Учебное пособие по литературе "Деревенская" проза: темы, идеи, образы"
учебно-методическое пособие по литературе (11 класс) на тему

ГОБУ СПО ВО «Острогожский аграрный техникум»

С.А.ЕГОРОВА

«ДЕРЕВЕНСКАЯ» ПРОЗА: ТЕМЫ, ИДЕИ, ОБРАЗЫ

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

Учебное пособие по литературе предназначено для студентов всех специальностей,  обучающихся на базе основного общего образования и предполагает возможность самостоятельной работы, так как содержит в себе минимум   необходимых справочных  материалов.

В пособие включены библиографические сведения и анализ произведений наиболее значительных писателей второй половины ХХ века – представителей «деревенской» прозы: В.И. Белова, Ф.А.Абрамова, В.М. Шукшина, В.Г. Распутина, В.П. Астафьева. Помещенные материалы позволяют расширить знания об авторах и их месте в истории русской  литературы.

Оглавление

Введение        

I. Творчество  писателей        

1.  Федор  Александрович  Абрамов        

1.1.  Биография  писателя        

1.2. Анализ   романа  «Братья и сестры»        

2.  Виктор Петрович Астафьев        

2.1.  Биография   писателя        

2.2. Анализ рассказа «Царь-рыба»        

2.3. Анализ  повести «Последний поклон»        

3. Василий   Иванович   Белов        

3.1. Биография   писателя        

3.2.  Анализ  повести  «Привычное  дело»        

4. Валентин   Григорьевич   Распутин        

4.1. Биография   писателя        

4.2.  Анализ  повести  «Прощание с Матерой»        

4.3. Анализ  повести   «Живи и помни»        

5. Василий   Макарович   Шукшин        

5.1.  Биография   писателя        

5.2.  Анализ рассказа «Чудик»        

5.3.  Анализ рассказа «Миль пардон, мадам!»        

II. Обобщающие   вопросы        

Заключение        

Список использованной литературы        

Введение

В русской литературе второй половины ХХ века развиваются новые направления: «деревенская» проза, «городская», или «интеллектуальная», проза. Эти названия условны, однако прижились в критике и в читательской среде и сформировали устойчивый круг тем, который разрабатывался писателями в 60-80-е годы.

В центре внимания писателей – «деревенщиков» была послевоенная деревня, нищая и бесправная (колхозники до начала 60-х годов не имели даже собственных паспортов и без специального разрешения не могли покидать «места приписки»). Сами писатели были в основном выходцами из деревни. Сутью же этого направления было возрождение традиционной нравственности. Именно в русле «деревенской прозы» сложились такие большие художники, как Василий Белов, Валентин Распутин, Василий Шукшин, Виктор Астафьев, Федор Абрамов. Им близка культура классической русской прозы, они восстанавливают традиции сказовой речи, развивают то, что было сделано еще «крестьянской литературой» 20-х годов. Поэтика «деревенской прозы» была ориентирована на поиск глубинных основ народной жизни, которые должны были заменить дискредитировавшую себя государственную идеологию.

После того как крестьянство смогло самостоятельно выбирать себе место проживания, начался массовый отток населения, особенно молодого, из сельской местности в города. Оставались полупустые, а то и вовсе обезлюдевшие деревни, где царили вопиющая бесхозяйственность и утрата нравственных идеалов среди оставшихся жителей. В чем причина таких бед? Ответ на этот вопрос писатели – «деревенщики» видели в последствиях военных лет, когда силы деревни были надорваны, изуродованы естественные пути ведения сельского хозяйства. Главная же причина раскрестьянивания проистекала из «Великого перелома» (по определению А. И. Солженицына) – насильственной коллективизации.

Горький итог «деревенской прозе» подвел Виктор Астафьев: «Мы отпели последний плач – человек пятнадцать нашлось плакальщиков о бывшей деревне. Мы и воспевали ее одновременно. Как говорится, восплакали хорошо, на достойном уровне, достойном нашей истории, нашей деревни, нашего крестьянства».

В данное учебное пособие включены библиографические сведения и анализ произведений наиболее значительных писателей второй половины ХХ века – представителей «деревенской» прозы: В.И. Белова, Ф.А.Абрамова, В.М. Шукшина, В.Г. Распутина, В.П. Астафьева.

Цель пособия – раскрыть своеобразие их писательской манеры, расширить знания об авторах, определить их  место  в  истории русской  литературы.

I. Творчество  писателей

1.  Федор  Александрович  Абрамов

(1920 – 1983)

1.1.  Биография  писателя

Федор Александрович Абрамов родился в 29 февраля 1920 года на Пинеге, в деревне Верколе Архангельской области. С родной северной землей он связан не только биографией: здесь он начинал свою трудовую жизнь, эту землю он защищал на фронте под Ленинградом, сюда его привезли раненного после госпиталей – с этой землей он связан и своим творчеством, своими книгами.

В 1938 г. поступил в Ленинградский государственный университет. В первые же дни Великой Отечественной войны пошел в народное ополчение и в течение лета и осени 1941 г. участвовал в обороне Ленинграда. Был несколько раз ранен, лечился в госпиталях. Летом 1942 г. вернулся в армию, но как нестроевик был оставлен в тыловых частях на политработе.  

После демобилизации закончил университет и аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию по творчеству М. Шолохова. В 1949 г. впервые выступил в печати в качестве литературного критика.  В 1958 г. вышел первый роман Абрамова «Братья и сестры», рассказавший о военных годах в глухой архангельской деревне.  

До 1960 г. преподавал и заведовал кафедрой советской литературы в Ленинградском государственном университете, затем полностью отдался литературному творчеству.  

В 1968 г. написал  роман «Две  зимы  и  три  лета»,  затем «Пути-перепутья» (1973), продолжившие деревенскую тему.  

В 1975  г. получил  Государственную  премию  за  романы,  составившие  трилогию «Пряслины», посвященную жизни русской деревни в военные и послевоенные годы.  

В  разные  годы опубликованы  получившие  широкое  признание  повести: «Безотцовщина» (1961), «Пелагея» (1969), «Деревянные кони» (1970), «Алька»(1972).  

В последние годы жизни вышла повесть «Мамониха» и сборник рассказов «Трава-мурава».  

Произведения Абрамова неоднократно инсценировались для театров. Умер Абрамов в 1983 г.  

После смерти были изданы сборники публицистики «Чем живем-кормимся» (1986), «Слово в ядерный век», «О хлебе насущном и хлебе духовном» (1987). В 1993–1994 г.г. увидели  свет  ранее  не  опубликованные  произведения – «Три  рассказа», «Житие Максима» (журнал «Аврора»).

Федора Абрамова по праву называют писателем «деревенской тематики». Безграничное уважение к нелегкому крестьянскому труду присуще как его романам, так и повестям  и рассказам. Он настойчиво заставляет думать читателя о тех сложных и противоречивых процессах, социальных и экономических, которые происходят в жизни колхозной деревни.

1.2. Анализ   романа  «Братья и сестры»

Действие книги приходится на самые трудные военные годы. На полях далекой северной деревни женщины, старики и подростки, почти дети, ведут самоотверженную борьбу за победу над врагом, за  хлеб и лес для нашей страны. По-разному раскрылись в войну люди.  Анфису Петровну Минину общая беда распрямила, заставила поверить в свои силы, она с достоинством несет тяжелую ношу председателя колхоза, деля с односельчанами и труд, и нужду, и горе.

Абрамов описывает подвиг, «сражение за хлеб, за жизнь», которое вели полуголодные бабы, старики, подростки.  «Снаряды не рвались,  пули не свистели. Но были похоронки, была нужда страшная и работа. Тяжкая мужская работа в поле и на лугу. Не написать «Братья и сестры» я просто на мог...» – скажет автор. Перед глазами встают картины живой, реальной действительности, великий подвиг русской бабы, открывшей в 1941 году второй фронт, быть может, не менее тяжкий, чем фронт русского мужика.

Трагедия войны,  единение народа перед общей бедой выявили в людях невиданные духовные силы – братства,  взаимопомощи, сострадания, способность к великому самоотречению и самопожертвованию. Эта мысль пронизывает все повествование, определяет пафос романа. И все-таки автору казалось, что ее следует уточнить, углубить, сделать более многосложной.  Для этого потребовалось ввести неоднозначные  споры, сомнения, размышления героев о жизни, о воинской совести, об аскетизме.

Абрамову хотелось подумать самому и заставить читателя  задуматься  о  вопросах  «бытийных», не  лежащих  на  поверхности,  а  уходящих корнями в осмысление самой сути жизни и ее законов.  С годами он все больше связывал проблемы социальные с нравственными, философскими,  общечеловеческими.  

Природа, люди, война, жизнь... Об этом – внутренний монолог Анфисы: «Растет трава, цветы не хуже,  чем в мирные годы, жеребенок скачет и радуется вокруг матери.  А почему же люди – самые разумные из всех существ – не радуются земной радости, убивают друг друга?.. Да что же это происходит-то? Что же такое мы,  люди? Ведь и немцы люди. И у них матери и отцы. И что же это за матери,  которые благословляют своих сыновей на убийства? Да не может быть,  не может быть...  Нет таких матерей.  Что-то другое тут, что-то другое...  А что?  Кто ей скажет это?  Да и к кому обращаться с этим?  До этого ли теперь людям?.. Только надо ли задумываться сейчас? Об этом ли надо думать?».  О смысле жизни размышляет после гибели сына и смерти жены Степан Андреянович:  «Вот и жизнь прожита. Зачем? К чему работать? Ну, победят немца. Вернутся домой. А что у него? Ему-то что? И, может быть, следовало жить, для Макаровны. Единственный человек был около него,  и того проворонил.  Так зачем же мы живем? Неужели только работать?» И тут же автор обозначил  переход  к  следующей  главе:  «А жизнь брала свое. Ушла Макаровна, а люди работали». Но главный вопрос, который хотел укрупнить Абрамов,– это вопрос о совести,  об аскетизме, об отречении от личного во имя общего. «Имеет ли право человек на личную жизнь,  если все кругом мучаются?» Вопрос наисложнейший. Поначалу автор склонялся к идее жертвенности.  В дальнейших заметках к характерам и ситуациям, связанным с Анфисой, Варварой, Лукашиным, он усложнил проблему.  Запись от 11 декабря 1966 года: «Можно ли полнокровно жить, когда кругом беды?» Вот вопрос, который приходится решать и Лукашину, и Анфисе.  

Гражданская война,  пятилетки, коллективизация, война... Лукашин полон сомнений,  но в конце концов на вопрос «Возможна ли теперь любовь?» он отвечает:  «Возможна! Именно теперь и возможна. Нельзя отменить жизнь. А на фронте? Ты думаешь, у всех пост великий? Да возможно ли это?» Анфиса думает иначе:  «Каждый решает так,  как он может. Я не осуждаю. А сама не могу.  Как я бабам посмотрю в глаза?» Максимализм Анфисы автор хотел объяснить  крепкими  нравственными  устоями  в  ее  староверской семье.  «Раз горе в доме – каждый день покойники – разве может она отдаваться радости?  Разве не преступно это?  Все прабабки и бабки, хранившие верность до гроба своим мужьям в их роду,  восставали против ее любви, против страсти. Но и Анфису заставлял автор больше сомневаться, искать ответа.  Анфиса терзается:  любить должна была Настя, ее должна была одарить всеми дарами жизнь, а на самом деле любить выпало ей, Анфисе.  Да разве справедливо это?  Кто, кто определяет все это, заранее рассчитывает?  Почему один человек умирает в молодости,  а другой  живет?

Анфиса, когда узнала, что Настя обгорела, калекой стала, надела на себя вериги. Она стала сурова, аскетична, что называется,  в ногу со своим временем.  И думала:  так и надо.  В этом  ее долг.  Но людям это не понравилось.  Людям, оказывается, больше нравилась прежняя Анфиса – веселая,  неунывающая, жадная до жизни. И именно тогда о ней с восторгом говорили бабы: « Ну,  женка! Не падает духом. Еще и нас тянет». А когда она стала аскетом,  худо стало и людям! И бабы даже спрашивают ее:  «Что с тобой, Анфиса? Не заболела ли ты? Ходишь – лица на тебе нет и  брови  не раздвинешь...  Страшно на тебя глядеть».  И люди не идут к ней.  А она ведь хотела им добра, для них надевала на себя власяницу.

Хотел писатель ввел дорогие ему представления о старых традициях северян,  не знавших даже запоров в доме:  поставят приставку –  и  все. Удивительная доверчивость северян... И Лукашин был благодарен этому краю. Он омылся в ключевых родниках... он окреп,  набрался сил. И не только физических, но и духовных. Он окунулся в живой, родниковой воде... Он влюбился в этот первозданный край.

Роман не сразу нашел благосклонных издателей. «Два года его отфутболивали редакции»,  – вспоминал писатель.  Не приняли  его  журналы  «Октябрь»,  «Новый мир». «Братья и сестры» увидели свет в 1958 году в журнале «Нева».  И тут совершилось почти чудо.  Роман  сразу был  встречен критикой  доброжелательно.  За 1959-1960 годы появилось более тридцати рецензий в газетах и журналах. В 1959 году он вышел отдельной книгой в Лениздате,  в  1960-м  – в «Роман-газете»,  а в 1961-м был переведен и превосходно издан в Чехословакии.

Первые рецензенты  «Братьев и сестер» отмечали мужество Абрамова,  сумевшего достойно рассказать о трагедии народной, о бедах и страданиях, о цене самопожертвования рядовых тружеников.  Абрамов сумел «взглянуть в душу простого человека», он ввел в литературу целый пекашинский мир, представленный  разнообразными  характерами.  Не будь последующих книг тетралогии,  все равно остались бы в памяти семья  Пряслиных,  Анфиса, Варвара, Марфа Репишная, Степан Андреянович.

2.  Виктор Петрович Астафьев

 (1924 – 2001)

2.1.  Биография   писателя

   1  мая 1924 года в селе Овсянка, что на берегу Енисея, недалеко от Красноярска,  в  семье  Петра Павловича и Лидии Ильиничны  Астафьевых  родился  сын Виктор.

   В  семь лет мальчик потерял мать – она утонула в реке, зацепившись косой  за основание боны. В. П. Астафьев никогда не привыкнет к  этой  потере.  Все  ему  «не  верится, что мамы нет и  никогда  не  будет».

Заступницей и кормилицей мальчика становится его бабушка –  Екатерина  Петровна.    С  отцом  и  мачехой Виктор переезжает в Игарку –  сюда  выслан  с семьей  раскулаченный  дед  Павел.  «Диких  заработков»,  на  которые рассчитывал отец, не оказалось, отношения с мачехой не сложились, она спихивает  обузу  в  лице ребенка с плеч. Мальчик  лишается  крова  и средств  к  существованию,  бродяжничает, затем  попадает  в  детдом- интернат.   «Самостоятельную  жизнь  я  начал  сразу,   безо   всякой  подготовки», – напишет впоследствии В. П. Астафьев.

Учитель   школы-интерната   сибирский  поэт   Игнатий   Дмитриевич Рождественский замечает в Викторе склонность к литературе и развивает ее.  Сочинение  о  любимом озере, напечатанное  в  школьном  журнале, развернется позднее в рассказ «Васюткино озеро».

Окончив  школу-интернат, подросток зарабатывает  себе  на  хлеб  в станке  Курейка. «Детство мое осталось в далеком Заполярье, – напишет спустя  годы  В.  П. Астафьев. – Дитя, по выражению деда  Павла,  «не рожено,  не  прошено, папой с мамой брошено», тоже куда-то  девалось, точнее  – откатилось от меня. Чужой себе и всем, подросток или  юноша вступал во взрослую трудовую жизнь военной поры».

Собрав  денег на билет, Виктор уезжает к Красноярск,  поступает  и ФЗО.  «Группу  и  профессию  в ФЗО я не выбирал   –  они  сами  меня выбрали», расскажет впоследствии писатель. Окончив учебу, он работает составителем поездов на станции Базаиха под Красноярском.

Осенью  1942 года Виктор Астафьев добровольцем уходит в  армию,  а весной 1943 года попадает на фронт. Воюет на Брянском, Воронежском  и Степном  фронтах, объединившихся затем в Первый Украинский. Фронтовая биография солдата Астафьева отмечена орденом Красной Звезды, медалями «За  отвагу»,  «За победу над Германией» и «За освобождение  Польши». Несколько раз он был тяжело ранен.

Осенью  1945 года В. П. Астафьев демобилизуется из армии и вместе со своей женой – рядовой Марией Семеновной Корякиной – приезжает на ее родину – город Чусовой на западном Урале.

По  состоянию  здоровья  Виктор уже не  может  вернуться  к  своей специальности   и,   чтобы   кормить   семью,   работает    слесарем, чернорабочим,  грузчиком, плотником, мойщиком  мясных  туш,  вахтером мясокомбината.

В  марте  1947  года  в  молодой семье родилась  дочка.  В  начале сентября девочка умерла от тяжелой диспепсии, – время было голодное, у  матери не хватало молока, а продовольственных карточек взять  было неоткуда.

В  мае 1948 года у Астафьевых родилась дочь Ирина, а в марте  1950 года – сын Андрей.

В  1951  году,  попав как-то на занятие литературного  кружка  при газете  «Чусовской  рабочий», Виктор Петрович за  одну  ночь  написал рассказ «Гражданский человек»; впоследствии он назовет его «Сибиряк».

С  1951  по  1955  годы Астафьев работает литературным  сотрудником газеты «Чусовской рабочий».

В  1953  году  в Перми выходит его первая книжка рассказов  –  «До будущей  весны», а в 1955 году вторая – «Огоньки». Это  рассказы  для детей. В 1955-1957 годах он пишет роман «Тают снега», издает еще  две книги для детей: «Васюткино озеро» (1956) и «Дядя Кузя, куры, лиса  и кот»  (1957),  печатает  очерки и рассказы  в  альманахе  «Прикамье»,  журнале «Смена», сборниках «Охотничьи были» и «Приметы времени».

С апреля 1957 года Астафьев – спецкор Пермского областного радио. В  1958  году увидел свет его роман «Тают снега». В. П.  Астафьева принимают в Союз писателей РСФСР.

В  1959  году  его  направляют на Высшие  литературные  курсы  при Литературном  институте  имени М. Горького.  Два  года  он  учится  в Москве.

Конец  50-х  годов  отмечен  расцветом  лирической  прозы  В.   П. Астафьева. Повести «Перевал» (1958-1959) и «Стародуб» (1960), повесть «Звездопад»,  написанная  на одном дыхании всего  за  несколько  дней (1960), приносят ему широкую известность.

В 1962 году семья переехала в Пермь, а в 1969 году – в Вологду.

60-е  годы чрезвычайно плодотворны для писателя: написана  повесть «Кража»  (1961-1965),  новеллы, составившие  впоследствии  повесть  в рассказах  «Последний  поклон»:  «Зорькина  песня»  (1960),  «Гуси  в полынье»  (1961),  «Запах  сена» (1963), «Деревья  растут  для  всех» (1964),  «Дядя  Филипп  -  судовой механик» (1965),  «Монах  в  новых штанах»  (1966),  «Осенние грусти и радости»  (1966),  «Ночь  темная – темная»  (1967),  «Последний поклон» (1967),  «Где-то  гремит  война» (1967), «Фотография, на которой меня нет» (1968), «Бабушкин праздник» (1968).  В  1968  году  повесть «Последний поклон»  выходит  в  Перми отдельной книгой.

В  вологодский  период жизни В. П. Астафьевым созданы  две  пьесы: «Черемуха»  и «Прости меня». Спектакли, поставленные по этим  пьесам, шли па сцене ряда российских театров.

Еще  в  1954  году  Астафьев задумал повесть «Пастух  и  пастушка. Современная  пастораль» – «любимое свое детище».  А  осуществил  свой замысел  почти  через  15  лет – в три дня, «совершенно  обалделый  и счастливый», написав «черновик в сто двадцать страниц» и затем шлифуя текст.  Написанная в 1967 году, повесть трудно проходила в  печати  и впервые  была опубликована в журнале «Наш современник».

В  1975  году  за повести «Перевал», «Последний поклон»,  «Кража», «Пастух  и  пастушка» В. П. Астафьеву была присуждена Государственная премия РСФСР имени М. Горького.

В  60-е  же  годы B. П. Астафьевым были написаны рассказы  «Старая лошадь»  (1960), «О чем ты плачешь, ель» (1961). «Руки жены»  (1961), «Сашка  Лебедев»  (1961),  «Тревожный сон»  (1964),  «Индия»  (1965), «Митяй  с  землечерпалки» (1967), «Яшка-лось» (1967), «Синие сумерки» (1967),  «Бери  да  помни» (1967), «Ясным ли днем»  (1967),  «Русский алмаз» (1968), «Без последнего» (1968).

К   1965  году  начал  складываться  цикл  затесей  –  лирических миниатюр,  раздумий  о  жизни, заметок для  себя.  Они  печатаются  в центральных  и  периферийных журналах. В 1972 году  «Затеси»  выходят отдельной  книгой в издательстве «Советский писатель» –  «Деревенское приключение». «Песнопевица», «Как лечили богиню», «Звезды и  елочки», «Тура», «Родные березы», «Весенний остров», «Хлебозары», «Чтобы  боль каждого...»,   «Кладбище»,   «И  прахом  своим».   «Домский   собор», «Видение»,  «Ягодка»,  «Вздох». К жанру  затесей  писатель  постоянно обращается в своем творчестве.

В  1972  году В. П. Астафьев пишет свое «радостное детище» –  «Оду русскому огороду».

С   1973   года   в   печати   появляются  рассказы,   составившие впоследствии   знаменитое  повествование  «Царь-рыба». Публикация  глав  в журнале  «Наш современник» шла с  такими  потерями  в тексте,  что  автор от огорчений слег в больницу и с тех  пор  больше никогда не возвращался к повести, не восстанавливал и не делал  новых редакций. Лишь много лет спустя, обнаружив в своем архиве пожелтевшие от  времени страницы снятой цензурой главы «Норильцы», опубликовал ее в  1990  году  в  том же журнале под названием «Не  хватает  сердца». Впервые  «Царь-рыба»  была  опубликована в  книге  «Мальчик  в  белой рубахе», вышедшей в издательстве «Молодая гвардия» в 1977 году.

В  1978  году  за  повествование в  рассказах  «Царь-рыба»  В.  П. Астафьев был удостоен Государственной премии СССР.

В  70-е  годы  писатель вновь обращается к теме своего  детства  – рождаются новые главы к «Последнему поклону»: опубликованы «Пир после победы»  (1974),  «Бурундук на кресте» (1974),  «Карасиная  погибель» (1974),  «Без  приюта» (1974), «Сорока» (1978),  «Приворотное  зелье» (1978), «Гори, гори ясно» (1978), «Соевые конфеты» (1978). Повесть  о детстве  –  уже  в двух книгах – выходит в 1978 году  в  издательстве «Современник».

С 1978  по 1982  год В. П. Астафьев работает над повестью  «Зрячий посох»,  изданной  только в 1988 году. В 1991  году  за  эту  повесть писатель был удостоен Государственной премии СССР.

В  1980  году  Астафьев переехал жить на родину  –  в  Красноярск. Начался  новый,  чрезвычайно плодотворный период  его  творчества.  В Красноярске  и  в Овсянке – деревне его детства – им  написаны  роман «Печальный  детектив» (1985) и такие рассказы, как  «Медвежья  кровь» (1984),  «Жизнь  прожить» (1985), «Светопреставление» (1986),  «Слепой  рыбак» (1986), «Ловля пескарей  в  Грузии»  (1986), «Тельняшка  с  Тихого  океана» (1986),  «Голубое  поле  под  голубыми небесами»  (1987), «Улыбка волчицы» (1989), «Мною рожденный»  (1989), «Людочка» (1989), «Разговор со старым ружьем» (1997).

В   1989   году    В. П. Астафьеву    присвоено    звание    Героя Социалистического Труда.

17 августа 1987 года скоропостижно умирает дочь Астафьевых Ирина. Ее  привозят  из  Вологды  и хоронят на кладбище  в  Овсянке.  Виктор Петрович  и Мария Семеновна забирают к себе маленьких внуков  Витю  и Полю.  Жизнь  на  родине  всколыхнула воспоминания и  подарила  читателям новые  рассказы о детстве – рождаются главы: «Предчувствие ледохода», «Заберега»,  «Стряпухина радость», «Пеструха», «Легенда о  стеклянной кринке»,  «Кончина»,  и  в  1989 году «Последний  поклон»  выходит  в издательстве  «Молодая  гвардия» уже  в  трех  книгах.  В  1992  году появляются  еще  две  главы  –  «Забубенная  головушка»  и  «Вечерние раздумья».  «Животворящий свет детства» потребовал от писателя  более тридцати лет творческого труда.

На  родине В. П. Астафьевым создана и его главная книга о войне  – роман  «Прокляты и убиты»: часть первая «Чертова яма»  (1990-1992)  и часть вторая «Плацдарм» (1992-1994), отнявшая у писателя немало сил и здоровья и вызвавшая бурную читательскую полемику.

В  1994  году  «за  выдающийся вклад в  отечественную  литературу» писателю была присуждена Российская независимая премия «Триумф».

В  1995  году  за  роман «Прокляты и убиты»  В.  П.  Астафьев  был удостоен Государственной премии России.

С  сентября  1994-го по январь 1995-го мастер слова  работает  над новой  повестью о войне «Так хочется жить», а в 1995-1996 годах пишет –  тоже  «военную»  –  повесть «Обертон», в 1997  году  он  завершает повесть  «Веселый солдат», начатую в 1987 году, – война не  оставляет писателя,  тревожит  память.  Веселый солдат  –  это  он,  израненный молодой солдат Астафьев, возвращающийся с фронта и примеривающийся  к мирной гражданской жизни.

В  1997-1998  годах  в Красноярске осуществлено  издание  Собрания сочинений  В.  П.  Астафьева в 15 томах, с  подробными  комментариями автора.

В  1997  году писателю присуждена Международная Пушкинская премия, а  в  1998  году он удостоен премии «За честь и достоинство  таланта» Международного литфонда.

В  конце  1998  года  В.  П.  Астафьеву  присуждена  премия  имени Аполлона Григорьева Академии русской современной словесности.

«Ни  дня  без строчки» – это девиз неутомимого труженика,  истинно народного писателя. Вот и сейчас на его столе – новые затеси, любимый жанр – и новые замыслы в сердце. Судьба и характер «простого человека» — главная и постоянная тема произведений Астафьева. «Простую жизнь» он показывает без прикрас. При этом он создает многоцветную, широкую панораму жизни народа из множества сюжетов и массы персонажей.

2.2. Анализ рассказа «Царь-рыба»

В «повествовании в рассказах» «Царь-рыба» (1976) Астафьев говорит о необходимости, безотлагательности «возвращения к природе». Связь человека и природы интересует автора в нравственно-философском аспекте. Вопросы экологии становятся предметом философского рассуждения о биологическом и духовном выживании людей. Отношение к природе выступает в качестве проверки духовной состоятельности личности.

В рассказ «Царь-рыба» поднимается очень сложный и важный психологический вопрос, заключающийся в отношении между индивидуумом и обществом. В роли первого здесь выступает Игнатьич,  а в роли второго – жители его родного поселка Чуш.

Игнатьич – это мастер на все руки, готовый прийти на помощь любому и ничего не требующий за это, хороший хозяин, умелый механик, и истинный рыбак. Но не это главное в нем. Главное в Игнатьиче – это его отношение к остальным чушанцам с некоей долей снисходительности и превосходства. Именно эти снисходительность и превосходство, хотя и не выказываемые им, образуют пропасть между ними. Со стороны это выглядит так, как будто Игнатьич стоит на одну ступень выше своих же земляков.

Сам автор говорит об Игнатьиче: «Был он родом здешний – сибиряк и природой самой приучен почитать «опчество», считаться с ним, не раздражать его, однако шапку при этом лишка не ломать, или, как здесь объясняются, – на давать себе на ноги топор ронить». Именно это одно предложение, по моему мнению, и заключает в себе весь смысл рассказа. Разбираться же в характере Игнатьича нужно последовательно. К нему ни в коем случае не применимы строгие, однозначные ярлыки «отрицательный» или «положительны» герой.

И так, первая мысль при прочтении рассказа – это «характер Игнатьича очень противоречив». Да, это действительно так, но это легко объясняется его самостоятельностью. Да, именно самостоятельностью. Игнатьич, в детстве просто Зинка, рос, надеясь только на себя самого. Он не хотел просить помощи у других, считая, что всего сможет добиться сам. И действительно он добился всего сам, но только пока рос, настолько отдалился от общества, в котором жил, что, достигши всего, так и остался сам по себе.

Пока он так рос, в его душе сформировался его собственный мирок со своими порядками и законами. К тому же, помогая другим людям вроде бы и бескорыстно,  Игнатьич на самом деле вырабатывал в них особое отношение к своей личности. Поначалу это было не заметно, но, как только Игнатьич уверенно встал на ноги, он  заявил о своем положении в обществе. Скорее всего, он думал так: «Я делаю все, что вам надо и как надо, а за это еще и ничего не беру, поэтому не трогайте меня и не учите, как жить». Все это усугублялось приобретенной Игнатьичем привычкой молчаливого общения, той, которая так отталкивала от него людей.

Вставши на ноги, Игнатьич невольно становится над обществом, которому он все время помогал. Это объясняется тем, что все, скорее всего, ему что-то должны, так как когда-то в свое время он им чем-то помог. Таким образом и объясняется некий психологический террор Игнатьича, заключающийся в чистой одежде, хорошем доме, блестящем умении удить. Это давлению он подвергает весь поселок. То есть на самом деле опровергается данное самим автором определение отношения «опчества» и Игнатьича. На самом деле он не почитает его, не считается с ним и постоянно раздражает своим поведением.

Показав это, дав понять читателю: кто есть на самом деле Игнатьич, автор приступает к свершению наказания для своего героя. Это наказание явилось ему в образе царь-рыбы, о которой очень много узнал от всего деда-рыбака. Понадеявшись, как и всегда, только на свои силы, Игнатьич на этот раз жестоко поплатился. Это необдуманное решение почти стоило ему жизни. Но пока он находился в воде с этой рыбой, он, как мне кажется, сильно изменился. Все дело в том, что он впервые по-настоящему попросил у всех прощения, почти не владея ртом, но все же надеясь, что хоть кто-нибудь, да услышит его. И только попросив прощения, он ощутил душой какое-то особое освобождение, еще не постигнутое умом.

Только теперь и начинается настоящая жизнь рыбака Игнатьича, а не жалкое подобие, которое он вел до встречи с царь-рыбой.

2.3. Анализ  повести «Последний поклон»

Произведение написано в форме повести в рассказах. Сама форма подчёркивает биографический характер повествования: воспоминания взрослого человека о своём детстве. Воспоминания, как правило, ярки, но не выстраиваются в единую линию, а описывают отдельные случаи из жизни.

И всё-таки «Последний поклон» не сборник рассказов, а единое произведение, так как все его элементы объединены одной темой.  Это произведение о Родине, в том значении, как понимает её Астафьев. Родина для него – это русская деревня, трудолюбивая, не избалованная достатком; это природа, суровая, необыкновенно красивая – мощный Енисей, тайга, горы. Каждый отдельный рассказ «Поклона» раскрывает отдельную черту этой общей темы, будь то описание природы в главе «Зорькина песня» или детских игр в главе «Гори, гори ясно».

Повествование ведётся от первого лица – мальчика Вити Потылицина, сироты, живущего с бабушкой. Отец Вити – гуляка и пьяница, семью бросил. Мать Вити трагически погибла – утонула в Енисее. Жизнь Вити протекала, как у всех остальных деревенских мальчиков – помощь старшим по хозяйству, сбор ягод, грибов, рыбалка, игры.

Главная героиня «Поклона» – Витькина бабушка,  Катерина Петровна, соберёт в себе в редкой живой полноте всё, что ещё осталось в родной земле крепкого, наследного, исконно родного, заранее и навсегда данное. Ничего писатель в ней не прикрасит, оставит и грозу характера, и ворчливость, и непременное желание всё первой узнать и всем в деревне распорядиться (одно слово – Генерал). И бьётся, мучается она за детей и внуков, срывается в гнев и слёзы, а начнёт рассказывать о жизни, и вот, оказывается, нет в ней для бабушки никаких невзгод: «Дети родились – радость. Болели дети, она их травками да кореньями спасала, и ни один не помер – тоже радость... Руку однажды выставила на пашне, сама же и вправила, страда как раз была, хлеб убирали, одно рукой жала и косоручкой не сделалась – это ли не радость?» Это общая черта старых русских женщин, и черта именно христианская, которая при истощении веры так же неотвратимо истощается, и человек всё чаще предоставляет счёт судьбе, меря зло и добро на ненадёжных весах «общественного мнения», подсчитывая страдания и ревниво подчёркивая своё милосердие. В «Поклоне» же всё ещё родное, колыбельное, благодарное жизни и этим всё вокруг животворящее.

Но вот в жизни Витьки наступает переломный момент. Его отправляют к отцу и мачехе в город учиться в школу, так как в деревне школы не было.

И когда бабушка ушла из повествования, начались новые будни, всё потемнело, и явилась в детстве такая жестокая страшная сторона, что художник долго уклонялся от того, чтобы написать вторую часть «Поклона», грозный оборот своей судьбы, своё неизбежное «в людях». Не случайно последние главы «Поклона» были закончены в 1992 году.

Вторую часть «Поклона» порою корили за жестокость, но подлинно действенна она была не мстительной нотой. Художник вспоминает своё сиротство, изгнанничетсво, бездомность, общую отверженность, лишность в мире (когда, казалось, для всех, да и для него порой было бы лучше, если бы он умер), не для того, чтобы теперь победительно восторжествовать: что, взяли! – или чтобы вызвать сочувственный вздох, или ещё раз припечатать бесчеловечное время. Это всё были бы задачи слишком чужие исповедному и любящему астафьевскому дару. Считаться и мстить, вероятно, можно тогда, когда сознаёшь, что живёшь невыносимо по чьей-то очевидной вине, помнишь эту очевидность и ищешь сопротивления. А  разве маленький, цепкий герой «Поклона» Витька Потылицын что-то расчётливо сознавал? Он только жил, как умел, и увертывался от смерти и даже в отдельные минуты умудрялся счастливым быть и красоту не пропустить. И если кто и срывается, то это не Витька Потылицын, а Виктор Петрович Астафьев, который сейчас из дали лет и понимания со смятением спрашивает мир: как могло случиться, что дети оказались поставлены в такие условия существования?

Он не себя жалеет, а Витьку, как своё дитя, которое сейчас может защитить только состраданием, только желанием разделить с ним последнюю картошку, последнюю каплю тепла и каждый миг одиночества. И если Витька выбрался тогда, то благодарить надо опять же бабушку Катерину Петровну, которая молилась за него, достигала сердцем его страдания и тем из дальней дали неслышно для Витьки, но спасительно смягчила его хоть тем, что успела научить прощению и терпению, умению разглядеть в полной мгле даже и малую крупицу добра и держаться этой крупицы и благодарить за неё.

Русская деревня в изображении Астафьева предстаёт перед нами как светлый образ Родины. Из воспоминаний взрослого человека о событиях детства выпадает большинство отрицательных моментов, за исключением, быть может, самых резких. Именно поэтому астафьевская деревня так духовно чиста и красива.

Произведения Астафьева потому и находят отклик в душах читателей, что многие также понимают и любят Родину и хотят видеть её всё такой же светлой и чистой, как видит её автор.

3. Василий   Иванович   Белов

(р. 1932)

3.1. Биография   писателя

Белов Василий Иванович родился 23 октября 1933 г. в селе Тимониха Вологодской области), учился в деревенской школе, окончив которую, сменил ряд профессий: сельскохозяйственный рабочий, строитель, плотник, столяр. В 1952-1955 г.г. служил в армии. После демобилизации начал пробовать себя на литературном поприще, выступал с рассказами, очерками, стихами в провинциальных газетах. В 1964 г. окончил Литературный институт им. Горького в Москве. С 1964 г. постоянно живет в Вологде, не порывая связь с «малой родиной» – Тимонихой, которая дает материал для его творчества, начиная с повести «Деревня Бердянка» и книги стихов «Деревенька моя лесная» (1961). Вслед за ними увидели свет книга рассказов «Знойное лето» (1963) и «Речные излуки» (1964). Публикация повести «Привычное дело» (1966) принесла Белову широкую известность, утвердила за ним репутацию одного из родоначальников и лидеров «деревенской прозы». Эта репутация была упрочена выходом повести «Плотницкие рассказы» (1968).

Продолжая традиции русских прозаиков и публицистов, писавших о крестьянине и крестьянском труде, Белов переносит ударение с темы изнуряющей «власти земли» над человеком с изображения крестьянской жизни как «безрадостного круговорота пота и пищи» (Г. Успенский) на гармоническое устроение жизни человека на земле, дружественную связь земледельца и природы, на «лад» крестьянского «мира». Герой Белова – всегда «человек в пейзаже» и «человек в семейном кругу», чья жизнь глубоко укоренена в род, в опыт поколений. Обретая независимость от автора, он говорит и действует «от первого лица». Ориентация на живое народное слово, воссоздание ритма и интонации крестьянской речи особенно наглядны в «Бухтинах вологодских завиральных» (1969) – пестром собрании историй, рассказанных деревенским краснобаем старым печником Кузьмой Ивановичем Барахвостовым.

Повесть «Плотницкие рассказы» (1968) – сплошной диалог длиной в целую жизнь, в котором звучат голоса односельчан – праведника Олеши Смолина и кляузника Авинера Козонкова, за которым тянется хвост старых и не очень старых грехов. Спор идет преимущественно об устройстве общественной жизни, вызывая «притихших духов» революции и коллективизации, но, по сути, выходит на уровень размышлений о природе человека. Символичен финал повести, в котором оба соседа, наспорившись до хрипоты, заводят общую песнь, а рассказчик – летописец их спора, отбившийся от сельской жизни, не может «им подтянуть»: «не знал я слов из этой песни».

 «Бухтины вологодские» – своеобразный лексикон северного русского говора, любовно составленное собрание слов, острот, присловий, поговорок вологодских крестьян, свидетельствующее о меткости народной речи, живости и бойкости ума ее носителей.

Собирательская работа продолжена в книге «Лад» (1978-1981) на другом материале: «Лад» – «очерки о народной эстетике», как объявлено в подзаголовке книги, составленной из записей народных поверий и описании обычаев, занятий, ремесел, распределенных по календарному годовому циклу.

В романе-хронике «Кануны» (1972-1976), в котором изображена старая северная деревня, еще не затронутая губительной коллективизацией, Белов также отдается своей страсти к коллекционированию фактов и подробностей народной жизни, зиждущейся на идеале лада и красоты.

Что впереди? Этот вопрос писатели-«деревенщики» в 1980-1990-е гг. ставили с необыкновенной остротой. Свой ответ на него дает и Белов в романе «Все впереди» (1986), пытаясь обвести привычный традиционный уклад сельской жизни призрачным магическим кругом, за который нет ходу «чужакам» (из «писательской тетради» Белова «Дорога на Валаам», 1997, выясняется, что к «чужим» относятся едва ли не все горожане, в особенности москвичи). В пользу этой ксенофобской позиции Белов приводит все новые и новые аргументы. В романе «Час шестой» (1998) русская деревня предстает на самом крутом историческом переломе. «Хроника 1932 года» (подзаголовок романа) составлена из глав об отдельных человеческих судьбах, нередко трагических, воссозданных писателем со всем присущим ему мастерством. Белов пишет о последствиях политики, превращающей людей в «живую глину», о губительности для человека сделки с властью. Вместе с тем, Белов-публицист (в романе — немало публицистических отступлений) склонен объяснять происходящее с его героями – жителями вологодских деревень, узниками Беломорбалтлага, с Россией в целом заговором «инородцев» (и это неизбежно снижает художественный уровень его последних книг). Спор Белова – крупного русского писателя и Белова – пристрастного публициста продолжается. За трилогию «Час шестой» писателю была присуждена Государственная премия (2004).

3.2.  Анализ  повести  «Привычное  дело»

Национально-почвенная природа таланта Белова очевиднее всего проявилась в повести «Привычное дело», которая единодушно была признана критикой вершиной его творчества.

В повести перед нами проходит жизнь и судьба простого деревенского труженика Ивана Африкановича Дрынова и его жены Катерины. Автор с большой любовью и уважением относится к своим героям. Это близкие и дорогие его сердцу люди, они – частица его собственной души, они – выразители его личного отношения к жизни.

Иван Африканович – простой крестьянин, рядовой колхозник, обремененный большой семьей. Автор не наделяет своего героя какими-то особенными качествами и талантами. Он и до работы «злой», и характер имеет покладистый. Его любят соседи и односельчане. Иван Африканович и на фронте побывал, имеет боевые награды. Он спорит с начальством и негодует, когда его несправедливо обирают. Он ищет новых путей для заработков, чтобы прокормить большую семью, хотя и безуспешно. Но его деятельная натура жаждет полезного применения сил.

Иван Африканович никогда не бывает грустен без причины и весел просто так. Когда ему подфартит, он рад и открыт всему окружающему его миру людей и природы. Поэтичный склад характера, жизнестойкость, цельность — вот главные качества этой личности. Но характер Ивана Африкановича раскрывается перед читателем постепенно, герой Белова более многоплановый и глубокий, чем кажется в начале повести. Описывая житейские будни деревни, автор показывает то несправедливое и даже преступное отношение общества к труженику села. У героя и «документации» никакой нет, кроме «молочной книги», где записывается, сколько он сдал молока от своей коровы. Но читателю автор предлагает внимательно вглядеться не в анкетные данные своего героя, а в душевные качества этого русского человека, коренного жителя деревни, поэтому, я считаю, такое большое место в повести занимает описание любви и согласной жизни Ивана Африкановича и Катерины. Вся повесть как бы воспевает большую любовь этих исконно русских людей. Автор с необычайным лиризмом и художественным мастерством описывает эту любовь. Читателя потрясает сцена прощания Ивана Африкановича с погибшей женой.
В его простых словах о несправедливости смерти, забравшей у него раньше времени любимого человека, столько боли, что невольно наворачиваются на глаза слезы: «Ты уж, Катерина, не обижайся. Не бывал, не проведал тебя, то это, то другое. Вот рябинки тебе принес. Ты, бывало, любила осенями рябину-то рвать... Да. Вот, девка, вишь, как обернулось-то... Я ведь дурак был, худо я тебя берег, знаешь сама ... Вот один теперь... Как по огню ступаю, по тебе хожу, прости...»  В этих незатейливых словах чувствуется большая нравственная сила и неподдельная скорбь утраты. Я обратил внимание на то, что Иван Африканович по-крестьянски ощущает смерть дорогого человека: «Как по огню ступаю...» То есть земля для него сливается в один образ с похороненной в ней Катериной.
Конечно, сила и значение повести Белова не только в описании этих трогательных взаимоотношений двух любящих друг друга людей. Автор  поставил перед собой задачу показать во всех правдивых подробностях жизнь современной ему деревни. Но перед нами не просто бытописание, а выявление смысла жизни, значения труда на земле вообще.

Итак, крестьянин Иван Африканович Дрынов – человек простой и вместе с тем сложный. Он вроде бы как все на селе и в то же время очень от всех отличается. Показательно, что так воспринимают Ивана Африкановича и его земляки. Автор пытается создать образ идеального деревенского жителя того времени. Показать, что, несмотря на социальные и бытовые негативные условия, душа народа остается чиста. Не зря же к герою Белова не липнет никакая житейская грязь, даже когда он сам сплоховал в чем-нибудь. Например, смешно выглядит он в истории со сватовством Мишки, наутро об этом казусном случае судачат все деревенские бабы. Но смеются только над Мишкой, а Ивана Африкановича жалеют. Ясно, что Иван Африканович является для своих земляков своего рода зеркалом, которое отражает их лучшие чувства и достоинства. Он радует их, подает пример добра. Сила его любви и преданности Катерине благотворно влияет и на остальных сельчан. Он по-житейски мудр и нравственно чист. Вот это и является, на мой взгляд, главным в его образе и отличает от остальных крестьян.

Белов создает не «житие» человека-праведника. Эстетика обыденности определяет строй повествования о жизни многодетной крестьянской семьи Дрыновых, о «круговерти» повседневных дел и забот, вписанных в круговорот времен года, в цикл сельскохозяйственных работ. Белов строит повествование в ракурсе восприятия Ивана Африкановича, трудолюбивого, совестливого и бесхитростного человека, чья жизнь растворена в «ладе» бытия, для которого все происходящее с ним и вокруг – «привычное дело». Лишь однажды Иван Дрынов подается в город, «на чужбину», но заканчивается эта измена заведенному порядку жизни трагически – смертью его жены Катерины. Повествование, начатое в спокойных, даже несколько идиллических тонах, здесь достигает трагического накала. После перенесенной утраты обостряется самосознание героя. От повседневных дум и забот он переключается на размышления об общем порядке жизни и месте человека в мироздании. Но вывод, к которому приходит Иван Африканович, возвращает жизнь в привычное русло – русло бесконечного круговорота жизни. Последние страницы «Привычного дела» – напряженный диалог героя с самим собой.

4. Валентин   Григорьевич   Распутин

(1937)

4.1. Биография   писателя

Родился Валентин Распутин 15 марта 1937 года в Иркутской области, в посёлке Усть-Уда. Природа, ставшая близкой в детстве, оживёт и заговорит в книгах. В большой автобиографическом очерке одной поездки «Вниз и вверх по течению», опубликованном в 1972 году, Распутин опишет своё детство, большое внимание уделяя именно природе, общению с односельчанами – тому, что считает определяющим при формировании души ребёнка и его характера. Первые публикации материалов Валентина Распутина в газетах не случайно совпали с годами учебы в университете, хотя само по себе занятие журналистикой, перешедшее затем в самостоятельное литературное творчество, сам писатель не считал предопределённым. Когда однажды он оказался без денег, ему предложили поработать, не порывая с учебой, в газете «Советская молодёжь». 30 марта 1957 года на её страницах появился первый материал Распутина. Окончил историко-филологический факультет Иркутского университета (1959), в течение ряда лет – до того, как стать профессиональным писателем, – работал журналистом в Сибири. Журналистика увлекла его. В альманахе «Ангара» стали появляться его очерки. Первый рассказ, написанный Валентином Распутиным, назывался «Я забыл спросить у Лешки...». Он был опубликован в 1961 году в альманахе «Ангара». В 1966 году Восточно-Сибирским книжным издательством была выпущена книга «Край возле самого неба». В том же году в Красноярске выходит и книга очерк «Костровые новых городов». Сотрудничал в газете «Красноярский комсомолец», писал статьи о строительстве железной дороги Абакан – Тайшет, о Братской и Красноярской ГЭС.

Весной 1967 года Распутин получил членский билет Союза писателей СССР. Одно из замечательных произведений Валентина Распутина «Василий и Василиса» впервые появилось в еженедельнике «Литературная Россия» в самом начале 1967 года. С этого рассказа начинается новый период в творчестве Валентина Распутина. Он стал самостоятельным писателем, прозаиком – со своим стилем, своим взглядом на мир. Летом того же года появляется повесть «Деньги для Марии». Она была опубликована в альманахе «Ангара», через месяц в журнале «Сибирские огни», а в следующем году вышла отдельной книгой в столичном издательстве «Молодая гвардия». Повесть «Деньги для Марии» (1967), конфликт которой основан на столкновении традиционных нравственных ценностей и материальных реалий современной жизни, принесла Распутину широкую известность.

Затем, когда появятся «Последний срок», «Живи и пони», «Прощание с Матёрой», «Пожар», первая повесть словно бы растворится в свете славы «младших сестёр» и в спорах, возникших вокруг них.

Повесть «Последний срок», над которой Валентин Распутин начал работать в 1969 году, впервые была опубликована в журнале «Наш современник». Она не только продолжала и развивала лучшие традиции отечественной словесности – в первую очередь традиции Толстого и Достоевского, – но и сообщала новый мощный импульс развитию современной литературы. Пьесу «Последний срок» поставили во МХАТе и Болгарии. Повесть «Последний срок» (1970) ознаменовала начало, самого продуктивного этапа творчества Распутина (1970-е гг.). К нему также относятся сборник рассказов «Вверх и вниз по течению» (1972), повести «Живи и помни» (1975) и «Прощание с Матерой» (1976) – вершина творчества писателя. Из произведений Распутина, созданных в последующие, во многом кризисные для писателя и, как ему представляется, для всей русской литературы годы, выделяется повесть «Пожар» (1985), воспроизводящая целый ряд мотивов повестей 1970-х гг., окрашенных в апокалиптические тона.

Распутин 1970-х г.г. изображает современную действительность сквозь призму природно-космического порядка бытия. Складывается особая распутинская мифопоэтика, подвигающая исследователей его творчества сравнивать его с У. Фолкнером и Г. Гарсиа Маркесом. Художественное пространство прозы этого периода Распутина организовано по вертикальной оси «земля – небо» – как система восходящих окружностей: от «житейской круговерти» до «вечного круговорота жизни» и круговращения небесных светил. В своем творчестве Распутин исходит из представления о норме жизни, заключающейся во взаимной согласованности противоположных начал бытия. Залогом такого целостного гармонического восприятия мира является жизнь и труд человека на земле в согласии со своей совестью, с самим собой и жизнью природы.

Главная героиня повести «Последний срок» – умирающая старуха Анна, воскрешая в памяти прожитую жизнь, ощущает свою причастность вечному круговороту природного бытия, переживает таинственность смерти как главного события в жизни человека. Ей противопоставлены четверо ее детей, приехавших проводить мать в последний час и вынужденных находиться рядом с ней три дня, на которые Бог отсрочил ее уход. Их поглощенность повседневными заботами, их суетливость и суетность резко контрастируют с духовной работой, происходящей в угасающем сознании старой крестьянки (авторское повествование включает в себя обширные пласты не собственно прямой речи, представляющей мысли и переживания героев повести, прежде всего, самой Анны).

Повесть «Живи и помни» впервые была опубликована в журнале «Наш современник» в 1974 году. В 1977 году Валентин Распутин удостоен за неё Государственной премии СССР. Спустя ровно два года, в октябре – ноябре 1976 г., наряду с поистине триумфальным шествием повести «Живи и помни» стало приобретать широкую известность новое произведение Распутина – повесть «Прощание с Матёрой».

4.2.  Анализ  повести  «Прощание с Матерой»

В повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой» воплотилась дорогая для писателя русская идея соборности, проповедующая слияние человека с родом, миром и всей Вселенной.

Героини повести – «старинные старухи» с характерными русскими именами и фамилиями: Дарья Васильевна Пинигина, Катерина Зотова, Настасья Карпова, Сима. Среди эпизодических персонажей выделяется имя еще одной старухи – Аксиньи. Самому колоритному персонажу, напоминающему лешего, дано оригинальное символическое имя Богодул. За плечами у всех героев лежит долгая трудовая жизнь, прожитая ими по совести, в дружбе и взаимопомощи. Показательными в этом смысле являются слова старухи Симы – «Греть и греться».

Главная героиня повести – старая Дарья Пинигина, патриарх деревни, обладающая «строгим и справедливым» характером. К ней тянутся «слабые и страдательные», она олицетворяет народную правду, она носитель народных традиций, памяти предков. Ее дом является последним оплотом «обжитого» мира в противоположность «недуми, нежити», которые несут с собой мужики «со стороны». Мужики присланы, чтобы сжечь дома, из которых уже выселены люди, уничтожить деревья, порушить кладбище. Им, чужим людям, не жаль то, что дорого для Дарьи. Эти люди — лишь тупое орудие, без жалости рубящее по живому. Таков же председатель бывшего «сельсовета, а теперь поссовета в новом поселке» Воронцов. Он представитель власти, а значит, несет ответственность за происходящее. Однако ответственность перекладывается на вышестоящие органы, которые действуют в масштабах всей страны. Благая цель – промышленное развитие края, строительство электростанции – достигается ценой, которую платить безнравственно. Уничтожение деревни лицемерно прикрывается словами о благе народа. Драматизм конфликта в том, что Дарье, ее любовному, бережному отношению к Матере, противопоставлены и ее собственные сын и внук – Павел и Андрей. Они перебираются в город, отходят от крестьянского образа жизни, косвенно участвуют в разрушении родной деревни: Андрей собирается работать на электростанции.

Причины происходящего, по мнению Дарьи, с болью наблюдающей за уничтожением Матеры, заключаются в душе человека: человек «запутался, вконец заигрался», мнит себя царем природы, думает, что перестал быть «маленьким», «христовеньким», слишком возомнил о себе. Рассуждения Дарьи лишь с виду наивны. Они выражены простыми словами, но, по сути, очень глубоки. Она считает, что Бог молчит, «устав спрашивать с людей», и на земле воцарилась «нечистая сила». Люди, размышляет Дарья, потеряли совесть, а ведь главный завет прадедов — «совесть иметь и от совести не терпеть».

Дарья – воплощение совести, народной нравственности, ее хранительница. Для Дарьи несомненна ценность прошлого: она отказывается от переезда из родной деревни, по крайней мере, до тех пор, «покуль могилки» не перенесут. Она хочет забрать «могилки... изродные» на новое место, хочет спасти от кощунственного уничтожения не только могилы, но и саму совесть. Для нее память предков является святой. Мудрым афоризмом звучат ее слова: «Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни».

Распутин показывает нравственную красоту Дарьи через отношение к ней людей. К ней идут за советом, к ней тянутся за пониманием, теплом. Это образ праведницы, без которой «не стоит село».

Раскрывается глубина образа Дарьи и в общении с природой. В основе миропонимания героини лежит свойственный русскому человеку пантеизм, осознание неразрывной, органичной связи человека и природы.

Речевая характеристика героини занимает большое место в повести. Это и размышления Дарьи, и ее монологи, и диалоги, которые постепенно складываются в простую, но стройную систему взглядов народа на жизнь, представлений о жизни и месте человека в ней.

В «Прощание с Матерой» включены несколько эпизодов, поэтизирующих общую жизнь миром. Один из ключевых центров повести – сцена сенокоса. Автор подчеркивает, что главное для людей не сама работа, а благодатное ощущение жизни, удовольствие от сплоченности друг с другом и природой. Необычайно точно подметил различие между укладом жизни жителей Матеры и беспокойной деятельностью строителей ГЭС внук бабки Дарьи Андрей: «Они там живут только для работы, а вы здесь вроде наоборот, вроде как работаете для жизни». Работа для них не является самоцелью, но участием в продлении семейного рода и, если смотреть шире, всего человеческого племени. Вот почему Дарья, ощущая за собой строй поколений предков («строй, которому нет конца»), не может смириться, что родные могилы исчезнут под водой. Ее страшит то, что она останется одна, так как порвется цепь времен.

В повести много традиционных символов. Однако иногда они приобретают новое звучание. Образ весны знаменует не начало расцвета, не пробуждение («опять запылала по земле и деревьям зелень, пролились первые дожди, прилетели стрижи и ласточки»), а последнюю вспышку жизни, конец «нескончаемого ряда» дней Матеры – ведь совсем скоро Ангара по воле строителей электростанции затопит землю водой.

Символичен образ Дома. Он изображен одухотворенным, живым, чувствующим. Перед неизбежным пожаром Дарья убирает Дом, как убирают покойника перед похоронами: белит, моет, вешает чистые занавески, топит печь, убирает углы ветками пихты, молится всю ночь, «виновато и смиренно прощаясь с избой». С этим образом связан и образ Хозяина – духа, домового Матеры. Накануне затопления слышится его прощальный голос. Трагическим завершением повествования является ощущение конца света: герои оставшиеся последними на острове, чувствуют себя «неживыми», брошенными в разверстой пустоте». Ощущение потусторонности усиливает образ тумана, в котором скрывается остров: «Кругом были только вода и туман и ничего, кроме воды и тумана».

Главный же символ является читателю уже в заглавии. «Матера» – это и название деревни, и острова, на котором она стоит (этот образ ассоциируется и со Всемирным потопом, и с Атлантидой), и образ матери-земли, и метафорическое название России, родной страны, где «от края до края... хватало... и раздолья, и богатства, и красоты, и дикости, и всякой твари по паре».

Распутин тревожится не только за судьбу сибирской деревни, но и за судьбу всей страны, всего народа, беспокоится об утрате нравственных ценностей, традиций, памяти. Герои порой ощущают бессмысленность существования: «К чему искать какую-то особую, вышнюю правду и службу, когда вся правда в том, что проку от тебя нет сейчас и не будет потом...» Но надежда все же преобладает: «Жизнь на то она и жизнь, чтобы продолжаться, она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине...». Жизнеутверждающим представляется символический образ зерна, прорастающего сквозь мякину, «почерневшую солому». Человеку, считает Распутин, «озлиться нельзя», он «на острие многовекового клина», которому «нет конца». Народ, как показывает писатель, требует «все нетерпеливей и яростней» от каждого нового поколения, чтобы оно не «оставило без надежды и будущего» все «племя» людей. Несмотря на трагический финал повести (финал открытый), нравственная победа остается за людьми ответственными, несущими добро, хранящими память и поддерживающими огонь жизни в любых условиях, при любых испытаниях.

Частный конфликт – уничтожение деревни и попытка отстоять, спасти родное, возвышается до философского – противостояние жизни и смерти, добра и зла. Это придает особую напряженность действию. Жизнь отчаянно сопротивляется попыткам убить ее: поля и луга приносят обильный урожай, они полны живых звуков – смеха, песен, стрекота косилок. Запахи, звуки, краски становятся ярче, отражают внутренний подъем героев. Давно уехавшие из родной деревни люди снова ощущают себя дома, в «тутошней жизни»).

Распутин использует один из традиционных символов жизни – дерево. Старая лиственница – «царский листвень» – является символом мощи природы. Ни огонь, ни топор, ни современное орудие – бензопила – не могут справиться с ним.

Поэтому Дом для Дарьи и других старух это только место для жилья и вещи – это одушевленная предками часть их жизни. Дважды прощаются с домом, с вещами сначала Настасья, а потом Дарья. В двадцатой главе повести, в которой Дарья через силу белит свой обреченный на сжигание дом, украшает его пихтой, точно отражены христианские обряды соборования, когда перед смертью наступает духовное облегчение и примирение с неизбежностью. Словно покойника дом обмывают, отпевают и готовят к неизбежному, назначенному «назавтра», погребению.

В монолог загадочного зверька, хранителя острова, Распутин вкладывает следующую мысль, руководящую поведением старух и Богодула: «Все, что живет на свете, имеет один смысл – смысл службы». Все персонажи осознают себя ответственными перед ушедшими за продолжение жизни. По их мнению, Земля дана человеку «на подержание»: ее надо беречь, сохранить для потомков.

Писатель находит удивительно емкую метафору для выражения мыслей Дарьи Васильевны о течении жизни: род – это нитка с узелками. Когда одни узелки распускаются, умирают, то на другом конце завязываются новые. И старухам совсем не безразлично, какими будут эти новые люди. Вот почему Дарья Пинигина постоянно размышляет о смысле жизни, истине, спорит с внуком Андреем, задает вопросы умершим.

В ее спорах, размышлениях и даже в обвинениях содержатся и праведная торжественность, и тревога, и обязательно любовь. «Э-эх, до чего же мы все добрые по отдельности люди и до чего же безрассудно и много, как нарочно, все вместе творим зла», «Кто знает правду о человеке: зачем он живет? Ради жизни самой, ради детей или ради чего-то еще? Вечным ли будет это движение?.. Что должен чувствовать человек, ради которого жили многие поколения? Ничего он не чувствует. Ничего не понимает. И ведет он себя так, будто с него первого началась жизнь и им она навсегда закончится», – рассуждает Дарья.

Раздумья Дарьи о продолжении рода и своей персональной ответственности за него перемешиваются у нее с тревогой о «полной правде», о необходимости памяти, сохранения ответственности у потомков. Эта тревога как никогда сопряжена с трагическим осознанием эпохи.

Во внутренние монологи Дарьи Распутин вкладывает мысли о необходимости каждому человеку «самому докапываться до истины» и жить работой совести. Особенно тревожит и автора, и его стариков и старух желание все большей части людей «жить не оглядываясь», «облегченно», нестись по течению жизни. Так, Дарья бросает в сердцах своему внуку: «Пуп не надрываете, а душу потратили». Героиня не против развития технического прогресса, воплощенного в машинах, облегчающих человеческий труд. Для мудрой крестьянки неприемлемо, чтобы человек, обладающий благодаря технике огромной силой, уничтожал жизнь, бездумно подрубая сук, на котором пока еще сидит. Показателен диалог Андрея и Дарьи. «Человек – царь природы», – пытается убедить бабушку Андрей. «Вот-вот, царь. Поцарюет, по-царюет, да загорюет», – отвечает Дарья. Лишь в единстве друг с другом, с природой, со всем Космосом смертный человек может победить смерть, по крайней мере, если не индивидуальную, то родовую.

В «Прощании с Матерой» Валентин Распутин образно описывает красоты первозданной природы – тихое утро, свет и радость, звезды, Ангара, ласковый дождь, что являют собой светлую часть жизни и благодать. Но они же создают тревожную атмосферу в тон мрачным мыслям стариков и старух, предчувствующих драматическую развязку.

Уже на первых страницах повести присутствует трагическое противоречие, сгущенное до символической картины. Согласию, покою и миру, прекрасной полнокровной жизни, которой дышит Матера, противостоит запустение, оголение, истечение (любимое слова автора). «Темь пала» на Матеру, утверждает Распутин, многократными повторами этого словосочетания вызывая ассоциации с традиционными текстами Древней Руси и с апокалипсическими картинами Откровения Иоанна Богослова. Именно здесь появляется эпизод пожара, а перед этим событием «звезды срываются с неба».

Хранителям народных, родовых ценностей писатель противопоставляет современных «обсевков», которых он рисует в крайне жесткой манере. Лишь внука Дарьи Пинигиной Распутин наделил более или менее сложным характером. Так, Андрей уже не чувствует себя ответственным за род, за землю предков. В свой последний приезд перед отъездом он так и не обошел родную Матеру, не простился с ней. Андрея манит суета грандиозной стройки. Он чуть ли не до хрипоты спорит с отцом и бабушкой, отрицая то, что для них является исконными ценностями.

Однако в нем еще не совсем умерло единение с природой. «Минутное пустое глядение на дождь», завершивший семейную дискуссию, «сумело снова сблизить» Андрея, Павла и Дарью. Столь же объединяет их и работа на сенокосе. Для Распутина характерно наделять уничижительными именами и фамилиями персонажей, изменивших национальным традициям. В душе Андрею жалко остров. Потому он и не поддерживает Клавку Стригунову, радующуюся исчезновению родной Матеры. Несмотря на свое несогласие с Дарьей, он, в то же время, ищет бесед с ней, «ему для чего-то был ее ответ» о сущности и предназначении человека.

Иронично и зло показаны другие антиподы «старинных старух». Болтун и пьяница Никита Зотов, сорокалетний сын Катерины, за свой принцип «лишь бы прожить сегодняшний день» лишен даже своего имени – превращен в Петруху. Автор создает неологизм «петрухать» по сходству с глаголами «громыхать», «воздыхать». Падение Петрухи приводит к тому, что он сжигает родной дом (то же сделала и Клавка) и издевается над матерью. Отвергнутый деревней и матерью Петруха словно стремится новым бесчинством привлечь к себе внимание, чтобы таким злым способом утвердить свое существование в мире.

Верхом исключительного зла, беспамятства и бесстыдства утверждают себя в жизни «официальные лица», которых Распутин снабжает не только «говорящими» фамилиями, но и не менее символическими характеристиками: Воронцов – турист (без какой-либо заботы шагающий по земле), Жук – цыган (безродный человек, лишенный корней, перекати–поле). Если речь стариков и старух образна и выразительна, а речь Павла и Андрея – литературно правильна, но сбивчива, – то «официальные лица» Воронцов и ему подобные говорят рублеными фразами–штампами, где превалирует императив («Понимать будем или что будем?», «Кто позволил?», «И никаких», «Вы мне опять попустительство подкинете», «Что требуется, то и будем делать. Тебя не спросим»).

В финале повести Распутин сталкивает обе стороны, не оставляя сомнений в том, за кем правда. В тумане символично заблудились Воронцов, Павел и Петруха. Даже Воронцов «затих», «сидит с опущенной головой, бессмысленно глядя перед собой». Все, что остается им делать, - подобно детям» звать мать, что и делает Петруха: «Ма-а-ать! Тетка Дарья-а-а! Эй, Матера-а!» Делает он это «глухо и безнадежно», после чего засыпает беспробудным сном. «Стало совсем тихо. Кругом были только вода и туман и ничего, кроме воды и тумана». А старухи Матеры в это время, в последний раз объединившись друг с другом и маленьким Колюней, в глазах которого «недетское, горькое и кроткое понимание», покидают это мир, удаляясь на небеса.

В повести много традиционных символов. Однако иногда они приобретают новое звучание. Образ весны знаменует не начало расцвета, не пробуждение («опять запылала по земле и деревьям зелень, пролились первые дожди, прилетели стрижи и ласточки»), а последнюю вспышку жизни, конец «нескончаемого ряда» дней Матеры – ведь совсем скоро Ангара по воле строителей электростанции затопит землю водой.

Символичен образ Дома. Он изображен одухотворенным, живым, чувствующим. Перед неизбежным пожаром Дарья убирает Дом, как убирают покойника перед похоронами: белит, моет, вешает чистые занавески, топит печь, убирает углы ветками пихты, молится всю ночь, «виновато и смиренно прощаясь с избой». С этим образом связан и образ Хозяина – духа, домового Матеры. Накануне затопления слышится его прощальный голос. Трагическим завершением повествования является ощущение конца света: герои оставшиеся последними на острове, чувствуют себя «неживыми», брошенными в разверстой пустоте». Ощущение потусторонности усиливает образ тумана, в котором скрывается остров: «Кругом были только вода и туман и ничего, кроме воды и тумана».

Главный же символ является читателю уже в заглавии. «Матера» – это и название деревни, и острова, на котором она стоит (этот образ ассоциируется и со Всемирным потопом, и с Атлантидой), и образ матери-земли, и метафорическое название России, родной страны, где «от края до края... хватало... и раздолья, и богатства, и красоты, и дикости, и всякой твари по паре».

Распутин тревожится не только за судьбу сибирской деревни, но и за судьбу всей страны, всего народа, беспокоится об утрате нравственных ценностей, традиций, памяти. Герои порой ощущают бессмысленность существования: «К чему искать какую-то особую, вышнюю правду и службу, когда вся правда в том, что проку от тебя нет сейчас и не будет потом...» Но надежда все же преобладает: «Жизнь на то она и жизнь, чтобы продолжаться, она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине...». Жизнеутверждающим представляется символический образ зерна, прорастающего сквозь мякину, «почерневшую солому». Человеку, считает Распутин, «озлиться нельзя», он «на острие многовекового клина», которому «нет конца». Народ, как показывает писатель, требует «все нетерпеливей и яростней» от каждого нового поколения, чтобы оно не «оставило без надежды и будущего» все «племя» людей. Несмотря на трагический финал повести (финал открытый), нравственная победа остается за людьми ответственными, несущими добро, хранящими память и поддерживающими огонь жизни в любых условиях, при любых испытаниях.

Трагический финал повести просветлен рассказом о царском листвене – символе вечной, неувядаемой жизни. По преданию, это дерево держит на себе весь остров, всю Матеру. Листвень не удалось ни сжечь, ни спилить. Еще раньше В. Распутин скажет дважды, что, как бы тяжело ни сложилась дальнейшая жизнь переселенцев, вынужденных жить в поселке, построенном на неудобном месте, «жизнь... она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой». Одна из особенностей человека – его умение сроднится с любым местом, и преобразовать его своим трудом. В это заключается еще одна его миссия во вселенской бесконечности.

В повести «Прощание с Матерой» В. Распутин ставит перед читателем  вопрос: нужно ли затоплять деревню, если вышестоящие  организации   решили поставить на ней ГЭС? Разумеется, научно-технический  прогресс превыше всего, но как можно лишать крестьян родной Матеры? Деревня должна уйти под воду, а жители переселиться в другую деревню. Крестьян никто не спрашивал, хотят ли они этого: приказали – будь добр,  подчиняйся! Интересно, что жители по-разному  отреагировали на такое решение. Старики, прожившие в родном селе всю свою жизнь, не могут просто расстаться с Матерой. Здесь знаком каждый уголок, каждая березка, здесь прах родителей, дедов. Так, главная героиня повести старуха Дарья не может покинуть свою избу. Очень трогателен эпизод, когда старая Дарья украшает свою избу перед тем, как ее навсегда покинуть. Как мучительно рассуждает эта малограмотная женщина о судьбе своей деревни!

Сыну Дарьи тоже жаль расставаться с домом, но он согласен с тем,  что наука важнее природы, и они должны переселиться во что бы   то ни стало.  Не только люди, но и сама природа против грубого, бесцеремонного  вторжения в жизнь. Вспомним, могучий царский листвень, который  не могли взять ни топор, ни пила, ни огонь. Все он выдержал и  не сломился. Но так ли вечна природа?

В. Распутин касается многих нравственных вопросов в своей  повести, но судьба Матеры – ведущая тема этого произведения.  Ну а что случалось с крестьянами, когда они покидали родную  деревню в период коллективизации? Их ссылали на Соловки, в  Сибирь, на лесоповалы, в шахты, где живые завидовали мертвым.

4.3. Анализ  повести   «Живи и помни»

Деревня, удаленная от городов, – обычное место действия распутинских повестей: именно здесь сохраняются традиции прежнего крестьянского уклада с его кругом традиций и нравственных заповедей. Эти традиции соблюдаются и в семье Гуськовых: непререкаемый авторитет отца, строгость нравов, уважение к труду и т. д. Характерно воспитание, которое дал своему сыну отец: «Он не поучал сына и не воспитывал, да он и не знал, что такое воспитание, с чем его едят; жизнь, считал он, любого обротает и воспитает, сделает из него то, на что он годится... Лишь однажды, сколько Андрей помнил, отец помог ему разобраться, что хорошо и что плохо: когда, напакостив, Андрей свалил вину на соседского Мишку, отец снял с крюка ременные вожжи и молча проучил – лишь однажды».

Характерно, что Настена, сирота, в семью Гуськовых вошла не по страстной любви, а, как это было принято в крестьянских семьях, по сговору, и свое место в новом доме ей пришлось завоевывать не богатым приданым, а трудолюбием и смирением: «Настену подстегнуло еще и то, что надоело ей жить у тетки в работницах, гнуть спину на чужую семью... Настена кинулась в замужество как в воду, – без лишних раздумий: все равно придется выходить, без этого мало кто обходится – чего ж тянуть?».

Однако отсутствие детей стало главной причиной размолвок супругов. Действительно, для человека, не утратившего связи с природой, главным его предназначением является продолжение рода: в основе подобного убеждения лежат архаические представления о том, что человек есть не автономная личность но лишь часть своего рода и бессмертие обретает именно в детях, сам являясь воплощенным бессмертием своих предков. Потому для такого человека бесплодие является худшим наказанием, поскольку лишает смысла его существование.

Сложны и многообразны причины, по которым дезертировал Гуськов. Объективные (тяжелое ранение, невыполненное обещание госпитального начальства отпустить на побывку, близость родной деревни) соединяются с субъективными (тоска по дому, боязнь погибнуть в последний год войны, обида на человечество, призвавшее его воевать). Писатель подчеркивает, что, не «выпади» Андрей из общего строя, он и в дальнейшем мог бы быть таким, как все. Не случайно в повести подчеркивается, что Андрей на фронте «поперек других не лез, но и за чужие спины тоже не прятался». Однако, оказавшись в ситуации, когда пришлось принимать собственное решение, герой проявляет скрытые до поры до времени эгоистические черты и совершает трагическую ошибку (прекрасно зная, чем ему грозит дезертирство: для этого в повесть введена сцена расстрела двух дезертиров). Но в том-то и сущность трагического конфликта, что герой, единожды сделав выбор, дальше встает на путь предопределенности, своей жизнью расплачиваясь за неверность своего решения и не имея возможности все переиграть заново: «Я теперь и сам не соображаю, что делаю, зачем делаю. Будто не я живу, а кто-то чужой в мою шкуру влез и мной помыкает. Я бы повернул направо, а он нет –тянет влево!». Закономерность нравственного падения героя, обособившего себя от других, вставшего на путь предательства, основная мысль повести.

Вся история дезертирства Андрея есть история утраты им человеческого облика, его постепенного озверения: уже сближение его с немой женщиной, Таней, говорит о том, что Гуськова начинает пугать человеческая речь («Сказать ему нечего было даже самому себе»). В дальнейшем он поселяется на левом – нежилом – берегу Ангары, названном Андреевским в честь Андрея Сивого, державшегося некогда особняком от прочего люда; встреча героя с женой напоминает скорее насилие; он живет кражей (топор, ружье; рыба из чужих сетей) и разбоем (убийство домашнего животного – бычка, остатки туши которого герой завалил листвой, как медведь»); убивая козулю, Андрей долго всматривается в глаза умирающего животного; наконец, учится выть волком и присматривает себе пещеру – вполне звериное жилье. Причем повадки Андрея – повадки раненого или раздраженного зверя, бессмысленно мстящего человеку.

Настю не оставляет ощущение, что вместо Андрея вернулся кто-то другой, не человек. Характерно, что первая встреча супругов происходит в бане – по народным поверьям, месте нечистом; Андрей кажется Настене «оборотнем», «нечистой силой», «лешим», «чужим».

Настена, войдя в чужой род, тем самым становится его частью: она никак не отделяет себя от семьи, и прежде всего – от мужа. Поэтому вина Андрея – это и ее вина: «А может, она тоже повинна в том, что он здесь, – без вины, а повинна?». В основе подобного убеждения лежат древние представления о родовой вине, когда грех одного из членов семьи ложился проклятьем на весь его род – и предков, и потомков.

Сон, одновременно приснившийся Настене и Андрею, как раз показывает нераздельность душ супругов. Однако Андрей противопоставил себя и семье, и миру в целом: он избегает родных, друзей, таится от людей — и обрекает на то же самое Настену. Она, живя среди людей, но, сохраняя связь с мужем, оказалась разделенной с людьми той же гранью, что и Андрей. Она вынуждена скрываться, лгать, воровать у собственной семьи – для изначально цельной натуры Настены это испытание оказывается губительным.

Сцена посиделок как нельзя лучше демонстрирует разрыв между миром и Настеной, произошедший по вине ее мужа: «Она не могла ни говорить, ни плакать, ни пить вместе со всеми — как никогда раньше, Настена поняла здесь, что ничего этого нельзя: не имеет права...». О том, что у них теперь общая судьба и общая вина, героиня говорит и своему мужу: «Раз ты сам виноват, то и я с тобою виноватая. Вместе будем отвечать».

Реакция Андрея на весть о возможной беременности жены проявляет глубинную и, возможно, самую главную причину дезертирства героя: Гуськов боялся, что не оставит после себя продолжения, его род пресечется. Рождение ребенка становится для него оправданием дезертирства: «А я еще, дурак, боялся. Да ради этого... Это ж кровь моя дальше пошла. Не кончилась, не пересохла, не зачахла. А я-то думал, я-то думал: на мне конец, все, последний, погубил родову. А он станет жить, он дальше ниточку потянет... Настена! Богородица ты моя!». При этом Настена подмечает, что радость ее мужа эгоистична: он целиком переносит бремя ответственности за ребенка на жену, считая свое дело сделанным. Андрей, даже понимая, что беременность Настены окончательно проводит разделительную черту между ней и остальными людьми, не утруждает себя мыслями о посильности для нее подобной ноши.

Бессмертие свое Андрей видит только в потомстве, в родной крови: «И пускай люди не знают, зато кровь моя знать будет, что он мой. Нас потом только кровь и помнит». Однако он не осознает, что подобное бессмертие – скорее животное, нежели человеческое: вот каков символический смысл постепенного одичания Андрея, выбравшего путь зверя, движимого инстинктами самосохранения и продолжения потомства. По мысли же писателя, подлинное бессмертие человек обретает не в безличной «памяти крови», а в памяти людской: «Память о человеке, которая идет к людям, наверняка знает себе цену, поэтому память о тебе вечно будет стыдиться и прятаться, как прячешься ты. Не надейся, ни на что не надейся – тебе и тут ничего не светит». Недаром как живой вспоминается Андрею его достойно погибший друг Витя; память же о нем самом, по убеждению Распутина, быстро сотрется в людском сознании.

Андрей смутно осознает, что его дезертирство – предательство тех, кто остался воевать. Он отказался от своей изначальной судьбы, выбрав судьбу на первый взгляд полегче, и тем самым оставшихся на фронте заставил нести и его крест. Каждая похоронка, пришедшая после побега Гуськова, была бы прямым обвинением ему: смертная доля, может быть предназначенная Андрею, досталась другому. И встреча с отцом для него – встреча с главой семьи, рода перед которым Андрей должен держать ответ за отступничество. Однако Андрей, целиком сосредоточенный на том, чтобы оправдаться перед собой, а не искупить свою вину, боится этой встречи: он сам отделил себя от семьи, рода, деревенской общины, всего народа.

«Заметив на груди похожую на большой мрачный крест тень от оконного переплета, Настена испугалась и отошла» – образ, предсказывающий трагический путь героини, жертвенно возложившей на себя вину близкого человека. «Обоюдный сон» Андрея и Настены («такого она, сколько жила, не знала. Обоюдный – стало быть, не простой, вещий. Его и разгадывать не надо, он весь на виду») – сон не только предсказывает, что выбор Андрея в результате приведет не к продолжению рода, а к его пресечению, но и свидетельствует о растворенности супругов друг в друге, об их общей судьбе. «Кладбище утопленников», на которое натыкается заблудившаяся Настена, – предначертанность жизненного пути Настены проявляется, в частности, в образе этого кладбища, всегда ее особенно пугавшего. Важно, однако, что в нарушение древних законов женщины хоронят Настену все-таки «среди своих, только чуть с краешку, у покосившейся изгороди», как бы снимая с нее часть вины за самоубийство.

Финал повести очень напоминает сцену охоты: Настену загоняют как дикое животное. Трагизм финала в том, что на месте вставшего на путь зверя Андрея Гуськова оказывается его жена, не по своей воле отпавшая от людей и в результате затравленная ими. Настена бросается в воду, в которой отражается небо, – емкий образ смерти как единственного выхода для героини, а также чистоты, невинности ее души.

Она растворяется в природе, картина которой поражает своей гармонией, сливается с первоосновой жизни, обретая желанный покой, в отличие от никогда не сумеющего теперь найти себе успокоения на земле Гуськова.

Народные представления о нравственности, семье, долге, глубочайшая совестливость, жертвенность сближают Настену и с Дарьей и Настасьей из повести «Прощание с  Матёрой»

Смысл повести многогранен: помимо проблемы «людской памяти», он содержит прямой призыв к читателю «помнить себя», помнить неписаные моральные заповеди, нарушение которых приводит человека к деградации и озверению, к духовной смерти.

5. Василий   Макарович   Шукшин

(1929 – 1974)

5.1.  Биография   писателя

Один из талантливейших писателей, писавших о людях и проблемах деревни, – Василий Макарович Шукшин.

Василий Макарович Шукшин родился 25 июля 1929 года в селе Сростки Бийского района Алтайского края. И через всю жизнь будущего писателя красной нитью пролегла красота и суровость тех мест. Именно благодаря своей малой родине, Шукшин научился ценить землю, труд человека на этой земле, научился понимать суровую прозу сельской жизни.

Отец его был репрессирован. Василий Шукшин очень рано пошел работать – грузчиком, маляром, слесарем.  

С 1949 по 1953 годы служил на флоте, где приобрел специальность радиста. После демобилизации сдает экстерном экзамены на аттестат зрелости и даже на какое-то время становится директором вечерней школы. Преподает литературу и историю в родном селе.

В 1954 году уезжает в Москву. Поступает во ВГИК в мастерскую М.Рамма. Ярко проявил себя в качестве актера («Два Федора», «Аленка», «Они сражались за Родину» и др.) За роль в кинофильме «У озера» С.Герасимова получил Государственную премию СССР (1971). Посмертно был награжден Ленинской премией за свою режиссерскую работу.  

Еще со студенческих лет стал писать рассказы и повести. Публиковался в «Новом мире» и «Нашем современнике».  

Первый рассказ – в журнале «Смена» в 1958 году. В 1963 году – первая книга «Сельские жители». В 1964 году – первый свой кинофильм «Живет такой парень». Далее следуют фильмы «Ваш сын и брат», «Странные люди», «Печки-лавочки» и др. Самым знаменитым и заслуженно известным оказался его последний фильм «Калина красная». Параллельно с кинофильмами выходят книги «Там вдали», «Земляки», «Характеры», «Беседы при ясной луне».  

Василий Шукшин сблизился с такими же, как он, писателями, выходцами из деревни Василием Беловым, Валентином Распутиным, Виктором Астафьевым.  

Вошел в редколлегию журнала «Наш современник», всегда занимал четкие патриотические позиции. Под конец жизни собирался поставить фильм о своем любимом герое Стеньке Разине и уйти из кино, заняться только прозой.  

Один из лучших новеллистов XX века. Несомненный русский классик. Даже среди близких ему писателей он выделялся своей интонацией, своими неповторимыми характерами чудиков.  

2 октября 1974 года скоропостижно скончался в станице Клетская Волгоградской области на съемках фильма «Они сражались за Родину». Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.  

Василий Шукшин еще при жизни, как мало кто из писателей, стал народным героем. Его полюбили и кинозрители, и читатели за близость к простому человеку, за какую-то особую детскость и наивность. При этом в своей прозе Василий Шукшин ставил острейшие вопросы всего XX века. В конце жизни, особенно после встречи с Михаилом Шолоховым, хотел отказаться от кино, посвятив себя всецело литературе, уехать или к друзьям в Вологду, или на родной Алтай.  

Уже после смерти писателя в журнале «Наш современник» были опубликованы его пророческая повесть-сказка «До третьих петухов», многие страницы которой явно относятся уже  нашему времени, о тех бесах, которые мутят русский народ, а также остросатирическая повесть «А поутру они проснулись» о вытрезвителе и его несчастных обитателях.

Шукшин не щадил себя, торопился, чтобы успеть сказать правду, и этой правдой сблизить людей. Он был одержим одной мыслью, которую хотел додумать вслух. И быть понятым! Все усилия Шукшина – творца были направлены к этому. Он считал: «Искусство – так сказать, чтобы тебя поняли... » С первых шагов в искусстве Шукшин объяснял, спорил, доказывал и мучился, когда не был понят.

Герои рассказов Шукшина – деревенские люди, сталкивающиеся с городом, или горожане, попадающие в село (часто выходцы из той же деревни). О себе Шукшин говорил, что чувствует себя человеком, «у которого одна нога на берегу, а другая – в лодке». И добавлял: «В этом положении есть свои «плюсы»... От сравнений, от всяческих «оттуда – сюда» и «отсюда – туда» невольно приходят мысли не только о «деревне» и о «городе» – о России».

Главными выразительными средствами становились емкая, эмоционально окрашенная деталь и драматизация повествования, создаваемая с помощью сочетания сказовой манеры повествования с использованием живой речи в диалогах. Сюжет построен на воспроизведении кульминационных, «самых жгучих», долгожданных моментов, когда герою предоставляется возможность в полной мере проявить свою «особенность». Новаторство В. М. Шукшина связано с созданием особого типа  героя – «чудиков»,  вызывающих  неприятие окружающих свои стремлением жить в соответствии с собственными представлениями о добре, красоте, справедливости.                                                        

Человек в рассказах Шукшина часто не удовлетворен своей жизнью, он чувствует наступление всеобщей стандартизации, скучной обывательской   усредненности   и   пытается   выразить   собственную индивидуальность, обычно несколько странными поступками.

Герой ранних рассказов Шукшина, повествующих о «случаях  жизни», – простой человек, вроде Пашки Холманского («Классный водитель»), странный, добрый, часто непутевый. Автор любуется самобытным человеком из народа, умеющим лихо работать, искренне и простодушно чувствовать.

Со временем образ героя усложняется, и отношение автора к героям несколько меняется – от любования до сопереживания, сомнения, философского размышления. Алеша Бесконвойный отвоевывает себе в колхозе право на нерабочую субботу, чтобы посвящать ее бане. Только в этот «банный» день он может принадлежать себе, может наедине с собой предаваться воспоминаниям, размышлениям, мечтам. Герой обладает способностью замечать красоту жизни в самых, казалось бы. незначительных ее проявлениях. Сам процесс постижения бытия составляет главную радость Алеши: «Вот за что и любил Алеша субботу: в субботу он так много размышлял, вспоминал, думал, как ни в какой другой день».

Один из героев Шукшина, «упорный», изобретает на досуге вечный двигатель, другой герой на сбереженные, сэкономленные деньги покупает микроскоп и мечтает придумать средство против микробов, некоторые герои философствуют, пытаясь переплюнуть, «срезать» «городских». Желание «срезать», обхамить, унизить человека, чтобы возвыситься над ним («Срезал») – последствие неутоленного самолюбия, невежества, имеющего страшные последствия. Часто деревенские жители больше не видят смысла своего существования в работе на земле, как их предки, и либо уезжают в города, либо занимаются изобретением «вечных двигателей», писанием «рассказов», либо, вернувшись после «отсидки», не знают, как теперь жить на воле.

Это не «чудаки», далекие от реальности, живущие в идеальном мире, а именно «чудики», живущие в реальности, но стремящиеся к идеальному и не знающие, где его искать, куда девать накопившуюся в душе силу.

Героев Шукшина» занимают «главные» вопросы: «Для чего, спрашивается, мне жизнь была дадена?» («Одни»), «Зачем дана была эта непосильная красота?» («Земляки»), «Что в ней за тайна, надо ее жалеть – например, или можно помирать спокойно — ничего тут такого особенного не осталось?» («Алеша  Бесконвойный»). Часто герои находятся в состоянии внутреннего разлада: «Ну и что? – сердито думал Максим. – Так же было сто лет назад. Что нового-то? И всегда так будет?» («Верую!»). Душа переполняется тревогой, болит оттого, что чувствует все вокруг, силится найти ответ. Матвей Рязанцев называет это состояние «хворью», но хворью «желанной» – без нее чего-то не хватает».

5.2.  Анализ рассказа «Чудик»

Герой рассказа, названием которого стало его прозвище («Жена называла его «Чудик». Иногда ласково»), выделяется из своей среды. Прежде всего, «с ним постоянно что-нибудь случилось», он «то и дело влипал в какие-нибудь истории». Это не были общественно значимые поступки или авантюрные приключения. «Чудик» страдал от мелких происшествий, вызванных его собственными оплошностями.) Собираясь на Урал навестить семью брата, выронил деньги («...пятьдесят рублей, полмесяца работать надо») и, решив, что «хозяина бумажки нет», «легко, весело» пошутил для «этих, в очереди»: «Хорошо живете, граждане!.. У нас, например, такими бумажками не швыряются». После этого он не смог «пересилить себя», чтобы забрать «проклятую бумажку».

Желая «приятное сделать» невзлюбившей его снохе, Чудик разрисовал коляску маленького племянника так, что ее стало «не узнать». Она, не поняв «народного творчества», «расшумелась» так, что ему пришлось уехать домой. Помимо этого, с героем случаются и другие недоразумения (рассказ о «грубом, бестактном» поведении «пьяного дурака» из деревни за рекой, которому не поверил «интеллигентный товарищ»; поиск искусственной челюсти «лысого читателя» газеты в самолете, отчего у того даже лысина побагровела; попытка послать жене телеграмму, которую «строгой, сухой» телеграфистке пришлось полностью исправить), выявляющие несоответствие его представлений привычной логике. Его стремление сделать жизнь «повеселее» наталкивается на непонимание окружающих. Иногда он «догадывается», что исход будет таким, как в истории со снохой. Зачастую «теряется», как в случае с соседом в самолете или с «интеллигентным товарищем» в поезде. Чудик повторяет слова «женщины с крашеными губами», которой «поддакивал» мужчина в шляпе из районного города, но у него они почему-то выходят неубедительными. Его недовольство всегда обращается на самого себя («0н не хотел этого, страдал...», «Чудик, убитый своим ничтожеством...», «Да почему же я такой есть-то?»), а не на жизнь, которую он не в силах переделать («Он совсем не умел острить...», «...запел дрожащим голосом...», «...поскользнулся, чуть не упал» Все эти черты не имеют мотивировки, они присущи герою изначально, обусловливая своеобразие его личности. Напротив, профессия отражает внутреннее стремление вырваться из реальности («Он работал киномехаником в селе»), а мечты произвольны и несбыточны («Горы облаков внизу... упасть в них, в облака, как в вату», «Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом») В прозвище героя выявляется не только его «чудачество», но и желание чуда. В этой связи заостряется характеристика действительности как тусклой, злой, обыденной жизни («...сноха... спросила зло...», «...опять спросила Софья Ивановна совсем зло, нервно...», «Не понимаю; зачем они стали злые?» В соотношении с внешним миром выстраивается ряд антитез, в которых на стороне героя (в противоположность «досадным происшествиям, от которых «горько», «больно», «страшно») оказываются признаки чистой, простодушной, творческой натуры «сельского жителя». «За живое» Чудика задевают сомнения в том, что «в деревне-то люди лучше, незанозистее», а «один воздух чего стоит!., до того свежий да запашистый, травами разными пахнет, цветами разными...», что там «теплая... земля» и свобода, от которой его «дрожащий», «тихий» голос звучит «громко».

Обрисовка индивидуальности героя сочетается с авторским стремлением к обобщению: его прозвище не случайно (имя и возраст называются напоследок как незначительная характеристика: «...Звали его – Василий Егорыч Князев. Было ему тридцать девять лет отроду»): в нем выражено своеобразие народных представлений о личности. «Чудик» – вариация «дурацкой» сущности национальной натуры, созданная с использованием комических элементов.)

5.3.  Анализ рассказа «Миль пардон, мадам!»

По жанру это рассказ в рассказе.

Характер главного героя полон несоответствий. Даже его имя Бронислав, «с похмелья» придуманное местным попом, противоречит простой русской фамилии Пупков. Потомок казаков, что «крепость Вий-Катунск рубили», он, и «крепкий», и «ладно скроенный мужик», «стрелок... редкий», но эти качества не находят применения в жизни. На войне ему не пришлось проявить их в сражениях, так как он «на фронте санитаром был».

В обыденной реальности необыкновенная натура героя сказывается в том, что он «много скандалил», дрался «нешуточно», «носился по деревне на своем оглушительном мотопеде» и пропадал с «городскими» в тайге – был «мастак по этим делам», «охотник... умный и удачливый». На взгляд окружающих, эти противоречия «странные», дурацкие, смешные («Как в армии перекличка, так – смех», «Смеются, в глаза смеются...», «Ведь тебя, дурака беспалого, засудят когда-нибудь!»). Сам он тоже обычно «хохмит», «скоморошничает» перед людьми, да и в душе «зла ни на кого не таит», живет «легко».

Невидная в этом «голубоглазом, улыбчивом» мужике внутренняя «трагедия» становится очевидной только из его собственного рассказа, своеобразной исповеди, в которой желаемое выдается за действительно бывшее.

Рассказ Бронислава Пупкова – явная выдумка, что очевидно и для односельчан («Его... несколько раз вызывали в сельсовет, совестили, грозили принять меры...»), и для случайных слушателей («Вы серьезно?.. Да ну, ерунда какая-то...»). Да и сам он, в очередной раз «под банкой» рассказав придуманную им историю, после этого «тяжело переживал, страдал, злился», чувствовал себя «виноватым». Но каждый раз это становилось «праздником», событием, которого он «ждал с великим нетерпением», от чего «сутра сладко ныло под сердцем».

Случай, о котором повествует Бронька Пупков (покушение на Гитлера, где он играл главную роль), подтвержден достоверными подробностями (встреча с генерал-майором в палате «лазарета», куда герой «принес одного тяжелого лейтенанта»; «подписка» о неразглашении сведений о «спецвыучке»), психологической конкретикой (ненависть к «лисьей мордочке» Гитлера; ответственность за «далекую Родину»; волнение, как «с медведем нос к носу»; отчаяние, что не смог отомстить «За наши раны! За кровь советских людей!.. За разрушенные города и села! За слезы... жен и матерей!»).

Сочиненная им небылица – это «искажение» реальности. В действительности у него, потомка сибирских казаков, ставшего не героем, а жертвой истории, жалкая участь: пьянство, драки, ругань «некрасивой, толстогубой» жены, проработки в сельсовете, «странные» улыбки односельчан по поводу его фантазий. И все же «торжественный», «самый жгучий» момент рассказа про «покушение» наступает снова, и на несколько минут он погружается в «желанную» атмосферу подвига, «дел», а не «делишек». Тогда и его обычное присловье, ставшее названием рассказа («Миль пардон, мадам!»), обретает иной смысл, заключая в себе иронию по отношению к обыденности, которой оказывается не под силу изменить внутреннее содержание личности.

II. Обобщающие   вопросы

1. В чем состоит нравственная проблематика и художественные особенности произведений «деревенской  прозы»?
2. Назовите основные имена писателей этого направления?
3. Охарактеризуйте темы и проблемы произведений Ф.А.Абрамова.
4. Как решает Виктор Астафьев проблему «человек и природа»?
5. В каких произведения В. П. Астафьева и В.Г.Распутина основной является тема памяти?
6. Роль писателя, считает Распутин, в том, чтобы «не молчать в тряпочку», а ставить вопросы и пытаться привлечь к ним внимание народа: «Что с нами, дорогие односельчане? Куда мы правим? Куда мы этаким образом придем?! На то он и совесть народная». Раскройте смысл этого высказывания.
7. Что общего вы видите в названиях распутинских произведений?
8. Какое значение имеют заголовки  повестей  Распутина?
9. В чем видит Распутин корни душевной черствости, душевной скудости?
10. Какие проблемы ставит Распутин в повести «Прощание с Матерой»?
11. Как раскрывается тема памяти в произведении В. Распутина «Живи и помни»?
12. Какие традиции продолжил в своем творчестве Шукшин?
13. Как автор относится к своим героям-«чудикам»?
14. О чем думают, размышляют шукшинские герои?
15. Как раскрывается тема красоты мира и человека в произведениях современной литературы?

Заключение

Теперь точно неизвестно, кем и когда был введён прижившийся термин «деревенская» проза, обозначивший ряд очень разных произведений очень разных авторов, повествующих о сельских жителях. В это направление  объединило таких писателей, как Ф.Абрамов, В.Белов, В.Распутин, В.Шукшин, В. Астафьев.  

Глядя на массив «деревенской» прозы из дня сегодняшнего, можно утверждать, что она дала исчерпывающую картину жизни русского крестьянства в XX веке, отразив главные события, повлиявшие на его судьбу: октябрьский переворот и гражданскую войну, военный коммунизм и нэп, коллективизацию и голод, колхозное строительство и индустриализацию, военные и послевоенные лишения, всевозможные эксперименты над сельским хозяйством и нынешнюю его деградацию.

Она продолжила традицию раскрытия «русского характера», создала ряд типов «простых людей». Это и шукшинские «чудики», и распутинские мудрые старухи и опасные в своем невежестве и вандализме «архаровцы», и многотерпеливый беловский Иван Африканович.

Валентин Распутин писал: «Все последние годы так называемая деревенская проза больше всего занималась нравственным здоровьем человека – и человека настоящего, и человека будущего».

Список использованной литературы

1. Бондаренко В.Г. «Серебряный век простонародья». – М., 2004.
2. Вильчек Л. В. Пейзаж после жатвы: Деревня глазами публицистов. – М., 1988.
3. Горшков А.И. Русская словесность. От слова к словесности. – М., 1995.
4. Гринберг И.Л. Полет стиха и поступь прозы. – М., 1976.
5. Русская литература: Большой учебный справочник. – М., 2001.
6. Сто русских писателей: Краткий справочник. – СПб,  2003.
7. Сурганов В.С. Человек на земле. Тема деревни в русской советской прозе. – М., 2001.
8. Шевченко М.П. Дань уважения. Рассказы о писателях. – М., 1982.