Вечер поэзии Юлии Друниной «ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ»
методическая разработка по литературе (10 класс)

Разработка урока.

Скачать:

ВложениеРазмер
Файл vecher_poezii_yulii_druninoy.docx39.69 КБ
Файл vecher_poezii_yulii_druninoy.pptx2.7 МБ

Предварительный просмотр:

Вечер поэзии Юлии Друниной

« Душа обязана трудиться…»

Место проведения: актовый зал школы.

Участники: учащиеся старших классов, 2 ведущих, чтецы, любители поэзии.

Оформление:

  • портрет Юлии Друниной
  • плакат “Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне”
  • цветы, вечный огонь
  • плакат “1924 – 1991” (годы жизни Друниной)
  • магнитофон, аудиокассеты с военными песнями
  • компьютер, проектор, слайдовая презентация 

Ход вечера:

Учитель: С каждым годом все дальше и дальше от нас героические и трагические годы Великой Отечественной войны. Эта война была одной из самых тяжких испытаний, которые с честью выдержала наша страна.

Каждый год отмечаем мы День Великой Победы, день святой народной памяти, отдаём дань уважения людям, которые воевали и победили.

Последние год войны для Юли в чем-то был даже тяжелее, чем первый, когда она с остатками полка выбиралась из окружения. Тогда тяжело было физически и морально, но зато совсем не страшно казалось умирать – были другие страхи, серьезнее. А теперь умирать было не то чтобы страшно, но… Как-то обидно. Ведь победа была так близка! К тому же шли они не по России и Белоруссии, где солдат встречали как освободителей, как своих, родных, а по враждебным Прибалтийским землям, где даже еду в оставленных домах нельзя было пробовать – она могла оказаться отравленной. В Эстонии Юля впервые реально лицом к лицу столкнулась с немцем – раньше немцы были для нее лишь враждебными безликими фигурами во мраке, да пулями прилетали, да артиллерийскими снарядами с неба сыпались, да минами в земле таились…  А в этот раз она увидела немца так близко, что он ей даже показался человеком, таким же, как те ребята, с которыми рядом она воевала: «Полковая разведка притащила «языка». Перед тем, как передать его в штаб, ребята попросили меня «чуток отремонтировать фрица». «Фриц» — молодой обер-лейтенант – лежал на спине с закрученными назад руками. Светловолосый, с правильными резкими чертами мужественного лица, он был красив той плакатной «арийской» красотой, которой, между прочим, так не хватало самому фюреру. Пленного даже не слишком портили здоровенная ссадина на скуле и медленная змейка крови, выползавшая из уголка рта. На секунду его голубые глаза встретились с моими, потом немец отвел их и продолжал спокойно смотреть в осеннее небо с белыми облачками разрывов – били русские зенитки… <…> Что-то вроде сочувствия шевельнулось во мне. Я смочила перекисью ватный тампон и наклонилась над раненым. И ту же у меня помутилось в глазах от боли. Рассвирепевшие ребята подняли меня с земли. Я не сразу поняла, что случилось. Фашист, которому я хотела помочь, изо всей силы ударил меня подкованным сапогом в живот…». 

Военная тема оставалась для нее главной всегда. Николай Старшинов вспоминает, что «над ней нередко и подшучивали: мол, написала стихи о сосновом боре, а все равно в нем оказались неожиданно сапоги или обмотки…» А она отвечала насмешникам своими стихами:

Я порою себя ощущаю связной
Между теми, кто жив
И кто отнят войной...
Я — связная.
Бреду в партизанском лесу,
От живых
Донесенье погибшим несу. 

Однажды я провожал ее (мы еще встречались) и мы зашли к ней домой. Она побежала на кухню и вскоре принесла мне тарелку супа. Суп был сильно пересолен, имел какой-то необычный темно-серый цвет. На дне тарелки плавали мелкие кусочки картошки. Я проглотил его с большим удовольствием. Только через пятнадцать лет, когда мы развелись и пошли после суда в ресторан — обмыть эту процедуру, она призналась, что это был вовсе не суп, а вода, в которой ее мать варила картошку «в мундирах». А Юля, не зная этого, подумала, что это грибной суп.

Я спросил:

— Что же ты сразу не сказала мне об этом?

— Мне было стыдно, и я думала, что, если ты узнаешь это, у нас могут испортиться отношения.

Смешно, наивно, но ведь и трогательно…

Незаурядная

МЕНЯ и нашу дочь Лену неоднократно спрашивали о причине, вызвавшей ее добровольный уход из жизни. Односложного ответа на этот вопрос нет. Причин много…

Она никак не хотела расстаться с юностью. Наивно, но она была категорически против, чтобы в печати появлялись поздравления с ее юбилеем, поскольку там указывался возраст. Она хоть на год, но старалась отодвинуть год своего рождения. Мало того, ей не хотелось, чтобы внучка называла ее бабушкой. И уйти из жизни она хотела не старой и беспомощной, но еще здоровой, сильной и по-молодому красивой.

Она была незаурядной личностью и не могла пойти на компромисс с обстоятельствами, которые были неприемлемы для ее натуры и сильнее ее. И смириться с ними она не могла.

Одно из последних стихотворений она начала так:

Безумно страшно за Россию…

Она как кровную обиду переживала постоянные нападки на нашу армию. И немедленно вступала в яростные споры, защищая ее.

Хорошо зная ее нелюбовь и даже отвращение ко всякого рода заседаниям и совещаниям, я был удивлен, что она согласилась, чтобы ее кандидатуру выдвинули на выборах депутатов Верховного Совета СССР. Я даже спросил ее: зачем?

— Единственное, что меня побудило это сделать, — желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны.

Когда же она поняла, что ничего существенного для этого сделать невозможно, перестала ходить на заседания Верховного Совета, а потом и вышла из депутатского корпуса…

О ее душевном состоянии лучше всего говорит одно из писем, написанных перед уходом из жизни: «…Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…»

Я знаю, что Алексей Яковлевич Каплер (второй муж Друниной) относился к Юле очень трогательно — заменил ей и мамку, и няньку, и отца. Все заботы по быту брал на себя. Но после смерти Каплера, лишившись его опеки, она, по-моему, оказалась в растерянности. У нее было немалое хозяйство: большая квартира, дача, машина, гараж — за всем этим надо было следить, поддерживать порядок. А этого делать она не умела, не привыкла. Ну и переломить себя в таком возрасте было уже очень трудно, вернее — невозможно.

Вообще она не вписывалась в наступавшее прагматическое время, она стала старомодной со своим романтическим характером.

***

НА ВХОДНОЙ двери дачи (где в гараже она отравилась выхлопными газами автомобиля) Юля оставила записку, обращенную к зятю: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию, и вскройте гараж».

Все было благородно, красиво и романтично…

Она знала о войне – все… А было ей тогда только девятнадцать. Косы, которые она почитала своей единственной красою и берегла, несмотря на все сложности фронтового быта, обрезали практически под ноль, когда ее в беспамятстве привезли в госпиталь. Она была ужасно худа и очень похожа на мальчишку. К тому же в том госпитале вообще не было палаты, предназначенной для женщин, и Юля лежала в мужской. Раненые с соседних коек деликатно отворачивались, когда приходили санитарки, чтобы осуществить необходимый уход за тяжелораненой, не встававшей с койки «сестричкой». Они вообще были очень почтительны с единственной в палате девушкой и каждого новоприбывшего предупреждали, чтобы не вздумал матюгаться во время перевязок…   А молоденькая повариха, разносившая раненым еду, и вовсе влюбилась в Юлю, будучи уверена, что перед ней – совсем молоденький мальчик. Жалела, подкармливала, а когда выяснила истину – наградила оплеухой за обман, инициатором  которого в общем-то была не сама Юля, а ее соседи по палате.
После госпиталя она была признана инвалидом и комиссована. Вернулась в Москву: «…выйдя из метро, увидела у ларька толпу возбужденных женщин. Я заинтересовалась, что дают? Ответ меня ошеломил – журнал мод… Чувство было такое, словно я попала на другую планету, в другое измерение…» Юля и вела себя, как бы попав в другое измерение. То есть делала все, что хочется. На все выданные в госпитале деньги купила в комиссионке черное шелковое платье. У нее такого никогда не было. На следующий день начистила сапоги, надела поверх шелкового платья гимнастерку с медалью «За отвагу» и пошла в собес, получать продовольственные карточки и пенсию: «Иду, голова забинтована, медаль позвякивает. А сзади два мальчугана лет по десяти обмениваются мнениями. «Партизанка!» — говорит один восторженно. Я еще выше задираю нос. И тут слышу реплику второго: «Ножки-то у нее, как спички. Немец ка-ак даст, они и переломятся!». Вот дураки!». Получив пенсию в сто пять рублей, Юля тут же всю ее потратила на мороженое. Получилось ровно три порции – по тридцать пять рублей каждая: «Никогда я не жалела об этом поступке! Волшебное, сказочное, заколдованное мороженое! В нем были вкус возвратившегося на мгновение детства, и острое ощущение приближающейся победы, и прекрасное легкомыслие юности!..» 

В девяносто первом она отдаст свое сердце России – но вот только нужно ли это было кому-то, кроме нее самой, принял ли кто-то эту жертву, заметил ли?..

Друнина не умела юлить и пригибаться. Она навстречу любой проблеме шла с открытым забралом. Некоторые из знакомых считали даже, что Юлия Владимировна как-то совсем не взрослеет. Она оставалась не только по-юношески искренней и чувствительной, но еще и ребячливой в своих увлечениях и пристрастиях. Она никак не могла остепениться. И после тридцати лет – для тех времен уже серьезный возраст! – любила ходить в горы, да еще партизанскими тропами, и, приезжая в Коктебель, обязательно выпрашивала у пограничников лошадь, чтобы часок поскакать верхом, а взамен выступала перед пограничниками с чтением стихов. Наверное, верховая езда напоминала ей о любимых ею героях юности: Надежде Дуровой, Жанне Д'Арк, мушкетерах… Любовь к лошадям она передала и своей дочери, которая пошла учиться в Ветеринарную академию и после работала на ипподроме зоотехником. 
Юлия Владимировна вообще ненавидела вспоминать о своем возрасте и категорически выступала против того, чтобы в печати появлялись поздравления с ее юбилеем. Когда появилась внучка, не хотела, чтобы та называла ее «бабушкой». Она еще мамой-то себя не успела почувствовать и тут – на тебе! – уже бабушка… А ведь в душе она ощущала себя такой юной! Тем более, что в уже довольно зрелом возрасте в ее жизнь пришла третья – последняя – и самая главная в ее жизни любовь. И она влюбилась – как девочка, и ее любили – как девочку… Потому что избранник ее сердца, известный сценарист Алексей Яковлевич Каплер, был старше Юлии Владимировны Друниной на двадцать лет.

Юлия Друнина подписала себе приговор. Но прежде, чем привести его в исполнение, она должна была закончить свои дела. И главное свое дело – закончить сборник, который готовился к выходу: он назывался «Судный час» и был посвящен Каплеру, а один из разделов полностью занимали ее стихи – к нему, его письма и записки – к ней… Когда сборник был закончен, Юлия Владимировна уехала на дачу, где 20 ноября 1991 года, Друнина написала письма: дочери, зятю, внучке, подруге Виолетте, редактору своей новой рукописи, в милицию, в Союз писателей. Ни в чем никого не винила. На входной двери дачи, где в гараже она отравилась выхлопными газами автомобиля, приняв снотворное, оставила записку для зятя: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию и вскройте гараж». Она продумала и учла все, каждую мелочь. Так что, скорее всего, обдумывала самоубийство все-таки достаточно долго и обстоятельно. 
В предсмертном письме она попыталась объяснить причины своего решения: «Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл... А я к тому же потеряла два своих главных посоха — ненормальную любовь к Старокрымским лесам и потребность творить... Оно лучше — уйти физически неразрушенной, душевно несостарившейся, по своей воле. Правда, мучает мысль о грехе самоубийства, хотя я, увы, неверующая. Но если Бог есть, он поймет меня...» 

Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!

Ее главное желание – быть похороненной в одной могиле с Алексеем Каплером – исполнилось. 
Крымские астрономы Юлия и Николай Черных назвали одну из далеких планет Галактики именем Юлии Друниной. И это стало лучшим памятником Юлии Друниной: свет далекой звезды, свет, пронзающий время и расстояния, негасимый свет…
Вечная ей память.

(звучит запись песни А. Розенбаума “А может, не было войны”

1 участник: Мы расскажем о поэтессе Юлии Друниной, прошедшей санитаркой всю войну и сохранившей о ней память на всю жизнь. Юлия Друнина принадлежит к поколению, юность, которого породила испытание на зрелость на фронтовых дорогах Великой Отечественной войны. 17-летней выпускницей одной из московский школ она, как и многие её сверстники, в 1941 году добровольно ушла на фронт бойцом санитарного взвода.

Чтец:

Был строг безусый батальонный,
Не по-мальчишески суров.
Ах, как тогда горели клёны!
Не в переносном смысле слов.
Измученный, седой от пыли,
Он к нам, хромая, подошел.
Мы под Москвой окопы рыли -
Девчонки из столичных школ.
Сказал впрямую: “В ротах жарко
И много раненых… Так вот-
Необходима санитарка.
Необходима! Кто пойдет?
И все мы “Я!” сказали сразу,
Как по команде, в унисон.
…Был строг комбат-студент иняза,
А тут вдруг улыбнулся он.
-Пожалуй, новым батальоном
Командовать придется мне.
…Ах, как тогда горели клёны!-
Как в страшном сне, как в страшном сне!

2 участник: “Поколение, вернувшееся с войны двадцати - двадцатипятилетними, не явило миру и русской поэзии выдающееся литературное имя, но создало многогранный образ Поэта фронтового поколения ”. И это особая грань поэзии Юлии Друниной - поэтессы, фронтовички, женщины с большой буквы, лауреата премии имени М. Горького за книгу стихов “Не бывает любви несчастливой”.

1 участник: Писать Юлия Друнина начала еще в школе, когда её звали просто Юлькой… И писала она преимущественно о любви.

Чтец:

Не встречайтесь с первою любовью.
Пусть она останется такой-
Острым счастьем, или острой болью.
Или песней, смолкшей за рекой.
Не тянитесь к прошлому, не стоит-
Все иным покажется сейчас…
Пусть хотя бы самое святое
Неизменным останется в нас.

1 участник: Удивительное было то время. Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания- все, чем жили в детстве. И огорчались, что родились слишком поздно.

Удивительное поколение!

И вполне закономерно, что в трагическом сорок первом оно стало поколением добровольцев…

2 участник: Основной мотив лирики Юлии Друниной - стихи, связанные с юностью, молодостью поэтессы. И это неслучайно. Никогда, ни в какие времена не было войны, когда бы женщины играли роль столь огромную, как во время Великой Отечественной. Целые полки - зенитные, связи, ночных бомбардировщиках, не говоря о медицинских батальонах, ротах - сплошь состояли из представительниц прекрасного пола.

Чтец:

Где же вы, одноклассницы - девчонки?
Через годы всё гляжу вам вслед - стиранные старые юбчонки
Треплет ветер предвоенных лет.
Помнишь Люську, Люську - заводилу-
Нос картошкой, а ресницы – лен?!
Нашу Люську в братскую могилу
Проводил стрелковый батальон…
А Наташа? Редкая походка,
Первая тихоня из тихонь-
Бросилась к подбитой самоходке,
Бросилась к товарищам в огонь…
Вы поймите, стильные девчонки,
Я не пожалею никогда,
Что носила старые юбчонки,
Что мужала в горькие года.

1 участник: Юлия Друнина была человеком последовательным и ответственным. Выросшая в городе, в интеллигентной семье (отец был директором школы, преподавал историю и литературу) она вопреки воле родителей, девчонкой, в 1942 году ушла на фронт. В самое трудное время. И в самый неблагоустроенный род войск - в пехоту. Их семью тогда эвакуировали из Москвы в Заводоуковку Тюменьской области, они едва успели кое-как там устроиться. И родители - школьные учителя были категорически против этого её шага. Тем более единственный ребёнок в семье, да ещё очень поздний: отцу тогда было уже за 60,он, там в Заводоуковке и умер…

Чтец:

Со слезами девушкам военным
Повторяли мамы, что умней
Им, козявкам, вкалывать в три смены,
Чем из боя выносить парней
Возразить “козявки” не умели,
Да и, правда, что ответить тут?
Только порыжевшие шинели
До сих пор зачем-то берегут…
Я, наверное, немного стою,
Я, должно быть, мало что могу,
Лишь в душе, как самое святое,
Как шинель, то время берегу.

2 участник: Да, в первом бою сложилось уже все не так, как ожидалось. Рушились мечты о романтике…

Артобстрелы, бомбёжки, тяжёлые ранения, госпиталь, возвращение на фронт - все это спрессовалось в невероятно коротком отрезке времени. И в одном сердце! Сердце не выдержало- взорвалось стихами. Поэзия стала судьбой.

Чтец:

Были слёзы в первую атаку,
После тоже плакать довелось,
А потом я разучилась плакать -
Видно кончились запасы слёз.
Так в пустыне, так в песках горючих
Не бывает ливней искони,
Потому что в раскаленных тучах
Тут же испаряются они.

1 участник: Друнина спасала солдат, видела нечеловеческие страдания, тысячи раз рисковала своей жизнью, дважды была ранена.

В этих нелегких военных буднях к фронтовым девчатам и к Юлии приходит первое робкое чувство любви.

Чтец:

Ко мне в окоп сквозь минные разрывы
Незваной гостьей забрела любовь.
Не знала я, что можно быть счастливой
У дымных Сталинградских берегов.
Мои неповторимые рассветы!
Крутой разгон мальчишеских дорог.
Опять горит обветренное лето,
Опять осколки падают у ног.
По-сталинградски падают осколки,
А я одна, наедине с судьбой.
Порою Вислу называю Волгой,
Но никого спутаю с тобой.

(Звучит мелодия песни “Соловьи, соловьи не тревожьте солдат”)

Чтец: “Ждала тебя”.

2 участник: “В газетах того времени нередко писалось, что поголовно все выздоравливающие из госпиталей рвались обратно на фронт. Увы, не все, - вспоминает поэт Николай Старшинов. - Я помню, как при мне двое контуженных в палате симулировали потерю речи, чтобы не возвращаться в этот ад. А Юля дважды туда ходила добровольцем. Её тяжело ранили, осколок перебил сонную артерию – прошел буквально в двух миллиметрах. Но, едва поправившись, опять рванула на передовую.

Чтец:

Тот осколок ржавый и щербатый,
Мне прислала, как повестку, смерть…
Только б дотащили до Санбата,
Не терять сознание, не сметь!
А с носилок свешивались косы-
Для чего их, дура, берегла?
Вот багровый дождь ударил косо,
Подступила, затопила мгла…
Ничего! Мне только восемнадцать.
Я ещё не кончила войну.
Мне ещё к победе пробиваться
Сквозь снегов и марли белизну!

1 участник:

В одной из атак на Холме была убита Зинаида Самсонова, Зинка - девушка, о которой на фронте ходили легенды. Она всегда была впереди, эта милая девушка – солдат!

Чтец:

Стихотворение “Зинка”.

1 участник: Приближалась победа - советские войска разбивали фашистскую армию. И обиднее всего было умирать в такое время. Но Юлия Друнина выжила!

В конце войны Друнина пришла в Литературный институт, как и многие другие в кирзовых сапогах, в поношенной гимнастёрке, в шинели. Здесь они и познакомились: Николай Старшинов и Юлия Друнина. В том же, 1944г. Они стали мужем и женой.

2 участник:

А через год у них родилась дочь Лена.

Ютились в маленькой комнатке, в общей квартире, жили бедно, впроголодь. Приходилось продавать одну карточку, чтобы выкупить продукты на все остальные, хотя и на них получали негусто. Все трудности военной и послевоенной жизни Юлия переносила стоически - ни одной жалобы, ни одного упрёка! И ходила она по-прежнему в той же шинели, гимнастерке и сапогах ещё несколько лет.

Чтец:

Я принесла домой с фронтов России
Веселое презрение к тряпью.
Как норковую шубу я носила
Шинельку, обгоревшую свою.
Пусть на локтях топорщились заплатки,
Пусть сапоги протерлись - не беда!
Такой нарядной и такой богатой
Я позже не бывала никогда!

2 участник: В 1948г. выходит её первая книга “ В солдатской шинели”. Стихи наполнены жизненной достоверностью, суровой правдой войны.

1 участник: Большое место в жизни Ю. Друниной занимал её муж кинодраматург Алексей Яковлевич Каплер. Он был старше её на двадцать лет, за его плечами к моменту их встречи теснились не только популярные в ту пору кинофильмы по его сценариям, но и 10 лет воркутинских лагерей как расплата за девчоночью влюбленность в него дочери “отца всех народов” Светланы Сталиной.

Алексей Каплер ушёл из жизни в 1979г. после непродолжительной и тяжелой болезни. Но не ушла из жизни неподвластная тлену Его любовь к ней.

Чтец:

Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти
Спасибо тебе, мой любимый,
За то, что ты есть на свете.
Мы рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить.
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!

1 Ведущий: Поэзия стала судьбой Юлии Друниной. Писались стихи, издавались книги. Ей аплодировали малые и огромные аудитории, восторженные почитатели дарили цветы, писали письма.

2 Ведущий: Настало время больших перемен - перестройки шоковой терапии. С каждым днём нарастала неуверенность в завтрашнем дне, боль в душе становилась всё острее! Можно только догадываться о тяжести тех переживаний, что накопилось в сердце у Друниной. Не могла поэтесса оставаться равнодушной, когда в родном отечестве вдруг оказались поставленными под сомнение величина нашей армии, подвиг народа в войне и сама Победа! В особое смятение подвергло Юлию Владимировну утверждение, что воевали мы зря…

Конечно, обо всем наболевшем она писала в своих публицистических статьях, прямо и резко выступала на писательских съездах, а в доверительных беседах с друзьями всё чаще говорила, что ужасно устала, душевно от всего, что происходит вокруг.

1 Ведущий: Она не могла видеть, что стало со страной, не могла смотреть в глаза ветеранам, просящим в подземных переходах милостыню.

Чтец:

Ветераны в подземных дрожат переходах
Рядом старый костыль и стыдливая кепка
Им страна подарила “Заслуженный отдых”,
А себя пригвоздила к бесчестию крепко.
Только как позабуду отчаянных, гордых
Молодых лейтенантов, солдатиков юных…
Ветераны в подземных дрожат переходах,
И давно в их сердцах все оборваны струны.
Ветераны в глухих переходах застыли
Тихо плачут монетки в кепчонке помятой.
Кепка с медью - осиновый кол на могиле,
Над могилою юности нашей распятой.

2 Ведущий: 21 ноября 1991 года Юлии Друниной не стало. Она могла тысячу раз погибнуть на той войне, на которую ушла в 17 лет. А умерла по своей  воле… Израненная войной, она не смогла пережить ещё одной трагедии страны – трагедии эпохи перемен.

1 ВедущийНеслучайно одно из последних стихотворений она начала так:

“Безумно страшно за Россию”.

Она написала едва ли не 10 писем: дочери, внучке, зятю, подруге, редактору своей новой рукописи, в милицию, в Союз писателей. В письмах никого ни в чем не винила. На двери гаража, где она отравилась выхлопными газами, оставила записку, обращенную к зятю: “Андрюша, не пугайся. Вызови милицию, и вскройте гараж”. Всё было учтено. Всё было благородно.

2 Ведущий: На даче в Пахре на письменном столе лежала подготовленная к печати рукопись новой книги под названием “ Судный час”. Одноимённое стихотворение звучит прощанием и объяснением далеко не патриотического поступка.

Чтец:

Покрывается сердце инеем-
Очень холодно в судный час…
А у вас глаза как у инока-
Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нет сил.
Лишь из дали (Все ж крещённая !)
Помолюсь
За таких вот, как вы, -
За избранных
Удержать над обрывом Русь…
Не боюсь, что и вы бессильны,
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть.

1 Ведущий: Юлия Друнина ушла из жизни исстрадавшейся, надломленной, но не предавшей своей фронтовой юности, своей первой фронтовой любви, дружбы. А нам в наследство оставила замечательные стихи.

Я верности окопной не нарушу,
Навек останусь фронтовой сестрой…


Предварительный просмотр:


Подписи к слайдам:

Слайд 1

Подготовила: учитель русского языка и литературы Фунтикова О.В. Вечер поэзии Юлии Друниной «ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ»

Слайд 2

«Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне».

Слайд 3

Юлия Друнина (1924-1991)

Слайд 5

Николай Старшинов

Слайд 19

Юлия Друнина со вторым мужем А. Каплером

Слайд 22

Я верности окопной не нарушу, Навек останусь фронтовой сестрой…

Слайд 23

Спасибо за внимание!!!


По теме: методические разработки, презентации и конспекты

Вечер поэзии Юлии Друниной "Я родом не из детства - из войны..."

Внеклассное мероприятие по творчеству Юлии Друниной...

Модель урока Интегрированный урок литературы и биологии в 8 классе «Душа обязана трудиться» по рассказу В.П. Астафьева «Яшка – лось»

Тема данного урока выбрана не случайно. Она является продолжением целого ряда уроков, посвященных духовно-нравственному воспитанию в рамках авторской программы «Человек и природа». На этом уроке продо...

« ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ »

Воспитание в детях чувства ответственности, понимание, таких понятий как сочуствие, состарадании ближним и родным....

Презентация "Поэзия Юлии Друниной, отраженная в фотолетописи Великой Отечественной войны"

Юлия Друнина и война -неразделимые понятия. Ушедшая со школьной скамьи на фронт санитаркой, Друня(так ласково звали ее бойцы) хлебнула столько, что не всякому мужчине было под силу все вынести и не сл...

Вечер поэзии Юлии Друниной

Литературный вечер, посвящённый поэзии Юлии Друниной....