Методическая разработка урока "Политические репрессии"
методическая разработка (11 класс) по теме

Правозащитные общественные организации в РФ

Сегодня в России действует много общественных правозащитных организаций. Вот некоторые  из них: правозащитный центр «Мемориал», общественное движение «Солидарность», общественное движение «За права человека», общественная организация «Комитет солдатских матерей»  и т.д.

Основными направлениями деятельности общественных правозащитных организаций  являются просветительская и практическая  правозащитная деятельность:

1. наблюдение за осуществлением прав человека и основных свобод;
2. помощь семьям солдат, погибших от «дедовщины», несчастных случаев;
3. оказание защиты и помощи «узникам совести».

Узники совести

В 2011 году в Бурятии  общественный резонанс вызвало дело Низовкиной Надежды Юрьевны и Стецуры Татьяны Сергеевны, проживающих в г. Улан-Удэ. Они неоднократно подвергались административным задержаниям со стороны сотрудников бурятского МВД в связи со своей общественно-политической и правозащитной деятельностью. Это позволяет их отнести к узникам совести, преследуемым за реализацию ими неотъемлемых прав на свободу слова, свободу выражения мнений, распространения информации и свободу собраний.

Декабрьские события 2011 года

6 декабря 2011г. на Триумфальной площади состоялась несанкционированная акция протеста против предполагаемых массовых фальсификаций на выборах 4 декабря в Государственную думу. Были задержаны или пострадали от действий полиции многие журналисты, исполнявшие свой профессиональный долг.

10 декабря 2011 года на Болотную площадь Москвы вышло от 70 до 100 тысяч человек.  Впервые в современной истории России десятки тысяч людей, возмущённые фальсификациями  на прошедших думских выборах, вышли на улицы российских городов.

 24 декабря в Москве на проспекте Сахарова прошел митинг под лозунгом «За честные выборы». Митинг на проспекте Сахарова оказался еще более массовым, чем на Болотной площади. Организаторы называют цифру 120 000 участников.

Узниками совести, по мнению правозащитной организации «Мемориал» были признаны  задержанные участники  мирных протестов 4 - 6 декабря против предполагаемой подтасовки голосов на выборах. Это видный деятель российской оппозиции Сергей Удальцов, известный блогер и общественный деятель А. Навальный,  один из лидеров «Яблока» Сергей Митрохин, оппозиционер Борис Немцов, правозащитник Лев Пономарев и журналист Божена Рынска. Всего было задержано более 600 человек.

Отрывок из эссе А. Солженицына «Жить не по лжи»

Когда насилие врывается в мирную людскую жизнь — его лицо пылает от самоуверенности, оно так и на флаге несёт, и кричит: “Я — Насилие! Разойдись, расступись — раздавлю!” Но насилие быстро стареет, немного лет — оно уже не уверено в себе, и, чтобы держаться, чтобы выглядеть прилично, — непременно вызывает себе в союзники Ложь. Ибо: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может держаться только насилием. И не каждый день, не на каждое плечо кладёт насилие свою тяжелую лапу: оно требует от нас только покорности лжи, ежедневного участия во лжи — и в этом вся верноподданность. 
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь всё покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня! 
Наш путь: ни в чём не поддерживать лжи сознательно!..  И  через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он: 

— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду; 

— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли; 

— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает; 

— не приведёт ни устно, ни письменно ни одной “руководящей” цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда; 

— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью; 

— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным; 

— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса; 

— тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду; 

— не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.  

Площадь Маяковского 1960год

Полвека назад, в сентябре 1960 года, на площади Маяковского начался отсчет истории демократического движения в СССР. Традиция поэтических чтений возникла раньше, после открытия памятника Маяковскому летом 1958-го, но только в 1960-м молодежные «сборища», как их именовали в своих протоколах дружинники и чекисты, приобрели политический характер. «В те времена очень трудно было найти единомышленников, – вспоминает один из «зачинщиков» Маяковки Владимир Буковский. – Их было много, но ты же не мог повесить вывеску «Все, кто не любит советскую власть, подходите сюда». Надо было найти какую-то такую вывеску. И я подумал, что это очень хороший прием, ловкий, потому что формально мы никакого преступления не совершаем – мы читаем стихи. А неформально, конечно, только те, кто не любит советскую власть, придут слушать запрещенных поэтов».

Вместе с произведениями Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Цветаевой на площади зазвучали стихи молодых авторов – например, «Человеческий манифест» Юрия Галанскова. «Люди! / Уйдите, не надо... / Бросьте меня утешать. / Все равно среди вашего ада / Мне уже нечем дышать! / Приветствуйте подлость и голод! / А я, поваленный наземь, / Плюю в ваш железный город, / Набитый деньгами и грязью». На «Маяке» завязывались контакты, распространялся первый самиздат, формировались подпольные политические и философские кружки. Каждые выходные здесь собирались сотни людей. «Это был зачаток формирования гражданского самосознания в советской России, – вспоминает Эдуард Кузнецов, постоянный участник маяковских чтений. – Там было много талантливых людей, по-настоящему. Очень талантливых, честных людей. Там был цвет России».

Власти недолго терпели крамолу в центре советской столицы. «Нас вызывали в горком комсомола, да и в комнате милиции с нами часто... беседовали какие-то люди не в милицейской форме, – вспоминал артист Всеволод Абдулов, читавший на Маяковке Цветаеву, Пастернака, Самойлова. – Говорили, что наши чтения мешают уличному движению, собирается толпа... Москва все-таки, дескать, город-герой. Предлагали нам какой-то клуб – возьмитесь, отремонтируйте и, пожалуйста, собирайтесь, читайте стихи». Вскоре перешли к открытым репрессиям. «Бывали драки с властями, власти пытались разгонять, – с усмешкой рассказывает Буковский. – Они пользовались в основном «комсюками», комсомольские оперативные отряды на нас пускали. Но народ брался под руки, стоял, охранял нас. Они пускали очистительные машины, бульдозеры на нас. И у них не выходило ничего, мы все равно отстаивали это дело. Они потом нас уже по окончании вылавливать пытались, избивали, выгоняли из университетов». В 1961-м участники маяковских чтений Эдуард Кузнецов, Илья Бокштейн и Владимир Осипов получили лагерные сроки за «антисоветскую агитацию». Тогда же был впервые арестован Владимир Буковский, которому предстояло провести 12 лет в лагерях и тюрьмах. Юрий Галансков был арестован позже, в 1967-м. 4 ноября 1972 года он умер в мордовском лагере.

Маяковские чтения были сорваны, но сама площадь стала символом гражданского протеста. Именно здесь в середине 60-х собирались смогисты, сюда после самосожжения Яна Палаха в январе 1969-го вышли московские студентки с плакатом «Свободу Чехословакии!», здесь в марте 1990-го омоновцы разгоняли запрещенный митинг Демсоюза и здесь же, уже в сентябре 1991-го, тысячи людей вместе с Владимиром Буковским и Галиной Старовойтовой радовались и скорбели, отмечая победу над ГКЧП и вспоминая Юрия Галанскова, чей прах в те дни перевозили в Москву. С митинга на Триумфальной Буковский начинал и свою кампанию на президентских «выборах» 2008 года.

Сегодня эта площадь, обнесенная забором (до такого не додумалась даже советская власть), вновь стала ареной борьбы за гражданские права. Когда-нибудь, в не столь уже далеком будущем, ее обязательно назовут Площадью Свободы. А пока время и место – все те же. Триумфальная. 31-го. 18.00.

"Родной завод для нас - одна семья.

Здесь лучших лет я прожил половину.

И если смерть настигнет вдруг меня,

Я на субботник из могилы выйду!".

Юрий Галансков

Поэма «Человеческий манифест» (1960)

Высокий, худощавый брюнет, с порывистыми движениями и глазами библейского пророка. Когда он поднимался на постамент, площадь — свидетельствую — замирала. Не потому, что стихи были гениальны — потому, что это были именно те — дерзкие — слова, которых ждала, с которыми была заодно молодая, не желающая повторять ошибки отцов аудитория.  «Человеческий манифест» Юрия Галанскова был знаменем и паролем «Маяковки».

1

Все чаще и чаще в ночной тиши

вдруг начинаю рыдать.

Ведь даже крупицу богатств души

уже невозможно отдать.

Никому не нужно: в поисках Идиота

так намотаешься за день!

А люди идут, отработав,

туда, где деньги и бляди. И пусть.

Сквозь людскую лавину

я пройду, непохожий, один,

как будто кусок рубина,

сверкающий между льдин.

Не-бо! Хочу сиять я;

ночью мне разреши

на бархате черного платья

рассыпать алмазы души.

2

Министрам, вождям и газетам — не верьте!

Вставайте, лежащие ниц!

Видите, шарики атомной смерти

у мира в могилах глазниц.

Вставайте! Вставайте! Вставайте!

О, алая кровь бунтарства!

Идите и доломайте

гнилую тюрьму государства!

Идите по трупам пугливых

тащить для голодных людей

черные бомбы, как сливы,

на блюдища площадей.

3

Где они — те, кто нужны,

чтобы горло пушек зажать,

чтобы вырезать язвы войны

священным ножом мятежа.

Где они? Где они? Где они?

Или их вовсе нет? —

Вон у станков их тени

прикованы горстью монет.

4

Человек исчез.

Ничтожный, как муха,

он еле шевелится в строчках книг.

Выйду на площадь и городу в ухо

втисну отчаянья крик!

А потом, пистолет достав,

прижму его крепко к виску...

Не дам никому растоптать

души белоснежный лоскут.

Люди! уйдите, не надо...

Бросьте меня утешать.

Все равно среди вашего ада

мне уже нечем дышать!

Приветствуйте Подлость и Голод!

А я, поваленный наземь,

плюю в ваш железный город,

набитый деньгами и грязью.

5

Небо! Не знаю, что делаю...

Мне бы карающий нож!

Видишь, как кто-то на белое

выплеснул черную ложь.

Видишь, как вечера тьма

жует окровавленный стяг...

И жизнь страшна, как тюрьма,

воздвигнутая на костях!

Падаю! Падаю! Падаю!

Вам оставляю лысеть.

Не стану питаться падалью — как все.

Не стану кишкам на потребу

плоды на могилах срезать.

Не нужно мне вашего хлеба,

замешанного на слезах.

И падаю, и взлетаю

в полубреду, в полусне.

И чувствую, как расцветает

Человеческое во мне.

6

Привыкли видеть, расхаживая

вдоль улиц в свободный час,

лица, жизнью изгаженные,

такие же, как и у вас.

И вдруг, —

словно грома раскаты

и словно явление Миру Христа,

восстала растоптанная и распятая

человеческая красота!

Это — я, призывающий к правде и бунту,

не желающий больше служить,

рву ваши черные путы, сотканные из лжи!

Это — я, законом закованный,

кричу Человеческий манифест, —

И пусть мне ворон выклевывает

на мраморе тела крест.

БУКОВСКИЙ, ВЛАДИМИР КОНСТАНТИНОВИЧ (р.1942), 12 лет лагерей

Политический и общественный деятель, публицист. Родился 30 декабря в г. Белебей (Башкирская АССР). Сын известного советского писателя и журналиста; воспитывался матерью. Учился в Москве, куда семья возвратилась из эвакуации. Услышав доклад Хрущева о сталинских преступлениях, четырнадцатилетний Буковский стал убежденным противником коммунистической идеологии. Первый его конфликт с властью произошел в 1959 – за участие в издании рукописного журнала был исключен из школы. Образование он продолжил в вечерней школе. В 1960 он вместе с Юрием Галансковым, Эдуардом Кузнецовым и др., становится одним из организаторов регулярных собраний молодежи у памятника поэту Маяковскому в центре Москвы (т.н. «Маяковка»). Он был самым молодым из активистов «Маяковки». После арестов нескольких активистов «Маяковки» у Буковского был проведен обыск и изъято его сочинение о необходимости демократизации ВЛКСМ (впоследствии этот документ был квалифицирован следователем как «тезисы о развале комсомола»). Буковского, который к тому времени поступил на биолого-почвенный факультет Московского университета, не допустили к сессии, и в конце 1961 отчислили из университета. В 1962 в ходе суда над активистами «Маяковки» возникла угроза возбуждения уголовного дела против него, и он уехал в геологическую экспедицию в Сибирь, где провел полгода.  В отличие от многих своих друзей Буковский рано пришел к ключевой для диссиденства идее открытого противостояния коммунистическому тоталитаризму, хотя рассматривал возможности различных методов борьбы, в том числе и конспиративных (впоследствии в советской печати его обвиняли даже в организации подпольных групп).  В мае 1963 он был впервые арестован за попытку размножить фотоспособом несколько экземпляров книги югославского инакомыслящего Милована Джиласа Новый класс, запрещенной в СССР. Его признали невменяемым и отправили на принудительное лечение в Ленинградскую спецпсихбольницу (СПБ), там он познакомился с опальным генералом Петром Григоренко, а вспоследствии ввел его в диссидентский круг. На свободу Буковский вышел в феврале 1965.

В начале декабря 1965 он принял активное участие в подготовке «митинга гласности» в защиту Андрея Синявского и Юлия Даниэля, за это снова был задержан и насильственно госпитализирован, на этот раз его освободили через полгода – в июле 1966.

В третий раз был арестован за организацию демонстрации протеста против ареста Александра Гинзбурга, Юрия Галанскова и их друзей, состоявшейся 22 января 1967 на Пушкинской площади в Москве. На этот раз власти предпочли осудить его как вменяемого (психически здорового). На процессе в Московском городском суде (состоялся 30 августа – 1 сентября 1967, вместе с Буковским судили других участников демонстрации Вадима Делоне и Евгения Кушева). Буковский не только отказался признать себя виновным, но произнес резкую обличительную речь – его последнее слово широко распространялось в Самиздате. Суд приговорил его к трем годам лагерей по ст. 1903 УК РСФСР (активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок). Отбыв срок в уголовном лагере, Буковский в январе 1970 вернулся в Москву, и сразу же стал одним из одним из лидеров сформировавшегося за годы его отсутствия диссидентского круга. Недолгое время своего пребывания на свободе (чуть больше года) он работал литературным секретарем, среди его работодателей был писатель Владимир Максимов.

            Буковский дал несколько интервью западным корреспондентам, в которых рассказал о политических заключенных, подвергающихся психиатрическим репрессиям, сделав проблему карательной медицины достоянием гласности. Ему было сделано официальное предостережение с угрозой, что если он не прекратит передавать на Запад информацию о нарушениях прав человека в СССР, то будет привлечен к уголовной ответственности. За ним велась демонстративная наружная слежка. Несмотря на это он в начале 1971 обратился с открытым письмом к зарубежным врачам-психиатрам, и приложил к нему копии заключений судебно-психиатрических экспертиз известных инакомыслящих, признанных в СССР невменяемыми: П.Григоренко, Натальи Горбаневской, Валерии Новодворской и др.

            В марте 1971 Буковского в четвертый и последний раз арестовали. Аресту предшествовала статья в газете «Правда», в которой он был назван злостным хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью. Статья принесла Буковскому всесоюзную известность. Процесс над Буковским состоялся 5 января 1972 в Московском городском суде. За «антисоветскую агитацию и пропаганду» его приговорили к 7 годам заключения (с отбыванием первых двух лет в тюрьме) и 5 годам ссылки – максимальный срок наказания по статье 70 ч.1. УК РСФСР.

         Срок отбывал во Владимирской тюрьме, затем в пермских политических лагерях, возглавлял акции протеста заключенных против произвола администрации. Находясь в заключении, в соавторстве со своим солагерником, психиатром Семеном Глузманом, написал Пособие по психиатрии для инакомыслящих – руководство, призванное помочь тем, кого власти пытаются объявить невменяемыми. В 1974 Буковского возвратили во Владимирскую тюрьму как «злостного нарушителя режима».  Международная кампания в защиту Буковского приобрела тем временем необычайный размах. В декабре 1976 его обменяли на самого известного политзаключенного Запада – лидера коммунистической партии Чили Луиса Корвалана. Обмен произошел в Швейцарии, куда Буковский был привезен под конвоем и в наручниках.  Вскоре после высылки из СССР Буковский был принят в Белом доме президентом США Д. Картером. Он поселился в Великобритании, закончил Кембриджский университет по специальности «нейрофизиология». Написал книгу воспоминаний «И возвращается ветер», изданную на многих языках.

            Буковский продолжал активно заниматься политической деятельностью: он стал одним из организаторов кампании по бойкоту московской Олимпиады 1980. В 1983 вместе с В. Максимовым и бывшим политзаключенным Э. Кузнецовым участвовал в создании международной антикоммунистической организации «Интернационал сопротивления», был избран ее президентом. Участвовал в организации пропаганды на «ограниченный контингент» советских войск, введенных в Афганистан. Приложил много усилий к освобождению советских солдат, попавших в плен к моджахедам.

            После распада СССР новые власти отменили указ о лишении его советского гражданства. В ходе подготовки к слушаниям в Конституционном суде РФ «дела КПСС» (июль-октябрь 1992) Буковского пригласили выступить там в качестве свидетеля. Он приехал в Москву, получил доступ к секретным документам КПСС из Архива Президента РФ и по собранным материалам написал книгу Московский процесс. В 1994 Буковский отказался от российского гражданства. Живет в Англии. Активно занимается публицистикой.

Из книги В.Буковского «И возвращается ветер»

«….. Поразительное явление: всего каких-нибудь тридцать лет назад десятки миллионов политических заключенных гнали на великие стройки коммунизма, сотни тысяч их гибли от цинги и дистрофии. А весь мир в это время, захлебываясь от восторга, восхвалял прогрессивный советский режим. Не то чтобы не хватало им информации, а просто не желали знать, не хотели верить. Хочется людям иметь красивую мечту о счастье и справедливости где-нибудь на земле. И даже самые серьезные западные наблюдатели изумлялись грандиозности советских достижений, размаху строительства, энтузиазму советских людей, о зэках же - ни слова. Теперь же по стране сидело нас, политических, никак не больше двух десятков тысяч, примерно столько, сколько в одном Норильске умирало раньше зэков за зиму. Но уже почуяли на Западе, что и их судьба, их собственное будущее решается отчасти во Владимирской тюрьме. Стала западная печать уделять нам некоторое внимание, даже вникать в нашу режимную войну, во все эти граммы, градусы, сантиметры. Заинтересовалось вдруг человечество - может ли быть тюрьма с человеческим лицом? Нам это оказалось весьма кстати - тюрьма-то у нас давно была, а вот человеческого лица сильно не хватало. А потому не успевала иногда закончиться наша очередная голодовка, как надзиратели тайком сообщали нам подробности передач Би-Би-Си или радио "Свобода" об этой самой голодовке - даже их увлекла эта радиовойна.  Забеспокоились и кремлевские вожди - очень их стало заботить, что тускнеет фасад великого здания. Ах, это всегда так некстати! Вот в тот самый момент, когда пролетарии всех стран готовы были наконец соединиться и воплотить вековую мечту человечества, в тот самый миг, когда все усилия народов надо направить на борьбу с диктатурой в Чили или с апартеидом в Южной Африке, - вдруг выплывают какие-то зэки, какие-то голодовки, пайки, граммы и градусы. Это отвлекает трудящихся, помогает мировому империализму, отдаляет светлое будущее.

А с другой стороны, менялось настроение и самой государственной машины: не было больше того революционного пыла и рвения - расстрелял его Сталин в 30-40-е годы. Все больше деревенел аппарат, захватывали его чиновничья апатия, боязнь ответственности, боязнь начальства, добротное бюрократическое равнодушие. Обросли законами, инструкциями, постановлениями, и не всегда понятно было, как их толковать. Лучше всего, конечно, доложить наверх и ждать распоряжений. Сверху же распоряжаться не спешили. Сверху любили в основном наказывать чиновников за нерадивость, спускали все новые инструкции, постановления, которые опять надо было истолковывать как-то, примирять их вечные противоречия…»

Федор Раскольников

Открытое письмо Сталину                                17 августа 1939 г.

Я правду о тебе порасскажу такую, Что хуже всякой лжи...

« Сталин, вы объявили меня «вне закона». Этим актом вы уравняли меня в правах – точнее, в бесправии – со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона. Со своей стороны отвечаю полной взаимностью: возвращаю вам входной билет в построенное вами "царство социализма" и порываю с вашим режимом.Ваш «социализм», при торжестве которого его строителям нашлось место лишь за тюремной решеткой, так же далёк от истинного социализма, как произвол вашей личной диктатуры не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата.

Вам не поможет, если награждённый орденом, уважаемый революционер-народоволец Н.А. Морозов подтвердит, что именно за такой «социализм» он провел пятьдесят лет своей жизни под сводами Шлиссельбургской крепости. Стихийный рост недовольства рабочих, крестьян, интеллигенции властно требовал крутого политического маневра, подобно ленинскому переходу к нэпу в 1921 году. Под напором советского народа вы "даровали" демократическую конституцию. Она была принята всей страной с неподдельным энтузиазмом. Честное проведение в жизнь демократических принципов демократической конституции 1936 года, воплотившей надежды и чаяния всего народа, ознаменовало бы новый этап расширения советской демократии.

Но в вашем понимании всякий политический манёвр – синоним надувательства и обмана. Вы культивируете политику без этики, власть без честности, социализм без любви к человеку.

Что сделали вы с конституцией, Сталин?

Испугавшись свободы выборов, как «прыжка в неизвестность», угрожавшего вашей личной власти, вы растоптали конституцию, как клочок бумаги, выборы превратили в жалкий фарс голосования за одну единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета наполнили акафистами и овациями в честь самого себя. В промежутках между сессиями вы бесшумно уничтожали "зафинтивших" депутатов, насмехаясь над их неприкосновенностью и напоминая, что хозяином земли советской является не Верховный Совет, а вы. Вы сделали всё, чтобы дискредитировать советскую демократию, как дискредитировали социализм. Вместо того, чтобы пойти по линии намеченного конституцией поворота, вы подавляете растущее недовольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом вашей личной диктатуры, вы открыли новый этап, который в истории нашей революции войдёт под именем «эпохи террора». Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста, никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза – все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели. Как во время извержения вулкана огромные глыбы с треском и грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского общества срываются и падают в пропасть.

Вы начали кровавые расправы с бывших троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев, потом перешли к истреблению старых большевиков, затем уничтожили партийные и беспартийные кадры, выросшие в гражданской войне, вынесшие на своих плечах строительство первых пятилеток, и организовали избиение комсомола. Вы прикрываетесь лозунгом борьбы «с троцкистско-бухаринскими шпионами». Но власть в ваших руках не со вчерашнего дня. Никто не мог "пробраться" на ответственный пост без вашего разрешения.

Кто насаждал так называемых «врагов народа» на самые ответственные посты государства, партии, армии, дипломатии?

– Иосиф Сталин.

Прочитайте старые протоколы Политбюро: они пестрят назначениями и перемещениями только одних «троцкистско-бухаринских шпионов», «вредителей» и «диверсантов». И под ними красуется надпись – И. Сталин. Вы притворяетесь доверчивым простофилей, которого годами водили за нос какие-то карнавальные чудовища в масках.

– Ищите и обрящете козлов отпущения, – шепчете вы своим приближённым и нагружаете пойманные, обречённые на заклание жертвы своими собственными грехами.

Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить вам в лицо правду. Волны самокритики «не взирая на лица» почтительно замирают у подножия вашего пьедестала.

Вы непогрешимы, как папа! Вы никогда не ошибаетесь!

Но советский народ отлично знает, что за всё отвечаете вы, «кузнец всеобщего счастья». С помощью грязных подлогов вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения знакомые вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм. Вы сами знаете, что Пятаков не летал в Осло, М. Горький умер естественной смертью и Троцкий не сбрасывал поезда под откос. Зная, что всё это ложь, вы поощряете своих клеветников:

– Клевещите, клевещите, от клеветы всегда что-нибудь останется. Как вам известно, я никогда не был троцкистом. Напротив, я идейно боролся со всеми оппозициями в печати и на широких собраниях. Я и сейчас не согласен с политической позицией Троцкого, с его программой и тактикой. Принципиально расходясь с Троцким, я считаю его честным революционером. Я не верю и никогда не поверю в его сговор с Гитлером и Гессом.

Вы - повар, готовящий острые блюда, для нормального человеческого желудка они не съедобны. Над гробом Ленина вы принесли торжественную клятву выполнить его завещание и хранить как зеницу ока единство партии. Клятвопреступник, вы нарушили и это завещание Ленина. Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратников Ленина: Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и др., невиновность которых вам была хорошо известна. Перед смертью вы заставили их каяться в преступлениях, которых они не совершали, и мазать себя грязью с ног до головы.

А где герои Октябрьской революции? Где Бубнов? Где Крыленко? Где Антонов-Овсеенко? Где Дыбенко? Вы арестовали их, Сталин. Где старая гвардия? Её нет в живых. Вы расстреляли её, Сталин.

Вы растлили, загадили души ваших соратников. Вы заставили идущих за вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вчерашних товарищей и друзей. В лживой истории партии, написанной под вашим руководством, вы обокрали мёртвых, убитых, опозоренных вами людей и присвоили себе их подвиги и заслуги. Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили новую партию «Ленина-Сталина», которая служит удачным прикрытием вашего единовластия. Вы создали её не на базе общей теории и тактики, как строится всякая партия, а на безыдейной основе личной любви и преданности вам. Знание программы первой партии было объявлено необязательным для её членов, но зато обязательна любовь к Сталину, ежедневно подогреваемая печатью. Признание партийной программы заменяется объяснением любви к Сталину.Вы – ренегат, порвавший со вчерашним днём, предавший дело Ленина. Вы торжественно провозгласили лозунг выдвижения новых кадров. Но сколько этих молодых выдвиженцев уже гниёт в ваших казематах? Сколько из них вы расстреляли, Сталин? С жестокостью садиста вы избиваете кадры, полезные, нужные стране. Они кажутся вам опасными с точки зрения вашей личной диктатуры. Накануне войны вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот её мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и гражданской войн, во главе с блестящим маршалом Тухачевским. Вы истребили героев гражданской войны, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову военной техники и сделали её непобедимой.  В момент величайшей военной опасности вы продолжаете истреблять руководителей армии, средний командный состав и младших командиров.

Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров?  Вы арестовали их, Сталин. Для успокоения взволнованных умов вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала ещё сильней.

Зная, что закон военной науки требует единоначалия в армии от главнокомандующего до взводного командира, вы воскресили институт военных комиссаров, который возник на заре Красной Армии и Красного Флота, когда у нас еще не было своих командиров, а над военным специалистами старой армии нужен был политический контроль. Не доверяя красным командирам, вы вносите в Армию двоевластие и разрушаете воинскую дисциплину. Под нажимом советского народа вы лицемерно вскрываете культ исторических русских героев: Александра Невского и Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова, надеясь, что в будущей войне они помогут вам больше, чем казнённые маршалы и генералы.

Пользуясь тем, что вы никому не доверяете, настоящие агенты гестапо и японская разведка с успехом ловят рыбу в мутной, взбаламученной вами воде, подбрасывая вам в изобилии подложные документы, порочащие самых лучших, талантливых и честных людей. В созданной Вами гнилой атмосфере подозрительности, взаимного недоверия, всеобщего сыска и всемогущества Наркомвнутрдела, которому вы отдали на растерзание Красную Армию и всю страну, любому «перехваченному» документу верят – или притворяются, что верят, – как неоспоримому доказательству. Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компрометирующие честных работников миссии, «внутренняя линия» РОВСа1 в лице капитана Фосса добилась разгрома нашего полпредства в Болгарии – от шофера М. И. Казакова до военного атташе В. Т. Сухорукова. Вы уничтожаете одно за другим важнейшие завоевание Октября. Под видом борьбы с текучестью рабочей силы вы отменили свободу труда, закабалили советских рабочих, прикрепив их к фабрикам и заводам. Вы разрушили хозяйственный организм страны, дезорганизовали промышленность и транспорт, подорвали авторитет директора, инженера и мастера, сопровождая бесконечную чехарду смещений и назначений арестами и травлей инженеров, директоров и рабочих как «скрытых, еще не разоблаченных вредителей». Сделав невозможной нормальную работу, вы под видом борьбы с «прогулами» и «опозданиями» трудящихся заставляете их работать бичами и скорпионами жестоких и антипролетарских декретов. Ваши бесчеловечные репрессии делают нестерпимой жизнь советских трудящихся, которых за малейшую провинность с волчьим паспортом увольняют с работы и выгоняют с квартиры. Рабочий класс с самоотверженным героизмом нёс тягость напряжённого труда и недоедания, голода, скудной заработной платы, жилищной тесноты и отсутствия необходимых товаров. Он верил, что вы ведёте к социализму, но вы обманули его доверие. Он надеялся, что с победой социализма в нашей стране, когда осуществится мечта светлых умов человечества о великом братстве людей, всем будет житься радостно и легко. Вы отняли даже эту надежду: вы объявили – социализм построен до конца. И рабочие с недоумением, шёпотом спрашивали друг друга: «Если это социализм, то за что боролись, товарищи?». Извращая теорию Ленина об отмирании государства, как извратили всю теорию марксизма-ленинизма, вы устами ваших безграмотных доморощенных «теоретиков», занявших вакантные места Бухарина, Каменева и Луначарского, обещаете даже при коммунизме сохранить власть ГПУ. Вы отняли у колхозных крестьян всякий стимул к работе. Под видом борьбы с «разбазариванием колхозной земли» вы разоряете приусадебные участки, чтобы заставить крестьян работать на колхозных полях. Организатор голода, грубостью и жестокостью неразборчивых методов, отличающих вашу тактику, вы сделали всё, чтобы дискредитировать в глазах крестьян ленинскую идею коллективизации. Лицемерно провозглашая интеллигенцию «солью земли», вы лишили минимума внутренней свободы труд писателя, учёного, живописца. Вы зажали искусство в тиски, от которых оно задыхается, чахнет и вымирает. Неистовство запуганной вами цензуры и понятная робость редакторов, за всё отвечающих своей головой, привели к окостенению и параличу советской литературы. Писатель не может печататься, драматург не может ставить пьесы на сцене театра, критик не может высказать своё личное мнение, не отмеченное казённым штампом. Вы душите советское искусство, требуя от него придворного лизоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь вам «осанну». Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает вашу пресловутую, набившую оскомину «гениальность». Бездарные графоманы славословят вас, как полубога, «рождённого от Луны и Солнца», а вы, как восточный деспот, наслаждаетесь фимиамом грубой лести. Вы беспощадно истребляете талантливых, но лично вам неугодных русских писателей. Где Борис Пильняк? Где Сергей Третьяков? Где Александр Аросев? Где Михаил Кольцов? Где Тарасов-Родионов? Где Галина Серебрякова, виновная в том, что была женой Сокольникова?

Вы арестовали их, Сталин. Вслед за Гитлером вы воскресили средневековое сжигание книг. Я видел своими глазами рассылаемые советским библиотекам огромные списки книг, подлежащих немедленному и безусловному уничтожению. Когда я был полпредом в Болгарии, то в 1937 г. в полученном мною списке обречённой огню литературе я нашёл мою книгу исторических воспоминаний «Кронштадт и Питер в 1917 году». Против фамилий многих авторов значилось: «Уничтожать все книги, брошюры, портреты». Вы лишили советских учёных, особенно в области гуманитарных наук, минимума свободы научной мысли, без которого творческая работа учёного становится невозможной. Самоуверенные невежды интригами, склоками и травлей не дают работать в лабораториях, университетах и институтах. Выдающихся русских учёных с мировым именем - академиков Ипатьева и Чичибабина, вы на весь мир провозгласили «невозвращенцами», наивно думая их обесславить, но опозорили только себя, доведя до сведения всей страны и мирового общественного мнения постыдный для вашего режима факт, что лучшие учёные бегут из вашего "рая", оставляя вам ваши благодеяния: квартиру, автомобиль, карточку на обеды в совнаркомовской столовой.

Вы истребляете талантливых русских учёных. Где лучший конструктор советских аэропланов, Туполев? Вы не пощадили даже его. Вы арестовали Туполева, Сталин! Нет области, нет уголка, где можно было бы спокойно заниматься любимым делом. Директор театра, замечательный режиссёр, выдающийся деятель искусства Всеволод Мейерхольд не занимался политикой. Но вы арестовали и Мейерхольда, Сталин. Зная, что при нашей бедности кадрами особенно ценен каждый культурный и опытный дипломат, вы заманили в Москву и уничтожили одного за другим почти всех советских полпредов. Вы разрушили дотла весь аппарат Народного комиссариата иностранных дел. Уничтожая везде и всюду золотой фонд нашей страны, её молодые кадры, вы истребили во цвете лет талантливых и многообещающих дипломатов.

В грозный час военной опасности, когда острие фашизма направлено против Советского Союза, когда борьба за Данциг и война в Китае – лишь подготовка плацдарма для будущей интервенции против СССР, когда главный объект германо-японской агрессии – наша Родина, когда единственная возможность предотвращения войны – открытое вступление Союза Советов в Международный блок демократических государств, скорейшее заключение военного и политического союза с Англией и Францией, вы колеблетесь, выжидаете и качаетесь, как маятник, между двумя «осями». Во всех расчетах вашей внешней и внутренней политики вы исходите не из любви к Родине, которая вам чужда, а из животного страха потерять личную власть. Ваша беспринципная диктатура, как гнилая колода, лежит поперёк дороги нашей страны. «Отец народов», вы предали побеждённых испанских революционеров, бросили их на произвол судьбы и предоставили заботу о них другим государствам. Великодушное спасение жизни не в ваших принципах. Горе побеждённым! Они вам больше не нужны. Европейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними дверь нашей страны, которая на своих огромных просторах может гостеприимно приютить многие тысячи эмигрантов.

Как все советские патриоты, я работал, на многое закрывая глаза. Я слишком долго молчал. Мне было трудно рвать последние связи не с вашим обречённым режимом, а с остатками старой ленинской партии, в которой я пробыл без малого 30 лет, а вы разгромили её в три года. Мне было мучительно больно лишаться моей Родины. Чем дальше, тем больше интересы вашей личной диктатуры вступают в непрерывный конфликт и с интересами рабочих, крестьян, интеллигенции, с интересами всей страны, над которой вы измываетесь как тиран, дорвавшийся до единоличной власти. Ваша социальная база суживается с каждым днём. В судорожных поисках опоры вы лицемерно расточаете комплименты «беспартийным большевикам», создаёте одну за другой привилегированные группы, осыпаете их милостями, кормите подачками, но не в состоянии гарантировать новым «калифам на час» не только их привилегий, но даже права на жизнь. Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бесконечен список ваших преступлений. Бесконечен список ваших жертв, нет возможности их перечислить. Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов.

Анна Баркова  (1901 -1976гг)

Русская поэтесса Провела в лагерях в общей сложности 23 года. Сидя в лагерях, писала повести и стихи. Вот одно из них. Это стихотворение было написано в 1937г., во время её первой отсидки в Карлаге.

   Степь да небо, да ветер дикий,

     Да погибель, да скудный разврат.

     Да. Я вижу, о Боже великий,

     Существует великий ад.

     Только он не там, не за гробом,

     Он вот здесь, окружает меня

     Обезумевшей вьюги злоба,

     Горячее смолы и огня.