Вещь и душа (Размышления над поэмой Н.В. Гоголя «Мёртвые души»)
статья по литературе (9 класс)

Вещь и душа

(Размышления над поэмой Н.В. Гоголя «Мёртвые души»)

Гущина Татьяна Владимировна,

преподаватель русского языка и литературы

СПб ГБПОУ  «Хоровое училище имени М.И. Глинки»

«Тут –то я увидел, что значит дело, взятое из души, и вообще душевная правда, и в каком ужасающем для человека виде может быть ему представлена тьма и пугающее отсутствие света»

Н.В. Гоголь

(5, с.57)

Замечательно, что многие произведения Н.В. Гоголя включены в школьную программу. Но поэма «Мёртвые души» занимает в этом списке особое место. Во-первых, поэма «Мёртвые души» - вершина творчества писателя.  Во-вторых, школьникам трудно её читать. Несмотря на то что учащиеся находят поэму Гоголя красивой, им нравятся описания, каких очень много в этом произведении, сюжет поэмы оказывается слишком сложным для понимания. «Что здесь происходит? Этот вопрос мучал меня на протяжении всей поэмы», - признаётся ученик 10 класса. Впрочем, не только школьникам трудно понять поэму Гоголя. Например, сам автор отмечал: «Я предчувствовал, что все лирические отступления в поэме будут приняты в превратном смысле». (5, с.54). Литературоведы давно обратили внимание на эту особенность восприятия поэмы и предложили действенный способ решения  проблемы: «Как никто другой из писателей, Гоголь – автор «Мёртвых душ» нуждается в замедленном чтении. В таком чтении, при котором ничто не пропадает: ни единое слово, ни единая мелочь, которая может быть существенно важной для понимания художественного целого. Это справедливо в отношении всякого настоящего писателя, но это особенно справедливо в отношении к Гоголю – автору «Мёртвых душ».

Почему именно к Гоголю – автору «Мёртвых душ»? Потому что «Мёртвые души» интересны не внешним ходом событий, даже не столько самими событиями, сколько мелочами, деталями быта, разного рода частностями (Т. Г.). В совокупности они и создают во всей полноте живую и неповторимую картину действительности. Но эти мелочи и частности как раз легче всего пропустить, не заметить при быстром чтении». (4, с.243)

Итак, читая поэму Гоголя, следует, как это ни кажется банальным, идти от слова. «В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, - словом, все те, которых называют господами средней руки» (2, с.3). Например, прочитав это предложение,  определим, к какой лексической группе относятся  слова, из которых построено данное предложение Собственно, их две: неодушевлённые предметы - вещи и одушевлённые предметы – люди. Действительно, с первых же строк поэмы нельзя не обратить внимание на то, что текст поэмы просто изобилует названиями вещей. Заметим, что у слова «вещь» имеется 4 значения: 1.Отдельный предмет, изделие. 2. То, что принадлежит к личному движимому имуществу. 3. О произведении науки, искусства. 4. Нечто, обстоятельство, явление. (Словарь Ожегова). В поэме Гоголя это слово употребляется в первых двух значениях. Название вещи («довольно красивая рессорная небольшая бричка») стоит рядом, то есть сопоставляется с названием человека («холостяки, отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики» «около сотни душ крестьян», «господа средней руки»). Также обратим внимание на то, что уже в этом же предложении речь идёт о статусе человека, а не о человеке как таковом, не о душе человека. Хотя слово «душа» употреблено в данном предложении. В каком же значении? В словаре Ожегова прочтём, что слово «душа» имеет 6 значений: 1. Внутренний, психический мир человека, его сознание. 2. То или иное свойство характера, а также человек с теми или иными свойствами. 3. В религиозных представлениях: сверхъестественное, нематериальное бессмертное начало в человеке, продолжающее жить после его смерти. 4. Перен. Вдохновитель чего-н., главное лицо. 5. О человеке (обычно в устойчивых сочетаниях). 6. В царской России: крепостной крестьянин, а также вообще человек, относящийся к податному сословию. Ревизская душа. Мёртвые души. (словарь Ожегова). Следовательно, слово «душа» употреблено в 6 значении. Таким образом, с самого начала поэмы рядом поставлены два слова – вещь и душа. Низкий, бытовой предмет и высокий. И это не случайно. Можно предположить, что на этом сопоставлении построено всё произведение. Если Гоголь ставил перед собой задачу показать «тьму и пугающее отсутствие света» (5, с.57) в жизни русского человека, то сопоставление низкой, бытовой стороны жизни в виде образа  - вещи и высокой, душевной, духовной стороны жизни, а точнее, отсутствие таковой становится очень важным.

В поэме Гоголя эти два слова – вещь и душа – находятся в постоянном  взаимодействии.   Конечно, прежде всего, эти понятия противопоставлены друг другу. Вещь – предмет неодушевлённый. Вещи используют в быту. Душа нуждается в ином. Но в гоголевском произведении эти противоположные понятия  вступают в разнообразные взаимоотношения.  «Гоголь любит и умеет характеризовать героев через вещи, допуская, что вещь может взять верх над человеком, подчинить его себе», - пишет Е.И. Анненкова (1, с.30). Читаем в 1 главе поэмы: «В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с чёрною как смоль бородою» (2, с. 5). В этом предложении человек сравнивается с неодушевлённым предметом, как с равным, он уподобляется вещи.

Итак, в поэме «Мёртвые души» роль деталей быта огромна. Как уже было сказано, вещи рисуют картину жизни русского человека XIX века. Например, читателю представят подушку, «которую в русских трактирах вместо эластичной шерсти набивают чем-то чрезвычайно похожим на кирпич и булыжник» (2, с.7); «серебряную с финифтью табакерку, на дне которой заметили две фиалки, положенные туда для запаха» (2, с.13); «батистовый платок с вышитыми уголками» (2, с.24); знаменитые «пестрядевые мешочки» Коробочки и т.д. Но при этом вещи порой производят впечатление нереального, придуманного. Например, бисерный чехольчик на зубочистку. Преувеличение? Нет, но этот предмет вызывает ощущение чего-то ненужного, лишнего, нелепого. В ряде описаний нереальность предметов становится сказочно живой: например, в доме Собакевича «стол, кресла, стулья – всё было самого тяжёлого и беспокойного свойства, - словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или: «И я тоже очень похож на Собакевича!» Кроме того, кажется, что герои поэмы состоят из вещей, столько уделяется им внимания при рассказе о героях.  «Так, перемена одежды подчас означает изменение внутренней сущности человека», - замечает Е.И Анненкова и добавляет,  что «тот или иной вид одежды нередко оказывается неотделим от героя: чепец Коробочки, халат Плюшкина. Фамилии также могут указывать на уподобление человека вещи (Коробочка, Плюшкин)» (1, с.48). Действительно, гоголевские герои в основном имеют говорящие фамилии. О чём говорят , в таком случае, фамилии Ноздрёв, Собакевич? Или: Блохин, Мыльной, Чепраков?

Герои живут исключительно бытовой жизнью. Причём быт героев – во всём проявлении – производит на читателя тоскливое впечатление. Например, таким показан  город: «… сильно била в глаза жёлтая краска на каменных домах и скромно темнела серая на деревянных», «дома казались затерянными среди широкой, как поле, улицы и нескончаемых деревянных заборов», «почти смытые дождём вывески с кренделями и сапогами», «столы с орехами, мылом и пряниками, похожими на мыло», сад «из тоненьких дерев, дурно принявшихся» (2, с.7-8).  Писатель уделяет достаточно внимания тому, что едят герои: «Но господа средней руки, что на одной станции требуют ветчины, на другой поросёнка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чём не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плёсом, так что вчуже пропадает аппетит, - вот эти господа, точно, пользуются завидным даянием неба!» (2, с.56-57). И это тоже не случайно. Высокое, душевное отсутствует в описании их жизни. Например, Манилов (не без помощи учителя) внушил своим детям, что лучший  город во Франции – Париж, а в России – Петербург и Москва. При этом возникает ощущение, что лучшими эти города названы не потому, что они играют большую роль в жизни своей страны. (Описание Петербурга, данное в повести о капитане Копейкине, подтверждает это). Отсутствие высоких помыслов, жизни души у героев приводит к их омертвению. Об этом свидетельствует  рассказ о разрушении семьи Плюшкина. Страшен его облик: это облик человека, который владел когда-то истинными ценностями, но не сберёг их.  «И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобно неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступивший берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за  мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее», - пишет с болью автор (2, с. 119). А вот как изображает Гоголь  других персонажей своей поэмы: «Кто был то, что называют тюрюк, то есть человек, которого нужно поднимать пинком на что-нибудь; кто был просто байбак, лежавший, как говорится, весь век на боку, которого даже напрасно было подымать: не встанет ни в коем случае. Насчёт благовидности, уже известно, все они были люди надёжные, чахоточного между ними никого не было. Все были такого рода, которым жёны в нежных разговорах, происходящих в уединении, давали названия: кубышки, толстунчика, пузантика, чернушки, кики, жужу и проч.» (2, с.149). Чиновников автор просто делит на толстых и тонких. Или применяет сравнение, рисуя картину  бала: «Чёрные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая ключница рубит и делит его на сверкающие обломки перед открытым окном; дети все глядят, собравшись вокруг, следя любопытно за движениями жёстких рук её, подымающих молот, а воздушные эскадроны мух, поднятые лёгким воздухом, влетают смело, как полные хозяева, и , пользуясь подслеповатостью старухи и солнцем, беспокоящим глаза её, обсыпают лакомые куски, где вразбитную, где густыми кучами.» (2, с.11) Можно понять, что такое красочное описание героев поэмы становится их характеристикой. «Они – «небокоптители» (3, с.222)

Кульминацией размышления автора о «тьме и пугающем отсутствии света» становится повесть о капитане Копейкине. Можно задать вопрос: как связана история капитана Копейкина и предыдущее повествование? Если рассмотреть этот эпизод с позиции вещь –душа, то сразу обращаешь внимание на такие сопоставления. С одной стороны – столица, «которой подобной, так сказать, нет в мире». Автор сравнивает Петербург с Шехерезадой, Семирамидой и Персией: так богат город. Богат вещами. Копейкин видит «раззолоченную, понимаете, фарфоровую вазу эдакую», «серебряную лоханку для разных, понимаете, умываний эдаких» и т. д. «Ну просто, то есть, идёшь по улице, а уж нос твой так и слышит, что пахнет тысячами»,- сообщает рассказчик (2, с.191). С другой стороны – капитан Копейкин – «человек на деревяшке и правый рукав пустой пристёгнут к мундиру», который участвовал в кампании 1812 года, «проливал кровь, лишился, в некотором роде, руки и ноги» (2, с. 192). Ему, бедняге, добиться сочувствия и понимания у знатного вельможи невозможно. Сытый голодного не разумеет. «Ну, а там размер-то, размер-то каков: генерал-аншеф и какой-нибудь капитан Копейкин! Девяносто рублей и нуль!» - восклицает рассказчик (2, с.195). Страшно, что человека ценят не за его душу, а за вещи, которые его окружают и которые он может добыть благодаря своему социальному статусу. Хочется повторить вслед за автором: «Куда ты, Русь, несёшься?».

Образу Чичикова- центральной фигуре -  в поэме, естественно, уделено немало места. Но обычно рассказ о детстве героя и его прошлой жизни помещается в начале произведения, а в «Мёртвых душах» это повествование  расположено в последней, 11 главе. Почему? Рассматривая поэму с позиции вещь- душа, можно понять, что в заключительной главе помещены размышления автора о том, что делает человека рабом вещи. В этом размышлении важную роль играет эпизод - завет отца сыну. Подобные эпизоды встречались в литературе и ранее, например, в «Капитанской дочке» А.С Пушкина или в «Горе от ума» А.С. Грибоедова. Но в «Капитанской дочке» отец завещает сыну беречь свою  честь, а в «Мёртвых душах» - копейку: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть в науке не успеешь и таланту бог не дал, всё пойдёшь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат, а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надёжнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка тебя не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Всё сделаешь и всё прошибёшь на свете копейкой» (2, с.215). Вот что представляет высшую ценность в глазах героев поэмы «Мёртвые души» - копейка! Даже не рубль – копейка, мелочь становится для них самой надёжной вещью. Невольно сопоставим слова: копейка и Копейкин.  Человек с его душой и мелкая вещь как бы меняются ценностью: Копейкин, человек, рассматривается как мелкая вещь, а копейка рассматривается как высшая ценность.

 Чичиков – герой, которому важно кем-то стать. Но мечты его носят, как и у других персонажей, исключительно материальный характер: «…ему мерещилась впереди жизнь во всех довольствах, со всякими достатками; экипажи, дом, отлично устроенный, вкусные обеды, - вот что беспрерывно носилось в голове его» (2, с.218). Служба по таможне «давно составляла тайный предмет его помышлений», потому что «он видел, какими щегольскими заграничными вещицами заводились таможенные чиновники, какие фарфоры и батисты пересылали кумушкам, тётушкам и сёстрам».

Н.В. Гоголь хотел создать произведение, подобное «Илиаде» Гомера. Наверное, поэтому в его поэме так много подробных описаний, включающих в себя самые мелкие детали. Благодаря этим описаниям художественный мир поэмы расширяется до космического. Ведь каждая деталь, пусть самая мелкая, рождает огромный круг ассоциаций. Единственное условие – читать медленно, не торопясь, вдумчиво. Так наблюдение в поэме «Мёртвые души» над двумя составляющими жизни человека – вещь и душа – приводит к выводу о девальвации ценности человека в человеческом же обществе. Н.В. Гоголь верил, что, показав читателю его недостатки, он тем самым поможет стать на путь исправления, и признавался: «…мне хотелось попробовать, что скажет вообще русский человек, если его попотчуешь его же пошлостию» (5, с.57). «Мёртвые души» обращены к стране, где очень легко потерять себя, затеряться в пространстве, потерять свою душу. Сейчас нам это понятно более чем когда-либо, ибо соблазн посвятить себя маммоне велик. Всегда человеку приходится выбирать между служением Богу или маммоне, то есть утробе, то есть желудку. Это пошлость,» - пишет И.С. Грачёва. И дальше: « Страшно от того, что нарушаются пропорции в нашей ценностной системе, что перед молодыми возникает соблазн грубых наслаждений и вещных желаний. Но ведь это уже обдумано. Прочтите «Мёртвые души», и вы поразитесь мелочности, подлости. А как возможность воскресения, когда дойдёшь до самой точки небытия духовного, прозвучит описание сада в главе о Плюшкине. Дальше опуститься некуда, здесь и начинает звучать надежда» (3, с 223).

Список использованной литературы

1. Анненкова Е.И. Путеводитель по поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души». М., Издательство Московского университета, 2011
2. Гоголь Н.В. Мёртвые души. Пермское книжное издательство, 1973
3. Грачёва И.С. Уроки русской литературы. Санкт-Петербург, «Сага»,2002
4. Русская литература. Учебное издание для учащихся 9 классов. Под ред. Д.С. Лихачёва. Псков, 1994
5. Русские писатели  XIX века о своих произведениях: Хрестоматия историко-литературных материалов/Сост. И.Е. Каплан. М., Новая школа, 1995