Литературные пригороды Санкт-Петербурга. Комарово.
статья по литературе (11 класс) по теме

Государственное бюджетное образовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа № 233

с углубленным изучением иностранных языков

Красногвардейского района

Санкт-Петербурга

СТАТЬЯ

«ЛИТЕРАТУРНЫЕ  ПРИГОРОДЫ  САНКТ-ПЕТЕРБУРГА.

КОМАРОВО»

учитель русского языка и литературы

Терминасова Ольга Юрьевна

Санкт-Петербург

2013 г.

 Среди «литературных пригородов Санкт-Петербурга» важное место, без сомнения, занимает КОМАРОВО - этот уникальный поселок, которому нет аналогов в России. Здесь  во 2-ой половине 20 века в работали, отдыхали, общались практически все выдающиеся представители культуры и науки Ленинграда – Санкт Петербурга, а это значит, всей нашей великой России.

В Комарово встречались, дружили, спорили, вместе гуляли, ходили друг к другу в гости

 академик  Дмитрий Сергеевич Лихачев , поэты Анна Ахматова, Иосиф Бродский, Глеб Горбовский,  писатели Даниил Гранин, Вадим Шефнер, Иван Ефремов, актеры  Георгий Товстоногов, Евгений Лебедев, Николай Черкасов,  балерина Галина Уланова, композиторы  Дмитрий Шостакович и Василий Соловьев- Седой, дирижер Евгений Мравинский ,художник Натан Альтман. Уникальность Комарово заключается в том, что в непосредственной близости друг от друга жили выдающиеся по своему таланту и значению в истории российской культуры люди самой различной творческой направленности

Комарово во 2-ой половине прошлого века играло роль своеобразного клуба, соединяя людей, позволяя им находить единомышленников  и поддерживать друг друга в условиях сильного давления государственной системы.  Образовавшаяся здесь среда стала университетом для молодого поколения, когда во время встреч, посиделок и прогулок молодежь училась общей культуре, литературе, истории. Старшее поколение передавало свои знания более молодым с большой любовью и желанием, понимая всю важность наследования. Комарово стало культурным мостом, протянувшим связь от петербургского периода русской истории «Серебряного века» к новому времени.

Существует определенная творческая аура этого места.  По словам В.Г. Адмони, «Здесь вдруг начинают писаться стихи». Комарово стимулирует к переменам, здесь, по словам Бродского, « время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии»

         Застройка поселка Келломяки (так называлось раньше Комарово )  началась в 1895-1900 годах. А в 1945 г. были выделены участки для   представителей творческой интеллигенции нашего города. Союзу писателей была отдана территория между Троицкой ( ныне Кавалеристская) и Церковной ( ныне Артиллеристов) улицами и Большим проспектом, который не менял своего названия.

    Тогда же был открыт пансионат для писателей, «Дом творчества», который работает и сейчас. Первые ленинградские писатели приехали в  это место в июле 1945 года. В те первые послевоенные месяцы поезд от Финляндского вокзала до станции Келломяки шел медленно, с множеством остановок, более двух часов. На небольшом поле ждала подвода для вещей писателей, а рядом с ней стоял директор пансионата. Поселок в тот далекий год выглядел пустынным, кусты и высокая трава заполнили участки вокруг заброшенных дач. Лес, в котором было много ягод и грибов, не был еще полностью разминирован, о чем извещал плакат, установленный в конце Большого проспекта. С высокого обрыва был хорошо виден залив, а в ясную погоду отчетливо проступали  вдали Андреевский собор Кронштадта и даже противоположный Ориенбаумский берег. Всего литераторов, приехавших первый раз в 1945 году в Дом творчества, было 15 человек, в том числе В.Г. Адмони, Т. И. Сильман,

 А. Б. Мариенгоф

      Здесь писали стихи, пьесы рассказы. Откровенно и открыто обсуждали все, что было в то время в литературной и общественной жизни.  В 1948 году в этом доме Евгений Львович Шварц читал друзьям свою пьесу «Обыкновенное чудо», которая называлась тогда « Медведь». Присутствовали Анатолий Мариенгоф с женой Анной Борисовной Никритиной, когда-то она была актрисой Камерного театра, а в то время служила в БДТ, Борис Михайлович Эйхенбаум, Михаил Михайлович Козаков с женой Зоей Александровной Никитиной и их сын Михаил Козаков, которому тогда было13 лет. Автору была интересна реакция подростка, потенциального зрителя будущего спектакля. У Евгения Львовича в это время уже тряслись руки, он писал крупным прыгающим почерком, поэтому пьеса выглядела объемистой, как рукопись «Войны и мира». Шварц читал замечательно, как настоящий артист, и все дружно смеялись! Когда Евгений Львович закончил чтение, Мариенгоф сказал:  « Да, Женечка, пьеса что надо! Но теперь спрячь ее и никому не показывай. А ты, Мишка, никому не протрепись, что слушал». Шел 1948 год.

       В 60-х годах прошлого века территория Дома творчества писателей и весь дачный поселок Комарово были местом встречи двух поколений литераторов. Молодых 20-25-летних,  только что закончивших школы и институты, недавно издавших свои первые книги и вступающих во взрослую жизнь. Это поколение Учеников, представители которого являются сегодня самыми уважаемыми и известными нашими питерскими писателями и поэтами : Г. Горбовский,

 В. Соснора, Я Гордин, Д. Гранин, А Битов, А. Городницкий Л. Гладкая и многие другие. И здесь, в Комарово, началось очень тесное ежедневное общение с поколением Учителей, все представители которого так или иначе преследовались при сталинском режиме, а многие вернулись не так давно из тюрем и ссылок .И здесь у молодых людей появилась уникальная возможность во время проулок, встреч, даже застолий , во время ежедневного тесного общения со старшими впитывать их опыт, их рассказы, их суждения, ни с чем не сравнимую атмосферу их быта. Представители молодого поколения учились у стариков их твердости, гордости, достоинству, бескомпромиссности в жизни и творчестве.  Вспомним имена наиболее выдающихся представителей старшего поколения литераторов, часто бывавших в то время в «Доме творчества писателей».

Учителя

     Это были талантливые люди с несоветским воспитанием и мироощущением  – блокадники, жители уплотненных коммунальных квартир. У этих людей была особая атмосфера общения, за редким исключением утраченная в наши дни, атмосфера интеллигентской жизни в России. Эти замечательные литераторы отличались своей реакцией на окружающую их жизнь, политическую обстановку в России, имели свой взгляд на культуру, обладали твердостью, гордостью, человечностью, достоинством.

Адмани Владимир Григорьевич, Сильман Тамара Исааковна.

     Владимир Григорьевич Адмони и Тамара Исааковна Сильман - ученые, филологи-лингвисты, доктора наук, авторы многочисленных научных публикаций и книг, крупнейшие специалисты в области германистики, создатели собственных научных школ . Заслуги Владимира Григорьевича отмечены присвоением ему почетных званий члена-корреспондента Института немецкого языка в Мангейме и Геттингенской академии, почетного доктора философии Упсальского университета и награждением орденом Гете (ФРГ)

   Поэзия В.Г. Адмони представлена в сборнике « Из долготы дней» (1984г) и «Поэме полета» (1990г). Супруги - авторы очень интересной книги «Мы вспоминаем».

     Владимир Георгиевич был участником двух самых трагических событий в истории советской литературы во второй половине 20-го века. Он вспоминает в своей книге: «Это было в 1946 году. 16 августа мы собирались вернуться из Дома творчества в Ленинград.

Накануне, как и все другие члены Союза писателей, жившие в Доме творчества, мы получили красивые приглашения в Смольный на 16 августа, кажется, на четыре или пять часов вечера. Машина пришла за нами в условленное время. Мы оказались  впервые в огромном знаменитом актовом зале. В том самом, где когда-то был оформлен переход власти в руки большевиков. Народу было уже множество. Среди них немало знакомых . Но никто не знал, зачем нас сюда пригласили. Оставалось ждать. И мы ждали. Затем двери были закрыты. На трибуне появилось несколько человек. Среди них одного мы узнали сразу. По газетам и портретам, развешенным по городу в праздничные дни. Это был Андрей Александрович Жданов. Он был огромен. Все остальные на трибуне рядом с ним казались маленькими. И он стал словно еще огромнее, когда начал читать постановление  ЦК КПСС о журналах «Звезда» и «Ленинград» - постановление, клеймящее и ставившее вне литературы Ахматову и Зощенко. Затем он произнес длинную речь, в которой все, что было сказано в постановлении, повторялось,  но только пространнее и, пожалуй, еще резче. Говоря о Зощенко и вообще о зловредности «Серапионовых братьев», он порой прочитывал какую-нибудь цитату, брал для этого одну из книг, лежащих на столе, и затем, кончив цитату , бросал книгу на пол. Он словно становился еще огромнее. Мы и, наверно, большинство присутствующих в зале сидели, оцепенев….Когда мы поняли, о чем идет речь и что это значит, мы впали в некое шоковое состояние. Ужас не нарастал. Очевидно, ему некуда было еще расти. А сострадание к друзьям, которых прямо поименно раздавливало постановлении, сразу же соединилось с чувством, что постановление забирает куда шире и глубже, чем то , о чем в нем непосредственно говорится. Оно начисто перечеркивало всю пору идиллий и иллюзий .Оно возвращало нас к той повадке повседневного страха, которая владела нами долгие годы перед войной и которую я предощущал еще с середины 20-х годов».

 Решение это действовало 40 лет, принижая нашу великую литературу, укорачивая жизни многих талантливых литераторов.

       Второе событие произошло в 1964 году - суд над Иосифом Александровичем  Бродским. Великого русского поэта судили за тунеядство. Было два заседания,  второе  состоялось13 июня 1964года  в зале клуба строителей – Фонтанка 22. Несмотря на то  что приговор Иосифу Александровичу был вынесен заранее, до суда, соблюдалась формальная видимость судебного процесса. Были свидетели обвинения, которые начинали свои выступления словами: «Я стихов Бродского не читал, но тем не менее осуждаю… и так далее». А вот одним из трех свидетелей защиты был Владимир Григорьевич Адмони, который сказал: « Переводы талантливые, они свидетельствуют о большом мастерстве и культуре переводчика. Поэтому обвинение Бродского в тунеядстве является нелепостью. Нельзя обвинить в тунеядстве человека, который работает, как Бродский, работает упорно, много, не думая о больших заработках, готовый ограничить себя самым необходимым, чтобы только совершенствоваться в своем искусстве и создавать полноценные художественные произведения». Необходимо отметить, что Адмони в то время был практически не знаком с Бродским.  Владимир Григорьевич   выступил против государственной системы, он ничего не боялся и был абсолютно свободомыслящим человеком!

Фрида Абрамовна Вигдорова.

      Писательница, педагог, журналистка – своими статьями в различных газетах и журналах в конце 50-х – начале 60-х годов ей часто удавалось восстановить какую-то справедливость. За Бродского вступались и до и после суда такие знаменитые люди, как Корней Иванович Чуковский,  Самуил Яковлевич Маршак, Анна Андреевна Ахматова, Дмитрий Дмитриевич Шостакович – не помогло. Поклонниками его поэзии были практически все молодые писатели и поэты шестидесятых годов. В здание суда не удалось попасть  никому. А Фрида Абрамовна прошла и, несмотря на запреты и гневные окрики судьи, сделала стенограмму суда, и запись, сделанная Вигдоровой, заставила каждого, кто прочел этот документ, пережить это судилище с гневом и болью – словно оскорбление нанесено лично ему. Запись суда стала одним из первых произведений нарождающегося Самиздата, попала за границу, где также возникла волна возмущения результатами судебного процесса, начались обращения видных писателей западных стран к руководителям нашей страны о смягчении приговора, в результате чего Бродский вернулся из ссылки не через 5 лет, а через два года! « Она ведь не только была сама добра – она была источником добра в многих людях, благородно знавших ее. Вот это бескорыстие добра и умение растворяться в других мы должны сохранить не только в памяти о ней, но и в отношении к людям и беречь друг друга!» Так вспоминала о Фриде Абрамовне Вигдоровой литературовед Тамара Юрьевна Хмельницкая

Лидия Корнеевна Чуковская.

       На протяжении всей жизни Лидия Чуковская находилась в конфликте с правящим в СССР режимом. В 1926 году она арестовывалась по обвинению в составлении антисоветской листовки (фактически листовка была составлена её подругой, которая без ведома Лидии воспользовалась её пишущей машинкой). Чуковская была сослана в Саратов, где благодаря хлопотам отца, Корнея Ивановича, провела только несколько месяцев.  После окончания Ленинградского университета Чуковская несколько лет работала  в редакции детской литературы Госиздата, которую возглавлял Самуил Маршак. В 1937 году редакция ленинградского Детиздата была разгромлена и прекратила своё существование.

        В 1960-е годы Чуковская выступала в поддержку И. Бродского, А. Солженицына, Синявского и Даниэля, Гинзбурга и других. Она - автор открытого письма Михаилу Шолохову в связи с его речью на XXIII съезде КПСС (1966), а также открытых писем «Не казнь, но мысль.», «Гнев народа», «Прорыв немоты». 9 января 1974 года Чуковская была исключена из Союза писателей (это решение было отменено в феврале 1989 г.), на её публикации в СССР был наложен полный запрет (до 1987 г). Этим событиям посвящена книга Лидии Чуковской «Процесс исключения». Очерк литературных нравов», которая впервые была издана в 1979 году в Париже в издательстве «YMCA-Press».  Лидия Корнеевна сыграла огромную роль в истории создания поэмы А.А. Ахматовой «Реквием».. Ахматова читала только что написанные строчки своим друзьям, прежде всего Лидии Корнеевне Чуковской, их выучивали наизусть, и затем строчки, написанные на бумаге, сжигались! Только через двадцать лет «Реквием» был восстановлен и записан бумаге.  Л. К. Чуковская с исчерпывающей полнотой передала подробности и содержание своих многолетних отношений с Ахматовой в трехтомных записках. Ценность этих записок в том, что они сделаны непосредственно после бесед с Анной Андреевной Ахматовой . Они были люди разного времени, разного склада, разных идей, разных вкусов, но Ахматова в полной мере оценила достоинства Чуковской – честность, бесстрашие, прямодушие, а еще наивность и прямолинейность.

Лидия Яковлевна Гинзбург

     Закончила словесный факультет Института истории искусств в Ленинграде (1926). Лично знала Шкловского, Маяковского, Эйхенбаума, Тынянова, Ахматову, Н.Я.Мандельштам, оставила воспоминания о них. Автор статей о Бенедиктове, Вяземском, Веневитинове и др., монографий о М. Ю. Лермонтове, А. И. Герцене.  В самые трудные годы не отказывалась от своих учителей и собратьев по 20-м годам, разгромленных формалистов –Тынянова, Эйхенбаума, Шкловского. Лидия Яковлевна подвергалась, как и многие порядочные люди в то время, репрессиям: была арестована и посажена в тюрьму в 1932-33 годах и вызывалась на допросы в КГБ в 1953 году Она пережила блокаду Ленинграда, потеряла мать (1942), умершую от последствий дистрофии.

        Значительными вехами в истории российского литературоведения стали книги Гинзбург "О лирике" (1964) и "О психологической прозе" (1971), несколько раз переизданные. Мемуаристка Гинзбург и её уникальные записные книжки 1920-х — 1980-х годов (автор называл этот жанр «промежуточной прозой») стали публиковаться лишь с середины 1980-х и до сих пор не напечатаны полностью. Частично опубликована ее переписка  с Надеждой Яковлевной. Мандельштам, Натальей Иосифовной.Ильиной, Б.Бухштабом. Осознание оригинальности и масштаба фигуры Гинзбург, изучение ее наследия и роли свидетеля века в России стало ясно в конце прошлого века. Квартира на канале Грибоедова стала Меккой – к ней шли ученики. Лидия Григорьевна собирала в своем доме  и в Доме творчества писателей в Комарово молодых литераторов , расходуя на это массу времени. Ее учениками с полным правом можно считать Андрея Битова, Александра Кушнаира, Майю Даяни, Елену Шварц, Елену Кумпан.

 Лидия Яковлевна дождалась своего часа, дожила до публикации своих книг « О психологической прозе» и «Дневниковых записей», получила Государственную премию

 в 2000-е годы.

Вера Федоровна Панова

      Она застала еще, пусть на исходе, старую Россию. Октябрьская революция и гражданская война потрясли весь уклад жизни. Она жила в Ростове, который испытал на себе все превратности бурного времени. Власти в городе несколько раз менялись, и только в начале 1920 года под ударами Первой Конной армии Ростов окончательно стал советским.  В семнадцать лет Панова поступила работать в редакцию ростовской газеты «Трудовой Дон». Журналистика на долгие годы становится ее основной и любимой профессией.

     Отечественная война застала Панову в городе Пушкине, захваченном в сентябре 1941 года немецкими войсками. Немцы погнали ее вместе с другими жителями в Эстонию, однако ей удалось бежать вместе с дочерью и, преодолев многие сотни километров по захваченной врагом земле, достигнуть зимой 1941 года села Шишаки на Полтавщине, где оставалась ее семья — две бабушки и малолетние сыновья. Уже став известным писателем, Панова в 1946 году переехала в Ленинград, с этим городом связаны для нее десятилетия напряженного, насыщенного труда и деятельное участие в общественной и литературной жизни страны.

        В романе «Спутники» (1946) жизнь персонала и раненых в санитарном поезде, героизм повседневности показан через характеры и судьбы отдельных людей. В романе «Кружилиха» (1947) производственный конфликт, традиционный для литературы того времени, характерно для писательницы решается как нравственное противостояние людей с различными принципами.  Новый этап в творчестве Пановой начинается с выходом романа «Времена года» (1953) — остром по тому времени (особенно во второй редакции, 1956) произведении, поднимающем конфликт старого и нового, отцов и детей. Психологической тонкостью отмечены рассказы и повести Пановой, главными героями, которых становятся дети («Серёжа», 1955, и другие), в которых писательница сумела понять и художественно отобразить движения детской души, ее взаимоотношения с миром взрослых.

     Летом 1967 года, после участия в работе IV Всесоюзного съезда советских писателей, Панова вернулась из Москвы в Ленинград крайне переутомленной, но продолжала работать. Последствия оказались катастрофическими: Панова перенесла тяжелый инсульт, от которого так и не смогла оправиться до конца жизни. Однако и в эти последние годы, омраченные тяжкой болезнью, она проявила необыкновенную силу воли и способность к творчеству. Она работает над новыми пьесами, историческими миниатюрами, художественной биографией пророка Мухаммеда. Некоторые страницы ее мемуарной прозы были созданы именно в это время.       Именно этот период жизни связан с пребыванием писательницы в Комарово. Вера Федоровна Панова жила обычно в просторном двухкомнатном  номере 12, на первом этаже , с несколькими окнами на юг и на запад. Панова редко выходила гулять, а вечерами у нее собирались заядлые картежники, как и она, страстные любители этой игры. В комнате дым стоял коромыслом, но это хозяйку не беспокоило до того, как ее настигла болезнь. Единственно, чего не терпела, — шума, долетавшего до нее и через двери. В то время ее литературным секретарем работал Сергей Давлатов

      Вера Федоровна Панова скончалась 3 марта 1973 года и похоронена на кладбище в Комарово под Ленинградом.

Ольга Федоровна Берггольц- блокадная мадонна

     Ольга Берггольц родилась в Петербурге 3 (16) мая 1910 года в семье врача. Детские годы прошли на окраине Невской заставы. С 1918 по 1920 годы вместе с семьёй жила в Угличе в бывших кельях Богоявленского монастыря. Росла и училась в трудовой школе, которую окончила в 1926 году.  Первое стихотворение поэтессы «Пионерам» было напечатано в газете «Ленинские искры» в 1925 году, первый рассказ «Заколдованная тропинка» — в журнале «Красный галстук».В 1925 году пришла в литературное объединение рабочей молодежи  «Смена», где встретила поэта Бориса Корнилова (первого мужа), с которым позднее училась на Высших курсах при Институте истории искусств. Здесь преподавали такие учителя, как Тынянов, Эйхенбаум, Шкловский, выступали Багрицкий, Маяковский, И. Уткин.

     В декабре 1938 года Ольгу Берггольц по ложному обвинению заключили в тюрьму, но в июне 1939 года выпустили на свободу. Беременная, она полгода провела в тюрьме, где после пыток родила мертвого ребенка. В декабре 1939 года она писала в своем тщательно скрываемом дневнике: "Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние... обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы... Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: "живи". (С. Шульц, "Главная улица Санкт-Петербурга"; "Наука и жизнь", 2001) 

      В годы блокады 1941-1943 годов Ольга Берггольц находилась в осажденном фашистами Ленинграде. В ноябре 1941 ее с тяжело больным мужем должны были эвакуировать из Ленинграда, но Николай Степанович Молчанов умер, и Ольга Федоровна осталась в городе. В.К.Кетлинская, руководившая в 1941 Ленинградским отделением Союза писателей, вспоминала, как в первые дни войны к ней пришла Ольга Берггольц: «Оленька, как ее все тогда называли, видом - еще очень юное, чистое, доверчивое существо  с сияющими глазами, обаятельный сплав женственности и размашистости, острого ума и ребячьей наивности, но теперь - взволнованная, собранная. Спросила, где и чем она может быть полезна.» Кетлинская направила Ольгу Берггольц в распоряжение литературно-драматической редакции ленинградского радио. Спустя самое недолгое время тихий голос Ольги Берггольц стал голосом долгожданного друга в застывших и темных блокадных ленинградских домах, стал голосом самого Ленинграда. Это превращение показалось едва ли не чудом: из автора мало кому известных детских книжек и стихов, про которые говорилось "это мило, славно, приятно - не больше", Ольга Берггольц в одночасье вдруг стала поэтом, олицетворяющим стойкость Ленинграда." (Сборник "Вспоминая Ольгу Берггольц"). В Доме Радио она работала все дни блокады, почти ежедневно ведя радиопередачи, позднее вошедшие в ее книгу "Говорит Ленинград". Ольга Берггольц была награждена орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.  Умерла Ольга Федоровна Берггольц 13 ноября 1975 в Ленинграде. Похоронена на Литераторских мостках. Несмотря на прижизненную просьбу писательницы похоронить ее на Пискаревском мемориальном кладбище, где высечены в камне ее слова "Никто не забыт и ничто не забыто", "глава" Ленинграда г.Романов отказал писательнице.

Леонид Пантелеев.

      Алексей Иванович Еремеев был православным верующим, из дворян. Отец его,кавалерийский офицер, был расстрелян в 1919 году большевиками. А беспризорник Пантелеев с беспризорником Григорием  Черных (Белых) написал книгу « Республика ШКИД». А.М. Горький сказал об этой книге, что это замечательный пример, как советская власть перевоспитывает сбившихся с пути воришек и делает из них сознательных советских граждан. Благодаря Горькому  книга переиздавалась огромными тиражами с фамилией одного Пантелеева, потому как Григорий Белых был арестован и умер в сталинских лагерях .Алексей Иванович взял себе псевдоним известного бандита и грабителя Леньки Пантелеева, который сначала работал в ОГПУ, а потом объявил этой организации свою войну, в которой «интеллигентный бандит», как он писал о себе в записках, оставляемых на месте преступления, и погиб в перестрелке на Можайской улице. А писатель Пантелеев с бандитским псевдонимом, которому дал путевку в жизнь великий пролетарский писатель, перевоспитывающий своими книгами беспризорников, преуспевающий член атеистического Союза советских писателей, был для КГБ сыном расстрелянного врага народа. Верующий, открыто посещающий церковь, втайне пишущий свою книгу «Верую», которая вышла только в 1990 году, после смерти писателя, он в силу своего избранничества и понятий чести выглядел какой-то белой вороной. У Пантелеева была единственная дочь –Маша –поздний любимый ребенок, которая хотела быть актрисой и иногда выступала на концертах в столовой Дома творчества писателей в Комарово. Алексей Иванович был замечательный человек, честный отзывчивый, щедрый. Он, один из немногих, здоровался, с кем хотел, а если не хотел, не подавал руки и даже не смотрел в сторону этого человека. Алексей Иванович писал замечательные детские рассказы: « Честное слово»  « Пакет»

Анна Андреевна Ахматова

       И вот среди этой плеяды  очень талантливых литераторов возвышалась «как царица владений своих» Анна Андреевна Ахматова- самый главный учитель, самый главный авторитет в литературе не только в Комарово , но и во всей нашей стране в то время, одна из величайших русских поэтов, пожившая долгую и очень трудную жизнь ( 23 июня 1889 – 5 марта 1966).  Она до конца своей жизни была живым воплощением духа той эпохи, которая совпала с годами ее молодости. Эта была эпоха поразительного, небывалого и с тех пор уже, к сожалению, не повторяющегося взлета русской культуры . Это время называют «Серебряным веком»! В ее стихах сочетается поразительная классическая элегантность, почерпнутая у Пушкина, и страстность, связанная с драматичностью ее личной судьбы. Ее стихи сильные, ясные и глубокие, артистически острые, неопровержимые, порой своенравные, порой капризные, но всегда покоряющие читателя

      Анне Андреевне Ахматовой всегда предоставляли самый лучший, самый большой 12-ый номер, в котором сейчас висит ее портрет и стоит печатная машинка .Столовая тогда находилась на том месте, где и сегодня, но она была одноэтажная, деревянная, посередине стоял большой обеденный стол, за которым все завтракали, обедали и ужинали.

 Анна Андреевна не входила, а вплывала в столовую, окидывая всех своим величественным взором, вроде бы никого не замечая, но на самом деле она видела все. Для Ахматовой делалось исключение: она сидела за отдельным столом, в окружении своих друзей , представителей старшего поколения , очень интеллигентных, очень питерских, с которыми Анна Андреевна дружила с 20—годов. Это литературовед и переводчик Владимир Григорьевич Адмани и его жена Тамара Исааковна Сильман, литераторы Наум Яковлевич Берковский и Эмма Григорьевна Герштейн, Лидия Корнеевна Чуковская. Жить в Доме творчества Анна Андреевна не любила: всегда на людях, причем, не ею выбранных. Для творческого, гениального человека было тягостью вставать по расписанию, все эти обеды-завтраки-ужины, но она подчинялась общим правилам. Еще поэта тяготили случайные посетители. Однажды молодой писатель случайно оказался за одним столом с Анной Андреевной ( не было других свободных мест) и не узнал ее. За столом сидели знакомые ему вдовы известных литераторов, и писатель этот, повернувшись к Ахматовой, неожиданно спросил: « А что,  Вы тоже вдова писателя?». Анна Андреевна, не поворачивая головы, своим басом гордо ответила: «Да, я тоже вдова!» Когда писатель этот осознал свою ошибку, ему стало так стыдно, что он несколько дней не выходил из номера, переживал и не появлялся в столовой!

     Очень интересны воспоминания поэта Елены Анатольевны Кумпан об единственной встрече и 2-х двухчасовой беседе с поэтом. Люди, знавшие Анну Андреевну с 20-х годов прошлого века, предлагали свое посредничество для знакомства с Великим поэтом. Это прежде всего Учителя, которых Е. Кумпан в своей замечательной книге « Ближние подступы к легенде» называет «нашими стариками» : Дмитрий Евгеньевич Максимов, Лидия Яковлевна Гинзбург, Наум Яковлевич Берковский, супруги Адмони. Также легко могли представить Елену Ахматовой тогда молодые поэты, «Ахматовские сироты» : Найман, Бродский , Рейн, с которыми Кумпан находилась в дружеских отношениях. Но Елена Андреевна все не решалась на это знакомство, все медлила, считая, что для молодого пишущего человека необходимо что-то значить для метра, к которому являешься. Зимой 1964 года, проезжая просто на трамвае мимо Финляндского вокзала, Кумпан вдруг  ясно поняоа, что Ахматова -  уже достаточно пожилой человек, перенесший три инфаркта, и что завтра, через год, через два можно вполне вероятно узнать о ее смерти, и потом всю жизнь будет сверлить  мысль: могла увидеть,  могла сказать Великому поэту, что всю жизнь читаю ее стихи, люблю их, и не сказала. И Елена Андреевна села на электричку и поехала в Комарово, в Дом творчества писателей. Она прошла по 1-му этажу направо и постучалась в последний слева номер, где обычно жила Анна Андреевна. Ахматова сидела за круглым столиком в кресле – величественная, седая, полная. Кумпан назвала себя, представилась как геолог и сказала, что давно знает и любит поэзию Ахматовой. Анна Андреевна рассказывала о своих недавних поездках в Италию и Англию, показывала фотографии, с иронией заметив, что на них лучше всего получились кружева с ее накидки .Лена вдруг ясно поняла, что слышит чудный язык –точный, прозрачный и лаконичный. И еще, в разговоре, в рассказах Ахматовой не было банальностей, она просто не могла произнести банальности. В разговоре выяснилось, что Елена Кумпан знает переводы Гелескула из Лорки, напечатанные в «Иностранной литературе, знакома с книгой Л.Я. Гинзбург, лежавшей на столе у Анны Андреевны , видимо, недавно подаренной. И Ахматова вдруг сказала: « Что-то Вы слишком много знаете для геолога, мне Ваше имя знакомо, Вы пишите стихи, мне о Вас говорили! А потом диктаторским тоном был задан вопрос: « Ну, Вы принесли мне свои стихи»? И на отрицательный  вздох Кумпан Анна Андреевна лаконично  заметила: « Значит, не хотели показать мне свои стихи»

     Далее разговор шел о Бродском, о его архангельской ссылке в деревне Норинская. Разговор становился постепенно рваным, перемежался паузами, Анна Андреевна немного устала. Елена Кумпан встала и откланялась. Через год Анны Андреевны не стало.

     В 60-е годы прошло века с октября по май в Доме творчества жил Глеб Яковлевич. Горбовский Евгений Рейн и Иосиф Бродский решили представить его Анне Андреевне Ахматовой. Вспоминает Глеб Яковлевич Горбовский : «Как же так? Поэт из невозвратной, легендарной эпохи поэтов, современница, совладычица поэтических дум Александра Блока, Николая Гумилева, Иннокентия Анненского, Валерия Брюсова -  и вдруг хлебает союзно-писательский супец?!» Встреча произошла в 12 угловом номере, где Глеб читал свои стихи из сборников « Косые сучья »  и  «Сны». Анна Андреевна просила читать громче. Были похвальные слова и некоторые замечания. Но главное было -   внимание, отчетливое со стороны великого поэта и тогда уже довольно пожилой женщины.   На следующий день Ахматова. прислала кого-то к Горбовскому за пишущей машинкой марки «Москва», которую Глеб недавно приобрел на первый гонорар за свою  книжку стихов « Поиски тепла». Технику возвратили через день вместе с копировальной бумагой, с которой, если повернуть  к свету, легко считывался текст напечатанного. Это был знаменитый « Реквием» , который в те времена только выходил из подполья, и Глеба Яковлевича  приглашали к прочтению опальной поэмы, о чем он сразу не догадался! Как вспоминает поэт , он не сообразил, что пожилая величественно-глуховатая женщина способна на такой экстравагантный молодежный поступок! А потом Горбовскому на одну ночь дали почитать « Поэму без героя» с непременным условием: изложить о поэме собственное мнение и предъявить его автору от лица нового поколения поэтов.

Глеб Яковлевич вспоминает о тех встречах:

 «Был какой -то период не в жизни,

А над нею  -в мерцании звезд,

В доцветании  ангельских истин,

В Комарово – В Рождественский пост-

Восседала в огромной столовой,

Как царица владений своих,

Где наперсники – Образ и Слово

А корона –сиятельный стих!

В раздевалке с усмешливой болью,

Уходя от людей, от греха,

Надевала побитые молью

Гумелевского кроя меха.

Там, в предбаннике злачного клуба,

Что пропах ароматами щей,

Подавал я Ахматовой шубу,

Цепенея от дерзости сей.

Уходила тяжелой походкой

Не из жизни –из стаи людей,

От поэтов, пропахших селедкой,

От терзающих душу идей.

Провожали: не плача – судача.

Шла туда, где под снегом ждала,

Как могила – казенная дача.

Все, что Анна в миру нажила.

Молодое полколение (ученики)

      Для этого поколения Дом творчества писателей Комарово –это тихое пристанище, где, затворившись в  девятиметровой комнатке, можно месяц-другой поработать за казенным письменным столом. Негласно элитным считался 3-ий этаж, наиболее тихий. А молодые писатели селились на 2-ом –Конецкий, Горышин, Горбовский, Соснора, Нона Слепакова, Галина Гампер, Александр Кушнер, Лидия  Гладкая, Елена Кумпан – все ровесники, единомышленники. Веселились, гуляли, и появлялась уверенность, что все они - одна команда. В номере собиралось по 30 человек, сидели на кроватях, подоконнике, холодильнике, помогали друг другу, первые читки рассказов и стихов происходили здесь! Представителям молодого поколения было тогда по 20-25 лет, а «нашим старикам», как их любовно называли, -  50- 65, и эти люди молодым казались патриархами. Часто молодые литераторы собирались у кого-то в комнате. Несколько бутылок вина на столе и песни под гитару Александра Городницкого и Булата  Окуджвы, часто здесь бывавших, магнитофонные записи Владимира Высоцкого и Александра Галича.

      В 1961 году в Дом творчества первый раз приехал Андрей Георгиевич Битов, который тогда учился  в Горном институте и был премирован, как молодой автор, путевкой. Ему было 25 лет, там были написаны его первые рассказы « Инфантьев», «Бездельник». В Комарово Битов познакомился с Анной Андреевной Ахматовой, подарил ей свою 1-ю книгу « Большой шар»  и навсегда запомнил, как необходимо подписывать книги: важно – кому, от кого и когда, можно – где. Остальное не обязательно!

Список литературы:

1.Комарово-Келломяки -Статьи, воспоминания, СПб, 2010 год
2.  Балашов Е.А., Травина Е.М. Адреса и судьбы СПб, 2011 год.