12 погружение
учебно-методический материал по русскому языку (5 класс) на тему

Чужая речь — это высказывания других лиц, включённые в авторское повествование. Слова, вводящие чужую речь, называются словами автора или авторскими словами.

Способы передачи чужой речи

 Для передачи чужой речи существуют следующие способы:

1) предложения с прямой речью для передачи её без изменений.

Например: Миша попросил: «Витя, дай, пожалуйста, мне эту книгу».

2) сложноподчинённые предложения с косвенной речью для передачи чужой речи с изменениями.

Например:  Миша попросил, чтобы Витя дал ему книгу.

3) простые предложения с дополнением, называющим тему чужой речи.

Например:  И долго, долго дедушка о горькой доле пахаря с тоскою говорил. (Н. Некрасов.)

4) предложения с вводными словами и вводными предложениями для передачи источника сообщения.

Например: Как говорят поэты, началась осень жизни. (К. Паустовский.)

Разные способы передачи чужой речи являются синтаксическими синонимами и могут заменять друг друга.

Предложения с прямой речью

Прямая речь — это дословно воспроизведенное высказывание какого-либо лица или группы лиц, включенное в авторский текст.

В прямой речи сохраняются особенности чужой речи, поэтому в ней могут быть глаголы в форме 1-го и 2-го лица изъявительного и повелительного наклонения, местоимения 1-го и 2-го лица, обращения, неполные предложения, междометия и частицы.

Прямая речь может включать не одно, а несколько предложений.

Грамматическая связь авторского высказывания и прямой речи выражается при этом интонацией. Кроме того, эта связь осуществляется с помощью глаголов, вводящих прямую речь: говорил, заметил, закричал и др. Это глаголы с лексическим значением говорения и мысли. Вот некоторые из них: говорить, сказать, промолвить, повторить, приказать, заметить, просить, шептать, спросить, ответить, воскликнуть, кричать, думать, предполагать, решить, мечтать.

Нередко работу слов, вводящих прямую речь, выполняют глаголы, обозначающие способ передачи сообщения или чувства, сопровождающие речь.

Например: телеграфировать, сигналить, обидеться, радоваться, смеяться, получить телеграмму: На берегу мигал костер: «Сюда плывите!» (Мигал сопровождает действие звал).

Глаголы, вводящие прямую речь, в составе авторской речи могут находиться перед прямой речью, или после нее, или в середине нее.

Например: Вода в ручьях запела: «Весна идет!» «Скоро тронется лед на реке?» — спросил Вова. «Надо готовить, — решили ребята, — скворечники к прилету скворцов».

Иногда глаголы, вводящие прямую речь, могут отсутствовать.

Например: Но Грибоедов легок, он машет беспечно рукой: — Не будем об этом заботиться чрезмерно. Время само о себе позаботится. (Ю. Тынянов.)

Прямая речь разнообразна. Ею может быть:

1. Речь людей:

а) высказывания людей — обычный состав прямой речи.

Например: «Ну, ребята, - сказал комендант, - теперь отворяй ворота, бей в барабан. Ребята! Вперед, на вылазку, за мною!  (А. Пушкин.)

Было холодно, я три ночи не спал, измучиляя и начал сердиться. «Веди меня куда-нибудь, разбойник! Хоть к черту, только к месту!» — закричал я. (М. Лермонтов.)

А мама всплеснула руками и говорит: «Не расстраивайся, Денис, из-за мышей. Нету и не надо! Пойдем купим тебе рыбку! Ты какую хочешь, а?» (В. Драгунский.)

Владелец зверя вытер ладонью мокрое лицо и предложил хозяину глухим и грозным голосом: — Купи шкуру, заведующий. (К. Паустовский.)

б) дословная передача в составе прямой речи высказывания другого лица.

Например: ...Любочка сама хотела писать тебе, но изорвала уже третий лист бумаги и говорит: «Я знаю, какой папа насмешник: если сделать хоть одну ошибочку, он всем покажет». Катенька все так же мила, Мими все так же добра и скучна. (Л. Толстой.)

2. Внутренняя речь, то есть мысли людей.

Например: Бывало, стоишь, стоишь в углу, так что колени и спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч; ему, должно быть, покойно сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, — а каково мне?» (Л. Толстой.) Господи, сколько я ожидал себе от этого путешествия! «Пусть не разгляжу ничего подробно, — думал я, — зато я все видел, везде побывал; зато из всего виденного составится что-нибудь целое, какая-нибудь общая панорама...» (Ф. Достоевский.)

3. Различные надписи, цитирование чужого текста.

Например: «Милый мой старик, — читала Татьяна Петровна, — вот уже месяц, как я лежу в госпитале. Рана не очень тяжелая — и вообще она заживает. Ради бога, не волнуйся и не кури папиросу за папиросой. Умоляю!» (К. Паустовский.) К. Чуковский пишет: «Образность поэзии Некрасова была ее величайшею силою».

ДИАЛОГ. ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ ПРИ ДИАЛОГЕ

Передача чужой мысли с сохранением её формы и содержания характерна и для диалога

Диалог — это разговор двух или нескольких лиц.

Диалог (от греч. dialogos — «разговор, беседа») — это естественная форма непосредственного общения.

Слова каждого лица, участвующего в разговоре, называются репликами. Слова автора могут сопровождать реплику, или они могут отсутствовать. Каждая реплика диалога обычно начинается с новой строки, перед репликой ставится тире, а кавычки не ставятся.

Диалог состоит из нескольких реплик (из нескольких, но не менее двух). Вот диалог детей, переданный М. Пришвиным:

Этой весной снег в густых ельниках еще держался и в конце апреля, но в болотах всегда бывает много теплее: там в это время снега уже не было вовсе. Узнав об этом от людей, Митраша и Настя стали собираться за клюквой.

Настя, начиная собираться, повесила себе через плечо на полотенце большую корзину.

— Зачем тебе полотенце? — спросил Митраша.

— А как же? — ответила Настя. — Ты разве не помнишь, как мама за грибами ходила?

— За грибами? Много ты понимаешь: грибов бывает много, так что плечо режет.

— А клюквы, может быть, у нас еще больше будет.

Вы видите, как построен диалог: на каждое высказывание, заключенное в реплике одного лица, обязательно есть ответ в реплике другого лица. Реплики связаны друг с другом по содержанию: они как бы цепляются друг за друга. И каждая из реплик построена как предложение прямой речи. Знаки препинания ставятся в них по общепринятым правилам.

Диалог оформляется двумя способами:

1. Реплики следуют каждая с нового абзаца, не заключаются в кавычки, перед каждой ставиться тире.

Например:

— Ты придешь?

— Не знаю.

Что нужно знать к зачёту:

1.Знать способы передачи чужой речи. Знать определения прямой и косвенной речи.

2. Знать постановку знаков препинания при прямой речи и диалоге.

3.Словарный диктант.

4. Изложение.

5.Способы создания комического.

6.Биография М.А.Булгакова

7.Прочитать повесть «Собачье сердце». В отрывке «Операция» найти приёмы комического.

8. Создать своё комическое произведение, используя приёмы .

Словарный диктант

Диалог, монолог, чтобы, потому что, как будто, бессоюзное, цитата, баловать, здравствуйте, до свидания, синтаксис, пунктуация, орфограмма, удивительный, здесь, орфографический, аллея, трасса, каталог, аккуратный, показался, из-за, из-под, объединяет, чувствовать, участвовать, появился, дискуссия, бассейн.

Булгаков Михаил Афанасьевич

(1891— 1940)

Родился 15 мая 1891 г. в Киеве в многодетной и дружной семье профессора, преподавателя Киевской духовной академии. Окончив гимназию, в 16 лет Булгаков поступил в университет на медицинский факультет.

Весной 1916 г. «ратником ополчения второго разряда» он был выпущен из университета и пошёл работать в один из киевских госпиталей. Летом того же года будущий писатель получил первое назначение и осенью приехал в маленькую земскую больницу Смоленской губернии, в село Никольское. Здесь он начал писать книгу «Записки юного врача» — о глухой российской провинции, где порошки от малярии, выписанные на неделю, глотают сразу, рожают под кустом, а горчичники ставят поверх тулупа… Пока вчерашний студент превращался в опытного и решительного земского врача, в российской столице начались события, на много десятилетий определившие судьбу страны. «Настоящее таково, что я стараюсь жить, не замечая его», — писал Булгаков 31 декабря 1917 г. сестре.

В 1918 г. он вернулся в Киев. Через город прокатывались волны петлюровцев, белогвардейцев, большевиков, гетмана П. П. Скоропадского. В конце августа 1919 г. большевики, покидая Киев, расстреляли сотни заложников. Булгаков, до этого всеми правдами и неправдами избегавший мобилизации, отступал с белыми. В феврале 1920 г., когда началась эвакуация Добровольческой армии, его свалил тиф. Очнулся Булгаков в занятом большевиками Владикавказе. В следующем году он переехал в Москву.

Здесь одна за другой появляются три сатирические повести с фантастическими сюжетами: «Дьяволиада», «Роковые яйца» (обе 1924 г.), «Собачье сердце» (1925 г.).

В эти годы Булгаков работал в редакции газеты «Гудок» и писал роман «Белая гвардия» — о распавшейся семье, о минувших годах «беспечального поколения», о гражданской войне на Украине, о страданиях человека на земле. Первая часть романа вышла в журнале «Россия» в 1925 г., но журнал вскоре был закрыт, и роману — почти на 40 лет — суждено было оставаться недопечатанным.

В 1926 г. Булгаков инсценировал «Белую гвардию». «Дни Турбиных» (так называется пьеса) с огромным успехом были поставлены во МХАТе и сошли со сцены лишь с началом Великой Отечественной войны, когда под бомбёжкой погибли декорации спектакля.

«Пролетарские» драматурги и критики ревниво следили за успехами талантливого «буржуазного подголоска» и приняли все меры к тому, чтобы уже поставленные пьесы («Зойкина квартира», 1926 г., и «Багровый остров», 1927 г.) были сняты, а только что написанные «Бег» (1928 г.) и «Кабала святош» (1929 г.) не увидели света рампы. (Только в 1936 г. пьеса «Кабала святош» под названием «Мольер» появилась на сцене Художественного театра.)

С 1928 г. Булгаков работал над романом «Мастер и Маргарита», посмертно принёсшим ему мировую славу.

Умер 10 марта 1940 г. в Москве от тяжёлой наследственной болезни почек, не дожив и до 49 лет. Лишь немногие знали, сколько у него неопубликованных рукописей.

М.А. Булгаков

Собачье сердце (отрывок)

Глава 4

На узком операционном столе лежал, раскинувшись, пёс Шарик и голова его беспомощно колотилась о белую клеёнчатую подушку. Живот его был выстрижен и теперь доктор Борменталь, тяжело дыша и спеша, машинкой въедаясь в шерсть, стриг голову Шарика. Филипп Филиппович, опершись ладонями на край стола, блестящими, как золотые обода его очков, глазами наблюдал за этой процедурой и говорил взволнованно:

– Иван Арнольдович, самый важный момент – когда я войду в турецкое седло. Мгновенно, умоляю вас, подайте отросток и тут же шить. Если там у меня начнёт кровоточить, потеряем время и пса потеряем. Впрочем, для него и так никакого шанса нету, – он помолчал, прищуря глаз, заглянул в как бы насмешливо полуприкрытый глаз пса и добавил:

– А знаете, жалко его. Представьте, я привык к нему.

Руки он вздымал в это время, как будто благословлял на трудный подвиг злосчастного пса Шарика. Он старался, чтобы ни одна пылинка не села на чёрную резину.

Из-под выстриженной шерсти засверкала беловатая кожа собаки.

Борменталь отшвырнул машинку и вооружился бритвой. Он намылил беспомощную маленькую голову и стал брить. Сильно хрустело под лезвием, кое-где выступала кровь. Обрив голову, тяпнутый мокрым бензиновым комочком обтёр её, затем оголённый живот пса растянул и промолвил, отдуваясь: «Готово».

Зина открыла кран над раковиной и Борменталь бросился мыть руки. Зина из склянки полила их спиртом.

– Можно мне уйти, Филипп Филиппович? – спросила она, боязливо косясь на бритую голову пса.

– Можешь.

Зина пропала. Борменталь засуетился дальше. Лёгкими марлевыми салфеточками он обложил голову Шарика и тогда на подушке оказался никем не виданный лысый пёсий череп и странная бородатая морда.

Тут шевельнулся жрец. Он выпрямился, глянул на собачью голову и сказал:

– Ну, Господи, благослови. Нож.

Борменталь из сверкающей груды на столике вынул маленький брюхатый ножик и подал его жрецу. Затем он облёкся в такие же чёрные перчатки, как и жрец.

– Спит? – спросил Филипп Филиппович.

– Спит.

Зубы Филиппа Филипповича сжались, глазки приобрели остренький, колючий блеск и, взмахнув ножичком, он метко и длинно протянул по животу Шарика рану. Кожа тотчас разошлась и из неё брызнула кровь в разные стороны. Борменталь набросился хищно, стал комьями марли давить Шарикову рану, затем маленькими, как бы сахарными щипчиками зажал её края и она высохла. На лбу у Борменталя пузырьками выступил пот. Филипп Филиппович полоснул второй раз и тело Шарика вдвоём начли разрывать крючьями, ножницами, какими-то скобками. Выскочили розовые и жёлтые, плачущие кровавой росой ткани. Филипп Филиппович вертел ножом в теле, потом крикнул: «Ножницы!»

Инструмент мелькнул в руках у тяпнутого, как у фокусника. Филипп Филиппович залез в глубину и в несколько поворотов вырвал из тела Шарика его семенные железы с какими-то обрывками. Борменталь, совершенно мокрый от усердия и волнения, бросился к стеклянной банке и извлёк из неё другие, мокрые, обвисшие семенные железы. В руках у профессора и ассистента запрыгали, завились короткие влажные струны. Дробно защёлкали кривые иглы в зажимах, семенные железы вшили на место Шариковых. Жрец отвалился от раны, ткнул в неё комком марли и скомандовал:

– Шейте, доктор, мгновенно кожу, – затем оглянулся на круглые белые стенные часы.

– 14 минут делали, – сквозь стиснутые зубы пропустил Борменталь и кривой иголкой впился в дряблую кожу. Затем оба заволновались, как убийцы, которые спешат.

– Нож, – крикнул Филипп Филиппович.

Нож вскочил ему в руки как бы сам собой, после чего лицо Филиппа Филипповича стало страшным. Он оскалил фарфоровые и золотые коронки и одним приёмом навёл на лбу Шарика красный венец. Кожу с бритыми волосами откинули как скальп. Обнажили костяной череп. Филипп Филиппович крикнул:

– Трёпан!

Борменталь подал ему блестящий коловорот. Кусая губы, Филипп Филиппович начал втыкать коловорот и высверливать в черепе Шарика маленькие дырочки в сантиметре расстояния одна от другой, так, что они шли кругом всего черепа. На каждую он тратил не более пяти секунд. Потом пилой невиданного фасона, сунув её хвост в первую дырочку, начал пилить, как выпиливают дамский рукодельный ящик. Череп тихо визжал и трясся. Минуты через три крышку черепа с Шарика сняли.

Тогда обнажился купол Шарикового мозга – серый с синеватыми прожилками и красноватыми пятнами. Филипп Филиппович въелся ножницами в оболочки и их вскрыл. Один раз ударил тонкий фонтан крови, чуть не попал в глаз профессору, и окропил его колпак. Борменталь с торзионным пинцетом, как тигр, бросился зажимать и зажал. Пот с Борменталя полз потоками и лицо его стало мясистым и разноцветным. Глаза его метались от рук профессора к тарелке на инструментальном столе. Филипп же Филиппович стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен. Он ободрал оболочку с мозга и пошёл куда-то вглубь, выдвигая из вскрытой чаши полушария мозга. В это время Борменталь начал бледнеть, одной рукой охватил грудь Шарика и хрипловато сказал:

– Пульс резко падает…

Филипп Филиппович зверски оглянулся на него, что-то промычал и врезался ещё глубже. Борменталь с хрустом сломал стеклянную ампулку, насосал из неё шприц и коварно кольнул Шарика где-то у сердца.

– Иду к турецкому седлу, – зарычал Филипп Филиппович и окровавленными скользкими перчатками выдвинул серо-жёлтый мозг Шарика из головы. На мгновение он скосил глаза на морду Шарика, и Борменталь тотчас же сломал вторую ампулу с жёлтой жидкостью и вытянул её в длинный шприц.

– В сердце? – робко спросил он.

– Что вы ещё спрашиваете? – злобно заревел профессор, – всё равно он уже пять раз у вас умер. Колите! Разве мыслимо? – Лицо у него при этом стало, как у вдохновенного разбойника.

Доктор с размаху легко всадил иглу в сердце пса.

– Живёт, но еле-еле, – робко прошептал он.

– Некогда рассуждать тут – живёт – не живёт, – засипел страшный Филипп Филиппович, – я в седле. Всё равно помрёт… Ах, ты че… «К берегам священным Нила…». Придаток давайте.

Борменталь подал ему склянку, в которой болтался на нитке в жидкости белый комочек. Одной рукой – «Не имеет равных в Европе… Ей-богу!», – смутно подумал Борменталь, – он выхватил болтающийся комочек, а другой, ножницами, выстриг такой же в глубине где-то между распяленными полушариями. Шариков комочек он вышвырнул на тарелку, а новый заложил в мозг вместе с ниткой и своими короткими пальцами, ставшими точно чудом тонкими и гибкими, ухитрился янтарной нитью его там замотать. После этого он выбросил из головы какие-то распялки, пинцет, мозг упрятал назад в костяную чашу, откинулся и уже поспокойнее спросил:

– Умер, конечно?..

– Нитевидный пульс, – ответил Борменталь.

– Ещё адреналину.

Профессор оболочками забросал мозг, отпиленную крышку приложил как по мерке, скальп надвинул и взревел:

– Шейте!

Борменталь минут в пять зашил голову, сломав три иглы.

И вот на подушке появилась на окрашенном кровью фоне безжизненная потухшая морда Шарика с кольцевой раной на голове. Тут же Филипп Филиппович отвалился окончательно, как сытый вампир, сорвал одну перчатку, выбросив из неё облако потной пудры, другую разорвал, швырнул на пол и позвонил, нажав кнопку в стене. Зина появилась на пороге, отвернувшись, чтобы не видеть Шарика в крови. Жрец снял меловыми руками окровавленный куколь и крикнул:

– Папиросу мне сейчас же, Зина. Всё свежее бельё и ванну.

Он подбородком лёг на край стола, двумя пальцами раздвинул правое веко пса, заглянул в явно умирающий глаз и молвил:

– Вот, чёрт возьми. Не издох. Ну, всё равно издохнет. Эх, доктор Борменталь, жаль пса, ласковый был, хотя и хитрый.

Вопросы и задания:

1. Найдите описание портрета профессора Преображенского и доктора Борменталя?
2. Какую лексику использует Булгаков при описании операции?
3. Найдите сатирические приёмы в данном эпизоде.

Зощенко Михаил Михайлович

(1894— 1958)

Родился 10 августа 1894 г. в Петербурге в семье художника.

В 1913 г. поступил на юридический факультет Петербургского университета. К этому времени относятся первые литературные опыты Зощенко (заметка о современных писателях, наброски новелл).

В 1915 г., во время Первой мировой войны, он добровольцем ушёл на фронт, командовал батальоном, стал Георгиевским кавалером.

В 1917 г. вернулся в Петербург, в 1918 г., несмотря на болезнь сердца, пошёл добровольцем в Красную армию. После Гражданской войны в 1919 г. Зощенко занимался в творческой студии при издательстве «Всемирная литература» в Петрограде, руководимой К. И. Чуковским.

В 1920—1921 гг. появились его рассказы.

В 1921 г. Зощенко стал членом литературного кружка «Серапионовы братья». Первая книга писателя вышла в 1922 г. под названием «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова». Затем появились «Разнотык» (1923 г.), «Аристократка» (1924 г.), «Весёлая жизнь» (1924 г.). Публикация их сразу сделала автора знаменитым.

К середине 20-х гг. XX в. Зощенко стал одним из самых популярных писателей в России.

В 1929 г. он издал книгу «Письма к писателю», в которой от лица разных граждан рисовал многие негативные стороны советского быта. Сам он по этому поводу замечал: «Я пишу только на том языке, на котором сейчас говорит и думает улица». После выхода книги режиссёру В. Э. Мейерхольду было запрещено ставить пьесу Зощенко «Уважаемый товарищ» (1930 г.).

Произведения Зощенко, выходящие за рамки «положительной сатиры на отдельные недостатки», перестали печатать. Однако сам писатель всё чаще высмеивал жизнь советского общества.

Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда” и „Ленинград”» от 14 августа 1946 г. привело к запрету на издание произведений Зощенко и к травле писателя.

Следствием этой идеологической кампании стало обострение у Михаила Михайловича душевной болезни. Восстановление его в Союзе писателей после смерти И. В. Сталина (1953 г.) и издание первой после долгого перерыва книги (1956 г.) лишь на время облегчили его состояние.

Умер 22 июля 1958 г. в Ленинграде, похоронен в Сестрорецке.

МИХАИЛ  ЗОЩЕНКО

БЕДА

Егор Иваныч, по фамилии Глотов, мужик из деревни Гнилые Прудки, два года копил деньги на лошадь. Питался худо, бросил махорку, а что до самогона, то забыл, какой вкус в нём. То есть как ножом отрезало — не помнит Егор Иваныч, какой вкус, хоть убей.

А вспомнить, конечно, тянуло. Но крепился мужик. Очень уж ему нужна была лошадь.

«Вот куплю,— думал,— лошадь и клюкну тогда. Будьте покойны».

Два года копил мужик деньги и на третий подсчитал свои капиталы и стал собираться в путь.

А перед самым уходом явился к Егору Иванычу мужик из соседнего села и предложил купить у него лошадь. Но Егор Иваныч предложение это отклонил. И даже испугался.

— Что ты, батюшка! — сказал он.— Я два года солому жрал — ожидал покупки. А тут накося — купи у него лошадь. Это вроде как и не покупка будет... Нет, не пугай меня, браток. Я уж в город лучше поеду. По-настоящему чтобы.

И вот Егор Иваныч собрался. Завернул деньги в портянку, натянул сапоги, взял в руки палку и пошёл.

А на базаре Егор Иваныч тотчас облюбовал себе лошадь.

Была эта лошадь обыкновенная, мужицкая, с шибко раздутым животом. Масти она была неопределённой — вроде сухой глины с навозом.

Продавец стоял рядом и делал вид, что он ничуть не заинтересован, купят ли у него лошадь.

Егор Иваныч повертел ногой в сапоге, ощупал деньги и, любовно поглядывая на лошадь, сказал:

— Это что ж, милый, лошадь-то, я говорю, это самое, продаёшь ай нет?

— Лошадь-то? — небрежно спросил торговец.— Да уж продаю, ладно. Конечно, продаю.

Егор Иваныч тоже хотел сделать вид, что он не нуждается в лошади, но не утерпел и сказал, сияя:

— Лошадь-то мне, милый, вот как требуется. До зарезу нужна мне лошадь. Я, милый ты мой, три года солому жрал, прежде чем купить её. Вот как мне нужна лошадь... А какая между тем цена будет этой твоей лошади? Только делом говори.

Торговец сказал цену, а Егор Иваныч, зная, что цена эта не настоящая и сказана, по правилам торговли, так, между прочим, не стал спорить. Он принялся осматривать лошадь. Он неожиданно дул ей в глаза и в уши, подмигивая, прищёлкивая языком, вилял головой перед самой лошадиной мордой и до того запугал тихую клячу, что та, невозмутимая до сего времени, начала тихонько лягаться, не стараясь, впрочем, попасть в Егора Иваныча.

Когда лошадь была осмотрена, Егор Иваныч снова ощупал деньги в сапоге и, подмигнув торговцу, сказал:

— Продаётся, значится... лошадь-то?

— Можно продать,— сказал торговец, несколько обижаясь.

— Так... А какая ей цена-то будет? Лошади-то?

Торговец сказал цену, и тут начался торг.

Егор Иваныч хлопал себя по голенищу, дважды снимал сапог, вытаскивая деньги, и дважды надевал снова, божился, вытирал рукой слёзы, говорил, что он шесть лет лопал солому и что ему до зарезу нужна лошадь,— торговец сбавлял цену понемногу. Наконец в цене сошлись.

— Бери уж, ладно,— сказал торговец.— Хорошая лошадь. И масть крупная, и цвет, обрати внимание, какой заманчивый.

— Цвет-то... Сомневаюсь я, милый, в смысле лошадиного цвету,— сказал Егор Иваныч.— Неинтересный цвет... Сбавь немного.

— А на что тебе цвет? — сказал торговец.— Тебе что, пахать цветом-то?

Сражённый этим аргументом, мужик оторопело посмотрел на лошадь, бросил шапку наземь, задавил её ногой и крикнул:

— Пущай уж, ладно!

Потом сел на камень, снял сапог и вынул деньги. Он долго и с сожалением пересчитывал их и подал торговцу, слегка отвернув голову. Ему было невыносимо смотреть, как скрюченные пальцы разворачивали его деньги.

Наконец торговец спрятал деньги в шапку и сказал, обращаясь уже на вы:

— Ваша лошадь... Ведите...

И Егор Иваныч повёл. Он вёл торжественно, цокал языком и называл лошадь Маруськой. И только, когда прошёл площадь и очутился на боковой улице — понял, какое событие произошло в его жизни. Он вдруг скинул с себя шапку и в восторге стал давить её ногами, вспоминая, как хитро и умно он торговался. Потом пошёл дальше, размахивая от восторга руками и бормоча:

— Купил!.. Лошадь-то... Мать честная... Опутал его... Торговца-то...

Когда восторг немного утих, Егор Иваныч, хитро смеясь себе в бороду, стал подмигивать прохожим, приглашая их взглянуть на покупку. Но прохожие равнодушно проходили мимо.

«Хоть бы землячка для сочувствия... Хоть бы мне землячка встретить»,— подумал Егор Иваныч.

И вдруг увидел малознакомого мужика из дальней деревни.

— Кум! — закричал Егор Иваныч.— Кум, подикось поскорей сюда!

Чёрный мужик нехотя подошёл и, не здороваясь, посмотрел на лошадь.

— Вот... Лошадь я, этово, купил! — сказал Егор Иваныч.

— Лошадь,— сказал мужик и, не зная, чего спросить, добавил:

— Стало быть, не было у тебя лошади?

— В том-то и дело, милый,— сказал Егор Иваныч,— не было у меня лошади. Если б была, не стал бы я трепаться... Пойдём, я желаю тебя угостить.

— Вспрыснуть, значит? — спросил земляк, улыбаясь.— Можно. Что можно, то можно... В «Ягодку», что ли?

Егор Иваныч качнул головой, хлопнул себя по голенищу и повёл за собой лошадь. Земляк шёл впереди.

Это было в понедельник. А в среду утром Егор Иваныч возвращался в деревню. Лошади с ним не было. Чёрный мужик провожал Егора Иваныча до немецкой слободы.

— Ты не горюй,— говорил мужик.— Не было у тебя лошади, да и эта была не лошадь. Ну, пропил — эка штука. Зато, браток, вспрыснул. Есть что вспомнить.

Егор Иваныч шёл молча, сплёвывая длинную жёлтую слюну.

И только, когда земляк, дойдя до слободы, стал прощаться, Егор Иваныч сказал тихо:

— А я, милый, два года солому лопал... зря...

Земляк сердито махнул рукой и пошёл назад.

— Стой! — закричал вдруг Егор Иваныч страшным голосом.— Стой! Дядя... милый!

— Чего надо? — строго спросил мужик.

— Дядя... милый... братишка,— сказал Егор Иваныч, моргая ресницами.— Как же это? Два года ведь солому зря лопал... За какое самое... За какое самое это... вином торгуют?

Земляк махнул рукой и пошёл в город.

1923

Вопросы и задания:

-Какой он, герой рассказа? Что за человек?

-Почему он отказывается от покупки лошади у мужика из соседнего села?

-Как вы охарактеризуете действия героя на базаре? Почему он себя так вёл?

-Вспомните, как герой шёл со своей покупкой домой?

-Что же с ним произошло и почему?

- Зачем автор показал в рассказе равнодушие окружающих к радости и горю героя?

-А что в тексте указывает на глубину его переживаний?

-Что вызывает в этой истории смех, раздражение, слёзы?

-Кто виноват в том, что всё так печально закончилось?

-Как вы думаете, от каких «обывательских черт» надо было бы избавиться мужику?

-Над чем смеётся и над чем горюет автор рассказа?

-Как вы думаете, актуальны ли рассказы М.Зощенко сегодня и почему?

-Так что же характерно для рассказа М.Зощенко: юмор или сатира?