Изучение философской лирики Ф.И. Тютчева в аспекте романтической поэтики в школах с родным (нерусским) языком обучения Республики Татарстан
статья по литературе (10 класс) на тему

Изучение философской лирики Ф.И. Тютчева в аспекте романтической поэтики в школах с родным (нерусским) языком обучения Республики Татарстан

Изучение философской лирики Ф.И. Тютчева – наиболее сложный этап изучения монографической темы в 10 классе. Предлагаем начать его с чтения и анализа стихотворения «День и ночь», поскольку, по мнению исследователей, именно оно содержит ключ ко всей поэтической системе раннего Ф.И. Тютчева. Овладению основными понятиями философской лирики поэта лучше всего соответствует форма урока-практикума.

На первом этапе после чтения стихотворения «День и ночь» предлагаем учащимся поразмышлять о его эмоциональной тональности и ее источнике, отмечаем возвышенность звучания, указываем на образы «духов», «богов», на таинственность происходящего, находим создающие торжественную интонацию старославянизмы («таинственный», «бездна», «златотканый» и т.д.). Обращаемся к заглавию произведения и отмечаем, что в нем не только указаны главные «действующие лица», но и отражен художественный прием, лежащий в основе композиции стихотворения, – антитеза.

Произведение состоит из двух частей, в каждой из которых главенствует один из центральных образов, в первой – раскрывается дневной мир, вторая – посвящена миру ночи. С помощью вопросов (Какими поэтическими средствами изображены эти миры? Какой из них является более глубокой реальностью для человека, что испытывает лирический герой днем и какова природа его страха перед ночью?) отмечаем, что образу дня поется «четырехстрочный гимн» [2: 54]: это «покров златотканый», «блистательный», обладающий живительной силой для «земнородных» (поясняем, что имеются в виду живые существа, населяющие землю, – здесь использован характерный для поэта прием перифразы), «души болящей исцеленье» [2: 55], «друг человеков и богов». Это светлый, «благодатный», сияющий мир. Указываем на характерные для Ф.И. Тютчева мотивы: мотив покрова, завесы, мотив света.

На этом же этапе анализа обращаемся к образу хаоса в лирике Ф.И. Тютчева, отмечаем его связь с античной мифологией и философией. Ночь – особое время, когда между человеком и хаосом с его «страхами и мглами» «нет преград»; именно она является более глубокой реальностью для лирического героя. И все-таки день противостоит ей, как гармония – хаосу, как бытие – небытию. Делая выводы, возвращаемся к пройденным ранее пейзажно-философским стихотворениям Ф.И. Тютчева и вспоминаем, что движение природного времени циклично, поэтому день вечно сосуществует с ночью, вечно срывающей его покров [3: 121]. Подводя итоги, предлагаем учащимся рассказать о лирическом сюжете стихотворения и о том, что он им напоминает, приходим к выводу, что это миф о сотворении мира (космогонический), но созданный самим поэтом.

Размышляем, как миф о дне и ночи позволяет разобраться в ранней лирике Ф.И. Тютчева, и отмечаем, что ее принято делить на «дневную» и «ночную» поэзию. Так, в стихах первой группы поэт воспевает красоту вечно юной природы, изображает ее движение во времени. Предлагаем учащимся определить, какие из пейзажно-философских стихотворений относятся к этой группе («Весенняя гроза», «Весенние воды» и др.) В «ночной» поэзии лирический герой лицом к лицу сталкивается с ликом первородного хаоса, погружается в глубину собственной души, открывая ее тайны. Для более глубокого раскрытия образа хаоса в лирике поэта включаем в этот этап урока стихотворения «О чем ты воешь, ветр ночной?..» и «Тени сизые смесились…». После чтения произведений предлагаем учащимся ответить, какие новые черты обретает образ хаоса в данных стихотворениях (обращаем внимание на эпитет «родимый» и стремление души лирического героя «слиться с беспредельным»).

В ходе изучения философской лирики Ф.И. Тютчева обращаемся также к стихотворениям «Silentium!», «Душа моя, Элизиум теней…», «О вещая душа моя!..», последовательно раскрывая основные черты мировосприятия поэта-романтика, особенности его художественного мира, рассматривая мотивы, характерные для его творчества и романтизма в целом. Углубить представления учащихся об особенностях видения мира поэтом и своеобразии его художественного метода позволяет сопоставление данных стихотворений с произведениями других романтиков В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, М.Ю. Лермонтова. Таким образом, закрепляется понятие о контексте лирики Ф.И. Тютчева.

Совершенствованию знаний учащихся о философском романтизме, формированию умения применить полученные знания на другом литературном материале способствует домашнее задание: сопоставительный анализ стихотворения Ф.И. Тютчева «Святая ночь на небосклон взошла…» и татарского поэта-романтика С. Рамиева «Моя ночь». Выполняя работу, учащиеся опираются на следующие вопросы: Какими чувствами пронизаны оба стихотворения? Какие черты образа ночи сближают стихотворения Тютчева и Рамиева? Какими поэтическими средствами создают поэты образ ночи? Есть ли в «Моей ночи» С. Рамиева образ, близкий тютчевскому хаосу? Каким видится день лирическим героям обоих стихотворений? Как, по-вашему, что объединяет лирических героев Ф.И. Тютчева и С. Рамиева? Как вы думаете, почему Ф.И. Тютчев называет ночь «святой»? Что общего между его стихотворениями «Святая ночь на небосклон взошла…» и «День и ночь»? Найдите в произведениях характерные для романтизма мотивы. Какова их функция?

Учащиеся отмечают чувства боли и одиночества, воплощенные в обоих произведениях. При этом в стихотворении Ф.И. Тютчева нет безысходности, заставляющей страдать лирического героя С. Рамиева. Ночь С. Рамиева – ад («Темна ночь моя, до зари далеко, / Ад с потухшими огнями она…» – перевод А.М. Саяповой) [4: 128], мертвый и мертвящий мир, близкий тютчевскому хаосу темнотой («кромешным мраком»), холодом, сосуществующим со стихиями воды и огня (в нем можно «утонуть» и «сгореть»), принадлежностью к Вечности. Обращаем внимание на то, что чернота окутывает и душу лирического героя. Подобно Ф.И. Тютчеву, видевшему хаос в человеческой душе, С. Рамиев видит в ней ночной мрак.

Ночь Ф.И. Тютчева «святая», то есть священная; она обнажает лик первородного хаоса, а внешний мир оборачивается «виденьем». Как и в стихотворении «День и ночь», с бездны хаоса срывается «золотой покров» дня, и человек оказывается «лицом к лицу пред пропастию темной». Рассматривая образ дня, десятиклассники указывают на то, что в стихотворении Ф.И. Тютчева он характеризуется эпитетами «отрадный», «любезный» (вновь находим перекличку со стихотворением «День и ночь»), это «золотой покров» (цвет солнца) – так реализуется в начале стихотворения романтический мотив света. В «Моей ночи» С. Рамиева, «певца зорь» [5: 128], день, столь же желанный для лирического героя, не наступает бесконечно долго (ночь «длинна», вечерняя заря «умерла», а «рассвета нет»). Его душа стремится ввысь, к звездам; отмечаем, что в стихотворении звучат характерные для романтизма мотивы звезд, полета, которые присутствуют и в лирике Ф.И. Тютчева («Душа хотела б быть звездой…»). Однако стремление ввысь, к небу чаще всего оборачивается горьким сознанием невозможности оторваться от земли («С поляны коршун поднялся…»). Звезды в стихотворении «Моя ночь» также связаны с мотивом света, который начинает звучать с появлением образа свечи, неспособной разогнать ночной мрак; душа не находит в небе ни «манящего света» звезд, ни рассвета, а вечерняя заря «умерла» – так трагически звучит классический для романтизма мотив заката-зари. Напоминаем учащимся, что и для Ф.И. Тютчева, которого привлекали переходные состояния в природе, мотив зари имеет большое значение («Летний вечер», «Я помню время золотое…»). В противопоставлении ночного и дневного миров, человеческой души и «бездны роковой» («Святая ночь на небосклон взошла…»), пугающего мрака ночи и манящего света звезд («Моя ночь») реализуется романтический мотив двоемирия.

Сближают произведения и образы лирических героев, страдающих от одиночества; однако Ф.И. Тютчев, представитель философского романтизма, говорит не о конкретном человеке, а о человеке вообще. Его лирический герой, погружаясь в бездну собственной души, оказывается «немощен и гол». В этом мире не действуют законы разума: «Упразднен ум, / И мысль осиротела…» Отметим, что романтики верили именно в силу поэтической интуиции, противопоставляя ее рациональному познанию [5: 10]. Лирический герой Ф.И. Тютчева теряет опору в призрачном внешнем мире, все «светлое», «живое» оказывается «давно минувшим сном». При этом «чуждое, неразгаданное ночное» позволяет тютчевскому человеку познать «наследье родовое», приблизиться к раскрытию тайн внутренней вселенной. Обратим внимание учащихся на то, что вера в огромные возможности человека – сына вселенной, в его способность постичь ее тайну является принципиальной для романтизма [6: 151].

Страдания лирического героя стихотворения С. Рамиева, написанного от первого лица, напротив, безысходны, напрасны; он становится узником ночного мрака. Не случайно «темней, тесней» становится небосвод, художественное пространство сужается, все явственней звучит мотив смерти, традиционный для романтизма. Отметим, что мысль о том, что каждого человека в конце пути ждет смерть, голос которой слышится лирическому герою даже в вечной красоте природы, проходит через творчество и С. Рамиева («Я умираю») [7: 40], и Ф.И. Тютчева («Смотри, как на речном просторе…»).

В ходе проверки домашнего задания необходимо остановиться и на языке произведений, образный язык философской лирики сложен для восприятия учащихся. Указываем на старославянизмы, присущие поэтике Ф.И. Тютчева как романтика, усвоившего традиции классицизма, на цветопись в «Моей ночи» С. Рамиева, передающую непроницаемость мрака «черной» ночи, который становится густым и «липким» в пламени свечи.

Подводим итоги. Что объединяет Ф.И. Тютчева и С. Рамиева? Прежде всего, это романтическое мировосприятие с его трагизмом, традиционные романтические образы и мотивы. Центром художественного мира обоих поэтов является человек. Учащиеся, знакомые с творчеством С. Рамиева по урокам татарской литературы, отмечают, что лирический герой поэзии С. Рамиева – свободный человек, всемогущий и созидательный, восстающий против действительности; с лирическим героем Ф.И. Тютчева его сближает беспомощность перед лицом судьбы, понимание того, насколько бессильна человеческая душа [8: 25-27]. Вместе с тем в лирике обоих поэтов присутствуют жизнеутверждающие мотивы; и Ф.И. Тютчев, и С. Рамиев воспевают человеческое «я», способное отстоять свое достоинство, стоически переносить удары судьбы.

Таким образом, изучение лирики Ф.И. Тютчева в аспекте романтической поэтики предполагает сочетание приемов целостного, сопоставительного и мотивного анализа, постоянную опору на культурно-исторический и художественный контекст творчества поэта, использование на уроках внутрипредметных и межпредметных связей, позволяет совершенствовать навыки анализа поэтического текста, активизирует познавательную деятельность учащихся, способствует развитию ассоциативного мышления и воображения, более глубокому постижению авторской концепции. Все это в результате обеспечивает формирование более глубоких представлений учащихся об особенностях художественного мира Ф.И. Тютчева.

Список использованной литературы

1. Лермонтовская энциклопедия / гл. ред. В.А. Мануйлов, редкол.: И.Л. Андроников, В.Г. Базанов, А.С. Бушмин, В.Э. Вацуро, В.В. Жданов, М.Б. Храпченко. – М.: Сов. энцикл., 1981. – 746 с.
2. Гиршман М.М. Анализ поэтических произведений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева: учеб. пособ. – М. : Высш. шк., 1981. – 111 с.
3. Шакирова Л.Г. Символика философских стихотворений Ф.И. Тютчева о природе: Дис. … канд. филол. наук: 10.01.01. – М., 1988. – 157 с.
4. Саяпова А.М. Дардменд и проблема символизма в татарской литературе. – Казань: Алма – Лит, 2006. – 246 с.
5. Маймин Е.А. О русском романтизме. – М.: Просвещение, 1975. – 240 с.
6. Милюгина Е.Г. Романтический образ поэта-пророка в свете эзотерической традиции // Романтизм: Грани и судьбы. – Тверь, 1998. – Ч. 2. – С. 150-156.
7. Нагуманова Э.Ф. Поэтическая «натурфилософия» Ф.И. Тютчева и татарская поэзия начала XX века (сопоставительный аспект): Дис. … канд. филол. наук: 10.01.01. – Казань, 2004. – 156 с.
8. Зарипова-Четин Ч. Проблема демонизма в творчестве С. Рамиева в контексте восточно-европейской эстетики. – Казань: