Всё что мы можем - помнить...
классный час (7 класс) по теме

Методическая разработка внеклассного мероприятия

по материалам истории Холокоста:

«Всё, что мы можем – помнить…»

Автор: учитель истории и обществознания

МБОУ Дивеевская СОШ

Утина Светлана Анатольевна.

Простая учительская истина: бывают трудные классы, а бывают трудные темы. Говорить о холокосте - работа не просто трудная, но требующая помимо серьезной подготовки настоящего мужества и одновременно деликатности. Мужества в первую очередь. К чему лукавить? Насилие, меняя обличья и маски, увы, все еще остается главной составляющей человеческих отношений. Нетерпимость, испокон веков вросшая в сознание наших соотечественников, заставляет искать «внешних» и «внутренних» супостатов повсюду, делая несчастными всех: как мнимых «врагов» - таджиков, азербайджанцев, евреев, узбеков, так и тех, кто видит в них причину собственных бедствий и неустроенности.

Место проведения: актовый зал  МБОУ Дивеевская СОШ.

Дата проведения: 27 января 2012 год

Аудитория: учащиеся 6 классов и педагоги

Технические средства: ноутбук, проектор

Ход мероприятия

Учитель: Дорогие ребята, уважаемые гости, сегодня очень трудно будет говорить о предстоящей теме. Холокост – от др/греч. всесожжение – систематическое уничтожение, истребление немецкими нацистами миллионов жертв не только еврейского народа, но и представителей других национальностей: русских, поляков, цыган…Но не говорить тоже нельзя! Мы начинаем.

Звучит музыка Дмитрия Шостаковича «Тринадцатая симфония», на экране показ слайдов жертв геноцида.

(Приглушая музыку, ученики читают из – за кулис)

Ученик 1:

А вокруг золотые сияли леса,

Поздней осени польской краса,

Там травы золотой сожжена полоса,

Не гуляют ни серп, ни коса.

Только шепчутся голоса, голоса,

Тихо шепчутся там голоса:

- Мы мертвы. Мы в обнимку друг с другом лежим,

Мы прижались к любимым своим,

Но сейчас обращаемся только к чужим,

От чужих ничего не таим.

Сосчитайте по выбоинам на земле,

По лохмотьям истлевших одежд,

По осколкам стекла, по игрушкам в золе,

Сколько было тут светлых надежд.

Сколько солнца и хлеба украли у нас,

Сколько  детских  засыпали глаз.

Сколько иссиня-чёрных остригли волос,

Сколько девичьих рук расплелось.

Сколько крохотных юбок, рубашек, чулок

Ветер по свету гнал и волок.

Сколько стоили фосфор, и кровь, и белок

В подземелье фашистских берлог…

… Понимаете вы! Мы уже не мертвы,

Мы воскресли на веки веков!

Ученик 2:

Там, где их убили, разбили парки, построили дома, проложили дороги…
Там, где их убили, стоят безымянные монументы…
Там больше не звучит их язык — его убили вместе с ними…
Там нет их родных - убили всех…
Там не звучат их имена - их некому произнести.

Ученик 3:

Все можно сокрушить,

Смести, предать забвенью,

Заасфальтировать и заковать в бетон,

Взорвать собор, как лишнее строенье,

На месте кладбища построить стадион.

Все можно растерять, что собрано веками,

Все может замолчать, расправами грозя,

И только человеческую память

 Забетонировать и истребить нельзя.

Ученик 4:

Мы рождены гораздо позже.
По счастью нам не довелось
Быть там, где выжить невозможно,
Где даже воздух полон слез.
И память павших в этой битве
Увековечить и почтить
Мы можем только лишь молитвой,
Которую нельзя забыть.
И только стоя на коленях,
И только в полной тишине
Забыв про все на миг, на время,
Произнесем ее в душе.

Ученик 5:

 Услышь тех, кто может рассказать.
Посмотри в глаза тех, кто выжил.
Удивись мужеству уцелевших.
Все, что осталось - память.
Все, что ты можешь - помнить.
О тех, кого … убили…

Музыка усиливается, продолжается показ слайдов.  На сцену выходит учитель.

Вступительное слово учителя.

Стоны, крики, плачь, боль, несправедливость – вот что чувствуешь, глядя на эти кадры. Сегодня мы поговорим о Холокосте. Термин «холокост» впервые был использован будущим лауреатом Нобелевской премии мира писателем Эли Визелем как символ газовых камер и крематориев лагерей уничтожения, а в современной научной литературе и публицистике обозначает политику нацистской Германии, ее союзников и пособников. Символом Холокоста в бывшем СССР является Бабий Яр в Киеве.

Ученик:

Они с детьми погнали матерей

И яму рыть заставили, а сами

Они стояли, кучка дикарей,

И хриплыми смеялись голосами.

У края бездны выстроили в ряд

Бессильных женщин, худеньких ребят.

Пришел хмельной майор и медными глазами

Окинул обреченных... Мутный дождь

Гудел в листве соседних рощ

И на полях, одетых мглою,

И тучи опустились над землею,

Друг друга с бешенством гоня...

Нет, этого я не забуду дня,

Я не забуду никогда, вовеки!

Я видел: плакали, как дети, реки,

И в ярости рыдала мать-земля.

Своими видел я глазами,

Как солнце скорбное, омытое слезами,

Сквозь тучу вышло на поля,

В последний раз детей поцеловало,

В последний раз...

Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас

Он обезумел. Гневно бушевала

Его листва. Сгущалась мгла вокруг.

Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,

Он падал, издавая вздох тяжелый.

Детей внезапно охватил испуг,

Прижались к матерям, цепляясь за подолы.

И выстрела раздался резкий звук,

Прервав проклятье,

Что вырвалось у женщины одной.

Ребенок, мальчуган больной,

Головку спрятал в складках платья

Еще не старой женщины. Она

Смотрела, ужаса полна.

Как не лишиться ей рассудка!

Все понял, понял все малютка.

- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать!

Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.

Дитя, что ей всего дороже,

Нагнувшись, подняла двумя руками мать,

Прижала к сердцу, против дула прямо...

- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!

Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?

И хочет вырваться из рук ребенок,

И страшен плач, и голос тонок,

И в сердце он вонзается, как нож.

- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.

Закрой глаза, но голову не прячь,

Чтобы тебя живым не закопал палач.

Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.

И он закрыл глаза. И заалела кровь,

По шее лентой красной извиваясь.

Две жизни наземь падают, сливаясь,

Две жизни и одна любовь!

Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.

Заплакала земля в тоске глухой,

О, сколько слез, горячих и горючих!

Земля моя, скажи мне, что с тобой?

Ты часто горе видела людское,

Ты миллионы лет цвела для нас,

Но испытала ль ты хотя бы раз

Такой позор и варварство такое?

Страна моя, враги тебе грозят,

Но выше подними великой правды знамя,

Омой его земли кровавыми слезами,

И пусть его лучи пронзят,

Пусть уничтожат беспощадно

Тех варваров, тех дикарей,

Что кровь детей глотают жадно,

Кровь наших матерей... (показ отрывка из фильма «Дорога в ад»).

Ученик:

Над Бабьим Яром памятников нет.

Крутой обрыв, как грубое надгробье.

Мне страшно.

Мне сегодня столько лет,

как самому еврейскому народу.

Мне кажется сейчас - я иудей.

Вот я бреду по древнему Египту.

А вот я, на кресте распятый, гибну,

и до сих пор на мне - следы гвоздей.

Мне кажется, что Дрейфус - это я.

Мещанство - мой доносчик и судья.

Я за решеткой. Я попал в кольцо.

Затравленный, оплеванный, оболганный.

И дамочки с брюссельскими оборками,

визжа, зонтами тычут мне в лицо.

Мне кажется - я мальчик в Белостоке.

Кровь льется, растекаясь по полам.

Бесчинствуют вожди трактирной стойки

и пахнут водкой с луком пополам.

Я, сапогом отброшенный, бессилен.

Напрасно я погромщиков молю.

Под гогот: "Бей жидов, спасай Россию!"-

насилует лабазник мать мою.

О, русский мой народ! - Я знаю - ты

По сущности интернационален.

Но часто те, чьи руки нечисты,

твоим чистейшим именем бряцали.

Я знаю доброту твоей земли.

Как подло, что, и жилочкой не дрогнув,

антисемиты пышно нарекли

себя "Союзом русского народа"!

Мне кажется - я - это Анна Франк,

прозрачная, как веточка в апреле.

И я люблю. И мне не надо фраз.

Мне надо, чтоб друг в друга мы смотрели.

Как мало можно видеть, обонять!

Нельзя нам листьев и нельзя нам неба.

Но можно очень много  - это нежно

друг друга в темной комнате обнять.

Сюда идут? Не бойся — это гулы

самой весны - она сюда идет.

Иди ко мне. Дай мне скорее губы.

Ломают дверь? Нет - это ледоход...

Над Бабьим Яром шелест диких трав.

Деревья смотрят грозно, по-судейски.

Все молча здесь кричит, и, шапку сняв,

я чувствую, как медленно седею.

И сам я, как сплошной беззвучный крик,

над тысячами тысяч погребенных.

Я - каждый здесь расстрелянный старик.

Я - каждый здесь расстрелянный ребенок.

Ничто во мне про это не забудет!

"Интернационал" пусть прогремит,

когда навеки похоронен будет

последний на земле антисемит.

Еврейской крови нет в крови моей.

Но ненавистен злобой заскорузлой

я всем антисемитам, как еврей,

и потому - я настоящий русский!

Учитель (на фоне слайда):

Йозеф Менгеле – немецкий врач, проводивший опыты на узниках Освенцима. Нарушая клятву Гиппократа, врачебную этику, он проводил эксперименты в области биологии и генетики.

 « Он всё делал очень быстро. Не дожидаясь смерти своих подопечных, он живьём анатомировал их, с целью скорее определить причину неудачи. Боже! Как кричали эти люди. Я видела палаты с близнецами, над которыми он проводил чудовищные опыты». ( из воспоминаний Зинаиды Лишаковой, чудом оставшейся живой после таких экспериментов)

   Все годы после войны Зинаида Лишакова собирала материалы по делу Менгеле. Но его не могли найти. Она не верила, что Менгеле невидимка. Она узнала бы его из тысячи. Да, он был «добрым». Перед началом эксперимента мог угостить ребёнка шоколадкой, пошутить, успокоить…Близнецы были его основным рабочим материалом. Менгеле охотился за ними. Не раз он повторял, что «надо приумножить арийскую расу господ. Немецкие женщины должны рожать гораздо больше близнецов. Задача германской науки – помочь им в этом».

   Под именем Хельмут  Грегор он спокойно умер в 1979 году в возрасте 66 лет в Бразилии. А  в 2004 году в Бразилии были опубликованы записи Менгеле, хранившиеся в полиции. Из откровений нацистского преступника явствует, что «Ангел смерти» к концу жизни совершенно не раскаялся в содеянном.

Ученик:

Мы не смеем забывать этот крик. Это не
история. Это сегодня. А что завтра?

Сколько жить доведётся на свете
Бывшим узникам концлагерей -
Не забыть им ни фабрики смерти,
Ни фашистов, что злее зверей!

Треблинка, Бухенвальд и Освенцим,
Маутхаузен в том же ряду...
Кто попал в лапы дьявола, к немцам,-
Побывал, в преисподней, в аду.

Вся Земля содрогалась от горя,
Не щадило зверьё и детей!
Пасть чудовищная - крематорий -
Что ни день пожирала людей.

В этом мире - безумном, ничтожном -
На кострах распинают и жгут,
И сдирают безжалостно кожу
На перчатки - отлично, "зергут"!

И душа леденела от страха,
Этот ужас вовек не забыть!
Сколько брошено жизней на плаху!
Разве можно такое забыть?!

Всё же узники - сильные духом!
И в застенках остались людьми.
Пусть погибшим земля будет пухом,
Тем, кто выжил - поклон до земли!

За отцов, матерей наших, дедов
Крик души против всякого зла!
За нелёгкую нашу Победу
Боль стихами во мне проросла!

Показ видеоролика «Бухенвальский набат».

Заключительное слово учителя:

   Обычно после посещения  интересного музея  в голове появляется много мыслей, чувство удовлетворения. После такой заочной экскурсии остаётся чувство глубокого опустошения и подавленности.

Вот воспоминание одного из тех, кто в наши дни посетил музей Освенцима:    «Если ад существует, то я посетил это место. Я чувствовал гнев, боль, и всё моё человеческое восстало против того, что я там увидел, это трудно описать. Это был урок жизни для меня, такой урок должен  стать обязательным для всех. Кожу холодил ужас, а сердце разрывалось от сострадания. Я плакал, и я видел, что люди тоже плакали».

   Трудно себе представить, насколько масштабной может быть человеческая жестокость!  Но это часть нашей истории, которую надо знать, какой бы трагичной она ни была.

Мы обязаны помнить все уроки Второй мировой войны, обязаны думать о том, почему такое произошло, и делать всё, чтобы этот ужас никогда не повторился.

Ученик: (на фоне реквиема)

Мы рождены гораздо позже.
По счастью нам не довелось
Быть там, где выжить невозможно,
Где даже воздух полон слез.
И память павших в этой битве
Увековечить и почтить
Мы можем только лишь молитвой,
Которую нельзя забыть.
И только стоя на коленях,
И только в полной тишине
Забыв про все на миг, на время,
Произнесем ее в душе.

Учитель: (объявляет минуту молчания, звучит колокол)

Спасибо вам за внимание. Я уверена, что сегодня никто не уйдет в нашего мероприятия с холодным сердцем.