"Образ матери в творчестве Ювана Шесталова".
классный час (6 класс) по теме

Ведущий: Добрый день, уважаемые гости. Тема нашего классного часа: «Образ матери в творчестве поэта - манси Ювана Шесталова».

Мама - самый родной, самый близкий и самый дорогой человек на земле.  Сегодня мы постараемся узнать,  почему в творчестве Ювана Шесталова так много стихов, посвященных матери.

1.Ученик:

Здравствуй, край мансийский милый  
Со смолистою тайгой,
С молодой отцовской силой,
С материнской добротой!

Машет мне рукой осина,
Улыбается вода.
Слышу лепет лебединый —
Словно в детские года...

Детство – с кваканьем лягушек,
С плеском уток у озер,
С птичьим пеньем у опушек —
Ты волнуешь до сих пор...

Ведущий: Так начиналось самое первое стихотворение Ювана Шесталова поэта маленького народа манси. Юван Николаевич Шесталов родился 22 июня 1937 года в деревне  Камратка Березовского района Ханты-Мансийского автономного округа. Он рос в семье колхозника манси. Учился на факультете народов Севера  в городе  Ленинграде, педагогического института им. А. И. Герцена,  окончил Тюменский педагогический институт в 1965 году. Работал в редакциях газет, радио и ТВ округа. Он награжден орденами Дружбы народов  в 1984 и Трудового Красного Знамени в1987году.  Почетный гражданин Ханты-Мансийского автономного округа, Лауреат Государственной премии РСФСР им. A.M. Горького 1981 года, заслуженный деятель культуры округа с 1997, член Союза писателей России с 1962 года. Но, к сожалению, рано ушедший от нас 5 ноября 2011года.

Юван Шесталов   первым в истории своего народа смело обратился к богатейшим сокровищам древних мансийских сказаний, легенд, песен, загадок и пословиц. Ему было легко и трудно, поэзия не музей, а живая жизнь. Надо было, чтобы эти легенды и песни не теряли своей древней, седой истории, звучали современно, помогая познанию бытия, познанию нравственных, философских, социальных проблем нашего времени. В мансийской мифологии есть своя  система, своя иерархическая организация персонажей. Мирсуснэхум – великий дух и добрый друг народа манси. Он озабочен тем, как избавить народы от горя и несчастий. Его отец – создатель вселенной, верховное божество – Торум.  И добрая лесная фея Миснэ. Читая  стихи, мы попадаем в мир сказочного мансийского божества – эти путеводные звёзды ведут писателя по избранному пути. Их краски, ритм, поэзию он, что называется, впитал с молоком матери. Вот, может быть, почему образ матери проходит во всех его творческих этапах. Основной предпосылкой является мотив одиночества, вызванный потерей самого любимого человека - матери. Чувство одиночества, сформированное у поэта в раннем детстве, сначала проявляется в неосознанном, инстинктивном обращении к небу, пространству, пустоте. Затем на генетическом уровне Юван Шесталов осознает связь души умершего со всем окружающим миром.

В своём первом сборнике    на мансийском языке "Макемат" ("Аромат Родины")   стихотворения о матери - «Обь» и «Звезды на снегу блистают...» несут в себе радостное детское мироощущение, беззаботность, защищенность, они наполнены веселостью, движением, счастьем. Мать – яркий свет с первых мгновений, как он стал осознавать себя в жизни. Образ матери пока лишен личностных качеств - он ассоциируется лишь с впечатлениями детства.

Послушайте эти стихи.

3.Ученик: «Обь»

Я смотрю, как вольно,

Обь моя играет.

Плещет так раздольно:

Сердце замирает.

Здесь весной, бывало,

Мать меня купала,

И река волною

Лёгкою качала.

А над длинным плесом

Снова песня льётся.

Неужели счастье

Снова улыбнётся?

И плоты проходят

Ровными рядами,

Песни пароходов

Тают над лесами.

Небо голубое,

Солнце золотое,

Здесь, в краю родимом,

Всё своё, родное.

Южный нежный ветер

Нежно обнимает,

Словно Мать Родная

Вновь меня ласкает.

Я смотрю, как вольно,

Обь моя играет.

Плещет так раздольно:

Сердце замирает!

4.Ученик: «Звёзды на снегу блистают».

Звёзды на снегу блистают.

Лес луной облит.

Белых куропаток стая

В снежных лунках спит.

Сосен мерзлый звон над нами

 Слышится в тиши,

Стынут в теплой снежной яме

 Три живых Души.

Три души на белом свете:

Мама, я и пёс.

Нам уснуть в попутной яме

Не дает мороз.

Наверху, что глаз олений,

Звёздочка блестит.

Каждой веткой в отдалении

Лунный лес звенит.

Звон всё ближе, стужа злее,

Пальцы сведены.

К сердцу тянется, синея,

Острый луч Луны.

Луч скользит через сугробы –

Кажется: вот-вот

Ледяным цветком навеки

Сердце прорастёт!

Только знаю, как ни трудно,

Надобно уснуть –

Завтра снова будет утро,

Снова – дальний путь.

Соревнуясь меж собою,

Лыжи побегут –

Словно ручейки весною,

Путь себе пробьют.

Потому и сердце бьётся

Холоду назло,

И в холодной снежной яме

От него – тепло!

Звёзды падали, звенели.

Крался луч Луны.

Ах, какие в той постели

Виделись мне сны!

Звёздный звон я и поныне

В сердце узнаю.

Песней стали сны лесные.

Их я и пою!

Ведущий: Во второй сборник  «Пойте, мои звезды» входит  стихотворение «Человек родился», которое также посвящено материнской «нежности, радости и печали». Мать, в «снежное ненастье» в муках родившая сына, ищет ответы на волнующий её вопрос: что такое счастье? А счастье для неё в сыне, который бы в падениях и во взлетах, в радости и печали смог найти свой предначертанный путь.  

4.Ученик: «Человек родился».

Вьюга как собака лает,
Черная, цепная,
Лихо пляшет, снег швыряет
Вьюга ледяная.
Вьюга в поле кружит рьяно –
Голос зол и звонок...
...В тихой люльке берестяной
Закричал ребенок.
Вьюга воем на рассвете
Мальчика встречала,
Первый крик его на свете
Не перекричала.
Словно он уже гордится:
Вот какая сила!
Словно он уже грозится:
Что, мол, победила?
За окошком вьюга пляшет,
Снег в пригоршнях носит,
У дверей собака наша
Воет на морозе.
Куропатки улетают,
Их заносит вьюга.
Ветер и мороз гуляют
В чаще — как два друга.
«Мой горластый, узколицый,
Ты зачем родился?
В мир тайги, где ветер злится,
Ты зачем явился?»
Стонет мать, и в горьких звуках
Боль ее и сила.
Темной ночью в тяжких муках
Сына мать родила.
На полу, где иней талый,
Там родятся дети.
Сколько горя испытала
Мать моя на свете!
Вьюга выла, вьюга злилась,
Вихри бьют, упрямы.
Радость, как цветок, раскрылась
На губах у мамы.
Нежность, радости, печали,
Снежное ненастье...
Люди, вы бы мне сказали,
Что такое счастье?
Может быть, в улыбке тихой,
В светлой женской боли,
В жгучей вьюге, что волчихой
Рыщет в чистом поле?
Может, счастье здесь таится?
Все я принимаю...
Станет мальчик с бурей биться,
Пробираясь к маю.
Станет падать, подниматься.
Путь искать средь ночи. —
Станет плакать и смеяться...
О как жить он хочет!

Ведущий: Из повестей «Синий ветер Каслания», «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка»  мы узнаем, что Юван Шесталов остался без матери в восьмилетием возрасте. Вечная разлука внесла в сердце поэта не только боль и слезы: она оставила воспоминания, озаренные радостью и светом. Одним из ключевых слов, отображающим его сыновнюю любовь, является слово «солнце»: «Она вставала с солнцем. Радовалась солнцу. Была моим солнцем! Хорошо, когда солнце!», она была «первым солнышком в жизни», с неё «начиналась земля». С солнцем у писателя ассоциируются доброта и забота, свет и тепло, святость и чистота, т. е. все качества материнского образа. Поэт открыто говорит о своих сиротских чувствах. Его одиночество символизируют холод, ненастье, поздняя осень, «лист на голой ветке». Их эволюция прослеживается в преодолении пространственно-временного расстояния от ностальгии «по детству, которое было наполнено живыми рассказами, песнями, материнской лаской и теплотой бабушки с дедушкой» до надежды «на возвращение к родному очагу.   «Едва на свет рождаемся», «Помню слово матери» - наполнены чувством сыновней любви, несут в себе печаль. Сердце сына, оставшегося без матери, сравнивается с «упавшим орешком в снегу». Мотиву одиночества вновь сопутствуют холод, снег, зима.

5. Ученик:

«Едва на свет рождаемся»…

Едва на свет рождаемся,

О нас гадают матери.

Едва на свет рождаемся,

Желают нам они,

Чтоб на земле заснеженной

Не даром силы тратили,

Добыча не скудела чтоб

У нас и у родни.

Пусть станут ноги длинными,

Догонят зверя быстрого,

Пусть станут руки юркими,

Чтоб изловить сырка,

Пусть те края разведаем

И в тех сраженьях выстоим,

В каких отцу и матери

Не быть наверняка.

Кричит ребёнок тоненько:

Не крик – визжащий ножичек.

Пускай, пускай докличется

До счастья человек.

Ребёнку дальше матери

Врубиться в жизнь положено.

Ему продлить положено

Короткий женский век.

…Так нам пророчат матери,

Большие думы думая.

А мы?

Какой дорогою

Пойдём мы по земле?

Какие тропы выберем –

Безлюдные ли, шумные?

А может, затеряемся

В уюте и тепле?

Едва на свет рождаемся,

О нас гадают матери…

Ведущий: В то же время поэт, осознавая, что в его песнях много «слез горючих», в размышлениях «выводит» их на оптимистическую ноту:

«Зная горе, счастье ценишь

 Ведь оно берется с бою

Тем быстрей и непременней,

 Чем безрадостней былое».

Он радуется, «что его сердце стало песней, а не стало сердце тучей!». Шесталов, уже в начале творческого пути умело выводит свою трагедию чувств на уровень гармонии. В этом кроются истоки современного этапа творчества писателя, обращенного к космическому, планетарному сознанию, и основной предпосылкой освещения темы космического сознания является как раз мотив одиночества, вызванный потерей самого любимого человека - матери. Душа матери у поэта наделяется космическим сознанием. В стихотворении «Ты - глаза мои и сердце» («Языческая поэма») как раз прослеживается развитие темы матери в творчестве писателя:

6. Ученик:

«Ты - глаза мои и сердце».

Как клубок пушистой шерсти,

Покатилось в небо солнце

Шумным танцем, шумной песней

Заиграл мотор на Сосьве.

Мама, был твой век коротким,

Я хочу, чтоб стал он длинным:

На большой моторной лодке,

Видишь, мчится сердце сына?

Как река, ты здесь зачата,

И, как рыба, здесь росла ты.

Как черника соком спелым,

Лаской ты была богата.

Здесь незримыми руками

Рыб ловили сети наши.

Билась рыба плавниками,

Брызги – ярких радуг краше,

Словно россыпи росинок…

Мы уху с дымком и солнцем

Ели вон под той осиной,

Что вот-вот небес коснётся!

А на том мысу, где сосны

Тёмной лентой мчатся в дали,

Мы бродили вдоль по Сосьве,

Юрких белок промышляли.

Был я чуть повыше лайки.

Ты, да я, да собачонка.

А снежинки белой стайкой

На ветвях сидели звонких.

Песней женскою старинной

Глушь лесная оглашалась,

И на песню сердце сына,

Словно эхо, откликалось.

Нам, как летом, было жарко.

Мама, мама, нет чудесней,

Нет бесценнее подарка,

Чем твои слеза и песни!

Ты – глаза мои и сердце,

Ты- печаль моя и счастье,

Ты учила сына с детства,

Чтобы жил он сердцем настежь.

Зная горе, счастье ценишь:

Ведь оно берётся с бою

Тем быстрей и непременней,

Чем безрадостней былое.

Для людей творю я песню –

Много в песнях слёз горючих,

Но ведь стало сердце песней,

И не стало сердце тучей!

На большой моторной лодке,

Слышишь – мчится песня эта?

Мама, был твой век коротким,

Словно северное лето…

Мне с утратой не стерпеться…

И тогда случилось чудо.

Врач сказал: «Умолкло сердце»,

А оно стучит повсюду:

В ветерке, в былинке тонкой,

Что к воде склонилась низко,

Словно женщина к ребёнку,

Нежно-нежно, близко-близко!

В каждом вздохе, в каждой мысли

Ты всегда, всегда живая,

Как невидимая Миснэ

Моего лесного края.

Ведущий: Обожествление, а точнее, одухотворение образа матери мы находим и в восьмой песне поэмы. Стихотворение «Голос матери» заканчивается словами: «Я повсюду с тобой, Слышу каждое слово». Поэт наделяет окружающий мир материнским присутствием.

7. Ученик: «Голос матери».

Мой сынок! Не печалься

У тёмного камня.

И дыханьем ветра

Тебя я ласкаю!

Ходят шелестом трав

Мои ноги босые.

И цветами глядят

Мои очи на сына.

Глажу нежно, любя,

Кудри с малого детства.

И гляжу на тебя –

Не могу наглядеться.

Ты подрос, дорогой,

Вместе с краем суровым.

Я повсюду с тобой,

Слышу каждое слово…

Земля моя кружится –и  я кружусь.

Солнце повернётся – и я повернусь.

Лижут планету и тень, и свет

Кружат заботы, как хмель в голове.

По поднебесью гагарой лечу…

Толщу воды осетром строчу.

Смело шагаю с каменных стен

В космос за тайной мансийских легенд.

Водным зверьком проплыву по реке

И муравьём постою на цветке.

В озере – тени и плеск плавников.

В венчике – шепот и смех лепестков.

Я ли не сказочный доктор земли?

Слушаю: сердце твоё не болит?

В полночь любуюсь на звёздный зенит.

Лебедь мансийский на струнах звенит.

Дедов легенда – торжественный звон

Сказку рождает для новых времён.

Ведущий: В период создания поэм Юван Шесталов создает прозу. В каждой повести писатель с трогательной нежностью раскрывает образ матери, и качества женского начала: тепло, свет, доброту, мудрость. В повести «Сначала была сказка» есть такие стихотворные строки:

8. Ученик: Эля

«Среди болота одинокий куст»-

Так говорят о доме одиноком,

В большом снегу застывшем,

словно грусть,

Которая дрожит сейчас у окон.

Всю ночь бушует вьюга у ворот,

Метёт по склонам белым ветер низкий…

 Когда же мамочка моя придет?

Я одинок,

как этот дом мансийский!

«Мамы нет дома – и дом твой не жильё!» -

Говорят так часто люди,

Сердце беспокойное моё

Словно тундра,

Где полгода дня не будет.

Жизнь безмолвна: ни радости, ни дум,

Ни сказки, улетающей к рассвету…

Стоит печально одинокий дом –

Один на всю огромную планету.

Ведущий: С такими чувствами маленький Юван, оставаясь с Ась-ойкой и Анеквой в деревушке Квайк-я, ожидал возвращения мамы с охоты. Отец Ювана был на фронте, затем работал председателем колхоза в другом селе, вся мужская работа лежала на хрупких материнских плечах. Вернувшись с охоты, мама «привезла с таежной речки хариуса, глухаря и много белок» Но не этому радовался Юван, он радовался маме: «Хорошо, когда дома мама! Не страшны ни злые духи, ни вьюга, ни ветер, ни полярная ночь». Образу матери справедливо противопоставляется все отрицательное, навевающее холод и страх. Каждая строка в повести раскрывает душевное состояние поэта. Вот всего несколькими словами автор вводит нас в свой мир одиночества: «Умерла мама. Я остался один. Совсем один на всем свете». Так заканчивается глава «Школа - светлый праздник» и начинается новая - «Мой новый дом». И в ней сразу мы находим обращение писателя к звездному ночному небу: «Большая Лосиная звезда сияла, а всё звездное небо улыбалось улыбкой моей мамы, обещая мне дальнюю дорогу в школу…». Обращение к ночному небу даёт ребенку надежду на счастливое детство. Обожествленным образом матери наделяется всё пространство, высота, простор. Отметим, что у народа манси обожествление образа близкого человека призвано оберегать покой и здоровье живых людей.  Оставшись без матери, Юван переехал в новую семью отца. Многое ему там было непонятно. Не сложились отношения с мачехой, и однажды он решил бежать из дома. До сих пор он помнит ту морозную звездную ночь, видит себя сиротливо стоящим на краю снежной пустыни, жадно вглядывающимся в бесконечное мироздание:

«- Куда идешь, пыгрись? - раздался голос с ТОРУМА, с Млечного пути. Голос напоминал голос Ась-ойки, дедушки.

- Я иду к маме.

- Мама же твоя умерла. Разве не знаешь?

- Знаю. Мне надо к маме!

Скрипнул снег под ногами.

 Зазвенел мороз пуще прежнего.

И снова тишина.

Звездная тишина на всю Вселенную.

И кажется, никто не услышит, никто не поймет.

- Ну, иди, иди! - заговорило снова Небо.

 - Но выдержишь ли ты испытания?..»

Ведущий: Безмолвное холодное небо «заговорило» с мальчиком. Он не испугался, он как будто ожидал этого. Так внутренний диалог с окружающим миром, с ночным мирозданием, свойственный взрослым представителям народа, автор выносит во вне, в пространство. Наделяя голосом Ась-ойки небо, Шесталов подчеркивает святость и его образа. Одиноко стоящий на краю снежной пустыни герой-автор и «заговорившее» ночное мироздание раскрывают некую взаимосвязь, взаимопонимание Человека и Вселенной.   Известно, что писатель на протяжении всего созидательного пути ставит перед собой вопросы. Ставит для того, чтобы в кропотливых поисках находить на них ответы. Как показывает настоящее исследование, постановка вопросов осмысления человеческого предназначения берет свое начало в горечи и раскаянии поэта перед святым образом матери: «О, почему я не подошел к ней, моей родной и вечной? О, если бы не стояли у дверей люди в белых халатах! О, если бы я был не так мал и глуп! Она не позвала меня, не простилась. Она заставила меня всю жизнь вздрагивать. Вспомню - вздрогну. Сердце съежится. Скорчишься как от стыда, как от боли. Вечный стыд за мою холодность, за мою недогадливость. А может, она нарочно оставила во мне этого беспокойного духа? Может, она нарочно не простилась со мной, чтобы я всю жизнь чувствовал, что я в долгу перед людьми, как перед матерью?» В художественной публицистике образ матери Шесталов раскрывает редкими ностальгическими воспоминаниями. В книге «Сибирское ускорение» он пишет: «Руки матери давно я позабыл, нежную и теплую как пух гусиный, руку. Сердце своё давно я в ветер бросил, давно оно как средь деревьев бьется. О, кажется, оно одеревенело, и, кажется, оно оглохло, онемело и никогда уже не услышит ласку и не поведает о чьей-то маме сказку». В сборнике «Северное притяжение» мы находим такие слова: «Я помню добрый взгляд моей матери. Но не помню её слез. Был я ещё небольшой, когда она ушла в мир иной». По прошествии долгих лет память стирает многие моменты жизни. Шесталов - публицист - человек зрелых лет. Он опечален своей возрастной «забывчивостью», «одеревенелость» сердца мешает ему творить новые произведения, в которых бы образ матери был одним из главных. Образ матери помогает писателю созидать. Одно из его озарений звучит так: «С тех пор моя мама продолжает жить в моем сознании. Приходит, уходит, говорит, советует, указывает на Север. Во сне приходит. Я же не хочу слушать, заливаюсь слезами, упрекаю, что “бросила среди чужих, холодных”. Но однажды задумываюсь:

Почему магнитная стрелка гнется к Северному полюсу?

Почему отважные рвутся к Северному полюсу?

И прихожу к ОТКРОВЕНИЮ:

На Полюсе Высокого Горения,

Высоко сияние Высокого духа Нового рождения».

 Космическое сознание служит связующей нитью между матерью и сыном. Также многие строки, посвященные матери, становятся у поэта опорными для рождения новых строк. Он, как истинный язычник, обожествляет, одухотворяет образ матери, наделяет окружающий мир её присутствием. «Границы» присутственности образа матери от произведения к произведению расширяются, от «земного», природного пространства они возносятся к бесконечным далям Вселенной.

9. Ученик: «Моя Миснэ».

Дремлет лес, легко дыша,

В нём живёт, я знаю,

Миснэ, добрая душа,

Женщина лесная.

Ходит, веточки стройней,

Где-то в снежной дали.

Шубка вышита на ней

Птичьими следами.

Бисер искрится огнём,

Весь в лучистых блёстках.

Так сияет ясным днём

Иней на берёзках.

Пусть ни солнца, ни лучей,

Воет вьюга злая.

А у Миснэ из очей

Льётся ласка мая.

Всё согреет этот взор,

Всё растопит, синий, -

Холод сердца, лёд озёр,

Старых прядей иней.

Если больно от обид.

Миснэ, беспокоясь,

«Тюпын, тюпын», - говорит, -

«Милый, Милый» то есть.

Миснэ, Миснэ – дар людской,

Светлая отрада.

С Миснэ – ласковой такой –

Ссориться не надо.

А дружить с ней - значит жить

С песней молодою,

Как по Оби в лодке плыть

Полою водою.

Дремлет лес, легко дыша,

В нём живёт, я знаю,

Миснэ, добрая душа,

Веточка лесная.

Только где её искать?

Лесу много - много!

Слышишь, сердце, хватит спать,

Нам пора в дорогу!

Ведущий: Образ матери возведён Шесталовым на вершину ценностей. Он является наиболее  трогательным и грустным, нежным и сердечным.   А вы? Все ли вы так нежно и трепетно относитесь к своим мамам? Любить, ценить и уважать нужно сейчас, когда мама с вами рядом.