Мои статьи для публикаций
статья по теме

2012г в России проходит под эгидой – года истории. В этом году Россия отмечает много исторических дат, но главной является празднование 200-летия победы русского народа в Великой Отечественной войне против Наполеона. Эта дата является той национальной идеей,которая объединяет нацию,формирует гражданственность и патриотизм у молодого поколения.

Большая роль в победе над Французкой армией принадлежит не только русской армии, и выдающимся командирам, а всему российскому народу, партизанской и народной войне.

Говоря о народной войне не следует забывать о большой роли всех социальных слоев российского общества: крестьян, горожан,дворян и, священнослужителей. Участие в войне Русской православной церкви долгое время не упоминалось. В советское время это было связано с причинами массового атеизма. В конце 1980-90 годах исследования носили чисто информационный характер. В последнее время историки изучающих данную проблему, пытаются охарактеризовать основные направления деятельности Православной Церкви во время войны 1812г. Православное духовенство проводило многостороннюю деятельность, направленную на сплочение русского общества и организацию движения сопративления. О деятельности Церкви можно говорить, при изучении «Новой истории», «Истории России»,а так же во внеурочной работе.

Деятельность Церкви можно поделить на следующие основные направления:

• антинаполеоновская церковная проповедь;
• участие в организации и деятельности народного ополчения и движения сопротивления на оккупированной территории;
• функции и задачи военного духовенства в регулярной армии.

В начале XIX в. православие являлось идеологической и духовной основой Российской империи и одним из важнейших факторов, определявших мировоззрение русского народа. Первенствующее положение православия закреплялось в законодательстве, где оно называлось религией, "господствующей в государстве"^[1]. Между Православной церковью и государством существовала тесная связь, причем государственная власть фактически подчиняла себе все церковные структуры.

Непосредственное общение государственной власти и Русской православной церкви с народом осуществлялось через приходские храмы. Здесь прочитывались Высочайшие манифесты и указы, предназначенные для обнародования, здесь велось религиозное воспитание народа на языке священных книг и описаний жития святых. Через молитвы и богослужения Церковь воодушевляла верующих любовью к царю и Отечеству до готовности положить за них свою жизнь.

Религиозно-патриотическое воспитание солдат велось силами военного духовенства. В религиозных беседах и проповедях полковые священники на доступном солдатам языке, с точки зрения православия, объясняли такие важные проблемы, как необходимость воинского состояния и войн, возможность сочетания военной службы и спасения своей души, обязанности воина на поле брани и в мирное время, отношение к императору, друг к другу и к противнику, важность и значение присяги, знамен, оружия и др.

Первое обращение Церкви к народу, посвященное борьбе с наполеоновской Францией состоялось в декабре 1806 г. по указанию Александра I в связи с созывом ополчения. Решение императора было вызвано пониманием того, что российская регулярная армия по своей численности не может противостоять армии Наполеона, и что, следовательно, необходимо ее увеличить за счет ополчения. Дополнительный набор рекрут мог вызвать недовольство как со стороны дворянства, так и со стороны крестьян. Поэтому было очень важно показать необходимость нового созыва. Эту задачу император возложил на духовенство. В указе Александра I Святейшему Синоду от 6 декабря 1806 г. было сказано: "Мы призываем Святейший Синод предписать всем местам и чинам, ему подвластным, дабы градские и сельские священники в настоящих обстоятельствах, при образовании земского ополчения усугубили ревность свою ко внушению своим прихожанам, колико ополчение сие для спасения Отечества необходимо". Нужно было показать, что война, которую ведет Россия, носит справедливый, освободительный характер, что "не искание тщетной славы, но безопасно

было довольно трудно, поэтому в "Объявлении" Святейшего Синода, которое вышло вслед за указом императора и читалось во всех приходских храмах в первый воскресный и праздничный дни, она представлялась как война с "неистовым врагом мира и благословенной тишины", который "самовластно присвоил себе царственный венец Франции и силою оружия, а более коварством распространил власть свою на многие соседние с нею государства", опустошил мечом и пламенем их города и села и теперь "дерзает... угрожать России вторжением в ея пределы, разрушением благоустройства... и потрясением православныя Грекороссийския Церкви"^[2]. В такой интерпретации, не лишенной исторической достоверности, война действительно принимала справедливый, освободительный характер. Главное обвинение в адрес Наполеона заключалось в том, что он отступил от Бога и теперь является гонителем христианской Церкви.

Гонения на Церковь и религию во времена Французской революции, упоминавшиеся в приведенном документе, не осуществлялись непосредственно Наполеоном. Однако несомненная связь Бонапарта с революцией дала основание Святейшему Синоду выступить с таким "Объявлением". Что касается церковной политики самого Наполеона, то она отличалась несомненным прагматизмом. В 1801 г. он заключил с католической церковью конкордат, согласно которому католицизм был признан религией "преобладающего большинства французского народа". Это был чисто политический акт, поскольку в обмен на восстановление свободы религии Наполеон получил для своего режима благословение папы, порвавшего тем самым с Бурбонами. Естественным следствием религиозной реформы стало желание Наполеона получить благословение Церкви на императорство. Желая укрепить связь всех основных культов с государством, Наполеон признал кальвинистскую, лютеранскую и еврейскую конфессии. В рамках признания иудаизма в мае 1806 г. Наполеон созвал в Париже Великий синедрион, к которому христианское общество отнеслось враждебно, причем, если большинство европейских государств ограничилось простым замалчиванием этого события, то в России Православная церковь не только объявила о синедрионе всенародно, но дала ему соответствующую оценку, намекнув на приход "лжемессии".

К моменту нападения на Россию произошел разрыв Наполеона с церковью. После неудачных попыток давления на папу с целью заставить его прервать отношения с политическими противниками Франции Бонапарт захватил папские провинции, упразднив тем самым мирскую власть Пия VII, ответившего на это изданием буллы об отлучении Наполеона от Церкви. Наполеон, в свою очередь, захватил самого Пия VII, который находился в плену вплоть до 1814 г. Эти события - в глазах христианского мира окончательно превратили Наполеона в безбожника и позволили воспринимать его политику как выступление против христианства. Поэтому неудивительно, что в начале войны 1812 г. Русская православная церковь призвала прихожан к защите не только царя и Отечества, но также православной веры и святых храмов: от человека, непочтительно относившегося к главе собственной Церкви (от которой он был отлучен!) вряд ли можно было ожидать уважительного отношения к религии покоряемого народа.

В глазах русского народа правильность антинаполеоновской церковной проповеди подтвердило поведение завоевателей, ставшее для нее своеобразной наглядной иллюстрацией. С первых шагов по российской земле солдаты Великой армии принялись грабить православные храмы и монастыри. Платов еще из-под Рудни доносил Барклаю де Толли: "Святые церкви не избегают неистовства французов, сосуды и утварь разграбливаются"^[3]. Режим оккупации пробуждал самые низменные инстинкты. Поэтому от грабежа неприятельские солдаты часто переходили к прямому осквернению православных святынь. Известны случаи в Смоленской и Московской губ., когда оккупанты пускали на дрова иконы, а в качестве мишеней для стрельбы использовали лики святых. Многие храмы они превратили в провиантские магазины, конюшни и скотобойни. Этот вандализм завоевателей вызвал взрыв всеобщего негодования и способствовал расширению движения народного сопротивления.

В борьбе с врагом крестьяне часто проявляли излишнюю жестокость (рубили пленным французам головы или закапывали их в землю живыми).Некоторые историки объясняют эту жестокость церковной пропагандой. Наоборот, призывая к борьбе с врагом, священники всегда выступали против ожесточения, ибо враг - тоже человек, созданный по образу и подобию Божию. Однако варварское отношение завоевателей к православным святыням заставило народ воспринимать их как "нехристей", варваров. Эта мысль во время войны звучала неоднократно. Так, в особом "Известий" о состоянии Москвы от 17 октября 1812 г., составленном по достоверным данным и по распоряжению императора обнародованном в церквах, говорилось, что обычное определение "неприятель" является для солдат наполеоновской армии слишком "обыкновенным и недостаточным", ибо их поведение недостойно не только просвещенного народа, который во время войны заботится как о славе оружия, так и о соблюдении чести и доброго имени своего государства, но даже дикарей, проявляющих в подобной ситуации "только жадность к грабежу, а не жадность к разрушению того, чего они взять с собой не могут"^[4]. М. И. Кутузов, объясняя Наполеону невозможность прекращения партизанской борьбы, отметил, что "народ разумеет войну эту нашествием татар и считает всякое средство к избавлению себя от врагов не только непредосудительным, но похвальным и священным"^[5]. Несмотря на сравнение наполеоновской армии с дикарями, документы того времени не содержат призывов к вседозволенности в борьбе с ней. С точки зрения христианской морали, на которой воспитывались русская армия и народ, поверженному врагу необходимо было даровать пощаду. И даже после разграбления и осквернения в 1812 г. Великой армией значительного количества православных храмов, перед началом заграничного подхода, Православная церковь и император призывали русских солдат на территории неприятеля не уподобляться врагу и победить его "столько же великодушием своим, сколько оружием"^[6]. Документы и воспоминания очевидцев содержат немало примеров благородного отношения русских к поверженному врагу (как во время Отечественной войны, так и во время заграничного похода).

Помимо проповеднической деятельности, несомненно, имевшей огромное значение для поддержания в обществе религиозно-патриотического настроения, духовенство также приняло непосредственное участие в организации и деятельности народного ополчения, в партизанском движении, военное духовенство сопровождало регулярную армию во всех переходах и сражениях.

Что касается ополчения, то, как уже говорилось, сразу после выхода Высочайшего манифеста от 6 июля 1812 г. Святейший Синод выступил с соответствующим воззванием, в котором, в частности, предписал духовенству "научить всех словом и делом не дорожить никакою собственностью, кроме Веры и Отечества". В плане выполнения духовенством этого предписания показателен случай, произошедший 25 июля 1812 г. в г. Тамбове во время заседания Дворянского собрания, рассматривавшего вопрос о создании ополчения. Преосвященный Иона - епископ Тамбовский и Шацкий, совершив Божественную литургию, во всем облачении вошел в дом, где проходило собрание, исполнил молебственное пение с коленопреклонением и обратился к дворянству и купечеству с краткой речью, призвав "ополчиться единодушно и сокрушить зубы скрежещущего врага", доказать, что "мы за святость веры, за дом Божией матери, за честь и славу великого Монарха нашего готовы победить или умереть"^[7]. Иона первым внес 3 тыс. руб. на создание ополчения. Этот поступок, по словам очевидца, "побудил все состояния к похвальному соревнованию"^[8].

25 июля Александр I утвердил доклад Святейшего Синода, содержавший следующие предложения: 1) из прибылей, получаемых от продажи свечей в церквах, отдать 1,5 млн. руб. "в пособие к составлению новых сил" (половину суммы на Петербургское ополчение, другую - на Московское); 2) пригласить епархиальных архиереев, монастырских настоятелей и прочее духовенство к пожертвованию деньгами, серебряными и золотыми вещами; 3) объявить причетникам, детям священно- и церковнослужителей и семинаристам (не выше риторического класса), что по желанию они могут увольняться в ополчение, получая из церковной кошельковой суммы пособие на одежду и продовольствие^[9].

Пожертвования от духовенства поступали в местные Духовные консистории, откуда, по согласованию с губернаторами, направлялись в губернские комитеты народного ополчения. Согласно этим рапортам, в ополчение поступило 412 человек духовного сословия^[10]. Среди них значительное место занимают ученики духовных академий, семинарий и уездных училищ. Так, Казанская духовная академия дала 56 человек, Киевская - 22, Калужская духовная семинария - 50, Нижегородская - 2, Харьковский Коллегиум - 8. Ученик Костромской духовной семинарии Василий Яхонтов, служивший в ополчении урядником, за успехи был произведен в унтер-офицеры^[11].

Помимо семинаристов и церковнослужителей, которые, как не имевшие священного сана, могли взять в руки оружие, при отрядах народного ополчения состояли священники. Они выполняли те же функции, что и военное духовенство в регулярной армии.

Перед выступлением ополчений в поход духовенство, как правило, служило молебен и вручало командирам отрядов иконы и освященные хоругви. Московскому ополчению император Александр I передал образ преподобного Сергия Радонежского, присланный ему митрополитом Платоном. После войны этот образ был помещен в Успенском соборе Московского Кремля.

В регулярной армии каждый полк имел своего священника, свою походную церковь и, как правило, свою икону, считавшуюся покровительницей этого армейского подразделения. Во время Отечественной войны в русской армии находилась также общая святыня - Смоленская икона Божией Матери, воспринимавшаяся всеми как истинная Путеводительница - Одигитрия.

Накануне Бородинской битвы, 25 августа 1812 г., Смоленскую икону Божией Матери пронесли по всему военному лагерю. Вечером перед ней в присутствии М. И. Кутузова был отслужен молебен. Участнику сражения Ф. Н. Глинке при описании этого события удалось передать настроение, царившее при этом в русском лагере: "Духовенство шло в ризах, кадила дымились, воздух оглашался пением и святая икона шествовала. Сама собою, по влечению сердца, стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить досыта своей кровью. Везде творилось крестное знамение, по местам слышались рыдания. Главнокомандующий, окруженный штабом, встретил икону и поклонился ей до земли"^[12], его примеру последовали генералитет и вся армия.

Богослужения и молебны, регулярно проводимые полковыми священниками, поднимали моральный дух русской армии, укрепляли ее мужество. Перед сражением, обходя позиции своих полков, священники напоминали солдатам об их долге и присяге. На поле брани под неприятельским огнем они напутствовали умирающих, а при необходимости воодушевляли солдат личным примером - вставали с крестом в руке впереди полка, увлекая его в атаку.

Согласно данным архива Синода, в 1812 г. в ведомстве армейского духовенства состояло 240 человек^[13], около 200 из них участвовали в Отечественной войне. 14 полковых священников получили во время войны ранения и контузии.

На оккупированной территории центральных губерний России Великая армия, как известно, столкнулась с активным сопротивлением мирного населения. Среди партизан было немало церковнослужителей и даже священников, которые часто являлись организаторами и руководителями крестьянских отрядов. Вступать в вооруженную борьбу с неприятелем их нередко побуждало его варварское отношение к церковным святыням.

В Московской губ. во главе одного из крестьянских партизанских отрядов стоял священник Верейского Рождественского собора Иоанн Никифорович Скобеев. Его заслуги особенно проявились при штурме г. Верея генерал-майором Дороховым. Собрав тысячу крестьян Вышегородской волости, Скобеев с их помощью срыл на Земляном валу сделанные французами укрепления, "изыскал во многих домах скрывшихся неприятелей, сжег неприятельские ворота, фуры и брички"^[14]. Кроме того, по просьбе Дорохова отец Иоанн собрал 500 конных вооруженных крестьян, которые усилили его корпус, и подготовил 7 подвод для раненых воинов. Крестьяне с полной готовностью откликались на все призывы Скобеева, который, по его собственным словам, "будучи более 20 лет увещателем во всех присутственных местах, был совершенно им известен, и по известности снискал от них к себе доверенность и уважение"^[15].

Защищая храмы и церковное имущество, многие священники погибли.

Осознание народом России войны 1812 г, как войны православной позволило Церкви приобрести после победы новые святыни. 25 декабря 1812 г. вышел манифест императора Александра I, в котором сообщалось о намерении соорудить "церковь во имя Спасителя Христа" "в сохранение вечной памяти того безпримерного усердия, верности и любви к вере и к Отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ Русский, и в ознаменование благодарности Нашей к промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели"^[16]. Построенный в честь победы в войне 1812 г. храм Христа Спасителя превратился вскоре в одну из главных православных святынь страны.

В заключение хочется отметить, что роль Русской православной церкви в Отечественной войне 1812 г. не ограничивалась фактами непосредственного участия представителей духовного сословия в ее основных событиях, а была неразрывно связана с духовной жизнью всего российского общества.