Каламбур как вид языковой игры
статья по русскому языку на тему

        КАЛАМБУР КАК ВИД ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ

                        Тарбаева В.С.

учитель русского языка и литературы

Санкт-Петербург

2017г

История слова

О происхождении слова каламбур шли бесконечные споры. Производили его от какого-то немецкого графа Калемберга; далее от итальянских слов calamojo (чернильница) и burlare (шутить). Честь открытия истинного происхождения этого слова принадлежит известному французскому драматургу Сарду; открыл же он корень этого слова в одном рукописном сборнике, составленном драматургом Фюзелье, жившим в XVIII столетии. Этот Фюзелье одно время был постоянным гостем, а быть может, и домашним человеком у главного сборщика податей Марселя, большого охотника до песен, пения и веселой компании. У него то и дело пировали веселые застольники, почти все добрые певуны, кроме одного толстого аббата, по имени Шерье. Этот злополучный патер был обижен природой, которая не дала ему ни капли стихотворного таланта, да вдобавок и голоса, так что он в этой поющей компании один только вечно безмолвствовал, терпеливо снося за это насмешки застольников и собутыльников. И вот однажды (у Фюзелье даже записан день этого события – день рождения на свет каламбура – 26-го февраля 1720 г ) к нему так пристали, что он, чтобы отвязаться, объявил, что сочинил песню и сейчас ее споет. Он начал петь, конечно, ужасно робея, своим невозможным голосом. Но первые же слова его песни возбудили общий хохот, И в самом деле, эти слова: «Pleurons tous en ce jou» т.е, будем все плакать в сей день, как нельзя более не подходили к настроению гостей. Но когда раздалась вторая строфа песни: «Du bois de calambour», (т.е. о каламбуровом дереве), – неистовый хохот пресек дальнейшее пение. Бедный патер, как человек совсем не искусный в стихотворчестве и, по-видимому, весьма недалекого ума, подобрал первые попавшиеся слова, лишь бы было в рифму, считая, быть может, что кроме рифмы от стиха ничего и не требуется. Но что это за каламбуровое дерево, спросят читатели, без сомнения, о нем никогда не слыхавшие. И в самом деле в нынешних ботаниках, даже весьма обширных и притом специально-прикладных, где описаны всякие поделочные деревья, о каламбуре не найти ни слова. Но откроем, например, хотя бы «Ботанический подробный словарь или травник, сочиненный Андреем Мейером», изданный в Москве в 1783 году, и там, во 2-ой части, на стр. 18-ой, мы находим слово calambour и при нем нижеследующее описание: «Каламбур или орлиное дерево есть зеленоватое и приятный запах имеющее драгоценное дерево, привозимое из Индии большими кусками. Оное употребляется на разную лепную работу, на делание четок, также и брадобреями для придания хорошего запаха той воде, которою бреют. Оно содержит в себе много масла и соли, укрепляет мозг, но в медицине редко употребляется. В аптеках оное редко имеетс» Из этого можно видеть, что каламбуровое дерево действительно существовало, и аббат-песнопевец хорошо знал о нем, равно как и его компаньоны. Впечатление от его песенки вышло чрезвычайное, и этот нелепый «каламбур» конечно, сейчас же стали передавать из уст в уста. Фюзелье упоминает о том, что «это слово обратилось в поговорку». Самого автора, патера Шерье, начали с этих пор звать «каламбуровым аббатом», – отсюда и пошел каламбур.

КАЛАМБУР (франц. calembour), вид языковой игры, основанный на объединении в одном тексте либо разных значений одного слова, либо разных слов (словосочетаний), тождественных или сходных по звучанию.

Самый распространенный вид каламбура – каламбур, основанный на многозначности слова: Верно, что и курица пьет, но кто видел ее пьяной?!; Материя бесконечна, но ее все время не хватает кому-то на штаны (Г.Малкин); Весна хоть кого с ума сведет. Лед – и тот тронулся (Э.Кроткий); Стоит ли есть поедом подчиненного, если его не перевариваешь?; Женщины бывают полные и пустые (А.Кнышев.).

Второй по употребительности вид каламбура – обыгрывание сходства в звучании слов или словосочетаний (так называемая парономазия). Вот несколько пpимеpов парономазии: Анализ мочи – на стол мечи (И.Ильф. Записные книжки); От гурии до фурии один шаг (В.Аpдов. Почки); Секс без дивчины – признак дурачины [вместо Смех без причины – признак дурачины] (А.Кнышев.).

Распpостpаненный прием каламбурной игры – изменение звучания существительных (нарицательных или собственных) с целью их переосмысления. Сюда относится, в частности, народная этимология, когда говорящий по незнанию норм литературного языка или же в шутку меняет звучание непонятного по своей внутренней форме иностранного слова, сближая его с понятными словами родного языка (ср. гульвар вместо бульвар; полуклиника вместо поликлиника).

Иллюстрацией каламбурного изменения имен собственных могут служить злые и остроумные переделки фамилий, принадлежащие В.Буренину: Кузьма Распpогоpький – Максим Горький, Невмеpович-Вpальченко – Немиpович-Данченко, Вакс Калошин – Макс (Максимилиан) Волошин.

Каламбурному обыгрыванию подвергаются все типы омонимов:

– полные омонимы (слова, совпадающие во всех формах по звучанию и написанию): Танцы – это трение двух полов о третий; «Вкалываю с утра до вечера!» – жаловался наркоман (А.Кнышев);

Люблю речные отмели и косы,

Люблю, когда звенят лугами косы...

Но мне милей моей любимой косы!..

Ты не смотри на эту слабость косо

(Н.Глазков);

– омофоны (слова, совпадающие по звучанию, но не по написанию):

Все говорят: он Вальтер Скотт,

Но я, поэт, не лицемерю.

Согласен я: он просто скот,

Но что он Вальтер Скотт – не верю;

– омографы (слова, имеющие одинаковое написание, но различное ударение):

Не может быть

Надежной спайки,

Покуда есть

Пайки и пайки

                          (В.Оpлов);

– омофоpмы (слова, совпадающие лишь в некоторых из своих форм): – Да, кстати о сардинках, – сказал Деликатес, – они... ты их видала, конечно? «Да, на таре... – начала было Алиса, запнулась и поправилась: – В банке!». «В банке? Странно, – удивился Деликатес, – в мое время у них, помнится, не водилось лишних денег!» (Л. Кэрролл «Алиса в стране чудес»); Из окна дуло. Штирлиц выстрелил: дуло исчезло [дуть и дуло];

– омонимия слова и словосочетания (или двух разных словосочетаний):

Область рифм – моя стихия,

И легко пишу стихи я;

Без раздумья, без отсрочки

Я бегу к строке от строчки,

Даже к финским скалам бурым

Обращаясь с каламбуром

(Д.Минаев);

Парик на лысину надев,

Не уповаю я на дев

И ничего не жду от дам

Хоть жизнь подчас за них отдам

(Д.Минаев).

Каламбур, как и любая шутка, позволяет обойти цензуру культуры и выразить те смыслы, которые (по разным причинам) находятся под запретом: в «каламбурной упаковке» непристойность становится допустимой шалостью, старомодная назидательность – мудростью, грубость – подтруниванием, тривиальность – любопытным соображением и, наконец, откровенная чушь – загадочным глубокомыслием. Почему это возможно? Видимо, потому, что кроме прямого, буквального смысла в каждом каламбуре есть добавочный смысл, причем разный для разных видов каламбура. Анализировать тонкую игру смыслов в каламбуре – дело сложное, почти безнадежное. Анатоль Франс сравнил исследователя художественной речи с человеком, который жует апельсин, а потом на ладони pассматpивает разжеванное, пытаясь понять, почему ему было так вкусно. С подобной же трудностью можно столкнуться, исследуя каламбур и пытаясь понять, почему «было так смешно»:

Она была завита, как овца, и так же развита (Э.Кроткий).

Здесь видимое противоречие – завита и развита (эффект так называемого «комического шока»). Ища выход из противоречия, следует сказать, что на самом деле слово развита, в отличие от слова завита, определяет не состояние прически, а интеллектуальный уровень описываемого персонажа.

По характеру смысловых связей между обыгрываемыми словами с достаточной определенностью выделяются три больших группы каламбуров, которые условно можно обозначить как «соседи», «маска», «семья».

«Соседи». Часто (особенно на ранних стадиях развития каламбура) авторы ограничиваются простым суммированием смыслов созвучных слов. По такому типу строятся, например, многие каламбуры Д.Минаева. Вот один из них:

На пикнике, под тенью ели

Мы пили более, чем ели.

И зная толк в вине и в эле

Домой вернулись еле-еле.

В каламбурах этого типа обыгрываемые слова «мирно сосуществуют».

«Маска» – это уже арена бескомпромиссной борьбы двух смыслов. Для каламбуров этого типа характерно резкое столкновение обыгрываемых слов: первоначальное понимание внезапно заменяется другим:

– Бросай сумку, Василий Иваныч, утонешь!

– Не могу, Петька, здесь штабные карты, две колоды штабных карт!

Прилагательное штабной подсказывает одно понимание существительного карты («военно-тактические карты»), однако последующий ввод в игру более «сильного игрока» – существительного колода – приводит к конечной победе понимания «игральные карты», что способствует дискредитации прославленного героя гражданской войны.

«Семья». Этот тип каламбура совмещает признаки двух групп, которые были рассмотрены выше. Как в каламбуре-«маске», обыгрываемые слова резко сталкиваются друг с другом, однако в этом столкновении нет победителя, второе значение не отменяет первое, и это роднит каламбур-«семью» с каламбурами первой группы («соседи»): И в нелетную погоду можно вылететь со службы (Э.Кроткий); Если не успеваешь по математике, физике, химии, английскому, то успевай хотя бы пообедать; Гости подразделяются на приятных, у которых можно занимать, и неприятных, которых надо занимать.

В языке имеется множество омонимичных и многозначных слов и поистине неисчерпаемое богатство слов и словосочетаний, сходных по звучанию. Поэтому многие теоретики комического и некоторые литераторы не жалуют каламбур за его доступность, «примитивность» его техники. Дело в том, что каламбур, как, пожалуй, никакой другой вид языковой шутки, весьма неоднороден по качеству: наряду с удачными каламбурами имеется множество неудачных или неуместных. Каламбур – это экспериментальная мастерская по выработке и оформлению необычных смыслов. Каламбурист оказывается в положении алхимика, который имеет определенный набор исходных элементов (многозначные или омонимичные слова или словосочетания), но не в состоянии предвидеть, какой сплав получится в результате эксперимента. При одном и том же составе обыгрываемых слов добавочные смыслы (и, соответственно, качество каламбура) могут существенно меняться. Вот два каламбура на одну тему, причем здесь и «камни» одни и те же (омонимичные слова брак «супружество» и брак «плохое качество»), различие лишь в «оправе»:

Вокруг только и видишь, что вместо счастливого брака получается один только брак... (В.Ардов.).

Хорошую вещь браком не назовут.

Оба высказывания о браке – пессимистически-дискредитирующие, но второе короче и богаче по содержанию.

Из истории русского каламбура. Судя по сборникам русского фольклора, каламбурное обыгрывание слов не было редкостью уже в Древней Руси. Вот несколько пословиц из рукописного сборника русских пословиц XVII в. П.Симони:

У Фили пили, да Филю же били.

Звал гостей, а накупил костей.

Мыло не мило, коли лицо сгнило.

Однако расцвет каламбура падает в России на XIX в., особенно на вторую его половину. Одни лишь анекдоты и каламбуры о носе столь многочисленны, что В. В. Виноградов говорит о «пестром букете «носологической» литеpатуpы первой половины XIX в. (Натуралистический гротеск). «Как ни неприятно быть иногда с носом, но все-таки сноснее, нежели быть совсем без носа». Казалось бы, после бурного расцвета «носология» должна была пережить период упадка. Ничего подобного. Вешают нос, водят за нос, оставляют с носом не только на протяжении XIX в., но даже и в XX в.

История русского каламбура к носология не сводится, для нее хаpактеpно тематическое богатство и pазнообpазие. Признанный король каламбура Д.Минаев, «даже к финским скалам бурым обращался с каламбуром».

Важное место каламбур занимает в творчестве русских писателей XIX в. – А.Пушкина, Н.Лескова, В.Буpенина, М.Салтыкова-Щедpина, поэтов «Искры», А.Чехова.

XX век – «сеpебpяный век русской литеpатуpы» – выводит целую плеяду талантливых юмористов. Достаточно указать А.Авеpченко, Н.Тэффи, О.Оpшеpа, О.Дымова и других юмористов, гpуппиpующихся вокруг журналов «Сатиpикон» и «Новый Сатиpикон», в которых каламбур – частый и желанный гость (а точнее – веселый хозяин).

После октябрьского пеpевоpота, в эпоху «героических свершений» каламбур оказывается как бы не у дел. Тем не менее он занимает заметное место и в творчестве некоторых советских и современных писателей – в первую очередь, В.Маяковского, В.Шкваpкина, И.Ильфа и Е.Петpова, Н.Глазкова, Э.Кpоткого, Ф.Кpивина, В.Высоцкого, Б.Заходеpа, А.Кнышева. Большинство анекдотов имеют «каламбурную закваску».

ЛИТЕРАТУРА

1. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996

2. Норман Б.Ю. Игра на гранях языка / Б.Ю. Норман. – М.: Флинта: Наука, 2006. – 344 с.

3. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М, 1999

4. Ходакова Е.П. Каламбур в русской литературе XVIII в. – В кн.: Русская литературная речь в XVIII в. Фразеологизмы. Неологизмы. Каламбуры. М., 1968

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D0%BC%D0%B1%D1%83%D1%80