границе между СССР и Германией. Правительства СССР и Германии «после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории», устанавливают новые границы между СССР и Германией, проводят необходимые переустройства. В этом документе нет ни слова о праве польского народа иметь свое государство, а объявленное переустройство  рассматривают «как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами»^[15]. Согласно договору западная граница СССР проходила теперь по так называемой линии Керзона. Договор вступал в силу с момента его подписания и подлежал по 5 статье ратификации. Обмен ратификационными грамотами должен был пройти в Берлине.

К договору прилагались три протокола: один доверительный и два секретных. Доверительный протокол касался переселения в Германию людей немецкого происхождения и украинцев с белорусами в СССР:

«Правительство СССР не будет создавать никаких препятствий на пути имперских граждан и других лиц германского происхождения, проживающих на территориях, находящихся в сфере его интересов, если они пожелают переселиться в Германию или на территории, находящиеся в германской сфере интересов.

Аналогичные обязательства принимаются Правительством Германии в отношении лиц украинского или белорусского происхождения, проживающих на территориях, находящихся под его юрисдикцией»^[16].

Первый из двух секретных дополнительных протоколов от 28 сентября 1939 года гласил, что «территория Литовского государства отошла в сферу интересов СССР, в то время, когда, с другой стороны, Люблинское воеводство и часть Варшавского воеводства отошли в сферу интересов Германии»^[17]. Также оговаривалось, что небольшая часть Юго-Западной Литвы перейдет к Германии после того, как Правительство СССР примет специальные меры на литовской территории для защиты своих интересов.

Во втором констатировалось, что СССР и Германия «не будут допускать на своих территориях никакой польской агитации, затрагивающей территорию другой стороны. Они будут подавлять на своих территориях все источники подобной агитации и информировать друг друга о мерах, предпринимаемых с этой целью»^[18].

Заключение договора о дружбе и границе между СССР и Германией свидетельствовало о том, Что советское руководство пошло на дальнейшее сотрудничество с Германией.

3. Оценка договоров.

        Правда о драматических событиях советской истории в 1939-1941 гг. до последних лет оставалась особо охраняемым секретом. «Но в настоящее время, постепенно и с большими усилиями освобождаясь от цензурных ограничений и некоторых идеологизированных догм, советские историки предприняли серьезную попытку проанализировать не только советско-германский договор 1939 года, но и весь комплекс событий в период предвоенного политического кризиса, место и роль действовавших тогда на международной арене политических сил»^[19]. Эта работа принесла определенные результаты, особенно в своеобразном «юбилейном» 1989 году, когда были обнародованы некоторые секретные документы. Исследователям стали более доступны труды зарубежных специалистов, прошел ряд международных и национальных научных форумов.

        Факты скрывались и искажались, несмотря на то, что еще на Нюрнбергском процессе, а также в опубликованном на Западе в 1948 году сборнике «Национал – социалистическая Германия и Советский Союз. 1939-1941» были обнародованы немецкие и советские документы из архива министерства иностранных дел фашистской Германии, сорвавшие покров с того, что скрывалось за пактом 23 августа 1939 года.

«Но и после смерти тирана в силе оставался запрет на правду о пакте 1939 года и советско–германском сотрудничестве в 1939-1941 годах. На виду у всего мира высокопоставленные представители официальной политики, нисколько не смущаясь, выставляли себя лжецами, пороча авторитет страны и вызывая со всех сторон недоверие к ней»^[20].

Лишь после первого Съезда народных депутатов СССР, на котором была создана комиссия народных депутатов по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года, начался поворот к правде. Сначала в строгом соответствии со сталинскими аргументами утверждалось, что этого протокола не существует в природе, что его «выдумала буржуазная пропаганда». Затем была пущена в ход версия, будто он не найден в советских архивах. Потом было сделано допущение, что, возможно, между Сталиным и Гитлером была достигнута устная договоренность о разделе сфер влияния в Европе и это нашло отражение в многочисленных косвенных документальных и прочих свидетельствах. Затем было признано, что, скорей всего, протокол был все же подписан, но после войны его по указанию Сталина или Молотова уничтожили. Наконец, на втором Съезде народных депутатов, состоявшемся в декабре 1989 года, был признан неоспоримый факт подписания Молотовым и Риббентропом 23 августа 1939 года секретного протокола о разделе сфер влияния между гитлеровским и сталинским руководством. Оказалось, что в архивах МИД СССР хранится акт о передаче подлинника этого протокола на русском и немецком языках, датированный апрелем 1946 года и подписанный сотрудниками аппарата Молотова.

Восторжествовала правда. Вот, что говорится в постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года: «Переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, ЦК ВКП(б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР. Эти протоколы были изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор»^[21]. Съезд осудил факт подписания секретного дополнительного протокола от 23 августа 1939 года, других секретных договоренностей с Германией и признал их юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.

Заключение ряда договоров с гитлеровской Германией и участие СССР на их основе в разделе Восточной Европы на сферы влияния было одним из самых крупных просчетов советского руководства, и прежде всего лично Сталина и Молотова. Прежде всего это относится к договорам, которые были заключены 23 августа и 28 сентября 1939 года. «Как сами договоры, так и их  претворение в жизнь были грубым нарушением императивов международного и советского права»^[22]. В политическом плане они нанесли непоправимый удар по международному престижу Советского Союза, затормозили образование единого антифашистского фронта стран и народов, задержали развертывание массовой освободительной борьбы народов оккупированных Германией стран. В военно-стратегическом плане эти договоренности предоставили Гитлеру возможность захватить почти всю континентальную Европу, не опасаясь удара с Востока. В моральном плане партнеры по переговорам поступали безнравственно, пытаясь обмануть друг друга, свои народы и мировую общественность, длительное время скрывая от них наличие секретных протоколов. Так же безнравственна была попытка оправдать средства достижения своих великодержавных устремлений благими целями, как поступали Сталин и Молотов в акциях в Польше, в республиках Прибалтики и Финляндии.

Советско-германские договоренности не создали эффективного заслона гитлеровской агрессии против Советского Союза. Наоборот, если до 1939-1940 годов от Баренцева до Черного моря существовал ряд государств, служивших своеобразным буфером между Германией и СССР, то накануне Великой Отечественной войны возникло непосредственное противостояние их вооруженных сил. «С августа 1939 года до июня 1941 года наши дела шли от плохих к худшим»^[23]. Страна растеряла всех своих возможных союзников в Восточной Европе во имя сближения с Германией. Между тем отношения с ней также развивались не лучшим образом.

 Суть взаимоотношений Советского Союза и Германии очень четко отражена на советской карикатуре 1938 года, которая приводится ниже:

Заключение.

Анализ событий, которые происходили в один из самых драматических периодов европейской истории – конца 30-х – начала 40-х годов – в Центральной и Восточной Европе позволяет прийти к выводу, что крутые виражи во внешней политике ведущих держав мира, в том числе и Советского Союза, подчас непредсказуемые, привели к серьезным изменениям в расстановке политических сил, к деформации всей международной обстановки и в конечном итоге – к войне.

Решающее значение в возникновении такой ситуации в международных отношениях, несомненно, играл Мюнхен. Его участники – Германия, Италия, Англия и Франция – несут главную ответственность за то состояние Европы, которое определяется понятием «предвоенный политический кризис».

Но и руководство Советского Союза во главе со Сталиным во внешней политике на протяжении почти двух десятилетий исходило из тезиса о наличии угрозы со стороны капиталистического окружения. Хотя никто из наших непосредственных соседей в конце 30-х годов не был готов и не имел намерения воевать против Советского Союза.

В сложившейся ситуации позиция советского руководства носила весьма противоречивый, неоднозначный и в стратегическом плане недальновидный характер. В ней сочетались предпринятые еще в середине 30-х годов попытки обуздать агрессора и ограничить его захватнические устремления с явным сговором с ним впоследствии в интересах достижения своих собственных великодержавных целей.

Начавшиеся летом 1939 года политические и военные переговоры между Англией, Францией и Советским Союзом могли бы иметь огромное историческое значение для антифашистских сил в их борьбе за предотвращение второй мировой войны. Но позиция англо-французских партнеров формировалась под влиянием ранее происходивших в СССР судебных процессов, которые заметно ослабили командный состав Красной Армии, в силу чего «военная союзоспособность» СССР, по мнению Запада, не заслуживала внимания. Советская дипломатия своей негибкой и неоправданно жесткой позицией также не содействовала успеху переговоров.

Советский фактор имел тогда активный характер, играл важную, а временами и решающую дестабилизирующую роль в международных отношениях. В 1939 году советское руководство во главе со Сталиным предало забвению демократические традиции внешней политики СССР, накопленные в первой половине 30-х годов, когда Советский Союз разоблачал фашистскую диктатуру, выступал за единство действий демократических сил.

Одним из самых крупных просчетов советского руководства, и прежде всего лично Сталина и Молотова, было заключение ряда договоров с гитлеровской Германией и участие СССР на их основе в разделе Восточной Европы на сферы влияния. Как сами договоры, так и их претворение в жизнь были грубым нарушением императивов международного и советского права. Они нанесли сильнейший удар по международному престижу Советского Союза.

Особое место в действиях советского руководства в рассматриваемый период занимает его агрессия, направленная против Финляндии. «Социалистическое» государство перед всем миром предстало как агрессор. На основе тех же советско-германских договоренностей и при дипломатическом и военном содействии гитлеровской Германии советское руководство присоединило к СССР ряд соседних стран и территорий от Балтийского до Черного моря. Причем мнение народов игнорировалось.

Никакая сложная международная обстановка того времени не могла служить оправданием того грубого вмешательства во внутренние дела республик Балтии, которое практиковали представители Советского Союза, их ультимативных требований и применения террористических методов в политической борьбе.

К концу 30-х годов в Советском Союзе была построена такая модель «социализма», которая характеризовалась тоталитарными, командно-административными методами руководства. Принятию взвешенных решение в международных делах мешала концепция, исходившая из ложного представления о Советском Союзе как «осажденной крепости». В таком случае для Сталина было естественным рассматривать все окружающие эту «крепость» страны как вражеские.

Могло ли советское руководство, опираясь на подобную концепцию, трезво отличать действительных врагов от мнимых? Могло ли оно реально рассчитывать на понимание со стороны соседних народов и на честное сотрудничество с ними? Разумеется, нет.

Таким образом, завершая размышления о событиях предвоенного времени, можно сделать вывод, что не будь рокового 23 августа 1939 года, возможно, не было бы и рокового дня 22 июня 1941 года.

Список использованной литературы:

1. Альтернативы 1939 года: документы и материалы. – М.: Изд-во АПН, 1989. – 272 с.

2. Новейшая история отечества. ХХ век: учеб. для студентов вузов: В 2 т. – Т.1/ под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. – 448 с.

3. Оглашению подлежит: СССР-Германия, 1939-1941: документы и материалы/ сост., пер. [с нем.] Ю. Фельштинского; предисл. В. Дашичева. – М.: Моск. рабочий, 1991. – 367 с., 4 л. ил. – (Фонд правды).

4. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии, 1939-1941. М., 1992.

5. Хрестоматия по истории СССР, 1917-1945: учеб. пособие для пед. вузов/ Сост. С.И. Дегтев и др.; под ред. Э.М. Щагина. – М.: Просвещение, 1991. – 544 с.

50 лет не знали о секретных протоколах. И только в декабре 1989 года в условиях перестройки Съезд народных депутатов, обсудив доклад комиссии, 23 декабря 1989 года принял специальное постановление, в котором дал объективную политическую и правовую оценку этим договорам (август и сентябрь 1939 года).

Так, сам пакт о ненападении между СССР и Германией, имевший целью только отвести от СССР угрозу войны и не расходившийся с нормами международного права, признан был съездом народных депутатов правомерным.

Что касается секретных протоколов между СССР и Германией, то эти документы (записано в решении съезда народных депутатов 24 декабря 1989 года) «являются актом личной власти и никак не отражают воли советского народа. Эти протоколы квалифицируются как сговор. И за этот сговор советский народ не несет ответственности».

Таким образом, съезд осудил секретные протоколы и признал их юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.

Такова политическая и правовая оценка пакта о ненападении и секретных протоколов.

Думается она объективна и справедлива.