Изучаем творчество Бориса Рябинина
проект по литературе (5 класс) на тему

Борис Рябинин Рассказы о потерянном друге

Быль о верности (Любовь к человеку)

Поезд приближался к Львову. Пассажиры уже начали собирать багаж и упаковывать чемоданы, когда в раскрытую дверь нашего купе просунулась голова пожилого проводника:

— Граждане, если у кого есть съестные остатки, не выбрасывайте, отдайте мне… — В руках он держал бумажный кулек, свернутый из старой газеты. Там уже лежало что-то.

— Что, свинью выкармливаешь, друг? — громогласно осведомился коренастый, пышущий здоровьем военный, всю дорогу дувшийся в соседнем купе в преферанс. — Хорошее дело! Люблю поросятинку, поджаристую, с косточкой…

— Нет, это не для себя, — уклончиво возразил проводник. — Я как-нибудь проживу и без этого…

Странно. Полчаса назад я видел его у мусорного ящика в тамбуре — он выуживал из него куски хлеба, обглоданные кости, засохшие сырные корочки. Делал это сосредоточенно, будто выполнял какую-то важную работу, и нисколько не смутился от того, что его застали за таким занятием. «Видно, не в первый раз», — подумалось мне; так оно и было. Завернув добычу в смятую газету, он тотчас отнес ее к себе. Для чего или для кого он копил? Нищим, что ли, подавать? Но за всю дорогу мы не видели ни одного попрошайки. Кому это, действительно, может быть еще нужно, кроме свиней и поросят. Не сам же он собирается это есть! Сказать честно, я даже подумал нехорошо об этом серьезном, сдержанном человеке, на которого у нас за сутки с лишним пути не было ни единого нарекания. Выколачивает дополнительные доходы из своей должности?

Проводник держался достаточно вежливо и в то же время твердо. Впрочем, никто не собирался ему перечить.

Известно, что в пути пассажиры едят, остается много объедков. Все это мы собрали и отдали ему.

— А все-таки кому же? — спросила молоденькая пассажирка-студентка, возвращавшаяся в институт после каникул, аккуратно сметая в подставленный кулек колбасную шелуху, черствые корочки и крошки.

— Сейчас вы увидите, кто меня будет встречать… Скоро будет станция, поезд на ней стоит долго… — Он оставался серьезен, все шуточки и намеки отскакивали от него; только в глазах появилось какое-то новое выражение.

После, я видел, он прошел по всему вагону, заглянул во все купе, все с той же единственной целью.

Вагоны начали замедлять свой бег. Толчок. Поплыли чистенькие станционные постройки с красными черепичными крышами в том характерном стиле, по которому сразу отличишь Западную Украину — бывшую Галичину, или Красную Русь, окраинную часть нашего государства, — с тщательно ухоженными пашнями, чередующимися с небольшими перелесками, с разгуливающими группами и в одиночку важными грачами и замершими на одной ноге аистами. Еще толчок, локомотив затормозил… Высунувшись из окон, мы следили за проводником. Стоя на нижней ступеньке вагонной подножки со свертком под мышкой, он кого-то искал глазами.

Вот! Неужели ее? На перроне стояла старая-старая овчарка с мутными глазами, с облезшей, свалявшейся шерстью, с обломанными, расщепленными когтями, как бывает всегда у очень возрастных, запущенных и мало двигающихся собак. Весь вид ее говорил, что она стара, одинока, лишена присмотра и ласки. Стара — ибо морда ее была седа (собаки с возрастом седеют, как и люди), в глазах синева, старческая катаракта; и без хозяина: гребень и щетка давно не касались ее шкуры. Судя по всему, она бедствовала долго, и лишь опытный глаз по признакам экстерьера установил бы, что когда-то это было великолепное породистое животное, полное силы и красоты. Собака не проявила бурной радости, увидев проводника, лишь чуть шевельнула облезлым хвостом. Однако поведение, изменившееся выражение ее морды, когда проводник, спрыгнув на перрон, подошел к ней, говорили, что она встречала именно его.

В руках у проводника теперь был уже не кулек, а целый мешок: кулька не хватило, и он снял грязную наволочку с подушки, наполнил ее. Мы ждали, что, отойдя в сторонку, он сейчас высыплет содержимое наволочки перед собакой где-нибудь под кустом или сперва угостит лакомым кусочком, а после отдаст остальное. Но — нет: потрепав собаку по загривку, как старую знакомую, он сразу заторопился куда-то прочь; животное потащилось за ним. Оба скрылись за углом.

Проводник вернулся, когда мы уже начали опасаться, что он опоздает к отправлению поезда. Наволочка была пуста, на лице его читалось выражение спокойного удовлетворения. Казалось, человек сделал что-то важное, необходимое, и теперь совесть его чиста.

— Это что — твоя подшефная? Давно ты обслуживаешь ее? — спросил преферансист. — А хозяин что, не кормит?

Со свойственной этой категории людей прямолинейностью и грубоватой, но не обидной фамильярностью он, кажется, готов был подтрунивать над человеком в железнодорожной форменке, которому, видно, не хватало своего дела, что он еще заботился о какой-то полудохлой беспризорной псине.

— Хозяина нет. Она ничья. Хозяева все мы…

«Хозяева все мы». Прозвучало строго и с укором.

И дальше мы узнали историю этого пса.

Когда-то овчарка принадлежала полковнику в отставке, ветерану Великой Отечественной войны. Человек одинокий и больной, он жил здесь, в пристанционном поселке, коротая дни в обществе собаки. Несколько лет назад он умер. Хоронить его приехали дальние родственники, друзья-однополчане. В траурной процессии вместе с людьми шла за гробом и собака. Вместе со всеми она присутствовала при погребении, видела, как, глухо стукнув, упали на крышку гроба первые пригоршни земли, как стал расти холмик, поставили звезду, напоминающую о ратных делах и заслугах покойного. Отзвучали прощальные речи, отзвучал последний прощальный салют, люди ушли, а собака осталась.

Она стала жить на кладбище. Она не хотела покинуть место вечного упокоения дорогого ей человека, не соглашалась расстаться с ним. Кто-то построил ей будку рядом с могилой. Там она и жила, неся круглосуточную свою последнюю вахту — в летний зной и в зимнюю стужу, в дождь и в пургу… Добрые люди приносили еду; но когда-то принесут, а когда-то и не принесут… Голод вынуждал ее выходить и искать себе пропитание на станции. И вот там однажды она встретилась с проводником. Сколько людей прошло мимо нее, не заинтересовавшись, зачем она тут, чья, что делает. Он — не прошел. Он оказался человеком доброй души, он покормил, приласкал ее, — и с тех пор, вот уже в течение нескольких лет, она неизменно являлась на свидание к нему. Без расписания и часов она превосходно знала, когда приходил поезд, шел ли он в ту или в другую сторону, и не опоздала ни разу. А он в свою очередь каждый раз исправно собирал остатки пассажирских пиршеств и относил ей в конуру на кладбище. Ей хватало, чтоб не умереть. Наверное, если бы не он, она давно бы погибла.

Вероятно, по-своему она привязалась к нему, хотя бурно не выражала своих чувств, — он ведь был теперь единственным человеком на всем белом свете, благодаря заботам которого она продолжала существовать.

— И вот что особенно удивительно, — говорил проводник. — Ведь расписание два раза в году, весной и осенью, меняется. Спросить она не может. Прочитать, само собой разумеется, тоже не может. Но каким-то удивительным инстинктом она всегда вовремя узнает об этом и, глядишь, опять тут…

Он помолчал и добавил:

— И ни разу она не пыталась зайти за мной в вагон, ну, никак. Звал — нейдет…

Нет. Она знала и ждала его, радовалась всякий раз, когда на перроне появлялась знакомая приземистая фигура немолодого мужчины в привычной форменной фуражке железнодорожного служащего, но ни разу не изменила тому, мертвому.

— Что же вы раньше не сказали мне! — закричал наш спутник майор. Швырнув на сиденье щегольской чемодан желтой кожи, он рывком отбросил крышку и, выхватив полкруга дорогой копченой колбасы, ткнул проводнику: — Нате! Отнесите ей!

— Не успеть, — покачал тот головой. — Завтра мне ехать с обратным рейсом, вот тогда я передам ваш подарок…

— Возьмите и это, — сказала студентка, протягивая кусок аппетитного домашнего пирога. Поделились все, кто чем мог.

Поезд тронулся, унося воспоминание о прекрасном преданном существе. Колеса отстукивали километры, а мы все что-то притихли, приумолкли, и у всех в глазах стояло это удивительное создание, которое даже после смерти хозяина продолжало хранить ему верность. У студентки на глазах блестели слезы.

А мне вспомнилось.

Во Львове, на знаменитом Лычаковском кладбище, есть скромный памятник. Ему много лет, стерлись надписи, выветрился, стал шершавым, позеленел камень, но, побеждая время, продолжает оставаться ясным и светлым смысл памятника.

Надгробная плита покрывает старинный, вросший в косогор склеп; на ней — бюст мужчины с удлиненным лицом, как у древних славян, в полустертых чертах угадывается мужественность и воля; обок, с двух сторон, две лежащие длинноухие собаки, похожие на пойнтеров. Изустное предание, передаваемое из поколения в поколение, повествует: когда окончил свой земной путь сей безвестный, две собаки продолжали ходить на его могилу, — и в конце концов их нашли тут мертвыми…

Каменные, они и поныне продолжают охранять его покой.

Ничего не сохранилось. Ни имени, ни прозвания. Кто он был? чем занимался? Неважно.

— Это был человек, — не отрывая задумчивого взгляда от бюста, негромко и отчетливо сказала сопровождавшая меня женщина, местная жительница. Ее слова запомнились мне.

Любят — человека, и старый осиротелый пес с потухшими, слезящимися глазами, с каждым оборотом колес все больше отдалявшийся от нас и тем не менее остававшийся с нами, был живым подтверждением этого. Любят — человека!

Человеком был полковник, владелец верного животного, потерявший на войне всех близких.

Человек — наш проводник. Мне стало стыдно, что я плохо думал о нем. В новом свете предстали передо мной и бравый, немного беспардонный вояка, изрядно надоевший за время пути со своим преферансом, и милая, славная черноглазая украинка студентка и другие, проявившие живое сочувствие к бездомному, одинокому псу. Если старый пес был олицетворением долга, не знающего компромиссов, то и люди понимали свой долг по отношению к живому существу!

А поезд продолжал отстукивать колесами, увозя грустную и прекрасную легенду-быль о преданном сердце бессловесного существа, над которым оказалась не властна даже смерть.

Потрясенные, мы продолжали молчать и думать каждый свое. Казалось, там, на станции с красными черепичными крышами, название которой мы даже не успели запомнить, осталась частичка каждого из нас. Мы будто потеряли кого-то очень дорогого и близкого. И так хотелось сейчас обогреть, приласкать животное, сказать ему доброе слово… Долго ли оно еще будет жить там? Сколько ему осталось?

Я представлял, как пес укладывается в своей холодной продуваемой конуре и ждет. Чего? А может, и не ждет. Ведь только люди живут надеждой, разумом, расчетом. Животное просто любит; и коль любит, отдается этому без остатка, такова его натура.

Любовь к человеку… Когда-то далекий пращур наш, еще не вышедший из полудикого состояния, которого мы уже не можем рассмотреть за дальностью веков, подарил хищному зверю первую ласку, первое человеческое тепло — и зверь ответил на это такой силой преданности, которая не перестает изумлять по сей день. Дряхлый, немощный пес показывал пример того, как надо любить.

Я думал о нем, а в памяти вставал длинный ряд таких же, как он: Фрам, угрюмый северный пес, вожак ездовой упряжки, похоронивший себя в ледяной пустыне, где остался его мертвый друг Георгий Седов; Бобби из Грейфрайерса, небольшой лохматый шотландский терьер, проживший годы на могиле старого пастуха; Кучи, пес из Варны, который, стоя на берегу моря по брюхо в воде, оплескиваемый солеными волнами, ежедневно ожидал своего пропавшего без вести хозяина-рыбака; «итальянец» Верный, в течение четырнадцати лет не пропустивший ни одного поезда, на котором, по его расчетам, должен был возвратиться его хозяин — машинист, убитый фашистской бомбой, — и подвиг собачьей души вырастал в нечто поистине беспредельное, величественное и гордое…

А колеса продолжали стучать, стучать…

Джек Лондон однажды записал:

«Самоотверженная и бескорыстная любовь зверя проникает в сердце того, кто испытал шаткую дружбу и призрачную верность человека…»

Не в укор вам, люди: задумайтесь над этими словами!

Борис Рябинин Рассказы о потерянном друге

Смерти вопреки (На ничейной полосе)

Ночь. Гром орудийной канонады и почти не затихающая, перекатывающаяся, как сухой горох, торопливая трескотня ружейно-пулеметной перестрелки. Лютует мороз. Визжит снег под ногами, осыпаются от тяжких ударов артиллерии мерзлые комья земли в окопе, седым инеем — будто маскхалатом — одеты все окружающие предметы. Беззвучно взвиваются ракеты и, медленно снижаясь, гаснут… Луч прожектора щупает блиндажи, проволочные заграждения, противотанковые надолбы и рвы, вырванные с корнем деревья, разбитые постройки, вонзается в зловещую черноту декабрьского беззвездного неба и, испуганно метнувшись вниз, снова переползает по искалеченной, страшной в своем уродстве земле…

Мертвой холодной пустыней лежит пространство между двумя линиями траншей, нашей и немецкой.

Ночь. Война.

…Это было на Пулковских высотах, под Ленинградом. Ждали атаки фашистских танков.

Отделение бойцов с собаками противотанковой службы получило приказ выдвинуться на исходный рубеж впереди своих окопов.

Люди в овчинных полушубках, в ушанках, завязанных под небритыми подбородками, в валенках, с автоматами на ремнях и собаки с вьючками на спине пошли, выждав короткое затишье.

Внезапно противник открыл минометный огонь. Воздух завыл, застрекотал. Короткие частые разрывы захлопали справа, слева, впереди, сзади… Прямым попаданием один из вожатых был убит наповал. Мина ударила его прямо в грудь и не разорвалась. Он упал замертво, не издав ни звука. Собака — некрупная, лохматая, похожая в сумраке ночи на небольшого волка — послушно легла рядом. Остальные отошли назад, в свое расположение.

Убитый лежал неподвижный и безмолвный, безразличный ко всему, как лежат все убитые. Он быстро застыл, кровь перестала течь. Прекратил подниматься легкий парок, подтаявший красный снег превратился в ломкий, хрупкий ледок.

Не двигалась и собака. Можно было подумать, что она тоже мертва. Но она была жива, и казалось, теплом своего горячего преданного тела хотела отогреть, оживить человека. Возможно, она надеялась, что это еще не смерть, не конец, после которого уже нет ничего, и способность жить, чувствовать, действовать еще вернется к нему? Полежит-полежит, поднимется и скажет: «Ну, пошли…» Ведь сколько раз бывало в истории, что собака собственным теплом отогревала ноги хозяина или ложилась ему на грудь и тем ограждала его от гибели. За тысячи лет, протекших с того затерянного в сумраке мгновения, как она пришла к нему, она спасла его тысячи и тысячи раз…

А может быть, в ней жило воспоминание, как еще щенком брала вместе с ребятами снежный городок. Ребята подползали в снегу с головы до пят и тоже лежали неподвижно, как сейчас, но потом вскакивали и бросались на штурм с оглушительным мальчишечьим криком, толкая друг друга. И пес с радостно разинутой пастью, из которой свешивался розовый парной язык, со звонким лаем тоже кидался брать городок. Но тогда была игра… И все были веселы, шумны, беспечны…

Ночь кончилась, обстрел прекратился. Собака лежала, подобрав под себя мерзнущие лапы, тесно прижавшись к неподвижному хозяину, инстинктивно сберегая тепло, которое теперь было нужно на двоих. Иногда принималась порывисто дышать, раскрывая пасть, и, облизнувшись, затихала, словно прислушивалась.

Из окопов звали ее, окликали по-всякому. Она не шла.

Медленно тянулся рассвет. Бесконечно долгий, томительно-нудный, потянулся неприветливый тусклый день.

Перестрелка то затихала, то усиливалась. Атаки танков не было. Собака продолжала лежать.

Впереди были враги, позади — свои. Собака и убитый лежали в простреливаемом пространстве на ничейной земле.

Текли минуты, часы.

Собака встала, потолкалась около трупа, как бы напоминая: «Хватит лежать, вставай… ну, вставай же!», не дождавшись ответа, поскребла лапой жесткую, как камень, землю, снова легла.

Мертвый уже успел покрыться инеем. Время от времени она лизала его в лицо. Жарко дыша, облизывала щеку, нос. Под слоем инея кожа была белая как снег и такая же холодная. Язык оставлял на ней влажный след, который тотчас замерзал.

Собаке было холодно, одиноко. Мучила нервная позевота. От окопов тянуло сладким запахом жилья. Хотелось туда, но она упорно оставалась на месте, около убитого.

В сущности, она даже не очень знала этого человека, ставшего теперь безмолвным, как мрамор. Когда враги обложили город кольцом блокады, некий гражданин привел ее на пункт, где принимали собак от населения; там они и встретились. Он, что лежал сейчас неподвижный, немой, кормил, поил ее, занимался с нею, готовя к самоубийственному подвигу — подрыву вражеского танка, иногда проводил жесткой ладонью по загривку и спине, — и этого было достаточно, чтоб привязаться к нему, чтоб он заменил ей все, что было до этого. Отныне в нем сосредоточились все радости несложного собачьего бытия.

Не всегда он был ласков с нею, этот молодой солдат. Иногда был груб, срывал свою злость на ней, бил ременным поводком, когда она не сразу понимала то, чего требовалось от нее. Таков человек. Да на войне и нет места нежностям. Но такова собачья доля — до конца быть с человеком. Она оставалась с ним даже после его смерти. Даже смерть не могла победить собачьей привязанности.

Куда она без него? Нет, нет. С ним, только с ним!

Сзади послышался какой-то шорох. К ним подползал один из товарищей погибшего. Мертвому уже не помочь; а собаку — жаль. Все-таки живая тварь. Мучается.

— Дружба! Дружба!

Это как-то само вырвалось у него (настоящей клички ее он не помнил). Дружба! — должно быть понятно каждому. Да и не была ли эта многострадальная терпеливая псина живым олицетворением этого чувства!..

Она чуть покосила глазом и отвернулась, явно давая понять, что не намерена слушаться кого-либо. Не хотела уходить.

Она ненавидела сейчас всякого, кто осмелился бы прикоснуться к ней, попытаться разлучить с мертвым.

После подползли двое. Судьба собаки никому не давала покоя. Ее подманивали куском. Не подействовало. Она только облизнулась и проглотила слюну: желудок был пуст. Попробовали потянуть за ошейник — она зарычала; хотели принудить силой — огрызнулась, угрожающе наморщив губу и показав белые крепкие клыки. Видать, всерьез. Еще вцепится — не обрадуешься!

Все тщетно. Нейдет. Нейдет, хоть бы что!

Хотели вынести убитого — тоже не удалось. Собака не подпустила к нему. Злющая сатана! А тут еще немцы заметили движение, повели прицельный огонь. Одного ранило. Пришлось укрыться. Только собака была невредима. Она лежала в ложбине, убитый служил прикрытием. Выходит, тоже оберегал ее…

День погас. Началась вторая ночь.

Взлетали и медленно снижались осветительные ракеты, заливая местность неживым тревожащим светом. Земля затаилась, враждебная, израненная, полная смертельной опасности.

Скорбный, надрывный вой донесся вдруг до окопов. Верный пес прощался с хозяином, оплакивая его и свою горемычную судьбу. От этого воя мурашки ползли по спине. Его слышали на той и на другой стороне.

Затихла. Неужели все, конец? Нет, взвыла опять…

Стужа под сорок градусов. Стелется морозный туман. А она вторую ночь на промерзшей земле. Без куска пищи. Одна.

Вторые сутки лежит собака. Неужели так и погибнет?

В окопах совещались. Надо спасать. Зачем пропадать зря! Каждого брала за сердце такая преданность, всем хотелось видеть ее живой. Верность на войне ценится особенно дорого.

А может, все-таки придет сама. Ведь голодная же: небось спазмы в кишках, от холода сводит челюсти. Захочет жить — придет. Природа, инстинкт самосохранения возьмут свое.

Ждали.

Нет, такая преданность сильнее страха смерти, сильнее самой смерти. Ничто не сравняется с нею.

— Надо силком, — сказал кто-то.

— Факт — силком! — поддержал другой. — А что, так и станем глядеть, как подыхает животина? Не евши-то поди-ка полежи! Веревку накинуть и утянуть…

Мертвеца припорошило снежком.

Уже не разобрать ни черт лица, ни возраста. Все сровнялось. Лишь торчит беломраморный кончик заострившегося носа да выдались носки валенок. Вся заиндевела и собака. Издали оба — будто белый бугорок.

Собака продрогла до костей, ее била мелкая неудержимая дрожь. Под брюхом вытаяла ямка. На морде настыли комочки льда и снега. Будто поседела за эти двое суток…

И вдруг колыхнулась земля, осыпался иней с деревьев. Тяжкий грохот и гул прокатились над окрестностью. Собака вскочила и залаяла, после снова легла. Артподготовка продолжалась. Теперь орудия били непрерывно и отдельные залпы сливались в один мощный этот гром, в котором потонули все другие звуки.

Собака лежала, чутко поводя ушами, и внезапно, будто ужаленная, обернулась.

— Дружба, Дружба! Ну… пошли! Да не упрямься ты… Ну, что ты? Теперь уже не поможешь ничему…

Бойцы уже давно ждали этого часа. Тяжелые калибры не дадут гитлеровцам поднять головы, можно будет успеть забрать убитого и заодно спасти собаку.

Она злобно ощерилась, когда ее попытались осторожно оторвать от неподвижного тела. И вправду, без веревки не совладать, того и гляди, вцепится зубами…

Накинули веревку, затем поползли назад, к своим окопам, и потянули за собой. Собака упиралась, тащилась волоком на животе, поминутно оглядывалась и жалобно подскуливала.

За другую веревку тянули тело погибшего солдата. Тело было податливей, оно обогнало собаку, и тогда она сразу рванулась за ним, теперь уже без понукания. Это же было так просто: вытащить его — тогда и она приползла бы сама, без всяких принуждений, как они не догадались раньше!..

А пушки все продолжали грохотать, сотрясая небосвод, будто салютуя погибшему.

Вот и окоп. Человека положили, собаку повели…

Лишь когда все было кончено, она враз обмякла, сделалась покорной и жалкой, подчинившись неизбежному. И только в почти человечьих глазах — когда она уже следовала за новым вожатым, который отныне должен был распоряжаться ее судьбой, — все еще долге стояли человечьи боль и мольба: «Он же там, он же там остался… Пустите меня к нему!..»

Борис Рябинин Рассказы о потерянном друге

Маленькая и Большая

Раненый очнулся. Он лежал один.

Сражение кончилось, по крайней мере для него. Война прогрохотала по этим местам, оглушила, обожгла и унеслась дальше. Ушли его боевые товарищи. А он остался.

Он очнулся оттого, что кто-то теплой влажной тряпкой обтирал его лицо, смывал кровь.

Раненый застонал и открыл глаза.

Прямо перед собой он увидел приветливую собачью морду с живыми черными глазами, внимательно смотревшими на него.

Небольшая рыженькая дворняжечка участливо-заботливо облизывала его, старалась привести в чувство. Увидав, что веки лежащего дрогнули и поднялись, она радостно заюлила, завиляла хвостом, затем, сев, прижалась к нему теплым боком. Она словно старалась отогреть его.

«Умная…» — подумал раненый и заметил на ошейнике бинтик и пузырек-бочечку с прозрачной жидкостью.

Потянув к себе собаку за ошейник, он вытащил пробку и, припав губами, сделал из бочонка глоток. Точно огонь прокатился по пустым кишкам. Во рту и в горле палило, но после этого он сразу почувствовал себя лучше, окончательно прояснилось сознание.

Сделанное усилие утомило его, и он, откинувшись на спину, вынужден был полежать неподвижно, перевести дух.

По небу плыли облака, где-то перекликались птицы.

Занятый своими ощущениями, постепенным возвращением к жизни, он не заметил, как собака исчезла.

Он даже загоревал. Опять один! Откуда она взялась? И почему так быстро убежала?

И вдруг она снова явилась. И не одна: ее сопровождал большой кудлатый пес, запряженный в носилки-волокуши.

Большой тоже помахал хвостом. Остановившись рядом, он как бы приглашал: «Ну, давай, смелее…»

Раненый с трудом перевалился в носилки. Маленькая в это время суетилась около него, ободряла. Большой пес терпеливо ждал.

Потом в том же порядке они потащили его. Вернее, тащил один большой пес, а рыжая дворняжечка семенила впереди, как бы разведывая путь и подбадривая большого.

Раненый был тяжелый — крупный, рослый мужчина, из тех, о каких в старину говорили — богатырь. Носилки цеплялись за кусты, за корни, застревали в колдобинах. Упряжной пес тащил с натугой, вынужден был часто останавливаться, делать передышки. Останавливался он — останавливалась и она, рыженькая. Оба дышали учащенно, громко, раскрыв пасти и вывалив розовые дергающиеся языки. Можно было подумать, что маленькая тоже везла и ей тоже было тяжело.

Знакомый грохот рванул внезапно воздух и разнесся над лугами и перелесками. Нет, война не ушла. Снова начинался обстрел. В кого стреляли гитлеровцы? Уж не в них ли? Собаки залегли. Умницы, они понимали все. Полежали за кочкой, подождали, настороженно поводя ушами и учащенно вздымая бока, потом поползли. Так повторялось несколько раз. Носилки подвигались рывками, от кочки к кочке, от одного разрыва до другого.

Еще снаряд или мина… Рыженькая внезапно взвизгнула и, жалобно заскулив, закружилась на месте. Слепой осколок ударил ее, порвав сухожилие на ноге и поранив другую ногу. Рыженькая хотела ползти — не могла. Из ран хлестала кровь, бедная псина легла, беспомощно озираясь. Раненому запомнились ее страдающие, молящие глаза. Ах ты, вот еще несчастье… Дотянувшись через силу, превозмогая собственную боль, раненый положил рыженькую рядом с собой. Большой пес потащил обоих.

Встали, поехали, снова встали… Вот когда большому потребовалась вся его выносливость и сила. Казалось, этот путь никогда не кончится. Казалось — все, больше не повезет, выбился из сил; нет, большой пес опять напрягался, дергал в одну сторону, в другую, потом вперед, и волокуша опять ползла, оставляя за собой в густой траве широкую борозду. Чувство долга у него пересиливало усталость.

У раненого было такое чувство, как будто он сам надрывается, таща непосильный груз. Он словно ощущал каждое усилие пса-труженика, спасавшего обоим жизнь. Помочь бы… Ну, еще! поддай еще, голубчик, умаялся, поди… Если бы собаки умели потеть, большой пес, наверное, был бы весь в мыле, мокрый.

Сознание то оставляло, то возвращалось; в какие-то моменты ему казалось, что он начинает бредить наяву. Сколько их, собак, две, а может, одна? Но — нет, они были слишком разные.

А откуда у них сани-волокуши? Смешные мысли; да люди сделали, специально, чтоб вывозить с поля боя раненых; люди же научили и собак…

К счастью, спасение было уже близко.

Из леса высыпали бойцы в советской форме. На опушке, санитары окружили носилки. Раненого подняли и понесли.

— Сперва ее, — запротестовал он.

— Да не бойся, не бросим и ее.

Военврач быстро осмотрел рыжую; два санитара стали перевязывать ее. Собака благодарно смотрела на людей. Большой пес той порой отдыхал, растянувшись на зеленой лужайке.

— Поправится, — сказал врач. — Вылечим. На собаке быстро заживает. Они у нас уже давно работают так, на пару. Поработают еще…

— Спасибо им, — сказал едва слышно раненый и вместе с разлившейся по телу слабостью ощутил внезапно вспыхнувшую радость оттого, что жизнь и вправду снова вернулась к нему.

Крохотный, не отмеченный ни в каких сводках Совинформбюро эпизод на необозримых грохочущих просторах войны, но для него — вся жизнь.

Потом еще будет госпиталь, долгое лечение, белые халаты и запах йодоформа, операции и, наконец, снова в строй, битва на Одере и Красное знамя над рейхстагом и великое, ни с чем не сравнимое, незабываемое гордое чувство Победы, а в прозрачной коробочке из оргстекла всю жизнь будут храниться вынутые из его тела осколки немецкой мины — той самой, которая свалила его тогда. О чем он всегда сожалел: что никогда не узнает даже кличек своих неожиданных спасительниц. Просто — Маленькая и Большая…

Борис Рябинин Рассказы о потерянном друге

Покинутая (За пароходом)

Мы плыли по Вишере. На пристани Данилов Лог я заметил белую с темными отметинами на груди и около ушей собаку-лайку, путавшуюся в ногах у людей. На минуту она мелькнула на причальных мостках, у самой воды, потом оказалась на берегу, трехметровым обрывом приподнятом над урезом реки; затем наш «Маяковский» дал отправной гудок, и еще минутой позднее из окна своей каюты я обнаружил, что собака бежит за пароходом.

Собака гонится за пароходом! Одна эта мысль заставила меня вскочить и кинуться на палубу.

Да, лайка продолжала бежать за «Маяковским», хотя пристань уже осталась далеко позади. Пароход шел как раз близко от берега, на котором мелькала быстрая, легкая фигурка собаки, и происходящее можно было видеть во всех подробностях.

Кто-то есть на пароходе, от кого не хочет отстать собака. В первый момент я, естественно, не придал этому особого значения. Но когда прошло десять минут, двадцать, полчаса, а собака все продолжала гнаться за пароходом, я ощутил укол в сердце.

Долго ли она будет бежать? И кто тот безжалостный, называющий себя ее хозяином, который может спокойно взирать на такое проявление преданности верного животного?

Сначала берег был ровный, и лайка даже обгоняла судно, несясь стремительными упругими прыжками, легко перебрасывая свое пушистое тело через встречные препятствия — колдобины, вымоины, стволы упавших деревьев. Время от времени остановится, посмотрит на пароход — и дальше. Иногда полает, всматриваясь в корму.

Потом начался лес. Ее было не видно. Я думал уж — отстала. И вдруг снова появилась. С какой стати: она совсем не считала лес неодолимой преградой! Где были «колки» — обегала стороной, где оказывался сплошной массив — проскальзывала между деревьев. И все дальше, дальше от Данилова Лога уносили ее быстрые ноги.

Уже никакого признака жилья вокруг, редки-редки кусочки пашни, лес, чащоба, да еще к тому же ненастная хмурая погода (сентябрь в этих местах неприветлив), накладывающая на все отпечаток какой-то дикой, суровой нетронутости, а она бежит и бежит.

Ведь могут встретиться и дикие звери, хищники — волк, медведь, которые растерзают ее… Я больше не мог пассивно созерцать это.

Побежал вниз. Там уж все пассажиры сгрудились у левого борта и тоже смотрят на берег. А кто на корме, куда лает собака?

— Хозяин, наверно…

— Кто таков?

— Да мальчик, говорят, какой-то… Да его уж там нет, ушел, чтобы собака не видела… Да вон он!..

Подросток лет пятнадцати-шестнадцати. Я спросил его, кто он, откуда и куда. Ответил: учится в Чердыни, в лесотехническом техникуме, возвращается с каникул… Он стоял, смущенный тем, что вдруг оказался в центре внимания пассажиров, полуспрятавшись за стенку, чтоб не могла видеть собака с берега, а сам неотступно следил за нею. Даже отвечал на расспросы, не повертывая головы.

Лайка, верно, его. Кличка — Капитан. Хорошая охотница, какой и положено быть лайке, хотя еще нет трех лет от роду. Ходил с нею в лес — белковал удачно; шкурки убитых зверьков сдал — купил учебники, кое-что из вещей.

— Дак что же ты ее с собой не взял! — корят его кругом.

— А куда я ее возьму? Мне в общежитии придется жить… — возражал он, а у самого, видать, болит душа. Не оторвет взгляда от берега, в глазах тревога и печаль.

Спрашиваю:

— А дома есть кто-нибудь?

— Отец, мать…

— Так что же ты не наказал им присмотреть за собакой?

— Забыл запереть…

Оказывается, она примчалась за ним в тот момент, когда он садился на пароход. Хотела проскользнуть по трапу, на судно — не пустили. Ну что ж, не везут — есть ноги. Для преданного собачьего сердца не существует препятствий.

Опять началась длинная отмель. Собака показалась за ней. Бежала у самой кромки воды, стараясь держаться как можно ближе к пароходу, где находилось ее сокровище, ее хозяин, без которого она не могла оставаться. Не могла!

Несколько раз она входила в воду. Поплыла!.. Но нет, проплыла недолгое время и, видя, что отстает, вышла на песок, отряхнулась и снова пустилась в галоп.

Марафон, ну, право, марафон… Река заворачивала вправо, а собака бежала по внешней кривой, то есть должна была проделывать более длинный путь, и, не смотря на то что вкладывала в бег все свои силы, продолжала отставать, превращаясь постепенно в белое скачущее пятнышко.

Сколько времени могло продолжаться это необыкновенное состязание? Надолго ли хватит сил собаке? До чего же упорная: настоящая «уралка» — и по характеру, и по выносливости…

Я прикидывал, сколько километров от Данилова Лога до ближайшей пристани Рябинино и сможет ли верный пес преодолеть это расстояние. Если считать по воде, напрямую, то, пожалуй, сможет…

Да, но Рябинино же на другой стороне Вишеры!

Ситуация сделалась еще более драматической. К тому же начинало темнеть. Тучи разошлись, и над лесом вслыла бледная луна.

Парня опять пришлось стыдить за собаку; он хмуро отмалчивался. Две молоденькие пассажирки заплакали. Все пассажиры и команда следили за лайкой. И в самом деле, невозможно было оставаться равнодушным, не волноваться за ее судьбу.

Прибежала официантка Юля, зареванная, утираясь фартуком («жалко собаку, вон какая хорошая!»). Юля, оказывается, уже слетала в рубку к штурману, просила остановить пароход — взять лайку. Но он отказал — раз сам хозяин не просит, что же другим беспокоиться? Можно было понимать так, что, если бы попросил хозяин, пожалуй, «Маяковский» и вправду остановился бы, чтобы принять на борт необычного пассажира.

— Малоумственный какой-то, — сердито бранила Юля паренька, владельца Капитана, столь неосмотрительно поступавшего со своим четвероногим другом.

— Да он уж раз бегал, — философски возразил тот в свое оправдание, даже не думая обижаться на слова девушки. — До курьи добежал и вернулся…

— До какой курьи?

— Да тут должна скоро быть…

Все смотрели в начинавшие сгущаться сумерки, стараясь разглядеть: бежит собака или нет. К ночи ветер усилился, белые барашки завивались на гребнях волн.

— Вон! вон! — вырвалось у кого-то.

Собака бежала прямиком по мелководью, прилагая поистине героические усилия, чтобы не отстать. Покинутая человеком, который вырастил ее, она все равно, чего бы это ни стоило ей, не хотела разлучаться с ним.

Внезапно пароход замедлил ход — видимо, впереди было мелкое место; но это выглядело так, как будто и штурман наконец не выдержал и решил взять собаку на борт. В глазах хозяина Капитана вдруг вспыхнул огонек, он быстро обернулся, точно ища поддержки или совета, и шагнул к двери, ведущей к выходу с судна.

— Что ты хочешь сделать? — поспешно спросил я его.

— Да не знаю… взять бы уж, что ли…

— То-то же… — заговорили вокруг.

— А куда ты ее денешь в Чердыни? — продолжал я допрос.

— Не знаю… В общежитие не пустят с собакой…

— Вот видишь… — Я, страстный любитель животных, сейчас действовал против интересов собаки; а может быть, как раз наоборот, пытался охранить ее, уберечь от возможной опасности. Мне представлялось: вот привезет он ее в Чердынь, а что дальше? Сам в общежитие — а пса куда? Живи на улице. Окажется четвероногое безнадзорным — может получиться еще хуже. Пусть и вправду побежит домой, коли раз уже бегал: уральская лайка — чудо, смышленая, смелая, не пропадет.

Пароход между тем снова набрал ход.

— Скоро курья-то?

— Скоро…

Мне — да и всем другим, кто слышал наш разговор с пареньком, — не терпелось увидеть эту курью: скорее доедем до нее — скорее собака повернет назад, может, до ночи вернется домой.

Сейчас мне хотелось утешить парнишку: видно было, что он по-настоящему страдает. Растравили наши разговоры да вздохи.

Вот наконец и курья — устье какой-то речки, впадающей в Вишеру. Камыши, густые заросли ивняка. Пароход стал опять забирать вправо. Собака вновь показалась на желтоватой полосе отмели, добежав до конца ее, рванулась к берегу, скрылась за кустами, показалась опять… Вот она уже у края курьи… Видно было, как она заметалась у самой воды, белое крошечное пятнышко на фоне темных кустов, и — исчезла. Пароход повернул за мыс, курья скрылась из глаз. Пассажиры стали медленно расходиться.

Так и не догнала! Жаль, когда преданность остается невознагражденной.

Пароход отмеривал километр за километром, а мысли все еще тянулись к существу, такому трогательному в своей неистребимой преданности к человеку и такому одинокому в эти минуты, — существу, которое, убедившись в бесплодности своих усилий, пробиралось сейчас — одно среди огромной окружающей его природы! — через темный лес обратно, по направлению к дому.

Борис Рябинин Рассказы о потерянном друге

Человек остался один

Мы встретились случайно в ветеринарной лечебнице на приеме у врача. Не помню уж, что привело меня туда; кажется, мой Джекки засадил себе какую-то здоровенную занозу между пальцев, сам я достать ее не смог, лапу раздуло, пес хромал и взвизгивал при каждой попытке прибавить шагу. Обычно в подобных случаях я обхожусь своими силами, многолетний опыт общения с животными научил многому. На сей раз потребовалось вмешательство хирурга. Скрепя сердце (не переношу больниц и всяких приемных пунктов) пришлось пойти, разумеется прихватив с собой Джекки, который превратился в инвалида.

Понедельник — тяжелый день: на приеме у врача всегда больше посетителей, чем в другие дни недели. К нашему приходу уже сидели и ждали пожилой молчаливый мужчина с крупным и тоже немолодым уже боксером того типичного коричневого цвета, какой за последние двадцать — тридцать лет почти полностью вытеснил все другие расцветки этой курносой породы; за ним примостился на подоконнике высоченный дядя с сиамской кошкой на руках, делавшей время от времени попытки вырваться, растревоженно озираясь по сторонам; дальше виднелась женщина с козой, девочка с хомячком в клетке, которого она поминутно доставала, гладила и успокаивала; еще мужчина с юрким жизнерадостным серо-черным спаниелем, непрерывно чесавшимся и менявшим позу. Народу прибывало, а прием пациентов шел нудно, медленно, быстро образовалась очередь, и она продолжала расти. Животных в наши дни держат многие, соответственно увеличивается потребность в ветеринарном обслуживании.

Мое внимание привлек мужчина с боксером. По сравнению с другими он вел себя на удивление сдержанно, я бы даже сказал, отчужденно, словно все происходящее вокруг не имело к нему никакого отношения. Он сидел неподвижно и смотрел застывшим взглядом куда-то в пространство перед собой, правая рука лежала на голове боксера, пальцы легонько пошевеливали за ушами, но делалось это совершенно бессознательно, автоматически. Завидную выдержку показывал боксер. Казалось, никого не существовало для него здесь — только его хозяин. Раза два он нервно зевнул, потом попробовал встать, но его сейчас же вернул в прежнее положение хозяйский голос:

— Чанг, сидеть… Посиди, голубчик. Извини. Нам с тобой спешить не к чему…

Сказано было ласково, чувствовались душевная теплота, нежность и одновременно боль, да, да, какая-то обреченность, безысходность, словно человек видел своего спутника в последний раз. И вообще он, этот владелец боксера, весь был как неживой, взгляд потухший, скорбная складка у рта. Боксер не отводил глаз от хозяина, как будто хотел что-то спросить; состояние того передавалось собаке. «Странный человек, — подумалось. — У него определенно что-то случилось». Незаметно я разглядывал его. «Привязан к собаке и в то же время как-то непонятно, заупокойно разговаривает с нею, словно прощается навсегда. Что, такая опасная болезнь?» Но если непонятно было мне, то пес отлично понимал все, понимал и повиновался с полуслова. Здоровый пес.

— Что с ним? — спросил я, показав глазами на собаку.

— Да как вам сказать… так… Нет, он не болен, — предупредил мужчина мой новый вопрос. — Он здоров… И вообще он очень здоровый, крепкий…

Собеседник явно уклонялся от ответа, и я не стал надоедать, начавшийся разговор оборвался.

Но видимо, человека мучило желание выговориться или поделиться с кем-то, потому что через минуту или две он заговорил сам:

— А вы… извините… уже бывали здесь?

Типичный интеллигент, после каждого слова «извините», «простите», даже когда разговаривает с собакой. Самая беззащитная и самая душевная категория людей: всегда думают о других, о себе — никогда.

— Не люблю больниц и лекарств…

— О, я тоже!.. Мы с Чангом всегда обходимся без них. Спартанское воспитание, знаете… Как у людей, верная гарантия от всякой физической немочи…

— Тогда — что же вас привело сюда?

Растерянно пожевал губами. Чанг, уставясь на хозяина, внимательно ждал, что тот скажет. Подчеркнутое внимание и благовоспитанность демонстрировал и мой Джекки.

— Невестка, понимаете… жена сына… приказала…

— Приказала?

— Да… Говорит, все равно он уже старый. А он еще совсем не старый. Она у нас с характером, пишет диссертацию… извините… — Он опять пожевал губами, в голосе прибавилась новая нотка. Теперь я слушал его не один: долговязый дядя и мужчина со спаниелем (они были рядом с нами), повернувшись в нашу сторону, тоже прислушивались к беседе.

— Понимаете, я вышел на пенсию, а Чанг продолжал приходить и стаскивать с меня одеяло… знаете, как делают хорошо приученные к режиму собаки… Будил в пять часов утра. Как много лет до этого. Я всегда вставал рано… Невестке это тоже не нравилось. Спать не дает… поднимает всех… У нее очень чуткий сон, она говорит… Хотя Чанг делал все тихо, никогда не залает, не зашумит, не наделает беспокойства…

Дальше я узнал, что он бухгалтер по профессии, всю жизнь просидел за бухгалтерскими гроссбухами и счетами, сын — инженер, а невестка — научный работник. Готовит диссертацию, повторил еще раз. «Очень способный человек, требует, чтоб все ей беспрекословно повиновались… Она все знает…»

Он говорил медленно, монотонным, скучным голосом без всякого выражения, делая паузы после каждой фразы. Скажет, замолчит, снова скажет. А рука все на голове собаки.

Я представил мысленно этого деспота в юбке, целиком занятого собственной карьерой. Портрет получился непривлекательный. Лучше поговорим еще о Чанге.

— А вы его очень любите?

Глупый вопрос, я пожалел, что задал его. Ясно и так.

Глаза собеседника подозрительно заблестели.

— Я же сам вырастил его… Рос вместе с сыном… Хороший пес, такая умница, вы знаете… жили дружно… — Голос говорившего становился все глуше, безжизненнее. Он хотел сказать еще что-то, но слова не повиновались ему.

В эту минуту дошел их черед. Мой собеседник, опять извинившись (в который раз!), тяжело поднялся, подтянул к себе Чанга, и они скрылись за дверью.

Их долго не было. Очередь уж начала роптать. Ушли — и с концом. Что они там делают столько времени?

— Наверное, рассказывают про невестку. Такие любят поговорить…

— А делать-то что ему — пенсионер!

Понемногу разговор сделался общим, всем хотелось высказаться, каждый припомнил какую-нибудь историю. Разумеется, о животных, о том, как иногда неумно и даже жестоко обходимся с ними, а в результате человек лишается верного друга.

— Бывает, — авторитетно заявил владелец спаниеля. — Я знаю случай. В доме ждали дитя. Будущая бабушка потребовала: «Надо усыпить». Собаку, значит. Видите ли, ребенок и четвероногая тварь не могут находиться в одной квартире. Темнота двадцатого века! Начиталась всяких медицинских изданий. Развернулась борьба за собаку. Собаку переселили на другое место. Чувствовала она себя там бесприютно; потихоньку переберется на старое, ее гонят. В конце концов зло взяло верх: пришлось отказаться от собаки…

— В одной семье мне рассказывали, почему вынуждены были продать собаку, — вступил в разговор гражданин с сиамским котом. — Старуха бабушка лежала в больнице. Пес туда же пожаловал: тосковал без нее. Сидит около. «Я думаю, — рассказывала бабка, — газету бы мне хоть дал. Что зря сидит. А он подает. Я пить хочу, только подумала — а он кружку с водой…» Перепугалась старая, кричит: «Чур меня, чур! Избавьте от нечистой силы!» Пришлось продать…

Рассказчик раскатисто расхохотался. Кошка, подняв голову, внимательно смотрела ему в рот.

Стоп. А что «приказала» невестка свекру, владельцу боксера? Ну конечно! Как мы не сообразили все? Конечно, усыпить! Потому он такой невеселый. Да, но он уже там, в кабинете… Разве можно так? Остановить!! Остановить скорее, помещать, пока не поздно…

Поздно.

Дверь приоткрылась, вышел хозяин боксера. Один, без Чанга; в руке бессильно болтался поводок. Пошатываясь, никого и ничего не видя перед собой, он медленно брел мимо притихших посетителей лечебницы, тяжело переставляя ноги, на ощупь, как слепой. Зацепился ногой за что-то, чуть не упал; стоявший ближе других мужчина с кошкой кинулся поддержать его, но тот даже не заметил, никак не реагировал. Поводок упал на пол и остался лежать — теперь он был не нужен…

Бедный, бедный осиротевший человек, собственноручно отправивший друга на эшафот, что с тобой будет?

Думаю, что держаться мужественно до последней минуты его заставляло присутствие Чанга: ведь собака чувствует все, и зачем мучить ее, когда она и так обречена. Чанг поддерживал его силы. Теперь все кончилось; кончились и силы.

Сейчас я уже испытывал чувство потрясения. Особенно страшно, когда такое происходит с человеком пожилым, и мужчиной. Женщина слабее, но она и выносливее, более подготовлена природой переносить испытания судьбы.

Ушел. Оставшиеся еще долго молчали и смотрели вслед. Вероятно, как и я, каждый думал: как сложится дальнейшее существование этого человека? Имея сына, родственников, тем не менее на склоне дней остался один…

Вышла девушка в белом халате и бойко возгласила:

— Чья очередь? Кто следующий?

Направление: учебный проект

литература

Тема: Книга о верном друге

Содержание

Введение

Среди ярких имен известных писателей, родившихся на Урале – имя Бориса Степановича Рябинина. «Он свой, Уральский певец красоты, защитник природы, уральский мужик, коренной потомственный и поэтому близкий, родной», - сказал Ю. Яковлев, писатель.

Б. С. Рябинин говорил: «О писательстве я не мечтал, хотя с детства много читал, увлекался приключенческой литературой». Увлечение фотографией и литературой выросло в дело всей жизни. Рябинин собрал большую библиотеку. Работал фотокорреспондентом газеты «Известия», журнала «Уральский следопыт». Был хорошо знаком с писателем П. П. Бажовым. Также Рябинин стал автором многих сценариев документальных и научно-популярных фильмов.

Первая книга «Каменные загадки» вышла в 1935 году. Вторая книга «Мои друзья», вышедшая в 1937 году, посвящалась друзьям человека — собакам. С тех пор они стали его любимыми литературными героями. Собакам посвящены книги и сборники «Рассказы о потерянном друге», «По следу», «Животные в нашем доме» (Рябинин — составитель). В 1959 году в Перми вышла книга для собаководов «Вы и ваш друг Рэкс» — подробное руководство для тех, кто хочет завести собаку и воспитать из неё верного и преданного друга. Б. С. Рябинин пишет: «Ни одно животное не платит человеку такой привязанностью, как собака… Старое правило собаководства гласит: сколько вы вложите в собаку, столько она и отдаст вам».

• В чем загадка творчества Б.Рябинина?
• Почему его рассказы с удовольствием читают дети и взрослые?
• Человек и животное… Зачем люди держат дома животных и почему дети так любят всевозможных зверушек?

Цель: самостоятельно познакомиться с  жизнью и творчеством Бориса Степановича Рябинина, создать книгу, основанную на собственном опыте, и привлечь детей к изучению творчества писателей, не входящих в основной курс литературы в школе.

Гипотеза: произведения о животных учат детей доброте и милосердию.

Задачи:

• изучить биографию и творчество Б.С.Рябинина;
• самостоятельно работать с разными информационными источниками;
• научиться работать в группах;
• применять на практике методы исследования;
• создавать письменное монологическое высказывание;
• публично выступать;
• создавать конечный продукт.

Методы исследования:  

• изучение и систематизация литературы;
• анализ и обобщение информации по теме;
• анкетирование;
•  обработка результатов.

Объект исследования: творчество Б.С.Рябинина.

Предмет исследования: рассказы о животных Б.С.Рябинина.

Результат:

• книга «Книга о верном друге».

          Практическая ценность работы заключается в том, что она может быть использована на уроках литературы, внеклассного чтения, библиотечных уроках.

         При создании проекта использовались материалы из Интернета, энциклопедий, произведений Б.Рябинина, личных архивов.

В содержательной части данной работы представлен пошаговый ход проекта «Книга о верном друге» с реализацией действий, сроками и ответственными за этапы работы, также паспорт данной работы. В главах 1.1, 1.2, 1.3, 1.4, 1.5 можно увидеть промежуточный результат работы учащихся 5б класса по теме проекта. В приложении 4 представлен продукт проекта – книга «Книга о верном друге».

Содержательная часть  Ход проекта «Книга о верном друге»
Учебный предмет: литература.

Возраст участников: 10-11лет.

Продолжительность: один месяц.

Итоговый продукт:  

• книга «Книга о верном друге»

Паспорт проекта «Книга о верном друге»

Мы разделились на группы по интересам и своим возможностям. Некоторые ребята приняли участие в работе нескольких групп. У каждой группы было свое задание.

1.1 Группа №1. Биографы - Пантеев Игорь. Цель: самостоятельно изучить разные информационные источники по биографии Б.Рябинина, создать буклет, выступить в классе со своей работой. Цель достигнута. Материал о жизни и творчестве Б.Рябинина, на основе которого Пантеев Игорь создал буклет,  представлен ниже.

«Собачий писатель» Борис Рябинин

Борис Степанович РЯБИНИН (1911—1990)

Борис Степанович Рябинин родился 21 октября 1911 года в «старинном уральском гнезде» - в городе Кунгуре, где и прошло все его детство.

Из детства Борис помнил много: и то, как отец брал его в деревню, где было свое хозяйство, и то, как мать разводила розы, глоксинии, и голубей на церковных чердаках, выводивших птенцов...

Когда отец забирал сына в деревню, целое лето перед глазами были луга, поля ржи и пшеницы, васильки среди колосьев, речки, в которых он ловил пескарей, или шарил под камнями раков. Все это постепенно открывало глаза на мир, на природу. С детства усвоил, что надо беречь природу, нельзя расшвыриваться ею. [Приложение 1]

Своему детству, прошедшему в городе Кунгур, он посвятил книгу «У бабушки, у дедушки», изданную в 1973 году в г. Свердловске. Он хорошо знал и любил родной Кунгур, поэтому так просто и образно изобразил людей – и деда-сапожника, и бабушку, и мать, и отца-землемера. Но самый главный герой книги - город Кунгур. Писатель сравнивает его с Венецией, т. к. «стоит на трех реках, даже крупный город не может похвалиться этим». Эта книга - настоящий учебник для детей по изучению истории города в 20 годы 20 века.

Родители хотели, чтобы он стал инженером. Пробовал поступить в Ленинградский институт, но не приняли, т. е. ему было 15 лет.

Вернувшись, домой по совету отца (он землеустроитель) поступил в Пермский землеустроительный техникум. Сразу сдал вступительные экзамены и за I курс. Его приняли на второй курс. Первая профессия была – геодезист.

В 1930 г. отца перевели в Свердловск. Здесь Борис Степанович поступил в Уральский механико-машиностроительный институт. Получил вторую специальность инженера – механика.

Участник Великой Отечественной войны. Был на фронте четыре месяца, будучи прикомандированным в качестве корреспондента к политотделу Свердловской гвардейской танковой бригады Уральского добровольческого корпуса. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями. [Приложение 2]

Он говорил: «О писательстве я не мечтал, хотя с детства много читал, увлекался приключенческой литературой. Собрал большую библиотеку. «Погубило» меня увлечение фотографией». Его снимки начали печатать в газетах и журналах в т.ч. и в только, что созданном «Уральском следопыте». В тот период его редактировал В.А. Попов, который знал многих писателей, бывал за границей. Вот он и стал его «крестным отцом». Привлек к сотрудничеству как фотокорра, а потом как – то сказал, вспоминает Б.С. Рябинин: «Как бы тебя, Борис, научить очерки писать».

После, побывав в командировках по Уралу, он написал два очерка «Вниз по Каме» и «Крылатые вестники». Его покорила красота Урала «Удивительно, что в этих первых очерках определилась тематика всего моего дальнейшего пути – природа и звери» - говорил он.

Первая книга Бориса Степановича называлась «Каменные загадки», вышла она в 1936 году, а вслед за ней «Мои друзья», о которой очень тепло отзывался К.И. Чуковский, поддержал и П.И. Бажов с которым совершил поездку по родным уральским местам.

Борис Степанович ездил в командировки. Объездил весь Дальний Восток, был на Чукотке, Камчатке, Сахалине, Якутии, Туве, на Диксон забирался. Он предпочитал путешествовать по родной стране. В соавторстве с Леонидом Леоновым писали об охоте в заповедниках.

О встречах с интересными людьми он написал воспоминания «Объединила нас любовь к живому» и «Неповторимые мгновения». Их напечатал журнал «Урал».

Землеустроитель, топограф, инженер Уралмашзавода, писатель и журналист, Борис Рябинин стал еще профессиональным кинологом - собаковедом.

В конце 50-х занимается общественно - публицистической деятельностью во имя любви к матери -природе и ради сбережения, сохранения и приумножения ее богатств. В 60-е годы много ездит по стране, встречается с огромным количеством людей, защитниками природы. Из печати выходят книги «Руку дружбы - природе!», «Человек должен быть добрым» и другие.

Он отлично понимал, какое колоссальное значение в воспитании человека играет любовь к животным, как звено, связывающее человека с нашей большой матерью ПРИРОДОЙ. Своими книгами, статьями, выступлениями по телевидению Борис Степанович взывал: «Люди, будьте добрыми!».

Теперь эти призывы к доброте, милосердию, состраданию раздаются вновь, но главным пионером этого призыва был писатель Борис Степанович Рябинин. Им написано более 20 книг, многочисленные статьи в разные журналы «Юный натуралист», и многие, многие другие.

 Ценность повествования в том, что Борис Степанович как натуралист, не просто фотографировал окружающий мир флоры и фауны, а с большой поэтической теплотой описывает природу и ее обитателей. С душевной болью и негодованием автор говорит о тех, кто причиняет вред природе, проявляет жестокость к ее живым существам.

Его рассказы имеют не только познавательное значение, но и, самое главное, имеют, воспитательную роль.

Прежде всего, речь идет о детях. Такие рассказы помогают познать богатство окружающего нас мира, проникнуться чувством личной ответственности за его сохранение. Нельзя не заметить любовного отношения Бориса Степановича к нашим братьям – домашним животным, которые являлись полноправными членами семьи автора. С большой пользой для себя не только юный читатель, но и убеленный сединой ветеран прочитает рассказы.

Борис Степанович Рябинин – член Союза писателей с 1939 г. он член Совета по детской и юношеской литературе Госкомиздата СССР, член правления Фонда культуры. Являлся автором более 100 книг, тираж которых перевалил за 14 миллионов экземпляров. Он известен в нашей стране и за рубежом. Себя он в шутку называл «Собачьим» писателем. Действительно, у него много повестей и рассказов о нашем четвероногом друге. Книга «Друг воспитанный тобой» «О любви к животному», которая потрясла многих жесткостью людей.

Его хобби тоже собаки. Собрано было более 600 фигурок из бронзы, фаянса, фарфора, из моржовой кости.

 «Основная тема моего творчества по-прежнему остается природа и нравственность»,- Б.С. Рябинин. Борис Степанович Рябинин всем своим творчеством призывал любить и охранять природу и животных: «Руку дружбы – природе!», «Человек должен быть добрым», «О любви к живому». В своих книгах Борис Рябинин описывает не только выдуманные самим автором истории, но так же и реально происходившие события.

Книги

1. Собрание сочинений : в 20 т. – Екатеринбург : Банк культурной информации, 2006.
2. Вы и ваш друг Рэкс : книга для любителей или собаководство для всех. – Пермь : Перм. кн. изд-во, 1959. – 359 с.
3. Две книжки в одной покрышке. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1968. – 103 с.
4. Друг, воспитанный тобой. – Магадан : Запад.-Сиб. кн. изд-во, 1987. – 271 с.
5. Друг всегда друг. – М. : Малыш, 1979. – 22 с.
6. Друзья, которые всегда со мной : повесть в рассказах. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1973. – 144 с.
7. Животные в нашем доме / сост. Б.С. Рябинин ; худож. В.С. Солдатов ; ред. Е.Н. Долгова. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1990. – 304 с. : ил. – (Библиотека семейного чтения).
8. Мои друзья. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1976. – 320 с. – (Уральская детская библиотека).
9. Нигер : история жизни одной собаки. – М. : Малыш, 1971. – 71 с.
10. Нижний Тагил – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1970. – 87 с. – (Библиотечка юного географа. [Уральская серия]).
11. Подвиг отцов : повести, рассказы, очерки, стихи о гражданской войне / сост. Б.С. Рябинин. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1959. – 281 с.
12. Рассказы о потерянном друге. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1991. – 432 с.
13. 100 друзей всех мастей. – Омск : Кн. изд-во, 1986. – 208 с.
14. 100 друзей всех мастей. - М. : Малыш, 1968. – 36 с.
15. Ты – хозяин… Ты готов им быть?. – Омск : Кн. изд-во, 1989. – 320 с.
16. У дедушки, у бабушки. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1974. – 88 с.
17. Укротители огня : очерки по истории пожарного дела на Урале. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1979. – 327 с.
18. Уральские путешествия / худож. Б. Тюфяков. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1967. – 280 с.
19. Частица нашей жизни: любимые страницы добрых книг : составлена школьниками Кунгурского района. – Кунгур, 2006. – 174 с.
20. Чудеса в решете : рассказы / рис. Л. Дурасова. – М. : Дет. лит., 1979. – 175 с.

Публикации в журналах и сборниках

1. Без ошейника : рассказ // Миша. – 1986. – № 7. – С. 4–5.
2. Большая вода : (рассказ из книги «У бабушки, у дедушки») // Слово. – 2006. – № 13. – С. 33–41.
3. В обиду не дам! : (рассказ из книги «У бабушки, у дедушки») // Слово. – 2005. – № 11/12. – С. 29–33.
4. Дедушка и Кульбик : (из книги «Чудеса в решете») // Слово. – 2005. – № 8. – С. 27–30. Зелёная ящерка // Уральский следопыт. – 1985. – № 3. – С. 17–18.
5. Из «Потешного уголка» от Б. Рябинина // Слово. – 2006. – № 3. – C. 25. История двух доберманов : рассказ // Соколята. – Омск, 1940. – С. 64–74.
6. Как Нигер ходил на базар. Бывает и такое // Детское чтение для сердца и разума. – 2007. – № 5. – С. 28–30.
7. Когда плачут кролики // Уральский следопыт. – 1987. – № 7. – С. 64–66.
8. Любить – значит воспитывать // Уральский следопыт. – 1985. – № 11. – 60–62.
9. Маленькая и большая : рассказ // Слово. – 2005. – № 2. – С. 31–34. Манька и афиши : (из книги «Чудеса в решете») // Слово. – 2005. – № 9/10. – С. 35–36.
10. На все фасоны // Хрестоматия по литературе Урала для начальной школы : с методическими подсказками для педагогов и родителей / сост. М.А. Литовская, Е.К. Созина. – Екатеринбург, 2002. – С. 493.
11. Нигер : сборник стихов и рассказов // Звёздочки. – Свердловск, 1959. – С. 58–80.
12. О друге, которого делают врагом // Слово. – 2006. – № 4. – С. 23–25.
13. Он вернётся (Джерри) : из сборника «Рассказы о потерянном друге» // Слово. – 2005. – № 5. – С. 28–33.
14. Пасечники : рассказ / рис. М. Шировского // Боевые ребята. – Свердловск, 1949. – Вып. 9. – С. 42–55.
15. Подземное путешествие : рассказ / рис. О. Коровина // Боевые ребята. – Свердловск, 1953. – Вып. 17. – С. 54–72.
16. Последняя отрада // Барбос и Жулька : рассказы о собаках / худож. Е. Никитина. – М., 2005. – С. 286. – (Школьная библиотека).
17. «Пришёл, увидел, погубил…» : (из книги «Дума о лесе») // Слово. – 2006. – № 3. – С. 26.
18. Про дом, который нельзя забыть : (отрывок из книги «У бабушки, у дедушки») // Слово. – 2005. – № 6. – С. 21–24.
19. Сильнее всегда добрые // Слово. – 2006. – № 2. – С. 30–31.
20. Тук да тук : (из книги «У дедушки, у бабушки») // Слово. – 2005. – № 7. – С. 25–26.
21. Упырь : рассказ // Боевые ребята. – Свердловск, 1946. – С. 37–43.

Публицистика Б.С. Рябинина

1. Горжусь, моё отечество! – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1978. – 120 с.
2. Добро в твоём сердце. – М. : Сов. Россия, 1986. – 320 с.
3. Друзьям-болельщикам про чемпионов. – Свердловск. : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1963. – 300 с.
4. Кто защитит защитника. – М. : Сов. Россия, 1985. – 78 с.
5. Музы не молчали // Все для фронта. Т. 1. Тыл / сост. М.П. Никулина. – Екатеринбург, 2005. – С. 106. – (Посвящается 60-летию Великой Победы.)
6. Мы – земные люди : очерки, публицистика. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1978. – 296 с.
7. Пристальным взглядом : очерки, рассказы. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1987. – 429 с.
8. С.К. Рождественская – писатель, редактор. – Пермь : Перм. кн. изд-во, 1988. – 166 с. – (Замечательные люди Прикамья).
9. Страна твоей судьбы : хроника-размышление. – М. : Профиздат,1985. – 256 с. – (Советский образ жизни).
10. Ты – хозяин… ты готов им быть? : рассказы-раздумья, подсказанные жизнью. – Омск. : Кн. изд-во, 1989. – 318 с.
11. Укротители огня. Очерки по истории пожарного дела на Урале. – Свердловск : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1979. – 328 с.
12. Ушедшее – живущее. Книга воспоминаний. – М. : Советский писатель, 1985. – С. 233.
13. Я – егерь… : повесть // В дни Великой войны. – М. : Советская Россия, 1978.

Как известно, большая часть произведений Бориса Рябинина посвящена собакам, которых он очень любил. Считается даже, что именно Рябинин был в числе первых, кто завез в Свердловск собак породы эрдельтерьер.[Приложение 3]

1.2. Группа №2. Оформители – Кравцова Лилия, Сухарева Лидия, Чигирева Ксения. Цель: оформить обложку и нарисовать иллюстрации к «Книге о верном друге». Цель достигнута. Результаты деятельности данной группы можно увидеть в Приложении 4.

1.3. Группа №3. С 1935 г. Б.С.Рябинин работал фотокорреспондентом газеты «Известия» по Уралу. Мы тоже решили попробовать себя в роли фотокорреспондентов. Фотокорреспонденты – Кравцова Лилия; Сухарева Лидия; Плохих Александра; Вуколова Валентина; Белова Мария; Подшивалов Илья; Вашляев Сергей; Михайлова Анастасия; Золотарев Даниил; Ибраева Маргарита; Бабкин Михаил; Чеботарева Маргарита; Чигирева Ксения; Шевцов Денис. Цель: сфотографировать домашнее животное и написать сочинение о нем. Цель достигнута. Результаты деятельности данной группы можно увидеть в Приложении 4.

1.4. Группа №4. Писатели – все учащиеся 5б класса. Цель: прочитать рассказы Б.Рябинина, проанализировать их по вопросам, нарисовать рисунок по рассказу. Были прочитаны и проанализированы такие рассказы Б.Рябинина: «Быль о верности», «Смерти вопреки» (На ничейной полосе), «Маленькая и Большая», «Покинутая» (За пароходом), «Человек остался один». Цель достигнута. Результаты деятельности данной группы можно увидеть в Приложении 4.

1.5. Группа №5. Исследователи – Шимаев Дмитрий, Пантеев Игорь, Новикова Алена, Денисова Анна. Цель: провести исследование на тему «Мой верный друг». Мы подготовили вопросы, провели анкетирование среди учащихся 5б класса, обработали результаты анкетирования, ознакомили с результатами исследования учащихся класса. Цель достигнута. Результаты исследования представлены ниже.

Проведение анкетирования и обработка результатов

В анкетировании приняли участие 23 ученика 5б класса МКОУ СОШ имени А.Н.Арапова.  

Для начала мы решили узнать, какие домашние животные  есть у ребят нашего класса. Оказалось, что у 100% учащихся есть домашние животные. У ребят нашего класса дома живут: собаки: Бишеп, Гучи ,Донна, Нюша, Лайза, Полкан и ещё несколько хороших собак, даже 3 из них живут в Киргизии;  кошки: Ботя, два  Коти, Нюша, Соня, Кузя, Алиса, кошечка Альбина и ещё 6 «неназванных» кошек; несколько рыбок. Ещё крыса Алиса, кролик Жорик, попугай Дюша, 2 черепашки, декоративный кролик Алиса  и 3 хомяка.

На вопрос «почему вы их завели» ребята ответили так: собакам нужно охранять дома; для ласки; захотелось собаки;  ребята любят их. Кошкам нужно ловить мышей; родители и я захотели кошек; некоторым подарили или отдали кошку; для ласки. Попугая завели, потому что очень нравятся птицы. Рыбок мама захотела; у братика был день рождения. Хомяков купили мама с папой. Кролик понравился; для ласки.

Все ребята ответили на вопрос, чем отличается ваше домашнее животное от других, что их питомец, во-первых, отличается внешними данными; во- вторых,  любит только его.

Ответ на вопрос, как вы относитесь к бездомным животным, представлен в диаграмме №1.

Диаграмма №1

На вопрос, что нужно сделать, чтобы бездомных животных не было, ребята ответили так:

Диаграмма №2

Если бы создали в нашем поселке приют для бездомных животных,  все ребята оказали бы посильную помощь: корм, питье, игрушки, подстилки, и одна девочка решила стать ветеринаром.

После представления результатов анкетирования в классе ребята решили оказать посильную помощь приюту для бездомных собак в городе Новоуральске. Вместе с родителями собрали корм для животных и отвезли в приют.

По собранным материалам составили и оформили «Книгу о верном друге» 5б класса.

Представили итоговый результат на научно-практической конференции «Верхнейвинские чтения» .

Заключение

В результате работы над проектом мы поняли, что в книгах известного уральского писателя Б.Рябинина мы находим лучшие и давно полюбившиеся читателям разных поколений произведения о собаках, обращенные к сердцу и разуму человека. В этом и заключается загадка творчества писателя. Примеры активной доброты и призыв к милосердию, звучащие со страниц книги, сегодня особенно актуальны и нужны. Животное дышит, бегает, активно играет, забирая часть тревог и напряжения у детей. Возможность поговорить, пожаловаться, поласкаться с домашними животными необходима детям. У детей хомячок, кошка или собака часто заменяют друга: им доверяют тайны, печали и радости. Своим существованием рядом с ребенком животные сглаживают его одиночество, особенно когда родители заняты своей жизнью. «…Пишут дети. Будем внимательны к их просьбам, чего бы это ни касалось, к их желаниям, к голосу их сердца. Дети и животные — они должны быть друзьями. Между прочим, вот здесь часто и НАЧИНАЕТСЯ ЧЕЛОВЕК», - Б.С.Рябинин. Мы подтвердили свою гипотезу, произведения о животных, действительно, учат доброте и милосердию.

Работа над проектом показала, что мы можем работать в группе, можем работать самостоятельно, слушать друг друга, выдвигать идеи, решать проблемы, можем работать с разными информационными источниками, работать творчески, не бояться ответственности. Мы научились публично выступать, самостоятельно создавать книгу.

Список информационных источников

1. Рябинин Б.С. Рассказы о потерянном друге. – Свердловск: Сред.-Урал.кн.изд-во, 1991.
2. kungurlitera.ru›urozhency-kungura/78-…
3. ru.wikipedia.org/wiki/Рябинин,_Бори... 
4. teenbook.ru›young/kraevedenie/znai_nashih/2218/
5. rudocs.exdat.com›docs/index-11809.html
6. publ.lib.ru›…RYABININ_Boris_Stepanovich/_Ryabinin…