Организация и деятельность инквизиции
творческая работа учащихся по истории (8 класс) по теме

                      Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

                                                             лицей №7

          «Организация и деятельность инквизиции»

                            выполнила ученица 8 а класса Прохорова С.

                            научный руководитель Сафроненко Е.В.     

                                                          г.Красный Сулин

                                                                      2012г.         

Оглавление

I.Введение……………………………………………………………………….

II.Организация и деятельность инквизиции…………………………………..

1.Два взгляда на историю возникновения инквизиции.

2 История инквизиции. Испанская инквизиция……………………………..

3. Судебная система…………………………………………………………….

4.Инквизиторы………………………………………………………………….

5 Инквизиционный судебный процесс: его формы и стадии………………..

6.Два взгляда на оценку деятельности………………………………………...

III.Заключение…………………………………………………………………..

IV. Список литературы………………………………………………………….

I.Введение

   На протяжении всей истории мироздания, а особенно в средневековье, человечество тормозило развитие своего же собственного прогресса, не давая ему свободы и прикрываясь религией и нравственными человеческими принципами. До сих пор мы сталкиваемся с подобной ситуацией, обсуждая проблемы новых изобретений в науке и нетрадиционных мнений в обществе. В истории очень много примеров подобного торможения, и все из них особенны своими предпосылками, сутью, решением и результатами. Одним из таких примеров, на котором я и хочу заострить свое внимание, который отличаетсясвоей жестокостью, слепостью и безнадобностью, является инквизиция. Именно это и повлияло на мой выбор темы работы. Инквизиция погубила многих известных личностей, благодаря которым, вероятно, сегодня прогресс науки, искусства и творчества стоял бы на высшей ступени. Латинское слово «инквизиция» вошло в европейские языки во времена средневековья. По-латыни слово inquisitio (p. n. inqusitionis) – существительное, производное от глагола inquirere («искать», «расследовать»), и соответственно значило «розыск», «расследование». Inquisitio haereticae pravitatis, т. е. розыск еретической порчи, Sanctum Officium, т.е. Святое учреждение, - институт католической церкви, созданный для розыска, суда и наказания еретиков. Понятие «инквизиции», в смысле розыска ереси, существовало уже в раннюю пору христианской церкви, но инквизиция в вышеуказанном смысле создавалась постепенно, как вывод из самой сущности средневекового миросозерцания; земная жизнь не имеет цены, она только приготовление к царству небесному. Главная цель – спасение  следовательно, люди, мешающие ее осуществлению, еретики, - величайшие злодеи, достойные лютой казни, обычной в средние века и за другие важные преступления. Таким образом, инквизиция стоит в тесной связи со средневековым аскетизмом, и неудивительно, что самые непреклонные инквизиторы нередко были и ревностными аскетами.

   Литература по инквизиции необозрима. Далеко не полная библиография по истории инквизиции, составленная голландцем Е. ван дер Векенэ и изданная в 1963 г., насчитывает около 2 тыс. названий. Среди этого моря книг — и источники, и свидетельства современников, и полемические трактаты, и пикантные эссе вроде сочинения француза Роланда Гагей «Сексуальный лик инквизиции». 

Первым, кто сформулировал “широкую” точку зрения на историю инквизиции, был сицилийский инквизитор испанец Луис Парамо, опубликовавший в 1598 г. в Мадриде книгу на латинском языке “О происхождении и развитии святой инквизиции”. Трактат Парамо считается первым трудом по истории инквизиции написанным с точки зрения официальной доктрины католической церкви. Даже Иисус Христос, согласно Парамо, был “первым инквизитором Нового завета”.

   И, тем не менее, далеко не все еще известно о деятельности «священного» трибунала. Многие архивы инквизиции все еще недоступны исследователям. Стоит ли вновь воскрешать ее преступления? Что нового можно сказать о ней, какие еще неизвестные ее коварства и жестокости раскрыть? Да и изменят ли суждения автора всем хорошо известный приговор инквизиции, давно уже вынесенный историей?

Например, французский ученый Жан Гиро так начинает свое двухтомное сочинение о средневековой инквизиции: "Не может ли показаться одновременно тщеславным и праздным желание после стольких авторов писать еще об инквизиции? Начиная от инквизиторов тринадцатого и четырнадцатого веков, описавших в своих наставлениях и руководствах еретиков и их доктрины для того, чтобы облегчить работу агентов священного департамента, до писателей нашего времени - обвинителей и защитников инквизиции, породивших столько споров,- разве они уже не все сказали об инквизиции, и разве мы не рискуем впасть в бесполезные повторения, пустившись в подобного рода изыскания?"^[1]

Почти не разработана научная периодизация истории инквизиции, отсутствует цельная картина массовых еретических движений средневековья, против которых был в первую очередь направлен террор инквизиции. Мы мало знаем о деятельности инквизиции в колониях, до сих пор не написана история папской инквизиции - конгрегации священной канцелярии.

На русском языке имеется ряд работ по истории инквизиции, но все они издавались уже давно. В 1911-1912 гг. был издан перевод труда американского ученого Генри-Чарлза Ли "История инквизиции в средние века", в переводе А. В. Башкирова, под редакцией известного историка С. Г. Лозинского, который, в свою очередь, на основе собранных им в Испании архивных материалов написал ценную работу по истории испанской инквизиции. Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании.

Первой советской работой на указанную выше тему была яркая публицистическая книга М. М. Шейнмана "Огнем и кровью во имя Бога", впервые изданная в 1924 г. и переиздававшаяся в 20-х годах как на русском, так и на других языках. В 1927 г. вышла в свет популярная книга С. Г. Лозинского "Священная инквизиция", а в 1936 г. в его же переводе была издана классическая история испанского "священного" судилища, написанная бывшим секретарем этого учреждения Хуаном Антонио Льоренте, впервые увидевшая свет 150 лет тому назад. Имеется несколько оригинальных советских исследований по отдельным сюжетам истории инквизиции, но они были изданы микроскопическими тиражами и их можно достать теперь только в крупных библиотеках страны: Парнах В. Испанские и португальские поэты - жертвы инквизиции.; Выгодский М. Я. « Галилей и инквизиция»; Рожицын В. С. «Джордано Бруно и инквизиция».

Таким образом, хотя слово "инквизиция" стало нарицательным и вошло в словарь современного человека, о самой инквизиции за исключением весьма скудных данных, почерпнутых из школьных или университетских учебников, хрестоматий и энциклопедий, широкому читателю известно сравнительно немного.

Между тем инквизиция - один из тех исторических институтов, деятельность которого на протяжении многих веков оказывала огромное влияние на судьбы народов Европы и Америки, препятствуя их борьбе за освобождение от социального и духовного гнета. В чем секрет долговечности этого учреждения, одно имя которого внушало ужас всему христианскому миру? В чем причина его возникновения и упадка? Кем были его руководители - "жертвами долга", фанатиками, готовыми пойти на самые чудовищные преступления, чтобы защитить церковь от мнимых или подлинных врагов, или бездушными церковными полицейскими, послушно выполнявшими предписания своего начальства? Кем были жертвы? Кого и за что преследовала инквизиция?

Двести лет тому назад издатель "пособия" испанского инквизитора Николаса Эймерика (вторая половина XIV в.), раскрывавшего методы "священного" трибунала, писал: "Возможно, найдутся честные люди и чувствительные души, которые будут обвинять нас в том, что мы обнародовали ужасные картины, написанные ранее. Они спросят, какую пользу или какое удовольствие можно получить от того, что ознакомишься со столь отвратительными вещами. Чтобы отвести их упреки, нам будет достаточно отметить: именно потому, что эти картины являются отвратительными, нам необходимо выставить их напоказ, дабы они вызвали ужас".

И действительно, преступления инквизиции разоблачали великие просветители и вольнодумцы восемнадцатого века. Их страстные, гневные, обличительные выступления против инквизиции, против применяемых ею пыток и других жестокостей в немалой степени способствовали прекращению террористической деятельности этого церковного чрезвычайного трибунала.

Но о преступлениях инквизиции следует писать и в наше время потому, что у нее все еще не перевелись защитники и что ее испытанные методы продолжают пользоваться успехом среди современных "псов Господних".      

    Следует отметить, однако, что инквизиция  сегодня находит защитников и сторонников. Современные исследователи пытаются объективно оценить это историческое явление.  Французский клерикал Шарль Пишон, автор исследования о Ватикане, призывает "оценивать данный трибунал исторически, без страстей и предубеждений".

         Современные защитники инквизиции упрекают ее критиков в преувеличениях и клевете на действия "священного" трибунала. Вот что пишет современный католический историк, член испанской Королевской академии истории, Антонио Бальестерос Беретта: "Много полемики породила тема инквизиции. Число ее жертв преувеличено, и в пылу политических страстей без основания говорилось об особой жадности сотрудников священного трибунала. Инквизиция, как любой общественный организм, имела свои недостатки, но следует отметить, что ее прегрешения были соответственно наказаны ".^[2]

Некоторые европейские историки, правоведы считают, что в ходе существования инквизиции были заложены основы современного судопроизводства.

Исходя из этого, целью моей  работы является:

- осмысление роли Церкви в процессе становления государства и права стран Европы;       - определение основных этапов эволюции инквизиции и особенностей ее функционирования в разных странах Европы;

 - выявление основных характерных черт инквизиционного судебного процесса;

 - сравнение двух точек зрения  на это историческое явление.

Достижение этой цели возможно только после анализа конкретного исторического материала. Поэтому  объектом исследования в курсовой работе являются теоретические сведения по рассматриваемому вопросу, статьи, документы.

Задачи:

1) рассмотреть причины зарождения инквизиции в средние века,

2) изучить основу судопроизводства в инквизиции,

3) выявить основные виды и особенности наказаний.

     Актуальность исследования вопросов организации инквизиционного процесса обусловлена повышенным интересом нашего общества на современном этапе  к вопросам веры, церкви,  ее служителям, ее истории.

II.Организация и деятельность инквизиции

1.Два взгляда на историю возникновения инквизиции

Инквизиция (от латинского: inquisitio - разыскание, исследование, розыск) – это судебно-следственный орган, созданный для выявления в Церкви ее замаскированных врагов, их переубеждения и перевоспитания а в случае их неисправимости отлучавший их от Церкви. Таким образом, деятельность инквизиции была направлена на расследование преступлений против религии. К этим преступлениям, главным образом, относились различные ереси, которые заключались в попытках осознать и провести в массы населения альтернативные представления о религиозном мировоззрении, религиозном культе и отношении к правящей Церкви.

Существует два подхода к проблеме истории возникновения инквизиции.

1.  Церковь никогда по-настоящему не имела, как ей того хотелось, полного господства над народами Западной Европы. Конечно, ее власть признавалась повсеместно. Она могла призвать любого – крестьянина или монарха – к ответу. Могла разделить континент на епархии, могла заставить людей покупать индульгенции, могла добиться того, чтобы ей платили десятину. Могла наказать всякого, кто восставал против ее догматов или кого ей вздумалось обвинить в этом. Могла принудить целые общины посещать мессы и соблюдать другие установленные ею обряды и ритуалы, священные дни, посты и праздники. И даже могла добиться значительной добровольной верности в обмен на предлагаемое ею утешение и обещаемое загробное вознаграждение. Но в том, что сейчас называют «сражением за сердца и умы», ее успехи были не столь безоговорочны. И хотя было немало сердец и умов, которые всерьез воспринимали Богоматерь и святых, было немало и тех, для кого Богоматерь и святые являлись всего лишь новыми масками, новыми обличьями, новыми ликами гораздо более древних божеств или принципов. И было немало других сердец и умов, которые продолжали сохранять неразрывную связь с язычеством. Давно известно, что боги любой религии имеют тенденцию превращаться в демонов той религии, которая приходит ей на смену. С самого начала своего утверждения в Европе Церкви приходилось мириться со следами и пережитками язычества – от эльфов, гномов, троллей и фей до его величества рогатого бога. Время от времени она делала попытки демонизировать и искоренить их. Инквизиция дала Церкви возможность занять более агрессивную политику, развернуть наступление на остатки язычества. Вследствие этого прежняя вынужденная терпимость была отброшена, уступив место преследованиям. Эльфы, гномы, тролли и феи были осуждены и определены как демоны или демонические силы. Рогатый бог природы – Лесной Человек в его различных обличьях – был трансформирован в Сатану. Участие в древних языческих ритуалах было названо колдовством или ведовством. А вера в колдовство или ведовство была официально объявлена ересью – со всеми вытекающими отсюда последствиями. По словам историка Кита Томаса: «Ведовство стало христианской ересью, величайшим из всех грехов, поскольку подразумевало отказ от Бога и сознательное служение его злейшему врагу».^[3]

1. История инквизиции неразрывно переплетается с историей всего общества,  и ее корни надо искать не в религиозном духе, идей а в условиях и обстановке классовой борьбы между буржуазией и угнетаемыми классами. Чем значительней развивался торговый капитализм  в XV-XVI веках, тем ожесточеннее боролось дворянство за свое преобладающее положение, за власть и экономическое господство. Вместе с тем, нельзя забывать и о том, что роль идей в истории инквизиции была также очень важна, и именно идей христианской религии. Она служила инквизиторам, как необычайно удобное, прекрасно приспособленное для целей классового насилия,     средство идеологического оправдания этого насилия. Начиная с Евангелия и кончая судебниками самой инквизиции, вся христианская литература давала в руки попов-палачей множество средств и способов оправдать самые гнусные формы террора, насилия, грабежа и оправдать их идеей любви и духовного спасения человечества. Тут не  было никакого извращения христианских идей, тут не было никакого противоречия с сущностью евангельской веры. И прямо и косвенно – священное писание помогало попам быть палачами, а палачам - разыгрывать из себя «спасителей душ праведных».

На мой взгляд, более приемлемой сегодня является все-таки первая точка зрения, так как классовый подход к историческим явлениям сегодня примитивен и  не актуален.

2.История инквизиции. Испанская инквизиция

В истории инквизиции различаются 3 последовательных периода развития: 1) преследование еретиков до XIII в.; 2) доминиканская Инквизиция со времени Тулузского собора 1229 г. и 3) испанская Инквизиция с 1480 г.

В 1-м периоде суд над еретиками составлял часть функций епископской власти, а преследование их имело временный и случайный характер;

во 2-м создаются постоянные инквизиционные трибуналы, находящиеся в специальном ведении доминиканских монахов;

 в 3-м инквизиционная система тесно связывается с интересами монархической централизации в Испании и притязаниями ее государей на политическую и религиозную супрематию в Европе, сперва служа орудием борьбы против мавров и евреев, а потом вместе с иезуитским орденом являясь боевой силой католической реакции XVI в. против протестантизма.^[4]

Идейной основой  инквизиции в Европе стало христианское

вероисповедание. В IV веке христианство становится государственной религией Рима. Государство делится на две части: Западную и Восточную, соответственно деля религию и давая ей два пути развития: Римско- католический и Православный (Ортодоксальный). Вскоре католический путь развития приобретает значение господствующей религии.  Католицизм возымел власть над феодалами, препятствуя войнам, оставил значимый след в культуре и монополизировал образование.

    Но все же возникало большое число новых течений в христианстве, противоречащих католицизму – «ересей». Некоторые из них были весьма влиятельны. Поэтому католикам необходимо было с ними бороться. Вопрос искоренения ереси обсуждал Вселенский (IV Латеранский) собор 1215г., решения которого заложили теоретическую основу деятельности  инквизиции. ВXI-XIII вв. широко распространилось учение катаров,  еретической секты в Западной Европе. Это учение переросло в «Альбигойскую ересь»,  центром которой становится город Альби, здесь же впервые проповедуются внерелигиозные идеалы любви. Позднее зародилось движение Вальденсов,  выдвигавшее  требования «евангельской бедности». Оба эти движения были весьма популярны.^[5]

    Для борьбы с этими движениями были созданы специальные суды, прообразы инквизиции. А также устраивались Крестовые походы.

    За 20 с лишним лет территория этих ересей была «вычищена», и Парижский договор 1229г зафиксировал поражение альбигойцев, заставив ересь затаиться. В связи с этим Фридрих II Штауфен ввел смертную казнь для еретиков, передаваемых в руки светских властей. В Нарбонне и Тулузе учреждали первые инквизиционные суды.  Но их не хватало, и папа Григорий IX своим Раввенским декретом учредил папскую инквизицию, суды которой появились в большинстве стран католической Европы. Тем же декретом он поручил розыск еретиков монашеским орденам францисканцев и доминиканцев, орден нищенствующих монахов, «псы господни» (Domini canes), охвативший значительную часть Западной Европы. Требовали предоставления им строжайшего надзора над всем

образованием. Их деятельность восхвалялась папством как величайшая добродетель истинно преданных сынов церкви. Из доминиканских школ вышло немало известных инквизиторов. Они называли себя «псами господними» за свою преданность папству и вели агитаторско-наказующую деятельность против ереси.

    После Альбигойских войн, еретические учения получили большое распространение в объединенном государстве Арагоны и Канталонии, т.к.многие альбигойцы искали там спасения.

Мрачная слава испанской инквизиции затмила злодеяния инквизиторов в других странах. О  ее кровавых деяниях написаны сотни книг, о ней пишут и будут писать как испанские историки, так и историки других стран, пытаясь не только рассказать в назидание  потомству о ее жестокостях, но и объяснить их, разобраться в сложных корнях, породивших и питавших этот репрессивный орган на службе церкви и испанской короны.

      В Испании инквизиция достигла своей «высшей » степени развития. Испанская инквизиция стала примером, эталоном для учреждений такого же рода во всем христианском мире.

      И действительно, нигде инквизиция не действовала так жестоко и всеобще, нигде она не соединяла в себе в такой «совершенной» форме черты церковной и политической (государственной) полиции, как это было в Испании, управляемой католическими монархами.

    XV-XVI вв. в истории Испании, - это начало кризиса феодального миропорядка. Инквизиция, в этой ситуации, была последней надеждой церкви сохранить потерянное господство. Томас де Торквемада убеждает королей объединенного государства Кастилии и Арагоны Изабеллу и Фердинанда в том, что Новая инквизиция должна укрепить королевскую власть. Новая инквизиция становится грозным оружием абсолютизма в руках власти под прикрытием внутренних вооруженных сил – Святой Германдады.

    В 1480 г. появились первые инквизиторы: Мигель де Морильо и Хуан де Сан Мартин. Из-за появлений слухов о еврейском заговоре начались первые аресты, и состоялось первое аутодафе, святая процессия представляющая собой многолюдное шествие горожан, подготовку узника к экзекуции, пение траурных гимнов, оглашение приговора, облачение в санбенито, предшествующая массовой смертной казни, происходившее впоследствии по 2 раза в месяц. В 1482 г. папа утверждает 8 новых инквизиторов, среди которых был и Томас де Торквемада. Преследования евреев вызвали массовые крещения последних. Новообращенных называли «conversos». Со временем conversos укоренились в новой вере, став столь же набожны, как и остальные католики. Их дети бывали крещены при рождении и воспитаны в католичестве. Но в культурном отношении они оставались иным миром. К середине XV века в Испании расцвела целая новая культура conversos - в этническом и культурном отношении еврейская, в религиозном - католическая. Conversos, будь они новообращенными сами или же потомками обращенных, очень гордились ею. Иные утверждали даже, что они лучше, чем "старые христиане", поскольку, будучи евреями, состоят с Самим Христом в кровном родстве. Когда епископ Бургосский, converso Альфонсо де Картагена, читал молитву "Радуйся, Мария", то с гордостью произносил: "Святая Мария, Матерь Бога и моего кровного родича, молись за нас, грешных". ^[6]

Рост богатства и власти conversos в Испании вызывал негативную реакцию, в частности, со стороны старых христиан, принадлежавших к аристократии и среднему классу. Они презирали заносчивость conversos и завидовали их успеху. Было написано несколько трактатов, демонстрировавших, что conversos проникли практически во все благородные семейства Испании. В изобилии появились антисемитские теории заговора. Говорили, будто conversos - часть тщательно разработанной схемы, с помощью которой евреи пытаются победить испанское дворянство и Католическую Церковь, разрушив и то, и другое изнутри. Согласно этой логике, conversos были не искренними христианами, а тайными иудеями.

Современная наука ясно показала, что, подобно большинству теорий заговора, эта представляла собой чистую игру воображения. Подавляющее большинство conversos были добрыми католиками, всего лишь гордившимися своим еврейским наследием. Удивительно то, что многие нынешние авторы - и даже многие авторы-евреи - приняли эти антисемитские фантазии. Сейчас нередко приходится слышать, что conversos были тайными иудеями, боровшимися за сохранение своей веры, но скрывавшими ее под гнетом тирании католичества. Даже в "American Heritage Dictionary" converso определяется как "испанский или португальский еврей, притворно обратившийся в Средние века в католичество, чтобы избежать гонений или изгнания, но часто втайне продолжавший практиковать иудаизм". Это попросту неправда.

Но неустанный шквал обвинений убедил короля Фердинанда и королеву Изабеллу в том, что вопрос о тайных иудеях нужно, по крайней мере, исследовать. Отвечая на их запрос, Папа Сикст IV издал буллу от 1 ноября 1478 г., позволив короне учредить инквизиционный трибунал, состоящий из двух или трех священников старше 40 лет. Монархи, как теперь было в обычае, имели бы полную власть над инквизиторами и проводимым ими следствием. Фердинанд, при дворе которого было немало иудеев и conversos, сперва не пылал на этот счет большим энтузиазмом. Прошло два года, прежде чем он, наконец, назначил двоих человек. Так возникла испанская Инквизиция. ^[7] Самыми смертоносными были первые 15 лет деятельности испанской Инквизиции под руководством Торквемады. Огню было предано около 2 тысяч conversos.^[8] Но к 1500 году истерия пошла на убыль. Преемник Торквемады, кардинал-архиепископ Толедо Франсиско Хименес де Сизнерос, много сделал для реформы Инквизиции, убирая из нее вредоносных деятелей и изменяя процедуры. Каждому трибуналу было придано два инквизитора-доминиканца, советник по юридическим вопросам, коннетабль, прокурор и большое число помощников. Все они, кроме двух доминиканцев, были мирянами, королевскими чиновниками. Испанская Инквизиция во многом финансировалась за счет конфискаций имущества, но происходили они нечасто и размер их был невелик. Даже на самом пике своего развития Инквизиция едва сводила концы с концами.

После реформы у испанской Инквизиции было мало критиков. Укомплектованная хорошо образованными профессионалами-юристами, она стала одним из самых эффективных и милосердных судебных органов Европы. Не было в Европе крупного суда, который казнил бы людей меньше, чем испанская Инквизиция. Ведь то было время, когда в Лондоне каралось смертью повреждение кустов в публичном саду. Казни были повседневными событиями по всей Европе. Но с испанской Инквизицией дело обстояло иначе. За 350 лет ее существования она отправила на костер всего около 4 тысяч человек. Сравните это с охотой на ведьм, бушевавшей по остальной католической и протестантской Европе, когда сожжено было 60 тысяч человек, преимущественно женщин.^[9] 

  В отличие от средневековой, Испанская инквизиция больше зависела от королевской власти, чем от папства, и получила широчайшие возможности главного защитника христианской веры, позволяя ей вмешиваться практически во все сферы жизни. Торквемада задумал набросить на всю страну густую сеть инквизиционных судилищ.

Общеизвестно, что наиболее бурная деятельность инквизиции наблюдалась в южных странах: Италии, Франции и на Пиренейском полуострове. Вместе с тем по мере продвижения на север ее активность и значимость заметно ослабевает. Хотя римскими папами были предприняты попытки послать братьев-инквизиторов в страны Скандинавии, но история не сохранила никаких следов их реальной деятельности в этих землях. По мере движения на Восток к славянским землям влияние инквизиции также спадает.

Причины такого неравномерного распространения инквизиции по территории Европы составляют предмет отдельного исторического исследования. Я остановлюсь лишь на некоторых . Во-первых, инквизиция наиболее активно действовала там, где в ней была наибольшая необходимость: на юге Франции, на христианских землях Пиренеев и в Италии. В указанных землях (главным образом на юге Франции и в Пиренеях) проживало чрезвычайно смешанное население - от белых европейцев-католиков до чернокожих мусульман-арабов. Первым следствием такого смешения культур и религий была исключительная веротерпимость светских властей и благодатная почва для возникновения всяческих еретических сект и движений. В то же время в этих землях по той же причине было самое развратное, испорченное и равнодушное к делам веры духовенство. В Италии шла перманентная борьба за инвеституру, а города очень рано получили большую автономию и стали рассадниками свободной мысли и просвещения. Вторая причина более широкого распространения инквизиции в южных землях была чисто материальная. Доходы от штрафов и конфискаций делились между духовными и светскими властями, немалая доля перепадала и для инквизиции. А южные земли были богаты всегда, не в пример северным.

В северных станах инквизиция чувствовала себя менее уверенно. С одной стороны, суровый климат меньше располагал к еретическим размышлениям, а больше к труду о хлебе насущном. После того, как под ударами пап Гогенштауфены сошли с политической и исторической арены, на землях Германии забыли о единовластии императора. Множество удельных властителей в борьбе за личное влияние далеко не всегда уделяли большое внимание вопросам сохранения чистоты веры, а без их поддержки инквизиторы могли не так уж много. В Англии знать, возмущенная позорным подчинением Иоанна Безземельного воле Римского первосвященника в 1215 г, потребовала «Хартию Вольностей» и безраздельное единовластие католической церкви  в Англии также закончилось.

3.Система инквизиции

Инквизиционный процесс возник в Европе в 12—14 вв., придя на смену раннему обвинительному процессу, где спор между сторонами решали ордалии (испытания

огнем, водой) и поединки. Возник как канонический,имевший целью борьбу с ересью, но в дальнейшем он приобрел черты государственности. В инквизиционном уголовном процессе обвинение приобретает публичный характер.

Для него характерно соединение в одном органе функций обвинения, защиты и разрешения  состязательности); переоценка значения признания обвиняемого (признание — «царица доказательств»); пытки, применявшиеся для полученипризнания; система формальных (легальных) доказательств, ценность которых устанавливалась самим законом

(совершенным доказательством, достаточным для осуждения, считалось признание обвиняемого, аценность остальных доказательств определялась как часть совершенного доказательства); процесс был закрытым, тайным, письменным (свидетели в суд не вызывались, их показания оглашались судьей); защита на следствии и в суде отсутствовала; применялась презумпция виновности обвиняемого и на него ложилась

обязанность доказать свою невиновность; практиковалось вынесение приговоров с оставлением лица в подозрении.

Классическими правовыми актами инквизиции

были Каролина (Германия, 1532), Королевский Ордонанс

(Франция, 1680), Воинский артикул Петра I.

До учреждения инквизиции духовные суды находились в ведении епископов и действовало каноническое право.^[10]  Деятельность епископских судов носила характер обособленный временный и несистематический. Епископы обычно ожидали, когда народная молва укажет им на отдельного человека или группу людей, подозреваемых в ереси. Далее необходимо было доказать вину обнаруженного подозреваемого и наказать его. Однако, после альбигойских крестовых походов, когда открытое сопротивление еретиков было сломлено, они начали тщательно скрываться. Сектанты старательно выполняли все обряды веры и было очень трудно найти внешние доказательства их вины. С другой стороны, духовенство, мало сведущее в богословии, зачастую было не в состоянии распознать еретика и добиться у него признания, поскольку еретики, привыкшие к глубоким размышлениям, были более развиты, чем оно. Для этой цели требовались люди, специально подготовленные к исследованию чужих убеждений. Оказалось, что нищенствующие ордены- доминиканцы и францискианцы - наиболее пригодны для работы, которая была не под силу епископским судам. На их основе можно было создать специальные и постоянные суды, предназначенные исключительно для подавления ересей. Эти суды были изолированы от местных страстей и личных счетов. Огромная популярность нищенствующих монахов обеспечивала усердное содействие населения и могущественных местных сеньоров, чья поддержка была необходима. Нищенствующие ордены были особенно преданы римским папам, которые сделали из инквизиции на их основе мощное орудие для усиления влияния Рима и уничтожения остатков независимости местных церквей. Так что в XIII в устройство инквизиции, было вручено попечению доминиканцев и францискианцев и оказалось весьма действенным средством против ереси. «Доминиканцы гордились своей рабской угодливостью и "собачьей" верностью папскому престолу и, используя созвучие слов, называли себя "псами господними" (Domini canes). Вся деятельность доминиканцев была направлена на "более успешную борьбу" с ересью. Орден доминиканцев выступал как нищенствующий, однако в действительности он обладал большими богатствами, и погоня за подношениями была у доминиканцев поставлена на широкую ногу. Борьба с ересью требовала больших средств».^[11]

 «Задача инквизиции,— писал французский инквизитор XIV в. Бернар Ги,— истребление ереси; ересь не может быть уничтожена, если не будут уничтожены еретики; еретики не могут быть уничтожены, если не будут истреблены вместе с ними их укрыватели, сочувствующие и защитники».^[12] 

Историки считают, что Инквизиция родилась 20 апреля 1233 г., когда папа Григорий IX подписал две буллы. Первая из них была обращена к епископам, с «просьбой» передать полномочия по преследованию ереси провинциальным учреждениям ордена Св. Доминика, но из «уважения и любви к Святому Престолу» оказывать им всяческое содействие в выполнении этой задачи. Вторая булла обращается к провинциальным «приорам и братьям ордена проповедников, инквизиторам» с прямым указанием приступить к розыску, испытанию и наказанию еретиков «призывая на помощь светскую власть, если в этом встретится надобность»^[13]. На первых порах, когда инквизиторы получили поручение действовать, их власть, ответственность, обязанности и права оставались совершено неопределенными. В инквизиторах еще видели епископских помощников в отправлении старой судебной практики против еретиков.

Чтобы определить главные принципы, которыми должна была руководствоваться инквизиция, в 1243 и 1244 гг. в Нарбонне было собрано большое совещание епископов окрестных провинций. Результатом был длинный ряд канонов, ставший уставом инквизиции. Епископы отказывались от права суда и приведения в исполнение решений. Решение по делу должно отныне приниматься инквизитором, а если в судебном заседании участвует епископ или другое важное лицо, то их упоминают как членов суда^[14].

 Инквизиторы рекрутировались из членов монашеских орденов, прежде всего доминиканцев, и подчинялись непосредственно папе. В начале XIV в. Климент V установил для них возрастной ценз в сорок лет. Первоначально каждый трибунал возглавлялся двумя судьями с равными правами, а с начала XIV в. – только одним судьей. С XIV в. при них состояли юристы-консультанты (квалификаторы), определявшие «еретичность» высказываний обвиняемых. Кроме них, в число служащих трибунала входили нотариус, заверявший показания, понятые, присутствовавшие при допросах, прокурор, врач, следивший за состоянием здоровья обвиняемого во время пытки, и палач. Инквизиторы получали годовое жалование или часть конфискованного у еретиков имущества (в Италии одну треть). В своей деятельности они руководствовались как папскими постановлениями, так и специальными пособиями: в ранний период наибольшей популярностью пользовалась «Практика инквизиции» Бернара Ги (1324), в позднее Средневековье – «Молот ведьм» Я.Шпренгера и Г.Инститориса (1487).  Последнее являлось руководством  для  охоты  на  ведьм и переиздавалось, по крайней мере, 13 раз до 1520г. и еще не менее 16  изданий вышло между 1574 и 1669 гг. - многие ранние издания  выходили  без  указания  места и  времени  издания.  Известно,  по  крайней  мере,  16  немецких,  11 французских, 2 итальянских и несколько английских  изданий  (преимущественно поздних - 1584, 1595, 1604.  1615,  1620,  1669  гг.).  "Молот  ведьм"  стал источником вдохновения для авторов всех последующих руководств.^[15] 

Существовало два типа инквизиционной процедуры – общее и индивидуальное расследование: в первом случае опрашивалось все население данной местности, во втором – через кюре делался вызов определенному человеку. Если вызванный не являлся, его подвергали отлучению. Явившийся давал клятву чистосердечно рассказать все, что ему известно о ереси. Сам ход разбирательства хранился в глубокой тайне. Широко использовались пытки, разрешенные к применению Иннокентием IV (1252). Их жестокость вызывала порой осуждение даже у светских властей, например, у Филиппа IV Красивого (1297). Обвиняемому не сообщались имена свидетелей; ими могли стать даже отлученные от церкви, воры, убийцы и клятвопреступники, показания которых никогда не принимались в светских судах. Он был лишен возможности иметь адвоката. Единственным шансом для приговоренного была апелляция к Св.Престолу, хотя формально и запрещенная буллой 1231 г. Человек, некогда осужденный инквизицией, в любой момент мог быть вновь привлечен к судебной ответственности. Даже смерть не прекращала процедуру расследования: в случае признания виновным уже умершего его прах извлекали из могилы и сжигали. Система наказаний была установлена буллой 1213 г., декретами Третьего Латеранского собора и буллой 1231 г. Осужденные инквизицией передавались гражданским властям и подвергались светским наказаниям. «Еретику», «раскаявшемуся» уже в ходе процесса, полагалось пожизненное заключение, которое инквизиционный трибунал имел право сокращать; такой вид наказания являлся новшеством для пенитенциарной системы средневекового Запада. Узники содержались в тесных камерах с отверстием в потолке, питались лишь хлебом и водой, иногда заковывались в кандалы и цепи. В позднее средневековье тюремное заключение порой заменялось каторжными работами на галерах или в работных домах. «Упорствующий еретик» или вновь «впавший в ересь» приговаривался к сожжению на костре. Осуждение нередко влекло за собой конфискацию имущества в пользу светских властей, которые возмещали расходы инквизиционного трибунала; отсюда особый интерес инквизиции к состоятельным людям. Для тех же, кто являлся с повинной в инквизиционный трибунал в течение «срока милосердия» (15–30 дней, считая от момента прибытия судей в ту или иную местность), отводившегося для сбора информации (доносы, самооговоры и пр.) о преступлениях против веры, применялись церковные наказания. К ним относились интердикт (запрет на отправление богослужения в данной местности), отлучение от церкви и разные виды епитимьи – строгий пост, длительные молитвы, бичевание во время мессы и религиозных процессий, паломничество, пожертвования на богоугодные дела; успевший покаяться ходил в особой «покаянной» рубахе (санбенито).

4.Инквизиторы

Инквизиторы назначались папой римским и ему, только ему одному подчинялись. Однако руководство армией инквизиторов, рассеянных по христианским странам и уже с середины XIII в. наводнявших своими сообщениями Рим и запрашивавших егоинструкций, представляло многочисленные трудности. Урбан IV (1261—1264) попытался преодолеть их, назначив генерал-инквизитором своего приближенного кардинала Каетано Орсини и поручив ему решать все текущие дела, связанные с деятельностью инквизиции в разных странах и областях. Этот пост позволил Орсини сосредоточить в своих руках столь огромную власть, что после смерти Урбана IV он довольно легко добился избрания в папы, приняв имя Николая III (1277— 1280). Орсини, став папой, в свою очередь назначил генерал-инквизитором своего племянника кардинала Латино Мадебранку, которого он готовил себе в преемники. Это ожесточило кардиналов, проваливших на очередных выборах в папы Малебранку. После смерти последнего пост генерал-инквизитора оставался некоторое время вакантным. Он был занят только еще один раз при Клименте VI (1342—1352).  Под давлением соперничающих кардиналов папство было вынуждено отменить эту должность, дававшую слишком большую власть занимавшему ее церковному иерарху. После этого деятельностью инквизиторов руководили различные учреждения римской курии. С возникновением протестантской ереси папство создало в системе курии учреждение, которое возглавило борьбу с ересью, так сказать, во вселенском масштабе. Такое учреждение было создано в 1542 г папой Павлом III под названием священной конгрегации римской и вселенской инквизиции. Она быстро превратилась в первую не только по рангу, но и по подлинному значению и влиянию конгрегацию в системе римской курии.

Папа Климент V (1305—  1314г.г.) установил минимальный возраст инквизитора в 40 лет, но бывали и моложе. Как правило, это были энергичные, коварные, жестокие, беспощадные, тщеславные и жадные до мирских благ фанатики и карьеристы. Происхождения они были самого разного. Роберто Ле Бург, доминиканец, раскаявшийся катар, был назначен в 1233 г. инквизитором в район Луары, где отличился кровожадностью. Два года спустя он был повышен в должности и стал инквизитором всей Франции, за исключением южных провинций. За массовые казни и грабежи его прозвали «антиеретическим молотом». Жестокости, чинимые Ле Бургом, угрожали вызвать всеобщее восстание во Франции, что вынудило папу римского сместить его. Ле Бург был арестован и осужден на пожизненное заключение. Это был единственный случай в истории инквизиции, когда инквизитор был наказан церковными властями за свои преступления.

 С другими инквизиторами расправлялось само население. В 1227 г. был назначен инквизитором в Германию рыцарь Конрад Маргбургский. Шесть лет свирепствовал этот изувер, пока не был убит родственниками одной из своих многочисленных жертв.

 Такого же конца удостоился в 1252 г. и беспощадный доминиканец Петр из Вероны, выступавший с 1232 г. в роли инквизитора на Севере Италии, на совести которого были тысячи загубленных жертв. Церковь провозгласила его «императором мучеников», он был возведен в ранг святых и считался наравне со св. Домиником чудотворным покровителем инквизиционных палачей.

 Бернар Ги, доминиканец, в 46-летнем возрасте стал инквизитором в Тулузе в 1306 г. Он вошел в историю как «теоретик» инквизиции, автор руководства для инквизиторов, в котором рекомендует при допросах обвиняемых пользоваться различными коварными приемами с целью вынудить их к признанию.

 Николае Эймерик, также из доминиканцев, испанец по рождению, служил во второй половине XIV в. инквизитором в Тарагоне, был ревностным последователем Фомы Аквинского. Эймерик написал 37 богословских трактатов, в том числе инквизиционный вадемекум («Directorium Inquisitorum»), состоящий из подробного описания всевозможных ересей и практических советов его коллегам по профессии, касающихся розыска, допросов, пыток и казни еретиков.

 Однако всех церковных палачей перещеголял своей кровожадностью и жестокостью первый испанский инквизитор Томас де Торквемада, который за 18 лет своей «работы» (1480—1498) свыше ста тысяч человек сжег живьем, сжег символически или подверг аутодафе, осудив на ношение позорного платья «санбенито», конфискацию имущества, пожизненное тюремное заключение и прочие кары.^[16]

«В Испании, от страха онемелой,  царили Фердинанд и Изабелла, но властвовал железною рукой Великий инквизитор над страной... Он был жесток, как повелитель ада, Великий инквизитор Торквемада»,- написал о нем американский поэт Г. Лонгфелло (перевод Б. Томашевского). Впрочем, есть и другие мнения об этом незаурядном человеке. Например, отец Антуан Турон в своей «Истории знаменитых людей Доминиканского ордена» пишет: «Не без оснований испанские историки считают Томаса де Торквемада одним из великих людей своего времени, одним из самых выделяющихся по своему рождению, талантам, набожности и ревностному отношению к религии. Испания в XV веке насчитывала немало таких людей, но можно сказать, что их заслуги не затмевают его добродетель и многие из них всегда имели удовольствие дружески общаться с ним».^[17]

«Монахи и инквизиторы,— признает церковный историк Шэннон,— хотя и назначались на эти должности своим непосредственным начальством, в правовом отношении зависели непосредственно от папства. Инквизиционный же трибунал, как чрезвычайный суд, не подлежал цензуре, контролю ни со стороны папских легатов, ни со стороны руководителей монашеских орденов, назначавших инквизиторов» ^[18]. Шэннон пытается оправдать наделение папством инквизиционных трибуналов неограниченными правами и полномочиями тем обстоятельством, что это позволяло «быстро и решительно бороться с тем, что считалось острейшим религиозным и социальным злом».

Инквизиторы действовали в самом тесном контакте с местным епископом, который освящал своим авторитетом их террористическую деятельность. С его разрешения и в его присутствии производились пытки, выносились приговоры. В тех случаях, когда у инквизиторов было много работы, соответствующий монашеский орден выделял в их распоряжение помощников, выступавших в роли их заместителей. Инквизитор также имел право назначать в другие города своего округа уполномоченных — «комиссариев», или викариев, которые вели слежку и осуществляли аресты подозреваемых в ереси лиц, допрашивали, пытали их и даже выносили им приговоры.

 В XIV в. в помощь инквизиторам стали назначаться эксперты-юристы (квалификаторы), как правило, тоже церковники, в задачу которых входило формулирование обвинений и приговоров таким образом, чтобы они не противоречили гражданскому законодательству.

 По существу квалификаторы служили ширмой для беззаконий, чинимых инквизицией, прикрывали своим юридическим авторитетом ее преступления. Они были лишены возможности ознакомиться с делом подсудимого, им давалось только краткое резюме показаний его и свидетелей, часто без имен, якобы для того, чтобы «эксперты» могли высказать более объективно свое мнение, в действительности же для того, чтобы скрыть имена доносчиков, пытки и прочие преступления инквизиторов. Квалификаторы определяли, являются ли высказывания, приписываемые обвиняемым, еретическими, или от них «пахнет» ересью, или они могут привести.к ереси. Соответственно квалификаторы устанавливали, является ли автор высказываний еретиком или его следует только подозревать в этом преступлении и в какой степени — легкой, сильной или тяжелой. От заключения квалификаторов зависела судьба подследственного. Но даже если бы квалификаторы и захотели вынести  объективное суждение о том или другом деле, они были лишены возможности сделать это из-за полной зависимости от инквизитора: в действительности они являлись не чем иным, как служащими трибунала инквизиции, от которого получали жалованье, принадлежали к одному и тому же ордену, что и инквизиторы, и полностью зависели от воли последних, под диктовку которых и писались ими все решения. Эти «boni viri» — добропорядочные мужи, как их называли, были сообщниками палачей инквизиции.

Инквизиторов с самого начала их деятельности обвиняли в том, что они, пользуясь отсутствием какого-либо контроля, фальсифицировали показания арестованных и свидетелей.

 В ответ на эти обвинения папы римские ввели в систему инквизиции новых персонажей — нотариуса и понятых, должных якобы способствовать беспристрастности следствия.

 Нотариус скреплял своей подписью показания обвиняемых и свидетелей, что делали и понятые, присутствовавшие при допросах. Это придавало следствию видимость законности и беспристрастия. Нотариус, как правило, принадлежал к духовному званию, и, хотя его должность утверждалась папой, он находился на жалованье у инквизитора, понятыми же выступали чаще всего те же монахи из доминиканского ордена, в ведении которого находилась инквизиция. Они, как и все сотрудники инквизиции, обязывались, под угрозой жестоких наказаний, сохранять в строгой тайне все, что им становилось известным о деятельности «священного» трибунала.

Другими важными чинами в аппарате инквизиции были прокурор, врач и палач. Прокурор — один из монахов на службе инквизиции — выступал в роли обвинителя. Врач следил за тем, чтобы обвиняемый не скончался «преждевременно» под пыткой. Врач полностью зависел от инквизиции и по существу был помощником палача, от «искусства» которого часто зависели результаты следствия. Роль палача в комментариях вряд ли нуждается.

 Кроме этого, так сказать, руководящего аппарата трибунала имелся подсобный, состоящий из «родственников» инквизиции — тайных доносчиков, тюремщиков, слуг и другого обслуживающего персонала. Тайные доносчики, соглядатаи, шпионы рекрутировались из самых разнообразных слоев общества. Их можно было найти в королевской свите, среди художников и поэтов, торговцев и военных, дворян и простолюдинов. В число «родственников» входили также почтенные и всеми уважаемые аристократы и горожане, принимавшие участие в аутодафе. В их задачу входило уговаривать осужденных публично покаяться, исповедаться, примириться с церковью. Они сопровождали жертвы инквизиции на костер, помогали его зажечь, подбрасывали хворост. Подобная «честь» оказывалась только особо достойным и заслуженным прихожанам. Количество добровольных сотрудников инквизиции исчислялось сотнями.

 «Родственники», как все служители инквизиции, пользовались безнаказанностью. К тому же им было разрешено носить оружие. Они были неподсудны светскому и духовному судам. Всякое оскорбление служителей инквизиции рассматривалось как попытка помешать ее работе в интересах ереси. Поставленные таким образом в исключительное положение, «родственники», отмечает Г. Ч. Ли^[19], могли делать с беззащитным народом все, что угодно, и легко представить себе, какие вымогательства творили они, угрожая арестами и доносами, в то время когда попасть в руки инквизиции было величайшим несчастьем как для верного католика, так и для еретика. В сельской местности роль ищеек выполняли приходские священники, которым помогали два помощника из мирян.

5.Формы и стадии инквизиционного судебного процесса

Из трех форм возбуждения инквизиционного преследования – обвинение, донос и розыск- третья очень быстро обратилась в правило. Обвинение, как форма возбуждения судебного преследования, была устранена, поскольку она могла вызвать пререкания и дать обвиняемому возможность защиты. Это было недопустимо, т.к. Святая Церковь не могла ошибаться, а на обвиняемого заранее смотрели, как на виновного, уже по одному тому, что он вызван на суд Инквизиции. Задача инквизиционного судопроизводства заключалась только в уточнении степени уже установленной вины обвиняемого и, главное, в принуждении его к раскаянию и отречению от ереси.^[20]

Инквизиционный судебный процесс можно разбить на следующие стадии: арест подозреваемого на основании результатов розыска, допрос и следствие, приговор, наказание. Рассмотрим эти стадии более подробно.

5.1. Розыск и арест подозреваемых в ереси.

После успешного искоренения массовых еретических движений к концу XIII в, еретики и еретические общества стали более редки и научились хорошо скрываться перед организованным беспощадным преследованием. Поэтому для успешного проведения розыска инквизитор был принужден совершать постоянные объезды подведомственной ему провинции. Приезжая в тот или иной населенный пункт, он объявлял, так называемый, срок милосердия (от 15 до 30 дней), в течение которого все окрестные еретики могли прийти, покаяться перед лицом инквизиции и получить снисхождение. Это снисхождение иногда могло быть полным, а иногда только смягчало окончательную меру наказания.

По окончанию срока милосердия инквизитор уже никому не давал пощады и начинал розыск, который должен был привести к выявлению и аресту еретиков или подозреваемых в ереси. Никто из достигших возраста ответственности за свои поступки не мог отказаться от обязанности давать показания перед инквизитором. Этот возраст в различных землях колебался в очень широких пределах: от 7 до 25 лет. Иногда даже назначали взрослого опекуна, под прикрытием которого несовершеннолетнего пытали и казнили уже с 14-ти летнего возраста.^[21]

Вообще розыск вошел в практику духовных судов еще до учреждения инквизиции. В каноническое право было внесено положение, что в случаях неявки подозреваемого, для его обвинения без прений и защиты вполне достаточно сведений, добытых розыском. Если инквизитору указывали на некое лицо, подозреваемое в ереси, то он начинал негласное расследование и собирал все возможные свидетельства (даже сплетни и слухи) на сей счет. Если имелись покаявшиеся еретики, то он заставлял их выдать своих бывших единоверцев. Если же таковых не оказывалось, то инквизитор принуждал под присягой всех местных жителей указать подозрительных или еретиков. Подозреваемого в ереси тайно требовали в назначенный день и час явиться на суд. Если были подозрения, что обвиняемый имеет намерение скрыться, с него брали поручительство или неожиданно арестовывали и держали под стражей до суда.

Для того, чтобы привлечь кого-либо к ответственности, разумеется, требовались основания. Таким основанием в делах веры служило обвинение одним лицом другого в принадлежности к ереси, в сочувствии или помощи еретикам.

За утайку сведений об еретиках, за нежелание сотрудничать с инквизицией верующий автоматически отлучался от церкви; снять же такое отлучение имел право только инквизитор, которому, естественно, виновный должен был оказать за это немало услуг.

Наоборот, тот, кто откликался на призыв инквизитора и сообщал ему сведения о еретиках, получал награду в виде индульгенции сроком на три года.

Приходские священники и монахи в свою очередь были обязаны доносить инквизиции о всех подозреваемых в ереси. Исповедальня служила неисчерпаемым источником для такого рода доносов. Подобного же рода рвение должны были проявлять и светские власти.

Инквизиция делила доносчиков на две категории: на тех, кто выдвигал конкретные обвинения в ереси, и тех, кто указывал на подозреваемых в ереси.
Разница между ними заключается в том, что первые должны были доказать обвинение, в противном случае им угрожало как лжесвидетелям наказание; вторым это не угрожало, ибо они, выполняя свой долг правоверных сынов церкви, сообщали всего лишь свои подозрения, не вдаваясь в их оценку.

Самым ценным, самым желанным способом заполучить еретика считалось не обнаружить его с помощью третьих лиц, а заставить его самого добровольно явиться в инквизицию и покаяться, отречься от своих заблуждений, осудить их и в доказательство своей искренности выдать всех ему известных единоверцев, сторонников и друзей.

Но как добиться такого чуда? Инквизиция всегда находила слабых и трусов, готовых добровольно каяться не только в своих собственных грехах, но и возводить напраслину на своих родственников, друзей и знакомых.

5.2 Допрос и следствие.

Допрос свидетелей, согласно Шпренгеру, должен проходить следующим образом: вначале ему задавались следующие вопросы: Такой-то свидетель из такого-то города, будучи вызван, приведен к присяге и спрошен о том, знает ли он такого-то (при этом называется имя обвиняемого), ответил утвердительно. Будучи спрошен о причинах знакомства, он ответил, что видел его и часто с ним разговаривал. При этом учитываются обстоятельства знакомства и время его возникновения. и т.д., затем Свидетелю было предписано держать свою денунциацию в тайне. Показания сняты там-то и тогда-то в присутствии таких-то лиц. Ежели судья из этих показаний заключает о наличии преступного деяния или сильного подозрения в совершении подобного деяния, то при наличии опасности бегства судья дает распоряжение о взятии обвиняемого под стражу, а перед тем – об обыске в доме обвиняемого, причем просматриваются все лари и конфискуется все оружие и инструменты. Затем судья собирает воедино все обвинения и показания свидетелей и вызывает самого обвиняемого на допрос. Обвиняемый приводится к присяге, как и свидетели, а затем ему задают вопросы.^[22]

Вот примерный образец допроса, которым рекомендовал руководствоваться инквизитор Бернар Ги: «Когда приводят еретика на суд, то он принимает самонадеянный вид, как будто он уверен в том, что невинен. Я его спрашиваю, зачем привели его ко мне. С вежливой улыбкой он отвечает, что он ожидает от меня объяснения этого.

 Я: «Вас обвиняют в том, что вы еретик, что вы веруете и учите несогласное верованием и учением святой церкви».

 Обвиняемый (поднимая глаза к небу с выражением энергичного протеста): «Сударь, вы знаете, что я невиновен и что я никогда не исповедовал другой веры, кроме истинной христианской».

 Я: «Вы называете вашу веру христианской потому, что считаете нашу ложной и еретической, но я спрашиваю вас, не принимали ли вы когда-либо других верований, кроме тех, которые считает истинными римская церковь?»

 Обвиняемый: «Я верую в то, во что верует римская церковь и чему вы публично поучаете нас».

 Я: «Быть может, в Риме есть несколько отдельных лиц, принадлежащих к вашей секте, которую вы считаете римской церковью. Когда я проповедую, я говорю многое, что у нас общее с вами, например, что есть бог, и вы веруете в часть того, что я проповедую; но в то же время вы можете быть еретиком, отказываясь верить в другие вещи, которым следует веровать».

 Обвиняемый: «Я верую во все то, во что должен веровать христианин».

 Я: «Эти хитрости я знаю. Вы думаете, что христианин должен веровать в то, во что веруют члены вашей секты. Но мы теряем время в подобных разговорах. Скажите прямо: веруете ли вы в бога-отца, бога-сына и бога-духа

 святого?»

 Обвиняемый; «Верую».

 Я: «Веруете ли вы в Иисуса Христа, родившегося от пресвятой девы Марии, страдавшего, воскресшего и восшедшего на небеса?»

 Обвиняемый (быстро); «Верую».

 Я: «Веруете ли вы, что за обедней, совершаемой священнослужителями, хлеб и вино божественной силой превращаются в тело и кровь Иисуса Христа?»^[23]

5.3. Пытки

Почти с первых же шагов инквизиция начала применять шантаж и пытки, как психологические,  так и физические. Как правило, только одно признание самого обвиняемого уже устанавливало факт его ереси. Поэтому инквизитор стремился любой ценой вырвать это признание уже заранее установленной вины у обвиняемого. При этом широко применялись методы психологического давления, запутывания и запугивания. Обвиняемого расспрашивали о разных незначительных подробностях и вдруг внезапно объявляли ему, что он лжет и о нем все известно. К нему в камеру подсаживали «сочувствующих», которые должны были войти к нему в доверие и натолкнуть его на дачу этих показаний. Бывало даже, что в темницу к несчастному подсылали жену и детей, чтобы они своими слезами смягчили его упорство и привели его к «чистосердечному покаянию» перед «милосердным» отцом-инквизитором.

Еще одной эффективной формой оказания психологического давления на обвиняемого было испытание забвением. Между первым и вторым вызовом обвиняемого, который упорствовал в своей невиновности, на допрос могло пройти несколько лет, и все это время несчастный мучился в одиночной камере, мечась между надежной и отчаянием и пребывая в полнейшем неведении относительно своего дела и своей участи

Всего регламент инквизиции допускал применение последовательно трех пыток — веревкой, водой, огнем. Тяжесть их возрастала от первой к последней, поэтому нельзя было начинать пытать сразу, скажем, с третьей. Если сознание обвиняемого было получено на первой же пытке, очередь последующих уже не наступала. Нельзя было применить все три пытки в течение одного дня.

     Пытка веревкой: обвиняемому связывали руки за спиной веревкой, пропущенной через закрепленный под потолком блок. Пытаемый подтягивался палачами как можно выше. Некоторое время он оставался спокойно висеть под потолком, после чего палач резко отпускал веревку настолько , чтобы пытаемый падал до высоты полуметра над полом и зависал не касаясь его. Толчок, останавливавший падение, травмировал весь костно-мышечный аппарат верхней части тела; плечевые суставы часто выбивались из суставных сумок и требовали вправления, веревка впивалась в руки настолько, что резала кожу и мясо. Пытка приводила к болезненной контузии суставов рук и верхнего отдела позвоночника, оставляя о себе память на многие месяцы болями даже при попытках поднести ложку ко рту.

     Пытка водой: обвиняемый укладывался на спину на специальные деревянные козлы с желобом для человеческого тела. Действием механизма козел ноги поднимались много выше головы и фиксировались в таком положении. Обвиняемому вводили в рот и горло мокрую тряпку, прикрывая другим ее концом ноздри. Крайне медленно, но беспрерывно, начинали лить на нее воду. Набухающая от влаги тряпка закрывала носоглотку, сильно затрудняя дыхание и вызывая рефлекторное желание сглотнуть подтекающую воду. Пытка могла продолжаться несколько часов; расход воды не должен был превышать литра в час. Исторические свидетельства указывают, что часто после прекращения пытки тряпку вынимали изо рта окровавленной. Очевидно, происходило это из — за разрыва легочных альвеол ; можно предположить, что затяжная пытка очень плохо отражалась на состоянии сердца и работе мозга, особенно пожилых людей, вследствие сильного подъема кровяного давления, несомненно сопутствовавшего этой процедуре.

    Пытка огнем: обвиняемого связанным по рукам и ногам укладывали на спину, смазывали лодыжки и ступни маслом, салом или иным жировым веществом, под ногами помещали жаровню с углями. Расстояние до жаровни не превышало полуметра. Кто хоть раз видел, как на углях жарится шашлык, легко поймет умысел создателей этой пытки. ^[24] 

Пытка противоречила основополагающим принципам христианства, а также традициям Церкви. За исключением порочных и изнеженных благодатным южным климатом вестготов, варвары, создавшие государства современной Европы не признавали в своем законодательстве применения пыток. Однако в 1252 г Иннокентий IV одобрил применение пытки для раскрытия ереси, но не уполномочил инквизиторов или их помощников лично применять пытку к подозреваемым. Эта роль перекладывалась на светские власти, которые должны были пыткой принуждать всех схваченных еретиков признаться и выдать соумышленников. Церковные каноны запрещали духовным лицам даже присутствовать на пытке. Но в 1256 г Александр IV дал инквизиторам и их помощникам право взаимно отпускать грехи за «неправильности»: отныне сам инквизитор и его помощники могли подвергнуть подозреваемого пытке.^[25]

В отношении законного обоснования условий применения пытки к обвиняемому четкого установления не было. Одни считали, что человека с хорошей репутацией можно пытать, если против него есть не менее двух свидетельских показаний, а если репутация у обвиняемого дурная, то достаточно и одного неблагоприятного для него свидетельства. Другие полагали, что независимо от репутации обвиняемого, достаточно свидетельских показаний одного уважаемого лица. Третьи вообще настаивали на том, что для применения к обвиняемому пытки довольно и одной «народной молвы». В итоге, решение этого вопроса оставалось на окончательное усмотрение самого инквизитора. В этом можно указать еще одну негативную особенность инквизиционного судопроизводства, которая также вела к судебно-следственному произволу.

Применению пытки предшествовали угрозы намерением ее применить. Обвиняемому объявляли о намерении подвергнуть его пытке, если он не признает своей вины. Далее ему демонстрировали камеру и орудия пыток. Если обвиняемый упорствовал, его раздевали и готовили к применению пытки, демонстрирую каким орудием и как его будут пытать. В случае упорства обвиняемого пытка начиналась.

По закону пытка могла применяться к обвиняемому только один раз. Но достаточно было просто приказать продолжить, а не повторить пытку и это законодательное ограничение на ее повторное применение снималось. При этом, как бы ни был велик перерыв в пытке, ее можно было продолжать «один раз» до бесконечности. Признательные показания, вырванные пыткой, заносились в протокол с обязательной отметкой, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения.^[26]

Если позже обвиняемый отказывался от признания, вырванного под пыткой, то пытку в его отношении можно было «продолжить». Но в любом случае инквизиторы считали признание правдивым, а отречение - клятвопреступлением. Такое клятвопреступление свидетельствовало о том, что обвиняемый – нераскаявшийся еретик, которого следует выдать светским властям на сожжение. Если вырванное пыткой, но взятое обратно признание обвиняло третьих лиц, то либо оставляли в силе первое признательное показание или же наказывали сделавшего это признание как лжесвидетеля.

5.4. Свидетели

Отдельно стоит сказать об использовании свидетельских показаний в инквизиционном судебном процессе. Для сбора материалов, подтверждавших степень виновности обвиняемого, инквизитор не гнушался заведомой клеветой, а также слухами, сплетнями и доносами, которые вымогал у свидетелей и обещаниями и угрозами. Свидетельским показаниям придавали большое значение, если они давали повод к задержанию и обвинению, а также, если они могли служить средством устрашения. С самого начала деятельности Святых Трибуналов действовало правило: «Обвиняемые не могут быть осуждены, если только сами не сознаются или не будут уличены свидетелями. Но при этом надо сообразовываться не с обычными законами, как при обычных преступлениях, а с частными узаконениями и привилегиями, предоставленными инквизиторам Святым Престолом, ибо есть много иного такого, что свойственно одной только инквизиции».^[27]

Проблема добычи и квалификации свидетельских показаний состояла в том, что не существовало четкого определения ереси. Поэтому добытые свидетельские показания были настолько же ничтожны и неосязаемы, как и те факты, которые ими требовалось подтверждать. Инквизиторы не только предоставляли свидетелям право, но даже и убеждали их говорить все, что вздумается. Все, что могло повредить обвиняемому тщательно собиралось и записывалось, а это могли быть даже самые вздорные слухи и сплетни. Все, что нельзя было истолковать благоприятно для обвиняемого, обращалось против него.

В качестве свидетелей могли привлекаться и люди заведомо нечестивые и опороченные и даже еретики (если они свидетельствовали против других еретиков), хотя таковые не допускались законом в качестве свидетелей по обычным уголовным делам. Этот принцип был принят повсеместно в католических странах и внесен в каноническое право. Если бы было иначе, то инквизиция попросту бы лишилась одного из наиболее действенных приемов для преследования еретиков.^[28]

Возраст свидетелей, привлекаемых по делам о раскрытии ересей, также не был четко определен и этот вопрос оставался на усмотрение инквизитора. В деле об открытии гнезда еретиков в Монсегюре в 1244 г имел место случай, когда осуждение целой группы еретиков из более чем 70 человек произошло во многом на основании показаний 10-летнего ребенка. Жены, дети и слуги обвиняемых не могли свидетельствовать в их пользу, но если их показания были неблагоприятными для обвиняемых, то эти показания безусловно принимались.

При таком дифференцированном отношении к свидетельским показаниям осуждение за ересь выносилось намного легче, чем по любым другим делам и все, опять-таки, практически полностью зависело только от воли инквизитора.

Надо ясно понимать, что никаких "железных баб", "испанских сапогов", раскаленных щипцов, плетей и кнутов инквизиция никогда не использовала. Ее палачи никогда не пинали обвиняемых ногами, не рвали крюками и не сдирали с них кожу. В арсенале инквизиции было всего три пытки, каждую из которых применяли к обвиняемому один раз. О характере отношений "следователь"-"обвиняемый" красноречиво свидетельствует Хуан Льоренте , испанский историк XVIII-XIXв.в., который сам на протяжении четырех лет был комиссаром инквизиционного трибунала и видел изнанку следственных процедур своими глазами: "Никогда не доводили дела до аутодафе не попробовав в течение долгого времени обратить его (обвиняемого) и привести к единению с католической Церковью всеми средствами, которые могла внушить опытность в этом деле. Обеспечив надежность его тюремного заключения, позволяли и даже в некотором роде побуждали его родных, друзей, соотечественников, духовных лиц и всех людей, известных своим образованием, посещать его в тюрьме и беседовать с ним. Сам епископ или инквизитор приходили к обвиняемому и убеждали его вернуться в лоно Церкви. Хотя он выражал в своем упорстве самое сильное желание быть поскорее сожженным (что случалось часто , потому что эти люди считали себя мучениками и выказывали свойственную им твердость), инквизитор на это никогда не соглашался; наоборот, он удваивал доброту и кротость, удалял все, что осужденному могло внушать ужас, и старался уверить его, что обратившись, он избегнет смерти, лишь бы только он снова не впал в ересь, что и бывало в действительности…".15

Инквизитор был уполномочен и подготовлен к тому, чтобы суд его был короток. Он не стеснялся в методах дознания и не позволял, чтобы ему мешали юридические правила и хитросплетения адвокатов (если таковые, что почти невероятно, находились). Он сокращал процесс судопроизводства, лишая обвиняемого обыкновенной возможности сказать хотя бы слово в свою защиту. Он не давал обвиняемому право на апелляции и отсрочки.

Еще одной важной особенностью инквизиционного судопроизводства, способствовавшей беззаконию, являлась глубокая тайна, которой инквизитор облекал дело. Даже вызов подозреваемого в суд делался тайно, а о том, что происходило после его явки туда, знали очень немногие «скромные люди» и эксперты, которых приглашал инквизитор. Все эти люди обязывались инквизитором хранить молчание обо всем, что им стало известно по делу.^[29]

Главной целью допросов было добиться от обвиняемого признательных показаний. Признание всегда сопровождалось изъявлением обращения и раскаяния. Наиболее убедительным доказательством искренности раскаяния была выдача единомышленников (особенно друзей и близких родственников). Отказ кающегося еретика выдать своих единомышленников принимался, как попытка не раскаявшись избежать наказания. Это квалифицировалось как закоренелая ересь, а обвиняемый передавался в руки светской власти на сожжение. Также не допускалось настаивать на своей невиновности. Если при наличии свидетельств против него, обвиняемый продолжал упорно настаивать на своей невиновности, его рассматривали как закоренелого еретика и выдавали светской власти. Так что единственным средством спастись для обвиняемого было «чистосердечное раскаяние» и согласие на любую епитимью (духовное наказание), которое на него могли наложить.

6.Оценка инквизиции и ее деятельности: разные подходы

Сам термин «инквизиция» трактуется в исторической литературе неоднозначно: существует широкий и узкий подходы к этому явлению.

   Если под инквизицией понимать осуждение и преследование господствующей церковью инакомыслящих - вероотступников, то хронологические рамки инквизиции следует расширить на всю историю христианской церкви - от ее возникновения по настоящее время, ибо епископы еще со времен раннего христианства и по сей день присвоили себе право осуждать и отлучать от церкви тех верующих, которых они считают еретиками.  Некоторые исследователи толкуют этот вопрос еще шире, считая, что инквизиция является характерным атрибутом не только католической, но и протестантской и православной церквей.  

   Если же инквизицию понимать в более узком смысле, подразумевая под этим термином деятельность особых трибуналов католической церкви, преследовавших еретиков, то ее рамки суживаются от возникновения этих трибуналов в XII-XIII вв. до их повсеместной отмены в первой половине XIX в. Но и после этого в системе папской курии в Ватикане вплоть до 1966 г. существовала конгрегация инквизиции («священная канцелярия»). Сторонников «широкой» и «узкой» трактовки инквизиции можно найти как среди церковных, так и светских историков.  Первым, кто сформулировал «широкую» точку зрения на историю инквизиции, был сицилийский инквизитор испанец Луис Парамо, опубликовавший в 1598 г. в Мадриде книгу на латинском языке «О происхождении и развитии святой инквизиции» (“De origene et progressu Officii Sanctae Inquisitionis”). Трактат Парамо считается первым трудом по истории инквизиции, написанным с точки зрения официальной доктрины католической церкви.  

Изучая документы и научную литературу по теме «Инквизиция», ясно видишь, как разнятся взгляды на нее и ее деятельность. Если  не удаляться в детали и посмотреть в общем, то явно видны два крайних подхода: классовый и клерикальный (взгляд церкви). Они, конечно, противоположны.  

Классовый подход, который характерен в основном для советских, марксистских историков и правоведов основан на  отрицании церкви и ее деятельности вообще. Все, что делала церковь было неправильным, вредным, обманным, жестоким и тд.

  Богословы, оправдывая террор инквизиции, сравнивали библейскую легенду  о мученической смерти Христа с мученической смертью еретика, сжигаемого верными сынами христианской церкви, которая в период своего зарождения и становления обещала добиться всеобщего счастья путем непротивления злу и любви к ближнему. Теперь же она следовала доктрине, согласно которой цель оправдывает средства. И какие средства! Все, что есть в человеке низменного, подлого, гадкого, уродливого,— ложь, лицемерие, алчность, похоть, обман, предательство — все использовалось церковью во имя борьбы со своими действительными или мнимыми противниками...

 Инквизиция душила ростки всего нового и живого, с таким трудом пробивавшиеся при феодализме, тормозя социальное и духовное развитие человеческого общества.

Ключ к объяснению этих явлений следует искать в классовой борьбе, раздиравшей феодальное общество, и в том положении, которое занимала в нем католическая церковь, окружавшая, по меткому выражению Ф. Энгельса, "феодальный строй ореолом божественной благодати". К. Маркс и Ф. Энгельс первыми вскрыли социальную подоплеку средневековых ересей. Ф. Энгельс показал, что "все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все революционные - социальные и политические - доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси".^[30]

В период разложения феодального строя "священные" трибуналы, как отметил К. Маркс в отношении испанской инквизиции, становятся в руках абсолютистской власти мощным инструментом подавления ее противников. С начала XVI в. Испания и Португалия используют инквизицию в целях колониального порабощения народов Америки и Азии, в период Возрождения инквизиция ведет борьбу против гуманистического и рационалистического мировоззрения; в XVIII в. она объявляет войну просветителям и философам-материалистам, а в XIX в.- патриотам, выступающим за независимость колоний, борцам за объединение Италии, за демократические реформы в Испании; папская же конгрегация инквизиции выступает против зарождающегося рабочего движения, социализма; предает анафеме революцию 1848 г. и Парижскую коммуну; наконец в XX в. ее главный враг - коммунизм, Советский Союз, страны социалистического лагеря.^[31]

Таким образом, инквизиция в течение своей многовековой истории служила феодализму и абсолютизму, колониализму и капитализму. Если в средние века деятельность инквизиции была связана с застенками, пытками, аутодафе, то в новое и новейшее время, когда она была лишена ее палаческих функций, инквизиция действует более утонченными методами, ее оружием становятся анафемы, отлучения, Индекс запрещенных книг, куда заносились произведения многих выдающихся прогрессивных ученых и мыслителей.

Один из продолжателей марксизма В. И. Ленин отмечал, что "все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Церковь через инквизицию совмещала в себе обе эти функции до тех пор, пока буржуазия не лишила ее вместе с земельными угодьями функции палача, оставив ей только обязанности попа».^[32]

Совершенно противоположным является взгляд самой церкви, клерикальных историков и правоведов  на инквизицию. Одни утверждают, что инквизиция действовала непродолжительное время, что она никого не калечила и не казнила, что сжигали еретиков не инквизиторы, а гражданские власти, что папский престол имел к инквизиции самое отдаленное отношение и что если кто и зверствовал, так это испанская инквизиция, но за нее несет ответственность королевская власть, которой она была подчинена, а вовсе не церковь или тем более папский престол. Вот так, например, описывает приезд инквизитора  Nicolau Eymerich в «Справочнике инквизитора», написанной в 1375 году.

В первый день приезда инквизитор прикреплял на воротах церкви письменное объявление, чтобы оповестить население о своём появлении, а затем во время первого молебна читал проповедь прихожанам. Это являлось предупреждением для еретиков. И если этот самый еретик приходил к инквизитору с покаянием в течение месяца, то получал прощение. Кто не считал себя еретиком, тот должен был донести на всех своих знакомых, которых подозревал. Целый месяц инквизитор занимался чтением доносов, которые сыпались как дождь. Они не были анонимными, но обвиняемый не знал имени доносчика. Каждый донос был зарегистрирован нотариусом и проэкзаменован с целью исключения безосновательных и клеветнических писем. Половина обычно отбрасывалась и уничтожалась. Доносчики, пойманные на обмане, жёстко наказывались, включая пытки.
Инквизитор имел право арестовать и допросить обвиняемого, но для тюремного заключения и проведения пыток было необходимо разрешение епископа. По истечении месяца, инквизитор составлял судебное дело, при наличии как минимум двух свидетелей, и очень редко прибегал к аресту. Но если после первого допроса, подсудимый считался опасным, он сразу же заключался в городскую или церковную тюрьму. По инквизиционным законам с ними обращались очень мягко. Еда и вино для них подавались отменными.
Судебный совет состоял из инквизитора, который сидел на очень высоком троне, нотариуса, двух экспертов по теологии, один из который не входил в религиозный орден. Он являлся также защитным адвокатом обвиняемого. Сначала разговор шёл о жизни вообще, о семье, о работе. Использовался тонкий психологический подход. Пытки начали применять с начала XIV века. Их использовали в тех случаях, когда обвиняемый противоречил сам себе. Пытки производились таким образом, чтобы не причинить постоянный ущерб организму. Они применялись в присутствии врача, проверяющего, если заключённый был в состоянии их вынести. Запрещалось пытать пожилых людей, детей, беременных женщин и больных. Поэтому многие прикидывались больными. Необходимо отметить, что все виды пыток могли продолжаться не более 10 минут.
В случае самообвинения, еретик должен был публично каяться в церкви и выплачивать штраф в виде денежного церковного пожертвования. В противном случае, к его одежде пришивали красный крест, который он был обязан носить. В экстренных случаях самообвинения, покаявшийся совершал паломнический поход до Святой Земли Йерусалима. В случае судебного приговора, обвиняемый мог быть приговорён к пожизненному заключению, которое редко доводил до конца, поскольку обычно освобождался досрочно по состоянию здоровья, семейным обстоятельствам или за хорошее поведение. Сжигание на костре предназначалось для еретиков, которые не желали каяться или были осуждены неоднократно. В этом случае Инквизиция передавала осуждённого Городскому Суду, который приводил приговор в исполнение. Смертная казнь, в пропорции от всех приговоров, составляла 22%.

Главным защитником  инквизиции, идеологом французской реставрации является  Жозеф де Местр, написавший, пребывая в эмиграции в Петербурге в 1815 г., в ее защиту известный памфлет "Письма одному русскому дворянину об инквизиции". Жозеф де Местр (1753-1821), граф, иезуит, числился при царском дворе в 1803-1817 гг. посланником лишенного власти сардинского короля,  «пламенным реакционером» назвал  его Н.Бердяев. Этот памфлет был издан в Париже в 1821 г. и с тех пор является источником вдохновения для всех ревнителей "священного" трибунала вплоть до наших дней.

Хотя Жозеф де Местр касался только испанской инквизиции, упраздненной в 1812 г. кадиксскими кортесами, он пытался обелить инквизицию в целом и доказать ее общественную полезность. Рассмотрим вкратце его аргументацию. Де Местр начинает с утверждения, что все великие государственные деятели отличаются нетерпимостью к инакомыслящим, и они должны быть нетерпимыми, так как в этом залог их успехов. Существуй во Франции инквизиция, наверняка в этой стране не произошло бы революции 1789 г.

После этих "теоретических" рассуждений де Местр переходит к обоснованию своего основного тезиса: "За все, что имеется в деятельности трибунала жестокого и ужасного, в особенности смертные приговоры, несет ответственность светская власть, это ее дело, за что от нее и только от нее одной следует требовать ответа. Напротив, за все милосердие, игравшее столь великую роль в деятельности трибунала, несет ответственность церковь, которая интересовалась пытками только постольку, поскольку она пыталась их отменить или смягчить. В этом отношении церковь всегда оставалась неизменной. Сегодня это уже не ошибка, это преступление утверждать или даже только вообразить, что священники могут выносить смертные приговоры".^[33] Во всех этих утверждениях нет ни слова правды.

   Таким образом, мы видим крайне противоположные точки зрения, обусловленные идеологией, временем, заблуждениями, корыстью, нетерпимостью, незнанием.

III.Заключение

   Инквизицию можно оправдывать, можно критиковать, но все равно, как бы, на

наш взгляд,  она ни была бесполезна,  она представляет из себя закономерное, глобальное и объективное явление, которое имело как положительные так и отрицательные последствия (отрицательных все же больше).  Чтобы судить о каком-то   явлении, надо его понять. Чтобы понять инквизицию, прежде стоит указать на то, что средневековый мир был не таков, как современный. Для людей Средневековья религия - не просто то, как ты ведешь себя в церкви. Она была для них наукой, философией, политикой, самоопределением и надеждой на спасение. Не личным предпочтением, а неизменной и универсальной истиной. А значит, ересь била в сердце этой истины. Еретика она обрекала, тех, кто находился рядом с ним - подвергала опасности, а ткань общества разрывала. Средневековые европейцы не были одиноки в этих своих представлениях. Их разделяли многочисленные культуры по всему свету. Современная практика всеобщей религиозной толерантности - вещь сама по себе довольно новая и исключительно западная.^[34] 

Но научный, современный подход к изучению исторических явлений предполагает системность, многофакторность, многолинейность.  Отсюда, при всех уже перечисленных недостатках, инквизиционная судебная система сыграла в истории государства и права несомненно и положительную роль. К XIV веку Инквизиция представляла собой наилучшую из имевшихся в наличии юридических систем. Ее официальные лица имели университетское образование в области юриспруденции и богословия. Процедуры были аналогичны тем, что употреблялись в светском следствии (оно называлось тем же словом - inquisitio).

Литература

1. Антология мировой правовой мысли: В 5 т. – М.: Мысль, 1999. – Т. 2: Европа V- XVII века.

2. Бемер Г. Инквизиция. Иезуиты- СПб.: Полигон, 1999

3. Берман Гарольд Дж. Западная традиция права эпохи формирования. – М.: Инфра- М, 1998

4. Винтер Э. Папство и царизм. – М.: Прогресс, 1964

5. Всеобщая история государства и права / под ред. Батыра К.И. – М., 1993

6. Гергей Е. История Папства. – М.: Республика, 1996

7. Григулевич И. Р. Инквизиция. – М.: Политиздат, 1985

8. Григулевич И. Р. История инквизиции (XIII – XX в. ). –М.: Наука, 1970.

9. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. – М.: Искусство, 1984.

  10. Жозеф де Местр. Сочинения. Четыре неизданных главы  о России. Письма русскому дворянину об испанской инквизиции. Из-во «Владимир Даль» 2007

  11. Данилов В.А. Заметки о средневековой инквизиции / священник В.А.Данилов. Сайт Российского Гуманитарного Университета http://www.i-u.ru/biblio/

12. Инфесура С. Дневники. Документы по истории папства XV – XVI веках. – М.: Госиздат, 1939

13. История государства и права зарубежных стран / под ред. Жукова О.А., Крашенинниковой Н.А. – М., 1996

14. История папства и инквизиции. – М - Л.: Из –во Академии наук СССР, 1959.

15. История политических и правовых учений в Средние века и Возрождения. – М.: Наука, 1986.

16. Карр Ф. Испанская инквизиция. -М.: Центрполиграф, 2002.

17. Кимов Т.Д. Средневековая Инквизиция. // История и право. – 1999. - № 10..

18. Ле Гофф Ж. Цивилизация Средневекового запада. – М.: Прогресс, 1992.

19. Ли Г.Ч. История инквизиции в Средние века.

20. Лозинский С. Г. История Инквизиции: В 3 т. – М.: Мысль, 2000. – Т. 3: Испанская инквизиция.

21. Лозинский С. Г. История папства. – М.: Политиздат, 1986.  http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000072/st007.shtml

22. .   Ленин В. И., Полное собрание соч., 5 изд., т. 26.,М.1975 

23. Льоренте Х. А. История Испанской инквизиции: В 2 т. – М.: Ладомир, 1999.

24. Мейкок А. История инквизиции. – М.: Олма- Пресс, 2002.

25. Опыт тысячелетия: средние века и возрождение. – М.: Юристь, 1996..

26. Осокин Н. История Альбигойцев и их времени.- М.: АСТ, 2000.

27.    Бернар Ги     «Практика инквизиции»

                         http://www.gumer.info/bogoslov Buks/History_Church/grigul/03.php

28. Сабатини Р. Торквемада и Испанская инквизиция. – М.: Терра- Книжный клуб, 1999.-

29. Сказкин С. Д. Из истории социально- политической и духовной жизни Западной Европы в Средние века. – М.: Наука, 1981.

30. Тимонов М.П. Инквизиция: пытки и наказания. //Право. – 1995. - № 4.

31.Томас Мэдден.Правда об испанской инквизиции. . http://www.unavoce.ru/library/madden_inquisition.html

32. Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы. – М.: Госюриздат, 1961.

33.   Шпренгер Я. , Крамер Г.  Молот ведьм. -  Эксмо, 2011г.    

34 .  lib.rus.ec/b/91960/read