Статья «Мифологическая проза А. Грина»
методическая разработка по литературе по теме

Статья «Мифологическая проза А. Грина»

1. Неомиф А. Грина «Русалки воздуха»

В отечественной литературе писатели часто обращались к образу русалки. Вспомним драму «Русалка» А. Пушкина, стихотворения М. Лермонтова «Русалка плыла по реке голубой…» и Н. Гумилева «На русалке горит ожерелье, и рубины греховно красны», «Майскую ночь, или Утопленницу» Н. Гоголя, «Бежин луг» И. Тургенева и «Русалочьи сказки» А.Н. Толстого.

Исследователи считают, что «Русалки воздуха» - это своеобразная гриновская интерпретация мифа Древней Греции о сиренах, завлекающих своим чарующим пением моряков к прибрежным скалам, о которые и разбивались корабли.^[1] Действительно, в древнегреческих мифах в воздухе кружили сирены, женщины-птицы, но затем они, первоначально морские божества, превратились в злых демонов, которых изображали с грудью и головою женщины, с птичьими ногами, крылатыми или без крыльев.^[2]

С нашей точки зрении, Грин ориентируется не на древнегреческий мифологический образ, а, скорее всего, на славянский.

Напомним, что в славянской мифологии существовали русалки – «женские духи вод. Русалки выплывают на поверхность только под вечер, а днем спят. Бледнолицые и прекрасные, с долгими зелёными волосами, они поют восхитительные песни неземными голосами и заманивают к себе неосторожных путников, а потом затаскивают их в омут. Кожа у русалок чистая и нежная, глаза синие и голубые, голос мелодичный.

Большой праздник у русалок – Купала. В ночь на Купалу русалки танцуют, веселятся, водят хороводы вместе с Купалой и Костромой, которые утонули в реке.

Название «русалка» происходит от слова «русый», что означает на древнеславянском «светлый», «чистый». Обитание русалок связано с близостью водоёмов, рек, озёр, которые считались путем в подземное царство. По этому водному пути русалки выходили на сушу и обитали уже там. Так же по славянским поверьям русалки эти не имели хвоста. Они могли жить не только в воде, но и на деревьях и в горах…подчинялись Богу Яриле и его отцу – Велесу».^[3]

В сербском фольклоре хозяек гор, озер, родников и колодцев называют вилами. «Вилы – не утопленницы, а дети туч, крылатые красавицы. Обладают традиционной внешностью русалок, с той разницей, что тело у них прозрачное. Носят длинные волшебные платья. Любят танцевать под луною, летать по воздуху, качаться на берёзах».^[4]

Кроме этого, Грин, очевидно, учитывает мифологический образ русалки, сложившийся у германских народов. В мифологии этих народов русалок называют «ундинами». Это «девушки с рыбьими хвостами и роскошными светлыми волосами, обычно в ожидании жертвы расчесывают волосы на берегу; в мифологии христианского времени они получили возможность обрести бессмертную человеческую душу, если родят ребенка».^[5]

Контаминированный образ русалок, основанный на верованиях славян и германцев, и возникает перед одним из лучших летчиков военного штаба Раймондом Люксом во время выполнения ответственного задания.

«Как стаи, кружащие спиралью, охватившей полнеба, перед ним и вокруг него метались бесчисленные крылатые существа с синими волосами, нагие и нежно отчётливые, как те звуки, которые сопровождали это ослепительное движение. Он слышал пение, перестав слышать мотор. Оно наслаждало, не насыщая, и похищало всё, кроме жажды полного, неистового оглушения этой музыкой, надвигающей сладкую грозу».^[6]

Известно, что у русалок волосы зелёные, а у ундин золотистые. Очевидно, что синий гриновский цвет – это цвет необъятного неба и открытого моря, цвет долин и тоски по путешествиям. По-видимому, Грин идентифицирует цвет волос со сферой обитания этих загадочных существ.

Отметим и ещё один интересный момент: Грин делает акцент на роковом сочетании внешней привлекательности и смертельной опасности, которую они вызывают, так как русалки в первую очередь опасны для юношей и мужчин.

Однако, с точки зрения Грина, можно спастись от воздушных русалок. Таким спасшимся является летчик Катенар. Правда, «след тайного потрясения» блестит «в его глубоко запавших глазах странным огнём»^[7] до сих пор. Заботясь о Люксе, Катенар дает совет: «Если вам дорога жизнь, огибайте проклятую гору как можно дальше. Бойтесь этой горы… Благополучно миновать эту гору может только глухой и слепой».^[8] Пролетая над горой, Катенар смог спастись потому, что остро переживал смерть своего сына, то есть оказался духовно глухим: «…это было в день горя, когда я летел с мертвой душой. Умертвите душу – и Понмаль будет не страшен».^[9] Это предостережение заставляет припомнить миф об Одиссее.

Безусловно, герой А. Грина, как и герой Л. Андреева в рассказе «Полет», любит небо: «…такое милое, такое, такое. Счастье мое, моя душа, мое счастье. Я люблю тебя ужасно».^[10]

Правда, если Юрия Михайловича привлекает в небе абсолютная свобода, то Раймонда Люкса – прекрасное: «…синие женские глаза, прекрасное и томительное лицо, полное обещания, и синие, как само небо, отлетевшие по ветру пышные кудри…», «поэтому принял в нежном поцелуе прощание со всем, чем был полон и жил».^[11] Примечательно, что оба героя оставляют свою душу небу, разбив свое физическое тело о землю.

Итак, как видим, Грин, трансформируя миф о русалке, создает новое оригинальное произведение. Вместе с тем анализ показал, что гриновские мифы – интереснейшее явление в литературе начала XX века, требующее своего дальнейшего изучения.

2. Авторский миф о графе Калиостро А. Грина

А. Грина несомненно привлекали открытия символистов, благодаря которым создал ряд неомифологических текстов, среди которых «Происшествие в квартире г-жи Сериз».

Примечательно, что центральным героем рассказа является граф Калиостро.

Странная личность графа Калиостро сегодня уже мало кем воспринимается как действительное историческое лицо, скорее наоборот – вымышленный персонаж, рождённый фантазией людей XVIII столетия. И, тем не менее, граф Калиостро был реальным героем своего времени, великим мастером загадывать загадки и ошеломлять.

Напомним, что граф Калиостро вел очень бурную, полную обмана и приключений жизнь. Занимался алхимией, лечил, вызывал духов, преподавал магические науки и демонологию. Познал тайны Востока у подножия египетских пирамид. Современники долго не понимали: отчего так сказочно богат Калиостро? Почему у него не переводилось золото? Думали, что он и в самом деле обладает секретом «философского камня». Легендарный граф Сен-Жермен возвестил Калиостро, что величайшее из таинств мира состоит в умении управлять людьми, и единственное средство – никогда не открывать истины; необходимо действовать лишь вопреки здравому смыслу людей, смело, проповедуя им нелепости, и тогда они всецело тебе поверят.

Алессандро Калиостро был приговорен как еретик и маг-обманщик к казни, замененной пожизненным заключением. Последняя загадка графа: никто не знает, где он похоронен, поэтому до сих пор ходят упорные слухи, что граф жив и обитает сейчас где-то в Индии или на Тибете.^[12]

Очевидно, это и позволило Грину предположить, что граф не умер, а живет на одной из Гималайских вершин – Армуне, занимаясь постижением вселенной.

Представляется, что А. Грин, опираясь на опыт писателей-символистов, создает в «Происшествии в квартире г-жи Сериз» свой мифомир^[13] о графе Калиостро.

Примечательно, что в основе мифа Грина о графе Калиостро лежит соловьёвская триадичность мира: теза, антитеза, синтез.

Тезой, с нашей точки зрения, является постижение гармонии графом Калиостро: «На Армуне Калиостро занялся чистым знанием: постижением начала вселенной – занятие, малопонятное игроку на биллиарде или ялтинскому проводнику, но единственное, на чем мог сосредоточить теперь пламя своего ума Калиостро, знающий все. Воспитанник халдейских жрецов, основатель масонских лож и сенешал Розенкрейцеров, - он не очень-то стеснялся на Армуне с покорной ему материей. Сложное, непреодолимое движение его воли мгновенно перевело идею предметов в первооснову материи; она, забушевав, приняла послушные формы, и на снеговой вершине Армуна сверкнул, как выстрел, мраморный дворец. Застыв в законной неподвижности веса и трёх измерений».^[14]

Первая мировая война становится в гриновском мифе антитезой – хаосом, который нарушает известный порядок: «…Калиостро посмотрел в овальное зеркало Сведенборга и увидел символ войны, предсказанной Сен-Жерменом ещё в 1828 году. Множество признаков подтверждало это: резец из горного хрусталя, укрепленный над девственным пергаментом, писал знак Фалега, духа планеты Марс; неподвижно висевший в воздухе цветок Мира завял, и тень крови пала на благородное чело бюста Агриппы».^[15] В этот момент «Душа мира отторгается от божественного всеединства и становится пленницей хаоса, в котором единство мироздания распадается на множество отдельных элементов».^[16]

Гриновский Калиостро пытается восстановить гармонию, выступая в борьбу с хаосом за «Душу мира»: «Согласно договору, заключенному лет триста назад между Калиостро и десятью сеферотами, элементами Белой магии, - Калиостро мог постигать смысл текущих событий и развитие их не иначе как совершив предварительно акт Добра, направленный против Самоэля, духа яда и смерти. Вспомнив это и горя желанием проникнуть в разум событий, он немедленно приступил к действиям».^[17]

Надо заметить, что, прежде чем ввести образ сефиротов, Грин подробно изучил мудрость Востока: буддизм и оккультные науки.

Напомним, что сефироты – важнейший атрибут магических операций. В зависимости от намеченной цели маг может воздействовать на тот или иной сефирот. В еврейской астрологии судьба человека находится под влиянием сефирот - «лучей наивысшего разума». Этих лучей десять, и они имеют свои имена и управляют планетами. Вот названия сефирот и их ипостаси: Кетер – высшая корона, Хохма – мудрость, Бинах – понимание, Хезед – милосердие, величие, Гебурах – сила, жестокость, Тиферет – красота, гармония, Нецах – победа, сила, Ход – слава, Есод – основание, Малхут – царство. Космос разделен на четыре мира: первый – божественный Ацилут, все духовные и материальные возможности существовали внутри его природы; Бриах – мир творения, в котором божественные идеи обретали очертания; Ецира – формальный мир, в котором выражены очертания; Ассия – мир материального, равновесие, которого мы достигаем нашими физическими ощущениями. Все сефироты разделены на четыре секции, в которых действуют четыре мира.^[18]

С помощью трех сефиротов граф проникается к судьбе людей, и непоколебимое равнодушие Калиостро сменяется доброй улыбкой. Первое, что он видит в стране горя маленькую чистую квартиру госпожи Сериз. Это и послужило взяткой сефиротам за единение с Разумом событий – Ацилутом. Калиостро приходит на помощь госпоже Сериз, которая, читая роман, загадала на его финал: если вернётся главный герой, то и её муж останется жив. Но последние страницы романа исчезли, и молодая женщина печалится. Делает он это бескорыстно, так как считал, что помогать людям и стремиться к высшим благам есть истина жизни.

Хесед, «сефирот сострадания», веселит госпожу Сериз, Бина, «сеферот разумного действия», в образе господина Вуаси, главного героя книги, внушает ей уверенность в том, что её муж жив, а Нэтцах, «сефирот стойкости победы», оберегает господина Сериз от пуль: он вовремя «очутился на гребне бельгийского окопа и тщательно поймал своей крепкой, как алмаз, рукой штук девять шрапнельных пуль, готовившихся пробить господина Сериз. Он так и остался при нем, щелкая время от времени пальцем по некоторым весьма назойливым гранатам и бомбам».^[19]

После того, как приказания были выполнены, графа посещает Разум событий, и Калиостро погружается в него: «Каждому открыт Разум событий, кто поступает, как поступил Калиостро, но немногие знают это».^[20]

Помощь графа Калиостро и сефиротов госпоже Сериз, т.е. соединение земной души с неземным, является синтезом.

Всемогущий Калиостро помогает бельгийцам выиграть только одно сражение, но целая война ему не по силам. По Грину, современная жизнь сложнее: никакой маг и волшебник не может избавить людей от всех душевных и телесных страданий. Поэтому и в его мифе о графе Калиостро хаос поражен только частично, а остальное оставляет возможности человеческого духа.

Итак, как видим, А. Грин создает свой авторский миф о графе Калиостро, опираясь на достижения символистов.