Анализ эпического произведения малой формы (на примере рассказа В.Шукшина "Обида") Литература 11 класс (2 урока)
методическая разработка (литература, 11 класс) на тему

СЮЖЕТ

КОМПОЗИЦИЯ

СТИЛИСТИКА

“что” изображается (предметно-смысловая сфера)

“кто” - это автор, организующий текст в формальном и речевом отношении (система точек зрения на изображаемое)

“кому” адресовано произведение (речевой образ адресата)

СУБЪЕКТ РЕЧИ

СУБЪЕКТ СОЗНАНИЯ

тот, кому принадлежит речь в данном отрезке текста = тот, “кто говорит”

тот, кому принадлежит сознание в этом же отрезке = тот, “кто думает”

“ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ”

“РАССКАЗЧИК”

внеличная разновидность автора; он в действии не участвует и сообщает о событиях со стороны

* романы Л.Толстого, Ф.Достоевского

является участником изображаемых событий или хотя бы их свидетелем и себя называет в первом лице: “Я”

* А.С.Пушкин “Повести Белкина”

Учитель

Ученики

1. Сюжет.

В чем особенность?

Что напоминает такой конфликт?

В чем разница?

Какие эпизоды выделим в “Обиде”?

2. Композицию рассказа удобно исследовать, рассматривая каждый эпизод отдельно.

Итак, сцена в магазине.

Кто инициатор конфликта?

Проанализируем сначала систему точек зрения на Сашку. Кто является субъектами сознания?

В чем особенность рассказчика?

А за счет чего это становится возможным?

Зачем несобственно-прямая речь Сашки?

А косвенная?

Как выражаются другие субъекты сознания?

Какова последовательность появления этих точек зрения?

Что дает такое расположение?

Смысл заглавия рассказа. В чем суть обиды?

Второй объект оценки в рассматриваемом эпизоде – продавщица.

Какие выводы можно сделать, прослеживая динамику оценок продавщицы?

Состояние героя.

Отношение рассказчика к герою.

3. Охарактеризуем стилистику рассказа “Обида”.

Особенность языка.

Как при этом создан образ рассказчика?

• Динамичен, ситуация остроконфликтна, конфликт заключается в несовпадении героя со средой, другими людьми. Герой пытается понять, в чем причина людской черствости.
• Конфликт сродни конфликту позднего чеховского творчества.
• У Чехова – статика, у Шукшина – динамика, которая создается за счет диалога.
• Вступительный фрагмент; сцена в магазине; разговор с “плащом” на улице; разговор с женой; сцена на лестнице у Чукалова; разговор с женой на улице.
• Главному герою рассказа Сашке противостоит масса людей, включающая продавщицу, завотделом, очередь, человека в плаще – всех тех, кого маленькая Маша называет “тети и дяди”.
• Продавщица среди них – основное действующее лицо, она инициатор конфликта. Поэтому можно вести речь о двух героях – двух объектах оценки.
• Субъектами сознания, выражающими свой взгляд на него, являются рассказчик, продавщица, сам Сашка, завотделом, человек в плаще, люди из очереди.
• Он как субъект речи скрывает в себе несколько субъектов сознания.
• За счет использования разных форм речи. Так, через косвенную речь передается точка зрения самого рассказчика: “последнее время наладился жить хорошо, мирно, забыл даже, когда выпивал”.
• Вкрапленная в речь рассказчика, несобственно-прямая речь Сашки передает самооценку героя: “Черт возьми, где-то ты, Александр Иванович, уважаемый человек, а тут…”
• Косвенная речь передает точку зрения продавщицы: “ей показалось, что это стоит перед ней тот самый парень, который вчера здесь, в магазине, устроил пьяный дебош”. Чуть ниже смена точки зрения продавщицы передается через несобственно-прямую речь: “Может, она и поняла, что обозначалось, но не станет же она, в самом деле извиняться перед кем попало. С какой стати?”
• Косвенная речь способствует пониманию точки зрения завотделом, когда рассказчик описывает ее разговор с продавщицей: “так говорят врачи между собой при больном – о больном же, еще на суде так говорят и в милиции – вроде между собой, но нисколько не смущаются, если тот, о ком говорят, слышит”. Так говорят о людях ненормальных, выпадающих из общего ряда.
• Через свою прямую речь. Это человек в плаще: “Вас тут каждый вечер – не пробьешься. Соображают стоя”. И это люди из очереди, говорящие продавщице: “Работайте спокойно, не обращайте внимания на всяких тут…”.
• Сначала высказывается точка зрения продавщицы, согласно которой Сашка – дебошир. Тут же ей противопоставляется самооценка героя: “уважаемый человек”. Сашка мыслит себя “Александром Ивановичем”, полным именем.
• Так обозначается конфликт. Для рассказчика Сашка – примерный семьянин. Но далее он становится: для продавщицы – “кто попало”, для завотделом – ненормальный, для человека в плаще – обобщенная помеха (“Вас тут… не пробьешься”), для очереди – просто никто, “всякий тут”. Очевидно направление, в котором развивается оценочная ситуация по отношению к герою. Если сначала он личность, то затем его мыслят все более и более общо, безразлично. Не случайно в конце эпизода появляется образ “стенки из людей”, которую, чувствует герой, “ему не пройти”.
• Не просто в том, что Сашке Ермолаеву нахамили в магазине. Чтобы рассказать об этом, было бы достаточно фрагмента с продавщицей у прилавка. Главная обида в том, что проигнорировали Сашкину личность, последовательно разыграв ситуацию “человек человеку – бревно”. И попытка выйти из этой роли бревна, достучаться до людей приносит герою в следующих эпизодах лишь боль и унижение.
• Субъектами речи, высказывающими оценочные суждения, являются рассказчик и Маша. Однако сознание рассказчика не представлено: за формами его речи скрывается ряд других сознаний. Конечно, это сознание девочки, обнаруживаемое через несобственно-прямую речь за счет использования специфической детской лексики” “пошли в “гагазинчик”… пришли в рыбный отдел, а там, за прилавком – тетя. Тетя была хмурая – не выспалась что ли?” Тут несобственно-прямая речь сливается с косвенной речью рассказчика, обнаруживая близость точек зрения его и девочки. Точка зрения Сашки также открывается в его несобственно-прямой речи: “Тетя-то уж больно того – несгибаемая”. Маша, далее высказывает свою оценку прямо: “Какая тетя “похая”. “Сашка не стал при ребенке говорить, какая тетя” - этот фрагмент подчеркивает намерение рассказчика избежать прямой оценки, которая в данном случае, очевидно, совпадала бы с Сашкиной. В косвенной речи, в описании разговора представлена точка зрения завотделом: “завотделом слушала Розу и слегка – понимающе – кивала головой”. У продавщицы в этом фрагменте появляется имя, и для завотделом она своя, отношение к ней понимающее. Сочувствующее отношение и у стоящих в очереди: “Работайте спокойно, не обращайте внимания”.
• Мы видим ситуацию, обратную той, которая имела место по отношению к Сашке.
• Если Сашка в этом эпизоде обезличивается, то продавщица, напротив, постепенно наполняется значимостью, обретает сочувствие окружающих. Вокруг Сашки вырастает “стенка из людей”, становящаяся все более живой, осязаемой, “антропоморфной”. Она олицетворяется в ряде образов, среди которых образ обретшей имя Розы – самый представительный в первом эпизоде.
• Эта сцена давит героя.
• Рассказчик избегает прямой оценки. Но поскольку за счет несобственно-прямой речи, в начале эпизода переходящей в косвенную, его речевой образ оказывается очень близким к речевому образу Маши, то и точки зрения их тяготеют к сближению. “Похие” “дяди, тети” - вот образ людской стены, увиденной глазами ребенка.
• Она задается уже в первом абзаце текста. “Сашку Ермолаева обидели” - этой фразой начинается произведение. Предельно уменьшительное имя героя сразу формирует отношение и к нему, и ко всей ситуации – отношение “неформальное”, развернутое в бытовую плоскость.
• Множество междометий и междометных сочетаний, вводных слов-паразитов, фразеологических конструкций, создающих стилистику разговорной речи: “Ну, обидели и обидели – случается”; “ставить на попа самый смысл жизни – это тоже, знаете… роскошь”; “благоразумие – вещь не из рыцарского сундука, зато безопасно, да-с”.
• Намеренно разговорный стиль вступительного фрагмента задает жанр всей речевой ситуации: это свойская бытовая беседа в духе кухонных разговоров, и рассказчик преподносит ее как урок о пользе благоразумия.
• Он создан предельно точно: субъект речи и сознания – обыватель. Как речевой образ, так и мировоззренческая позиция этого типа людей ясно передается во всем абзаце и особенно в его последних словах: “Валяйте. Когда намашетесь театральными мечами… приходите к нам, благоразумным, чай пить”.