"О чем было нам говорить"
учебно-методический материал по литературе (9 класс) на тему

« О чем было нам говорить» ( повесть «Максим Максимыч»

Почему Печорин не остался с Максимом Максимычем? Ведь он никуда не торопился и, только узнав, что Максим Максимыч хочет продолжения беседы, спешно собрался в дорогу.

Для того чтобы представить себе, почему Печорин уехал, обратим внимание на вторую встречу Максима Максимыча со «странствующим офицером»,— ведь и у них (как и у штабс-капитана с Печориным) не одна, а две встречи. Ничего похожего на холодность Печорина в «странствующем офицере» нет: «Мы встретились, как старые приятели». Однако итог этой встречи комичен и грустен одновременно: «...я должен признаться, что без него пришлось бы остаться на сухоядении... Мы молчали. Об чем было нам говорить?.. Он уж рассказал мне об себе все, что было занимательного, а мне было нечего рассказывать ».

Общезначимое содержание жизни штабс-капитана сводится к его отношениям с Печориным. Может быть, невольно чувствуя это, Максим Максимыч оттого и дорожит ими так сильно. Автор же, хотя его чемодан набит «историями», не рассказывает их штабс-капитану — видимо, не надеясь на понимание. Итак, дело не в первом объятии, с которого не начал Печорин (он кончил разговор тем, что обнял Максима Максимыча дружески). Дело в разд елейности «простого человека» и дворянского интеллигента, в той трагической пропасти, которую Лермонтов признаёт как одну из «едких истин».

А как Максим Максимыч объясняет нежелание Печорина ос-

таться? Согласен ли с ним автор («странствующий офицер»)? Прежде всего подумайте: хотел ли Печорин обидеть Максима Максимы-ча, или он равнодушен к нему, к его огорчению?

Портрет Печорина свидетельствует о его усталости и холодности. Чувства будто покинули это лицо, оставив на нем свои следы и впечатление не растраченных до конца сил. Печорин равнодушен к своей судьбе, к .своему прошлому. На вопрос штабс-капитана, что делать с «бумагами» (с журналом Печорина), он отвечает: «Что хотите!» Но даже в этом состоянии отчуждения от всего Печорин пытается смягчить свою холодность «приветливой улыбкой» и добрыми словами: «Как я рад, дорогой Максим Максимыч! Ну, как Вы поживаете?»

Отказ Печорина остаться дан в безличной форме, будто не его воля, а что-то более властное диктует ему это решение: «— Мне пора...— был ответ». На пылкие вопросы Максима Максимыча («Ну что? в отставке?., как?., что поделывали?») Печорин отвечал «улыбаясь», односложно: «Скучал!» Эту улыбку, прямо противоположную смыслу слов, не стоит воспринимать как иронию по отношению к штабс-капитану. Печорин скорее иронизирует над собой, над безвыходностью своего положения, когда все попытки вторжения в жизнь заканчиваются этим горьким итогом. Еще в «Бэле» автор нас предупредил, «что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок». Для Максима Максимыча все прошедшее мило, для Печорина — мучительно:

«— А помните наше житье-бытье в крепости?.. Славная страна для охоты!.. Ведь Вы были страстный охотник стрелять... А Бэла?..

Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся...

— Да, помню! — сказал он, почти тотчас принужденно зевнув...»

Штабс-капитан не замечает его невольной бледности — видит только, что тот зевнул. А Печорин, кажется равнодушный ко всему на свете, не может спокойно вспоминать об истории с Бэлой в беседе за фазаном и кахетинским. Не надеясь на понимание Максима Максимыча, избегая боли, Печорин отказывается от продолжения встречи, но пытается смягчить свой отказ: «— Право, мне нечего рассказывать, дорогой Максим Максимыч... Однако прощайте, мне пора... я спешу... Благодарю, что не забыли...— прибавил он, взяв его за руку». Видя досаду и печаль старика, он как может утешает его:

 «— Ну полно, полно! — сказал Печорин, обняв его дружески: — неужели я не тот же?.. Что делать?., всякому своя дорога...»

Печорин не осуждает штабс-капитана за то, что тот не в силах его понять, не винит никого в своем одиночестве, но с горечью признаёт, что у них «разные дороги». Он знает, что беседа с Максимом Максимычем скуки не рассеет, а горечь лишь усилит, и потому избегает напрасных объяснений. Когда-то он вел себя иначе: пытался открыть себя (исповедь в «Бэле»), понять позицию штабс-капитана (разговор в конце «Фаталиста»). И вел себя Печорин при этом без всякого высокомерия:

«Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель, и пожелал узнать его мнение насчет предопределения. Он сначала не понимал этого слова, но я объяснил его как мог, и тогда он сказал, значительно покачав головою:

— Да-с! Конечно-с! Это штука довольно мудрёная! Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или невольно крепко прижмешь пальцем...»

И далее штабс-капитан начинает охотно рассуждать о качестве черкесского оружия. В конце концов Максим Максимыч обнаруживает готовность подчиниться судьбе:

«Потом он промолвил, несколько подумав:

— Да, жаль беднягу... Чёрт же его дернул ночью с пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано!..

Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще не любит метафизических прений».

Между тем Максим Максимыч высказался достаточно определенно: безусловно, он признаёт высшее предопределение, раз завершает обсуждение предложенного Печориным вопроса такой сентенцией: «...видно, уж так у него на роду было написано!..» Разница в их отношении к жизни в том, что штабс-капитан покорен обстоятельствам, тогда как Печорин пытается их преодолеть...

Не поняв Печорина, Максим Максимыч обвиняет его в сословном высокомерии: «Что ему во мне? Я не богат, не чиновен, да и по летам совсем ему не пара... Вишь, каким он франтом сделался, как побывал опять в Петербурге...» Уязвленное самолюбие вызывает у штабс-капитана, «детскую» досаду и подталкивает его к мести. Только что называвший себя другом Печорина, Максим Максимыч «с презрением» бросает его тетради на землю, готов выдать его записки на всеобщее обозрение: «Хоть в газетах печатайте. Какое мне дело!.. Что, я разве друг его какой или родственник?..»

Перемена в Максиме Максимыче так разительна, что кажется немыслимой, исключительной. Но автор не позволит нам заблуждаться. Он обобщает этот случай, показывая, как отсутствие масштабности, неумение понять другого, эгоистическое требование внимания к себе способно сделать даже доброго по натуре человека злым и жестоким:

«Мы простились довольно сухо. Добрый Максим Максимыч сделался упрямым, сварливым штабс-капитаном. И отчего? Оттого, что Печорин, в рассеянности или по другой причине, протянул ему руку, когда тот хотел кинуться ему на шею. Грустно видеть, когда юноша теряет лучшие свои надежды и мечты... хотя есть надежда, что он заменит старые заблуждения новыми... Но чем их заменить в лета Максима Максимыча? Поневоле сердце очерствеет и душа закроется...

Я уехал один».

Расхождение между «простым» человеком, в котором есть сердце, но нет понимания людей другого круга, сложных обстоятельств жизни, и «героем времени» оказалось неизбежным.

Поясните авторские ремарки в диалоге Печорина и Максима Максимыча. Подготовьте чтение диалога в лицах.