Реферативный обзор русской литературы 20-х - 30-х гг. ХХ века
учебно-методический материал по литературе

Учитель русского языка и литературы

Кузнецова Н. Е.

Реферативный обзор русской литературы 20-х – 30-х гг. ХХ века

Период  20-х – 30-х годов ХХ века – один из самых непростых в истории России. Смена политического режима, революции, социальные и экономические изменения, окончание войны – все это не могло не отразиться на литературе. Но наряду с политическими, социальными темами писатели и поэты не могли не затронуть и темы Родины, свободы, жизни, смерти, времени, любви и дружбы. Различные философские вопросы волновали их и волнуют каждого из нас, именно поэтому их творчество актуально по сей день, и, думаю, в будущем к нему будут обращаться так же часто и с таким же интересом.  

Я бы хотела более конкретно освятить тематику произведений некоторых писателей и поэтов того времени, выявить круг проблем, обозначенных в их творчестве, описать свои впечатления от прочитанных книг.

Первое произведение, о котором хотелось бы написать,  – «Одесские рассказы» И. Бабеля. Самое яркое в этих рассказах, на мой взгляд, язык. Порой даже кажется, что слышишь этот знаменитый одесский говор, так умело выстроены диалоги героев. Если же говорить о самих героях, то образы их показались мне неоднозначными. С одной стороны, эти люди – налетчики, контрабандисты, бандиты, одним словом, негодяи. Каждый из них погряз в пороках, дурные дела, совершаемые постоянно, очерняют большее количество персонажей, например, налеты, грабежи, даже убийство, все это должно отталкивать. Но для меня многие персонажи, в особенности, конечно, Беня Крик, оказались овеяны неким ореолом романтики подобной жизни, потому что не все совершаемые ими поступки были плохи. То, какие Беня после убийства Мугинштеина, которое непреднамеренно совершил Савка Буцис, устраивает похороны, как заботится о тете Песе, оставшейся одной, говорит о нем как о человеке, знающем, что такое честь. Конечно, это не оправдывает всех его дурных дел, но создает некоторое очарование, необыкновенность жизни, где все одновременно и «по понятиям», и «по чести».

 Впечатления же от всех рассказов в целом оказались для меня похожи на песню из старого телевизионного сериала «Городок» о том, как «хочется вернуться в Городок, где все просто и знакомо, на денек, где без спросу ходят в гости… день Рождения справляют и навеки провожают всем двором».

Еще одна книга И. Бабеля – «Конармия». Она совсем не похожа на «Одесские рассказы», в которых, несмотря на преступления, все по-доброму, необычно и интересно. Здесь герои просто ужасны. Революция, тема которой осмысляется в рассказах, представляется кошмаром, красные, те, кто воюет за «светлое будущее» народа – убийцы, подлецы, они порой просто бесчеловечны. В одном из рассказов («Письмо») описывается, как отец убивает собственного сына, а другой его сын после этого убивает отца. Ощущение, как будто вся страна «встала с ног на голову», перевернулись все основы, на которых строилась жизнь. Поражает, как люди издеваются друг над другом, например, как Трунов и Андрюшка Восьмилетов мучают и убивают поляков, при этом Трунов потом чуть не убил, промахнувшись, своего, казалось бы, сотоварища. Лютову, рассказчику и лирическому герою, интеллегенту, попавшему в Красную Армию, жаль того уклада и быта, который разрушила революция, но вместе с тем он пытается быть своим среди красноармейцев, понять их правду и даже правду их жестокости. Ведь все-таки, несмотря на эту жестокость, все герои обладают характером, силой его, это не просто убийцы, а люди с судьбой, независимые и страстные. Однако Лютов с большим облегчением уходит на вокзал, где стоит агитпоезд Первой Конной, уезжает и не жалеет, как мне кажется, того, что покидает Первую Конную.

В романе «Москва» А. Белого также затронута тема революции. Издавая первую главу,  сам автор обозначает цель написания романа, его конструкцию: «Печатая 1-ю главу I-ой части моего романа «Москва», я должен сказать два слова о конструкции его, без чего восприятие этой первой главы может быть предвзятым. Идея романа — столкновение двух эпох в Москве; две «Москвы» изображаю я; в первой части показывается Москва дореволюционная; во второй части — «Новая Москва». Задание первой части показать: еще до революции многое в старой Москве стало — кучей песку; Москва, как развалина, — вот задание этой части; задание второй части — показать, как эта развалина рухнула в условия послеоктябрьской жизни».

Москва в произведении удивительно реальна, топография выстроена, как мне кажется, настолько четко, все места описаны настолько жизнеподобно, что складывается ощущение, будто попадаешь в город того времени. Кроме того, оказывается, что в этом месте, в этом городе смысл имеет абсолютно все. Москва кажется лабиринтом, в котором все сплетено, и не просто сплетены судьбы героев, а все как бы представляет собой единое тело. Главный герой – профессор Коробкин, московский чудак, немного нелепый и нескладный, думает о том, что «паутина сплетений тишайшими сплетнями переплетала сеть нервов, и жутями, мглой, марамороком в центре сознания являла одни лишь "пепешки" и "пшишки", которые очень наивно профессор себе объяснял утомлением и шумом в ушах; ему стоило выставить нос из-за форточки, чтобы понять, что сложение домиков Табачихинского переулка - сплошная "пепешка и пшишка", которая, нет, не в затылочной шишке, а - всюду. Москва переулков, подобных описанному, в то недавнее время была воплощенной "пепешкою", опухолью, проплетенной сплошной переулочной сетью. В затылочной шишке - затылочной шишкой - посиживал Грибиков: шишка Москвы!» Интересно, что Москва также является городом запахов, в романе постоянно описываются сами запахи, носы, которые поглощают их. Однако запахи эти неприятны, думаю, что это один из способов показать город как разложение. Но эти запахи не просто сопровождают всю первую часть романа, они сменяются искусственными ароматами. Казалось бы, в этом нет ничего примечательного, но на мой взгляд, если «иррациональная мутность помойки и запахи тухлых яиц от противного ясно доказывали рациональность абстрактного космоса, с высшим усилием выволакиваемого из отхожего места к критериям жизни Лагранжа и Лейбница», «и меж помойкой и ними выковывалось мирозренье профессора», то такая смена запахов тоже говорит о том, что старая Москва разрушена, и становится немного жаль того, что эта «куча песку» и «развалина» ушла в прошлое.

        Но тематика произведений А. Белого, естественно, не ограничивается вышеперечисленным. В его поэме «Первое свидание» он рассуждает о таких вещах, как творчество, жизнь, описывает судьбу, студенческие годы, свою жизнь, встречу с Соловьевым, его влияние, вечера, проведенные у «Михал Сергеича» в обсуждении космологических проблем. Владимира Соловьева он называет «Сквозным фантомом», «атомистические бредни» его поклонников  - все это описано с юмором, иронией, легко и свободно. Описывает Белый и свои чувства к Н. Зориной, называя ее рафаэлевской Мадонной. Тема творчества интересно реализуется в поэме: о себе автор говорит « Я - стилистический прием,/Языковые идиомы!». Есть и другие, подобные, строки. Также А. Белый говорит, что поэма – это воспоминанье,  «Поэма - первое свиданье,/Поэма - первая любовь».  Это, как я полагаю, можно считать некоторым объяснением семантики названия.  Тема же, которая является сквозной для всех частей поэмы – религиозная. Неслучайно и дата написания – День Святой троицы, Духов День. В последней части больший пласт повествования занимают уже именно религиозные рассуждения.

        Близким к тематике А. Белого мне показался рассказ Б. Зайцева «Улица святого Николая». Так раньше назывался Арбат. Московская улица описана во все времена года, упомянуты все ее характерные черты, и нельзя не отметить, с какой любовью и даже нежностью автор рассказывает об этом месте. Но приходит революция, и все изменяется:  «Серо, туманно, пасмурно и на Арбате». А строгий лик с церковных икон храмов, находящихся здесь, все так же смотрит на творящиеся безобразия. Что же такое Арбат? Автор так говорит о нем: «Образ юности отошедшей, жизни шумной и вольной, ласковой сутолоки, любви, надежд, успехов и меланхолий, веселья и стремленья - это ты, Арбат. Ты и шумел и веселился, богател и беззаботничал - ты поплатился. По тебе прошли метели страшные, размыли тебя и замертвили, выели все тротуары твои, омрачили, холоду нагнали по домам, тифом, холодом, голодом, казнями пронеслись по жителям твоим, и многих разметали вдаль. Залетел опять, как некогда, поэт золотовласый в чуждые края; умчался и поэт бирюзоглазый к иностранцам. Многие поумирали. А кто выжил, кто остался, те узнали, жизнь, грозный и свирепый лик твой». Образ Арбата как образ всей России, над которой «Никола Милостивый, тихий и простой святитель, покровитель страждущих, друг бедных и заступник беззаступных», распростер «три креста своих, три алтаря своих, благословит путь твой и в метель жизненную проведет».

        Рассказ «Душа» имеет эпиграфом строчки А. Белого «Сентябрьский, свеженький денек». Сюжет повествования достаточно прост, описывается, как герои были на кладбище, как отец 9рассказчик) с братом ушли, а девочка осталась дожидаться венчания, но вернулась домой с другими девочками, не дождавшись; как звали на сходку; как гуляли по саду, который сажал дед; как девочка ушла в ночное. Но этот рассказ оказался достаточно сложным  для меня, не до конца понятной остался смысл названия, то, как это раскрывается в тексте произведения. Возможно, душа – это Богоматерь, Душа мира, Свет мира, молитва которой приводится в конце, но объяснить себе связь сюжета и такой трактовки полностью я не смогла.

        Рассказ «Белый свет» мне запомнился «малыми основами жизни» и «заповедями счастья».  Удивительно, как, начиная с таких заповедей (есть, спать, помнить о печке), к концу рассказа автор создает торжественное настроение, почти как на богослужениях. Рассказ связан с «Улицей святого Николая», в нем тоже упоминается Арбат. На этот раз, как мне показалось, как символ счастья, хорошей жизни. Б. Зайцев рассуждает и о ней, и о судьбе в целом. И приходит к выводу, что нужно «терпеть, трудиться  спокойно в области высокой» и надеяться, мечтать. Не всегда жизнь счастливая («Не всегда же Арбат»). Но главное, что эта жизнь «не Верховная», поэтому и идти по ней нужно с улыбкой, белый свет «не свяжет путника», коими мы являемся в этой временной жизни.

        В повести  «Авдотья-Смерть» создан образ затравленной нуждой крестьянки, поколачивающей старуху мать за то, что она много «жрет», она кажется равнодушной, черствой, даже в каком-то смысле безжалостной. Своим внешним видом с самого начала она напоминает смерть, и получается, что и сеет эту смерть вокруг себя. Вся советская деревня представляется страшным местом, где тому, что Авдотья замерзла, только обрадовались, потому что теперь ей не нужно помогать. Неслучайно бывшая помещица говорит дочери: «С ними нужны крепче нервы. Они все такие, а ты думаешь — другие лучше. Они не так чувствуют, как ты». Мне показалось, что они – буквально единственные хорошие, добрые люди во всей деревне, способные испытывать подлинные чувства любви, сострадания и милосердия.

        Путевой очерк «Афон» Б. Зайцева отличается по тематике от предыдущих рассказов, в нем нет политических или социальных проблем того времени как таковых.  Произведение представляет собой заметки очеркового вида о путешествии на Афон.  Причем именно не богословские или, например, журналистские заметки, а именно паломнические, в которых описана более чем двухнедельная поездка автора на Святую гору. Он описывает все увиденное, как мне показалось, с целью рассказать, какой Афон, для тех, кто там не был. Интересно, что при этом он постоянно сравнивает тот мир то с Древней Русью,  то с Элладой, проводя интересные параллели. Для меня эта книга оказалась действительно интересной, так как на Афоне я никогда не побываю, а описанное достаточно живо и интересно представляет это место.

        Другой автор, К.Вагинов, создает достаточно интересное произведение «Козлиная песнь». На мой взгляд, одна из основных его тем  тема революции. И хотя сюжетно это не выражено, герои просто живут в Петербурге, который сильно изменился и который не любит автор, и пытаются сохранить дух интеллектуальности, считают себя образованными людьми, последними, быть может, эстетами и знатоками в этом обществе. Они собираются пофилософствовать в башне (как мне показалось, это аллюзия на Ивановские среды), беседуют о возвышенном. Тептелкин, Ротиков, Котиков – все эти фамилии, как и Наташа Голубец, уже одним своим звучанием заставляют задуматься, действительно ли наши герои такие уж интеллигенты? И в конце концов оказывается, что все они бросают свои идеалы, каждый находит обывательскую нишу в этом новом мире. Именно поэтому мне показалось, что здесь отражены воззрения автора на постреволюционную жизнь Петербурга, его иронический взгляд на всех тех, кто, считая себя философской элитой, стал простым обывателем, на то, как изменились нравы, как изменилось и обмельчало все вокруг.

        Совсем другой облик революционной России, вовсе не имеющий иронической нотки, создан в произведении Артема Веселого «Россия, кровью умытая». Однако эта книга не оставила яркого впечатления. Мне было нелегко читать рассуждения, которые не заканчиваются какими-то конкретными выводами и предложениями, хотя то, что народу нужна не политика, не собрания, а хлеб и кров, пожалуй, самый веский вывод и довод. Экспериментирование в плане языка не заинтересовало меня, и позволю себе согласиться с некоторыми критиками, которые считают, что язык и «техника находится еще в периоде формирования».

 «Цемент» Ф. Гладкова – совершенно противоположное по тематике и отношению к революции произведение. В нем речь идет о восстановлении промышленности в 20-ых гг. Но художественности, как мне показалось, в нем тоже не достает, это больше похоже на пролетарский роман, агитационную книгу, чем на художественное произведение. И для меня было большим удивлением узнать, что эта книга была любимой у многих советских космонавтов, и что они даже брали ее с собой в космос. Я нашла у Маяковского такие строки о романе, которые, хоть и резки, но оказались близки и мне: «Что годится, /Чем гордиться?/ Продают/ «Цемент»/ со всех лотков. / Вы такую книгу, что ли, цените?/ Нет нигде/ Цемента, / а Гладков/ написал/ благодарственный молебен о цементе».

О новом реализме пишет в своей статье «Искусство видеть мир» А. Воронский. Он говорит о том, как сложно видеть и замечать необычное, что только перед лицом необычных обстоятельств, порой даже страшных (как Андрей Болконский, глядя в небо после сражения, например), человек переосмысляет мир, свое в нем место, учится видеть мир. Об этом писали многие наши классики, этот вопрос интересует и автора статьи, который ссылается на их размышления в самом начале. Искусство должно помочь человеку переосмыслить мир,  научиться смотреть на все по-новому, эту же цель преследует и религия. Отличие лишь в том, что прекрасный мир религия помещает по ту сторону жизни, а искусство учит видеть его в настоящем, в действительности. В этом смысле действительность не имеет значения для художника только тогда, когда он вскрывает ее, как внешнюю, видимую скорлупу, обнажая истину.  Художника нельзя называть только созерцателем, он переустраивает жизнь. Художественные образы, создаваемые им, синтетичны. «Тайна искусства - в воспроизведении самых первоначальных и непосредственных ощущений и впечатлений». Нужно отрешиться от всего, что вносит разум в первоначальное восприятие, и тогда творение получится действительно высокохудожественным. Таким образом, художественное творчество интуитивно в своих истоках.» Искусство всегда стремилось и стремится возвратить, восстановить, открыть мир прекрасный сам по себе, дать его в наиболее очищенных и непосредственных ощущениях», и это каждый художник стремится сделать по-своему. Применительно к литературе того времени, можно говорить о том, что для каждого течения был характерен свой метод возрождения, восстановления. Искусство нового времени не ограничивается агитационными или пропагандистскими произведениями, хотя многие из поэтов и не определили тогда отношения к миру их искусства. Главный вопрос художественности – отношение художника к миру. В зависимости от того, как он решен, и стоит оценивать творца как реалиста, символиста и т.п.  Чем же больше будет чувствоваться сама жизнь, тем выше художественное оформление произведения. Основная же задача нового реализма – решить противоречия между  художественным открытием мира и волевой активностью, целеустремленностью, творческими мощными общественными желаниями. Если удастся их объединить, противоречие будет устранено.

Произведения, которые знакомы многим с детства,  - это «Алые паруса» и «Бегущая по волнам» А. Грина. Я очень люблю эти книги, так трогательно рассказывающие о фантастической и в то же время как будто существующей  Фрези Грант, бегущей по волнам, в которую поверили и Дези, и Гарвей; и так нравящуюся всем девочкам историю об Ассоль, дождавшейся своего счастья. Необычным открытием для меня именно поэтому стало произведение «Крысолов», непохожее не то, что было знакомо с детства. С невероятной психологической достоверностью описано все, происходящее как будто между реальностью, сознанием  и подсознанием, сном, повествование кажется чередой ассоциаций, переходящих одна в другу.  Интересно и двоемирие фантастического, пугающего мира крыс и горького, несчастного мира людей, которые, несмотря ни на что, не разучились любить. Некоторые моменты были для меня даже страшны, настолько реально описаны и фантастической, и действительное. Например, мальчик, притворно плакавший, задержавший героя, когда он спешил предупредить Крысолова о покушении, вовсе показался мне крысой, принявшей облик человека. Параллель, сравнение людей и крыс, заставляет задуматься, оказывается, между людьми и этими животными гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд. И описано это настолько красочно, что оставляет сильное впечатление.

Роман П. Карпова «Пламень» тоже произвел очень сильное впечатление на меня. Но, скорее, в отрицательном смысле. Роман я не дочитала из-за того, что было очень тяжело читать все описанные сцены убийств, казней, издевательств, страшных обрядов. Противостояние Гедеонова и Крутогорова, проходит на фоне постоянно льющейся крови.  Карпов еще раз напоминает, что русский бунт «бессмысленный и беспощадный», вслед за революцией может случиться еще более страшное, и описанных злодеяний хватает для того, чтобы понять, насколько страшным может быть это будущее.

В рассказе М. Зощенко «Лялька Пятьдесят» описывается жизнь мелких петербугрских воришек, жуликов. Их мелкая жизнь показана в рассказе о том, как Максим хотел заполучить Ляльку Пятьдесят, да денег у него не было, пришлось ограбить старика, да только и его самого потом ограбили, когда Максим убегал от облавы. И с Лялькой ничего не вышло, не пожалела она нищего воришку. Но мне стало его жалко, ведь не ударил он ее в конце, значит, есть что-то хорошее в нем, значит, не что-нибудь, а самые настоящие чувства может испытывать и такой мелкий жулик.  «Рыбья самка» - тоже ранний рассказ о попе, матушка которого была в 2 раза крупнее и корила его за хилость и наружность, а он объяснял ей, что в природе рыбья самка тоже крупнее самца. Этот рассказ иронически описывает жизнь попа в деревне, его гордость гонениями, в то время как русская женщина берет на себя мужскую работу, даже косу стрижет, а мужчины оказываются способны выполнять только легкую, женскую. Кончается все тем, что поп, сам играя в карты, не может примириться с тем, что «рыбья самка», так он называет матушку, согрешила, что рухнули семейные устои, отказывается принять государственный строй, и его уводят прямо с проповеди. «Любовь» - рассказ о Грише Ловцовом, отпетым заживо, как мне кажется, неслучайно, а потому, что он стал революционером, что пугает всех его домашних. Надумав жениться, Гриша сочиняет письмо к Наталье, и она сбегает с ним от мужа. Грустно у них на свадьбе, которую и отпраздновать по-человечески нельзя, и вся жизнь представляется тоскливой и грустной, особенно когда «длинноусый», не бросившись под поезд, уходит с вокзала. Мне показалось даже, что это уже не настоящая жизнь Гриши, а загробная, после отпевания, как в аду. Подобные мотивы есть и в рассказе «Черная магия», от которой погибла некая супруга Дмитрия Наумыча. Дмитрий Наумыч, ныряя за утопленником, решил выгнать свою жену и жениться на богатой. Жена с помощью магии (сварив в бане кошку) хотела приворожить мужа обратно, да только умерла от испуга. А Дмитрий Наумыч потом опомнился, что через свою жадность потерял хорошую жену, да поздно было. Еще одна короткая зарисовка – «Аристократка». С иронией автор пишет о  герое, не имеющем денег, не знающем, как обращаться с дамами, а об аристократке с золотым зубом говорит и вовсе с сарказмом. Думаю, ее образ – все те «новые аристократки», которые пытаются быть внешне на таковых похожими, а сами не представляют из себя ничего. Следующий рассказ «Баня» повествует о неудачном походе в советскую баню, в которых, в отличие от американских, и обслуживают плохо, и устроено все неудобно, и вместо своих штанов выдают чужие. К тому же рассказчик, выйдя, обнаружил, что забыл там мыло. Поход обернулся и вовсе плачевно.  Примерно по такой же схеме действие разворачивается и в рассказе «История болезни», где, побывав в больнице, герой решает, что лучше болеть дома. Мне понравились рассказы М. Зощенко, похожие то на юмористические зарисовки, то на сатирические памфлеты. Его стиль прост и лаконичен, а идеи разнообразны и точны, ярки.

Интересна и разнообразна по тематике и проблематике поэзия Вячеслава Иванова. В его цикле стихотворений «Зимние сонеты», объединенных общим временем года, зимой, затронуты и религиозные, и философские темы. Зима прежде всего представляется «зимой души» (третий сонет), зимняя ночь – «полночью… утрат» (шестой сонет). Это то страшное время, когда по земле бродит «Рыскучий волхв, вор лютый, серый волк», время опасений, так связанное с темой смерти, страха, потустороннего мира. Но человек в это время «плотскому изменя»,
творит «вдали свой храм нерукотворный». Духовное выше телесного, и человек способен именно этим преодолеть зиму как образ смерти. Совсем другие по тематике «Римские сонеты», написанные об этом древнем городе, в котором жил в эмиграции и умер поэт. Образ Рима предстает во всей красе, кажется, будто все эпохи сплетены в нем воедино, каждый сонет  описывает различные детали городской жизни, и чувствуется, как дорог поэту этот город, представляющий собой целую цивилизацию. Живо представляются и природа, и архитектура, и жители – весь облик города. Кажется, что для поэта «вечный Рим» и вправду стал «скитаний пристанью».  

        Лирика другого писателя и поэта, В. Набокова, напротив наполнена воспоминаниями о Родине, ее красотах, природе. Даже любовная лирика, как правило, связана с образом России. Автору дороги эти воспоминания, он постоянно к ним возвращается. Мне даже показалось, что в этом есть некоторое сходство главного героя романа «Машенька» и самого В. Набокова, ведь они оба мысленно постоянно возвращаются к образу прошлой, ушедшей России, именно ее так любит В. Набоков. Но Россия в настоящем совсем не та, и единственное, что остается у писателя в эмиграции – это воспоминания.

        Роман А. Фадеева «Разгром» рассказывает о событиях гражданской войны на Дальнем Востоке, но в центре внимания автора не сами военные действия, а характеры и судьбы партизан, их поведение, социально-психологическая подоплека событий. Мне понравился этот роман тем, что он рассказывает о людях, способных пожертвовать собой ради других (Мечник, спасение мальчика-пастушонка),  о тех, кто пусть и не идеален, но обладает своими достоинствами (Морозка), о тех, кто что-то делает в жизни в трудный для страны момент, борется за свои идеалы, какими бы они не были. Поскольку это произведение было изучено в рамках другого курса, подробно на нем останавливаться не буду.

        «Чапаев», повесть Д. Фурманова, описывает историю революции в России, отраженную в эпизодах сражений на гражданской войне 25-ой Чапаевской дивизии. Описание Федором Клычковым, добрым другом, партийным наставником,  Чапаева, русского крестьянина, который борется за право жить лучше, основной сюжет произведения. То, каков характер Чапая, противоречивый, непростой, так похожий на характер многих крестьян, боровшихся в то время за свои права, мне кажется, позволяет предположить, что этот образ собирателен, Чапаев в повести не только реальная историческая личность, но и личность, переосмысленная и воссозданная автором такой, на которую похоже большинство красноармейцев-крестьян. Мы прослеживаем весь путь становления этого характера, его «закалку». Кроме того, в книге есть и лирическое начало – авторские отступления, разнообразные по тематике (например, о смелости, храбрости и страхе, трусости, о причинах разложения колчаковской армии, о казаках, их участии в войне ). Мне показаллось, что такая структура несколько напоминает гоголевские «Мертвые души», хотя идейно и тематически эти произведения не похожи.

        Еще одним произведением, освятившим Россию и революцию, стали воспоминания и очерки А. Ремизова «Взвихренная Русь», в которых он описывает свои впечатления от того, что происходит в стране. Отношение автора к событиям очевидны уже из названия, кроме того, такие подзаголовки, как «Небо пало», еще отчетливее подчеркивают переживания по поводу произошедших в стране изменений. Наиболее ярко мне запомнился один из очерков под названием «Бабушка». Как мне показалось, он наиболее полно и ясно выражает позицию автора, его мысли. Россия, говорит он, это костромская бабушка, которой не дают поспать, растормошили, предлагая мягкую подстилку, а при этом громким пением мешая спать. Оказали своеобразную «медвежью услугу». И долго не могла она уснуть, успокоиться, как и Россия, взволнованная, «взвихренная» революцией, но потом успокоилась и уснула. Однако автор говорит о том, что не дадут ей поспать как следует, разбудят чуть свет, как и Россию, которая будет переживать все новые перемены.  Но наиболее интересной для меня оказалась книга «Звенигород окликанный», состоящая из рассказов о Николае Чудотворце, известном святом, о том, как Бог со святыми сходили на землю в образе странников «испытывать людей». Различные как бы притчи мне понравились своей образностью, стилем, которым обладает А. Ремизов, и сюжетами. Мне они напомнили предания и апокрифы древнерусской литературы. Никола Чудотворец оказывается то помощником в делах (например, «Николин дар»), то помогает бедным (как в «Николиной поруке»), он милостив, но и со злом тоже помогает бороться («Задача», «Никола Чудотворец»). Спасает он и от бед, причем, что самое интересное, даже тех, кто его не знает, а просто видел икону.  Так случается с китайцем, ставящим огромное количество свечей на вокзале, где он однажды увидел лик Святого Угодника и попросил его о помощи, когда тонул. Николай Чудотворец спас его, хотя такую молитву китайца и молитвой сложно назвать. Меня тронули эти рассказы тем, что в них так просто, постоянно совершаются такие чудеса, тем, что обращение к святому никогда не оставалось без внимания.

        Еще одним открытием, правда, совершенно другого рода, стал для меня поэт В. Хлебников. Раньше я не изучала его творчество, и случайные стихотворения, такие, которые состоят из набора букв или слогов, меня не очень привлекали. Из-за этого все творчество В. Хлебникова мне казалось малоинтересным. Но начав читать его стихи, я поняла, что очень многое в его поэзии мне нравится. Одним из любимых стало небольшое стихотворение «Когда умирают кони…», оно показалось мне очень лиричным и трогательным. Конечно, творчество Хлебникова очень разнопланово, подчас мне бывает трудно понять замысел его стихотворений (например, «Призраки»), но и такие стихи привлекают меня своей простотой, игрой смыслов. Кроме того, когда я искала одно из стихотворений, я встретила музыкально оформленные стихотворения, как раз такие, каких раньше не понимала, и мне показалось интересным, что с помощью мелодии и музыки мне все-таки удалось почувствовать то, что вкладывал если не сам В. Хлебников в такие стихи, то тот, кто прочел их и исполнил в качестве песен (Л. Федоров).

        В. Ходасевич оказался вторым таким открытием в поэзии. «Тяжелая лира» - цикл его разноплановых, разнотематических стихов, в котором поэт размышляет и о жизни, и о смерти, и о творчестве, и о России, всевозможные темы нашли отражение в его стихах. Отдельно я бы хотела упомянуть стихотворение «Люблю людей, люблю природу…», в котором, как мне показалось, есть аллюзия на роман Вальтера «Кандид, или Оптимизм», в последних строчках лирический герой, как и герой Вальтера, приходит к выводу, что нужно возделывать свой сад, не ждать славы. Пусть читатель не принимает творчества, важнее другое – умение созерцать и довольствоваться тем, что дает «нещедрый рок». Мне показалось, что это свойственно самому В. Ходасевичу, что и понравилось в нем.

        Продолжая разговор о поэзии, не могу не сказать об одной из любимейших мною поэтесс – Марине Цветаевой. В ее поэзии лиричность сочетается со строгостью, метафоричность с точностью, даже порой с аскетизмом. Мне близки многие ее взгляды, нашедшие отражение в творчестве, и близок стиль, манера письма. Даже назвать наиболее понравившиеся стихи из сборников сложно, их слишком много. Поэтому внимание я уделю «Поэме конца». Жестким ритмом, четкими рифмами описано расставанье, конец отношений лирической героини и лирического героя. М. Цветаева рассуждает о том, что такое любовь (это и дар, и храм, и связь, и, в конечном счете, жизнь). Герои расстаются, и это настолько психологично, настолько реально созданные поэтессой люди, что переживания переполняют за них, как за родных и близких. Самый страшный, «опрокидывающий довод», до которого доходит героиня, - «Расставаться - ведь это врозь,/ Мы же - сросшиеся...» Она тонко чувствует человеческие отношения, связь, которую тяжело разрывать, даже если настает конец. Такой финал похож на корабль, идущий ко дну.

        В. Маяковский – тоже один из поэтов, чье творчество мне нравится. Больше в нем меня привлекают не революционные стихи, а лирические или философские, но ритм и рифма даже в тех стихах, к которым я отношусь неоднозначно из-за идеологической составляющей, всегда интересны, в каждом стихотворении есть нечто новое, необычное в этом смысле. Однако после того, как я прочла достаточно большое количество его стихотворений, поэмы, стало казаться, что в необычности рифм, размеров, ритмике есть что-то похожее, общее. Эта мысль только подтвердилась после прочтения статьи «Как делать стихи». Для Маяковского стихи создаются, могут создаваться по социальному заказу, они должны быть социалистическими, иначе их написание бессмысленно. Но и до заказа должна быть работа над стихом. Как она проходит, Маяковский объясняет на примере своего стихотворения Сергею Есенину. Поэт советует «не разворачивать эпических полотен», ценить исторические факты, не пренебрегать ими или не нарушать, «размер получается … в результате покрытия этого ритмического гула словами, словами, выдвигаемыми целевой установкой» и затем на размер накладываются слова. В конце Маяковский приводит тезисы о том, что поэзия – это производство, написанию стихов нужно учить, изучая способы поэтической работы, в поэзии обязательна новизна, «бытовая поэтическая обстановка так же влияет на создание настоящего произведения, как и все другие факторы» и другие подобные правила и объяснения. Завершает свою статью Маяковский призывом к органам просвещения масс, чтобы они «перетряхнули преподавание эстетического старья».

Эта статья раскрывает отношение Маяковского к поэзии, его представления о ней.  О самом же себе поэт пишет в автобиографии под названием «Я сам». Эти заметки о себе, своем прошлом, друзьях, детстве, юности, о том, как начинал писать, обо всем – иронично, лаконично написанные строки, вызывающие неподдельный интерес к личности Маяковского. Пересказывать какие либо отдельные эпизоды, на мой взгляд, малоинтересно, я остановлюсь только на тех нескольких фактах, которые меня особенно впечатлили. Интересно, что книга, которая хоть и была второй, но первой понравившейся – это «дон Кихот»; переезд в Москву после столь нелепой и трагической смерти отца поразил меня своей лаконичностью; первое стихотворение написано от обиды; месяцы заключения в Бутырской тюрьме описаны периодом, в котором было только чтение и никаких отрицательных моментов или сторон; побег с Бурлюком с концерта Рахманинова; рождение российского футуризма произошло в гневном разговоре на кухне. Вся жизнь его состояла как будто из таких коротких, лаконичных, четких заметок, все совершалось просто и ясно. Маяковский и сам знал о том, что «многие говорили: "Ваша автобиография не очень серьезна", отвечал им на это: «Я еще не заакадемичился и не привык нянчиться со своей персоной, да и дело мое меня интересует, только если это весело. Подъем и опадание многих литератур, символисты, реалисты и т. д., наша борьба с ними - все это, шедшее на моих глазах: это часть нашей весьма серьезной истории. Это требует, чтобы об нем написать. И напишу». Мне понравилось, с какой простотой он отнесся к себе, и как искренне, на мой взгляд, рассказал читателю свою жизнь.

        Последним автором, о котором хотелось бы поговорить в этой работе, станет Ю. Олеша. Конечно, его «Три толстяка» известна каждому с детства, и она была пройдена в рамках курса детской литературы, но мне еще раз хотелось бы отметить ее оригинальность, необычность, то, что свое отношение к преобразованиям в стране Ю. Олеша так талантлива сумел воплотить в таком на первый взгляд детском и понятном произведении.  Та реальность, которую он создал, очень интересна и всеми необычными событиями, сюжетными коллизиями, и подтекстом, который не очевиден, но значительно обогащает смысловое содержание повести-сказки.

        Подводя итоги, хочется еще раз подчеркнуть, что литература периода 20-х – 30-х гг. ХХ века отразила и исторические, и политические изменения, и продолжила традиции предшествующих эпох, осмысляя вечные вопросы, размышляя над всеми теми проблемами, которые важны для каждого из нас по сей день.