Мы помним, мы гордимся!
учебно-методический материал по литературе (11 класс) на тему

Сценарий урока – концерта «Поэты-фронтовики»

ЦЕЛЬ:

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ  ПОДДЕРЖКА  ПАТРИОТИЧЕСКОЙ МОТИВАЦИИ САМОРАЗВИТИЯ УЧАЩИХСЯ

ЗАДАЧИ:

РАСШИРИТЬ  ЗНАНИЯ УЧАЩИХСЯ  О  РЕАЛИЯХ  ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ,

В  ОБРАЗНОЙ, ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ФОРМЕ  ПЕРЕДАТЬ УЧАЩИМСЯ  ДУХ ПАТРИОТИЗМА  ТЕХ ВРЕМЁН,

РАСШИРИТЬ КУЛЬТУРНЫЙ КРУГОЗОР СТАРШЕКЛАССНИКОВ  НА    ПОЭТИЧЕСКОМ  МАТЕРИАЛЕ  ТВОРЧЕСТВА  ВРЕМЁН  ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.

ОЖИДАЕМЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ:

ИЗМЕНЕНИЕ ЦЕННОСТНОЙ  СФЕРЫ СТАРШЕКЛАССНИКОВ, ВКЛЮЧЕНИЕ В НЕЁ  ТАКИХ ЦЕННОСТЕЙ, КАК ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ,  ЕДИНСТВО ПОКОЛЕНИЙ;

ПОВЫШЕНИЕ ИНТЕРЕСА К ПОЭЗИИ  ВРЕМЁН ВОЙНЫ;

Цели урока:

• Познакомиться с творчеством писателей-фронтовиков;
• Осмыслить подвиг и трагедию нашего народа в годы Великой Отечественной войны).

Достижение предметных планируемых результатов:

- формирование системы знаний  по теме «Великая Отечественная война и литература»;

- обеспечение глубокого понимания творчества поэтов-фронтовиков;

- устанавливать связи литературных произведений с эпохой создания

Достижение метапредметных планируемых результатов:

 Познавательные:

- уметь устанавливать аналогии, ориентироваться в разнообразии способов решения задач;

 Регулятивные:

- самостоятельно планировать пути достижения целей, осознанно выбирать наиболее эффективные подходы способы решения поставленных задач,

- владеть основами самоконтроля, самооценки, принятия решений и осуществления осознанного выбора в учебной познавательной деятельности;

- овладение навыками презентации своей деятельности по решению учебных задач;

Коммуникативные: 

- уметь строить монологическое высказывание, формулировать свою точку зрения,

-  адекватно использовать различные речевые средства для решения коммуникативных  задач

Личностные:

- испытывать чувство гордости, чувство патриотизма,

- понимать и принимать гуманистические ценностей российского общества.

Оборудование: проектор, мультимедийная презентация, творческие проекты учащихся, портреты поэтов-фронтовиков, музыкальное сопровождений (песни военных лет).

Слово учителя. Эмоциональный настрой.

Время войны – время, спрессованное по преимуществу. Год его приравнивают к десятилетию, а иногда и нескольким десятилетиям мирной жизни. Закономерно, что и поэзия, глубоко выразившая то время, представляется поэзией особой насыщенности, особой спрессованности. Спрессованное не столько специфически батального, сколько человеческого - и в смысле деяния, и в смысле раздумий и переживаний.

Две трети из нас погибнут в начавшейся войне.
Вы поняли,
Вы запомнили,
а то я могу ясней!
Из трёх
сидящих в комнате
двоих убьют
на войне…

Песня «Мой милый, если б не было войны»

Ученик 1.

Шел  1941-й  год…  Переполненные  берлинские  площади,  вздымая  к  трибунам  руки,  чернея  нарукавными  свастиками,   по-бычьи  неустанно  ревели  тысячами  глоток: «Зиг-хайль!»  Бледные  лбы  лоснились,  глаза  горели  горячечным  огнём  исступления… В  них  была  неутомимая  жажда  завоевателей  мира.  Они  пели  гимн  Хорста  Веселя. В  нём  звучала  неистовая  преданность  кровавому  братству  СС  и  разрушительная  свирепость  новорождённых  нибелунгов  20-го  века.  На  паучье-чёрных  штандартах,  вея  смертью,  ядовито  сверкали  незримые  полудевизы-полузаклинания: «Германия  превыше  всего!  Совесть – химера!  Убивай,  убивай!» Весь  мир  казался  пышным  рождественским  тортом,  в  который  легко  и  мягко  войдёт  нож  с  надёжной  маркой  крупповской  стали.

Ученик 2

Генералы,  увешанные  знаками  отличия  за  победы  в  Европе,  склонялись  над  картами, скупо  улыбаясь  прусскими  улыбками.  Фельдмаршалы  не  выпускали  из  воинственно  сжатых  пальцев  свои  жезлы.  Гитлер,  по  солдатски  оттопыривая  бабий  зад,  пожимал  руки  героям  Германии…  Уже  по  брусчаткам  завоёванных  европейских  государств  мощно  гремели  стальные  траки  танков…Уже  немецкие  дивизии  сосредоточивались  на  границе  Советского  Союза.  Это  был  апогей  фашизма.  Остриё  гигантской  военной  машины  было  направлено  на  Восток.

Ученик 1

Беспощадные  часы  истории  вплотную  приблизились  к  отметке,  с  которой  начинался  отсчёт   1418-ти  дням  суровых  испытаний  для  нашего  народа.  

Ученик 2

Этот день начался не тихой  зарей, а грохотом бомб, свистом пуль и скрежетом стали. То было 22 июня 1941 года. Война… В этот день писатели Москвы собрались, как по боевой тревоге, на митинг.
          Ученик 1

С краткими речами выступили А. Фадеев, В.Жаров, И. Уткин, В. Лебедев-Кумач. «Писатели Советской страны, - заявил Фадеев, - знают свое место в этой решительной схватке. Многие из нас будут сражаться с оружием в руках, многие будут сражаться пером». Перо было приравнено к штыку, поэзия надела фронтовую шинель и шагнула в бой. Более тысячи писателей и поэтов ушли на фронт ( свыше четырехсот не вернулись назад).
          Ученик 2

Глубоко ошибочно мнение, будто советская литература годов войны - литература простых, однолинейных сюжетов. Битва с фашизмом не была, да и не могла быть явлением простым. Люди вставали на битву в строю солдат, за станками на фабриках и заводах, на колхозных полях, в научных лабораториях. Они не только наступали, но и переживали горечь жесточайших поражений, они оставляли родную землю в плен врагам и сами оказывались узниками лагерей смерти. Сложные, мучительные переживания терзали их души.        

Ученик 1

Советская литература не льстила современнику, не изображала его путь усеянным розами даже в дни побед, но она и не чернила его. Она говорила о нем правду, она изображала судьбу человека. Она была победной там, где была победа, и была скорбной - где была скорбь.

Ученик 2

Вот здесь, в этом главном, и берет свое начало и ее структура, и ее сюжетика, и ее концептуальность, и ее стиль и поэтика.

Ученик 1

Какими  вы  были?  Чем  жили?  О  чём  думали?  О  чём  мечтали?

Ученик 2

Когда–нибудь,

Когда постигнут внуки,

Из первых книг основы бытия,

Восстанет вновь – в крови, сиянье, муке –

Отчаянная молодость моя…

                          Марк Соболь.

 Ученик 1. О них, поэтах фронтового поколения, об их творчестве и судьбе, мы хотим сегодня рассказать. Они ушли на войну со школьной скамьи, из студенческих общежитий в июне 1941 года.  Но не всем суждено было вернуться в победный май 45-го.

Вчитаемся в их стихи внимательнее: за ними живые, трепетные души тех, кто ушел "не долюбив, не докурив последней папиросы".  
             Ученик 2

Они писали стихи. Горячие, искренние. Часто подражали любимым поэтам – Есенину и Маяковскому. Это была их школа, им еще предстояло стать знаменитыми. Многие из них учились в довоенные годы в ИФЛИ (Литературном институте), но тут настало лето 41-ого. Началась война.

           Ученик 1

Известный английский журналист Александр Верт, который почти всю войну провел в Советском Союзе, в книге "Россия в войне 1941 –1945 гг. " свидетельствовал: "Россия также, пожалуй, единственная страна, где стихи читают миллионы людей, и таких поэтов, как Симонов и Сурков, читал во время войны буквально каждый".

Ученик 2

Один из наиболее ярких поэтов этой поры – Константин Симонов.

Выступающий.

Его военная биография началась с 1939 года. Монголия, Халкин – Гол, затем финская война и, наконец, Великая Отечественная. С первых её дней он на фронте. Военный корреспондент Красной Звезды. В его творчестве только одна тема – война и мир, и весь фронт:  от Чёрного до Баренцева моря. О силе их воздействия на бойцов рассказывает другой поэт- фронтовик, наш земляк М.Чистяков в стихотворении «Симонов»:

Когда тоска по дому донимала,

Мы «Родину» твердили наизусть…

Когда, в карманах карточки храня,

Мы выходили целыми из битвы,

Мы повторяли свято, как молитву,

В прокуренных землянках «Жди меня!»

Начало войны потрясло Симонова и наложило отпечаток на все его последующее творчество. Он сразу же отправился на фронт и в течение всей войны работал в качестве корреспондента газеты «Красная звезда». Ради нескольких строчек в газете Симонов переезжал с фронта на фронт. Он видел войну собственными глазами, бывал в окопах вместе с солдатами. Умер Симонов в 1979 г. Перед смертью он попросил исполнить его последнюю волю. Он хотел навсегда остаться с теми, кто погиб в первые дни войны, поэтому его прах был развеян на поле неподалеку от Бобруйска.

            Лирическое стихотворение К. Симонова «Жди меня» , опубликованное в 1942 г. в газете «Правда» сразу, завоевало сердца солдат. Бойцы вырезали его из газет, заучивали наизусть, посылали в письмах родным. Его находили в нагрудных карманах раненых и убитых.

Оно было написано в 1941 году, как письмо жене, и писатель даже не думал опубликовывать его. «Я считал, что эти стихи – мое личное дело… - рассказывал Симонов. – Но потом, несколько месяцев спустя, когда мне пришлось быть на далеком севере и когда метели и непогода иногда заставляли просиживать сутками где-нибудь в землянке или в занесенном снегом бревенчатом домике, в эти часы, чтобы скоротать время, мне пришлось самым разным людям читать стихи. И самые разные люди десятки раз при свете керосиновой коптилки или ручного фонарика переписывали на клочке бумаги стихотворение «Жди меня», которое, как мне раньше казалось, я написал только для одного человека. Именно тот факт, что люди переписывали это стихотворение, что оно доходило до их сердца, заставил меня через полгода напечатать его в газете».

«Жди меня» Читает Яна Ермакова

Война не остановила движение жизни человека. А в жизни всегда рядом добро и зло, прекрасное и безобразное, рождение и смерть, верность и предательство. И Симонов не скрывает этого, не приукрашивает действительность, и от этой «правды, прямо в сердце бьющей» его стихи не становятся прозаичнее, но приобретают ту достоверность, которая потрясает и позволяет оценить всю красоту и возвышенность истинных человеческих чувств.

Несмотря на большинство любящих, сильных, верных, женщин, были и те, которые не умели любить. Они не знали, что такое поддержка любимого человека, его опора.

Именно об одной из этих женщин пишет Симонов в стихотворении «Открытое письмо».

Маленькой этой трагедией Симонов точно выразил то, что подспудно тревожило многие души и тогда и сейчас... Погиб лейтенант, чей-то муж ..  А на рассвете пришла почта...

( Информация о поэтах-фронтовиках сопровождается презентациями, а также слайдами, на которых изображены документальные кадры войны). 

 Всеволод Багрицкий (выступающий)

Всеволод Багрицкий – «сын поэта и сам поэт» - погиб в 19 лет при выполнении боевого задания под Ленинградом, записывая рассказ политрука. В его кармане нашли тоненькую коричневую тетрадь фронтовых стихов, пробитую тем же осколком, который убил юношу. В письме матери в 1941 году он писал: « Война застала меня за мирной игрой в волейбол на берегу моря. И 27 июня я выехал в Москву…пошел с двумя товарищами в райком комсомола, нас направили в автошколу».
             Он все-таки добился, несмотря на плохое зрение, отправки на фронт. Вот что писал поэт в последнем письме матери: «Я пошел работать в армейскую печать добровольно и не жалею. Наша победа надолго освободит мир от самого страшного злодеяния – войны». 

Читает Подопригора Дмитрий:

И мне ли, выученному, как надо
Писать стихи и из винтовки бить,
Певца убийцам не найти награду,
За кровь пролитую не отомстить?
Я мстил за Пушкина под Перекопом,
Я Пушкина через Урал пронёс,
Я с Пушкиным шатался по окопам,
Покрытый вшами, голоден и бос.
И сердце колотилось безотчётно,
И вольный пламень в сердце закипал,
И в свисте пуль за песней пулемётной
Я вдохновенно Пушкина читал!
Идут года дорогой неуклонной,
Клокочет в сердце песенный порыв...
...Цветёт весна - и Пушкин отомщённый
Всё так же сладостно-вольнолюбив.
                 Он похоронен на опушке леса, у сосны, на которой скульптор Е. Вучетич вырезал надпись: « Воин-поэт Всеволод Багрицкий убит 26 февраля 1942 года».

Похоронили В. Багрицкого возле села Сенная Кересть, около Чудова. На сосне, под которой похоронен Багрицкий, вырезано несколько перефразированное четверостишие М. Цветаевой:

Я вечности не приемлю,
               Зачем меня погребли?
                Мне так не хотелось в землю
                С родимой моей земли.

 Иосиф Уткин

Практически с самого начала войны Иосиф Уткин стал фронтовым журналистом — и фронтовым поэтом. Многие из его страстных стихов той поры написаны непосредственно на передовой, в блиндажах и окопах. Никогда ещё не писал он так много стихов, как в военные годы. И это вовсе не было какой-то особой публицистической поэзией, нет! В его военных стихотворениях мы видим ту же искренность, ту же простоту формы и ту же напевность, которые и составляют поэтический стиль Иосифа Уткина. Ибо, как писал сам поэт, «лирика есть не жанр, как у нас наивно привыкли думать, а натура художника».

Это были стихи о людях на войне, стихи о бесстрашии, о верности и о родной земле. Его военные стихи помогали бойцам выжить и победить, их знали, их читали в перерывах между боями, их пели… Стихотворение «Затишье» (1943 год) читает Апостолу Дмитрий:

Над землянкой в синей бездне

И покой, и тишина.

Орденами всех созвездий

Ночь бойца награждена.

 Голосок на левом фланге:

То ли девушка поёт,

То ли лермонтовский ангел

Продолжает свой полёт.

 Вслед за песней выстрел треснет —

Звук оборванной струны.

Это выстрелят по песне

С той, с немецкой стороны.

 Голосок на левом фланге

Оборвётся, смолкнет вдруг…

Будто лермонтовский ангел

Душу выронит из рук…

В сентябре 1941 года, во время боёв под Ельней, осколком мины Иосифу Уткину оторвало четыре пальца на правой руке. Можно было забыть об игре на гитаре и о том, чтобы писать самому. Но Иосиф Уткин словно бы не заметил своего увечья: даже в полевом госпитале он продолжал писать стихи — теперь уже диктуя их. Его не пускали на фронт, а он туда рвался: «Я категорически отметаю разговор насчёт невозможности, по соображениям физического порядка, моего пребывания на фронте. Я хочу. Я могу»…

Он добился того, чтобы ему разрешили снова бывать на фронте. И снова и снова писал он свои удивительные стихи о людях на войне.

, 13 ноября, самолёт, на котором он возвращался в Москву, потерпел катастрофу и разбился. Последней книжкой, что держал в руках погибший поэт, был томик Лермонтова…

Иосиф Уткин похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

 Павел Коган

Романтики падучая звезда
 Я слушаю далекий грохот,
Подпочвенный, неясный гуд,
Так подымается эпоха,
И я патроны берегу.
Я крепко берегу их к бою.
Так дай мне мужество в боях,
Ведь если бой, то я с тобою,
Эпоха громкая моя.

.^ Павел Коган родился в 1918 году в Киеве. В 1922 году семья переехала в 
Москву. В 1936 году Павел поступил в Институт истории, философии и литературы (ИФЛИ), а в 1939 году перешел в Литературный институт им. Горького.

В конце тридцатых многие жили ощущением надвигающейся войны, 
смертельной схватки с фашизмом.  Этим ощущением проникнуто и творчество Павла Когана.
Один из товарищей Павла Алексей Леонтьев вспоминал:
             "Предстоящую войну Павел, в отличие от некоторых известных тогда поэтов, 
не рисовал в радужных красках. Не писал о малой крови и скорой победе. Он 
ненавидел сладкий сироп. Он твердо знал, что мы победим. Но он знал и другое: будет пролито много крови и многие не вернутся... Это были раздумья, полные суровой романтики, невыразимой горечи и правды, правды без прикрас".
            Когда началась война Павел пытается попасть в армию, но получает отказ, так как по 
состоянию здоровья был снят с учета. Тогда он поступает на курсы военных переводчиков, окончив которые едет на  фронт.

На переднем крае Павел встретил последний день своей жизни. Это случилось 23 сентября 1942 года под Новороссийском, когда он возглавил поиск  разведчиков. А было Павлу всего 24 года! В рост пошел он на пули, так же как в рост шел он по жизни. Ведь вся его жизнь была внутренней подготовкой к подвигу

Юра Бычков читает стихотворение:

Они нас выдумают снова -
Косая сажень, твердый шаг -
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими. Любыми.
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучась, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки
пробьемся мы!
Я - патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках:
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох, как пес, от ностальгии
В любом кокосовом краю.

Николай Майоров

Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете как миф
О людях, что ушли не долюбив,
Не докурив последней папиросы

Осенью 1938 года в одном из старых университетских зданий на улице Герцена студенческая литгруппа собралась на первое регулярное занятие. Почему-то все уже что-то знали друг о друге. Будущие биологи и географы, химики и математики, физики и историки читали свои стихи. Из разных углов раздавались уверенные голоса:
- Пусть почитает Майоров, истфак!
            Но Майоров смущенно отнекивался…  Наконец начал читать. Крепко стиснутым кулаком он, этот "Майоров, истфак", словно бы расчищал живой мысли стихотворения прямую дорогу через обвалы строф. И к концу того первого вечера стало очевидно: это будет "первая ракетка" в поэтической команде университета.
          Николай Майоров был высоким, сильным и добрым. Мир в его стихах вставал объемным, весомым, зримым, цветным.
         Остались от него недописанные поэмы, стихи, строки, осколки таланта. Но и сейчас неподдельной юностью и свежестью восприятия мира веет от этих стихов. 

         Даниил Гранин, вспоминая о Н. Майорове, друге студенческих лет, говорит: "Он не признавал стихов без летящей поэтической мысли, но был уверен, что именно для надежного полета ей нужны тяжелые крылья и сильная грудь. 
Так он и сам старался писать свои стихи - земные, прочные, годные для дальних перелетов".

     Он полюбил весомые слова, когда было ему около двадцати. 
А в двадцать три его уже не стало. 
Летом 1941 года Николай Майоров вместе с другими московскими студентами роет противотанковые рвы под Ельней.  В октябре его просьба о зачислении в армию была удовлетворена.
8 февраля 1942 года Николай Майоров был убит в бою на Смоленщине.

Читает Валера Белозеров
  Нам не дано спокойно сгнить в могиле -
Лежать навытяжку и приоткрыв гробы,-
Мы слышим гром предутренней пальбы,
Призыв охрипшей полковой трубы
С больших дорог, которыми ходили.

Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.
            Он успел сделать сравнительно немного: его литературное наследство - это сто страниц, три тысячи машинописных строк. Но все это - настоящее.
            Еще меньше, чем на поэта, Николай Майоров был похож на героя. 
Но и героем он стал таким же, как поэтом, - настоящим. Он умер, как сам предсказал: в бою. 
Доброволец-разведчик погиб, не докурив последней папиросы, не дописав последнего стихотворения, не долюбив, не дождавшись книги своих стихов, не окончив университета, не доучившись в Литературном институте, не раскрыв всех возможностей. 

(Звучит песня ^ Б. Окуджавы «До свиданья, мальчики!»)

Ученик 2

Победу приближали не только мужчины. Нежные, хрупкие девушки и женщины тоже взвалили на себя тяжесть войны. Говорят, у войны «не женское лицо», но женщины уходили на фронт. Они помогали раненым, подносили снаряды, они были снайперами, летчиками… Они были солдатами. Слово их тоже было оружием.

Ольга Берггольц

   Слёзы наворачиваются, когда читаешь эти с детства знакомые каждому ленинградцу берггольцевские строки:
Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.
Какие ж я могла найти слова,
я тоже - ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоём,
и тихо-тихо стало в Ленинграде.
Один, стуча, трудился метроном...

Ольга Берггольц – «блокадная поэтесса», влюбленная в свой город, в свой народ, в свою страну.О. Берггольц непосредственно обращалась к слушателям. Тем, что она выступала, имея перед собой огромную аудиторию, тысячи людей, которых хорошо знала, чувствовала, определены многие особенности ее лирических стихотворений, и прежде всего - редкостное сочетание сердечности, которая вообще отличает ее поэзию, с высотой тона, умением обратиться к людям не только по-домашнему, по-соседски, чем, конечно, чрезвычайно дорожила поэтесса, но и как бы с самой высокой трибуны. Но обратиться в любом случае по-товарищески, с самым глубоким дружеским чувством.

Её называли ленинградской Мадонной, музой блокадного города. Ольга Берггольц стала одним из символов осаждённого Ленинграда.
             Стихами Ольги Берггольц, подчёркивающими неумолимую стойкость жителей блокадного Ленинграда, зачитывались миллионы. Она была «голосом города» почти все девятьсот блокадных дней.
Её живого голоса ждали измученные, истерзанные, голодные, но не теряющие надежды ленинградцы. Её голос стал голосом Ленинграда - слабого, но не сдающегося.
              Передо мной встает картина, которую я представляю благодаря старым фотографиям. На заледеневшем Невском проспекте, сером от снега и грязи, стоит толпа людей, укутанных в холодные одежды. Их лица скрыты мехом и платками. Эти люди похожи на черное бесформенное пятно. Люди ждут. Им слышны только завывания ветра и пульс хронометра в динамиках. Через мгновение этот пульс сменится негромким, слегка пришептывающим женским голосом – голосом, взывающим к жизни. 

Таня читает стихотворение «Ласточка»

Вероника Тушнова
           «Вероника была потрясающе красива! Все мгновенно влюблялись в неё… Не знаю, была ли она счастлива в жизни хотя бы час… О Веронике нужно писать с позиции её сияющего света любви ко всему. Она из всего делала счастье…» (Надежда Ивановна Катаева-Лыткина)

Используя свои медицинские познания Вероника почти все годы войны проработала в госпиталях врачом, - их ведь не хватало катастрофически! - выхаживала раненых.  Тушнова во время ночных дежурств умудрялась, при свете затененных ламп, прислушиваясь к сонному дыханию и стонам больных, все время чиркать что - то в тетради. Ее так и звали ласково: "доктор с тетрадкой".

  Это строчки не о боях и сражениях, и не о трудовом подвиге. Это – мир женщины, переживающей скорбь и лишения военных лет, нежно заботящейся о дочери, постоянно вспоминающей горячо любимого мужа, ушедшего на войну. Это тонкая тоска по мирному времени, по бытовому укладу и жизни довоенных лет…

Каждый образ, не важно - живой или неживой выписан ярко: бомбоубежище, заполненное толпой, старый непротопленный дом, яблоки зимой, глаза дочери… Читатель словно видит реальную картину происходящего, которая складывается из звуков, прикосновений, лиц людей, предметов вещного мира. Но одна невидимая черта  неизбежно присутствует в каждом стихотворении: жизнь до войны и в войну, будто две разных Вселенных, которых разделило одно мгновение.

 Я увидела у В. Тушновой  и глубокое, по-настоящему философское и одновременно житейское понимание сути войны:
«И долгий путь сквозь мокрое ненастье
осенней ночью хриплой и бездомной
мне кажется ничтожно малой частью
одной дороги – общей и огромной»
(Стихотворение «Дорога»)

У неё есть искренняя, сильная любовь к людям, миру и родной России… И, конечно, как настоящая женщина, В. Тушнова много пишет о своей дочери, о любви к ней. С одной стороны, в подтексте многих стихотворений этого периода – сожаление о том, что не всё, что хотелось бы, она смогла сделать для дочурки в эти суровые годы, с другой, насколько может, насколько в силах матери, она пытается оградить девочку от забот и тяжестей военного времени. Стихотворение настолько многопланово – здесь и детское, и взрослое восприятие войны и мира, и отношение к ребёнку, и сама суть праздника Победы – «радость со слезами на глазах».

Лиза читает стихотворение:

Ученик 2.

Каждый год мы отмечаем День Великой Победы, день святой народной памяти. Александр Блок в далеком 1919 году писал: « Имеем ли мы право предавать забвению добытое кровью? Нет, не имеем. Надеемся ли мы, что добытое кровью сослужит еще службу людям будущего? Надеемся».

Вечная память и слава всем участникам той страшной войны…

1 ведущий:

Поэтам фронтовикам

Любовь Мохова

В короткие минуты меж боями,
Когда и пушкам в радость помолчать,
Рука поэта мирными стихами
Ласкает пожелтевшую тетрадь…

Взмывают строки выше, в поднебесье
И вдаль плывут к любимым и родным.
Или над степью, или мелколесьем
Туманом белым стелются, как дым…

Как коротки минуты передышки!
Вновь на груди тетрадь или блокнот
Но, «пули – дуры» острая ледышка
Той рифмы, той бумаги не пробьёт!

А карандаш тоскует о бумаге
В кармане гимнастёрки, на груди,
Где сердце бьётся полное отваги,
Надежды, веры и святой любви.

Идёт поэт, идёт навстречу ветру,
Идёт на запад всем ветрам назло!
Он шар земной вращает метр за метром,
Чтоб на востоке солнце вновь взошло.