Великий Кладовщик
книга по истории (7, 8, 9, 10, 11 класс)

Великий кладовщик

Склад наш пшеничный, из кирпича малинового цвета,  построен был  еще при царе – на самой окраине города и прежде – отовсюду виден.

Что ни окраина - то загадка... Аборигены здешние о былом - не помнят ничего, а город для глубинок – историю, как водится,  не пишет!

Полусырое и темное, на отшибе здание стояло, стекла фанерой зашиты. Часто грабили его, бесконечно кладовщики менялись .

Если и кто за порядок брался, то руки опускал - почти сразу! Так уж повелось до эпохи Петровича, потому как с ним у строения жизнь иная началась, светлая, но увы - с ним она и закончилась.

Прежде и мы Петровича совершенно не знали, в мыслях подобного героя подобного масштаба представить не могли…

Разве что выправка  его, конечно – с первого взгляда внимание обращала, сноровки - через край, а качества боевые - воры на себе испытали, но о них - чуть позже.

Сам он о себе - практически не рассказывал, не считая случая у костра.

Эпизод незабываемый, от него повествование о Петровиче, и складе его я и поведу.

Согнали как-то коллектив, в сырую, но еще яркую осень, картошку семенную подбирать, работали ударно и клубни счастливо в закрома неслись...

Народ же подбирать начальство не торопилось, или с автобусом время не срослось.

Сели мы кружком за лесополосой, костерок развели, на огонь смотрим.

Деревья редкие - ветер поет, тучки моросью обсыпают - не согреться, куда там! Картошку тайком - в угли побросали и то ладно.

 Спеклась на славу, а более - ничего у нас нет.

Петрович из угольков картофелину выкатил, надвое разломил - паруется она, белая в мякоти, с черной корочкой, на ветру...

И нет, чтобы откусить, пока горяченькая...

Смотрит сквозь нее - на пламя, словно впервые видит, вертит на ладони, да и говорит: "Картошки вдоволь, а хлеба-соли - нема...".

Надломился голос, с печалью: "Вот и мы тогда в лесу..."

Начал рассказывать - из памяти что-то, и… Остановиться не может!

А мы вдруг слышим - вздохи орудий, очереди промеж стволов, крики, выстрелы, вой снарядов и вновь тишина...

Предложили ему о тех мгновениях-подвигах - воспоминания написать, настолько непередаваемые они, а он  лишь  головой покачал – неловко и нам стало...

Если и надо, то не ему: ведь не успел он, не выручил, не смог, и не спас...

И кабы не костер – в осеннем лесу, на ветру зябком, слова бы от него не услыхали!

В целом о жизни он рассуждал частенько, но больше осенью, когда небо хмурилось, или, быть может - рука, покалеченная в том  самом бою,  беспокоить начинала.

Говорил, что шальной осколок получил - в окопе шинель запахивая, а курок нажимать - и с ранением приловчился...

Но вернемся к складу, потому как далее они неразлучны - неразделимыми окажутся.

Здание, что человек, чем старше - монументальнее, трещины - как морщины, глубже, и магия   в том, что люди в нем живут или трудятся.

Да какое тут здание? Ушла его респектабельность - в землю вросла, теперь никто и не вспомнит, каким оно в далекой "юности" было.

Заложено для науки, но обычно в среде ученых - что не авторитет, то пророк или гений, и летописи им особенно не к чему.

Известно  лишь, что перед самой войной - дела у склада нашего в гору пошли!

Огромные деньги наркомат - в проект многолетней пшеницы вложил..

Вечное плодородие в перспективе, но из секретности направление скрыто, или не до него уже было.

После войны травополье забросили, взялись целину поднимать...

И потому история  у мудрецов научных - заумная получается, или секретничают они...

Приведу пример, поясню.

Приехала, представьте, в наши края экспедиция - археологи, подозреваю.

Приборы расставили, былинки под микроскоп, и сообщают: найден всемирно - бесценный курган!

Древний, скифский - хотя и разграблен, но значимо как!

Тотчас команда вторая прилетает: раскопанное перелопатить заново, и проверить - по горячим следам!

Рентгеном просветили, просеяли раскоп - начисто грабеж и курган опровергнуты!

И как это, порознь, без плана, договоренности - прошлое изображать?

А вот у Петровича с хронологией - полный порядок, как на полочках в  его складе – доступен любой "закуток". И потому, без методики Петровича, великого кладовщика нашего, в лабиринтах научных -  и по ныне не разобраться!

Впервые мы его увидали, услышали то есть, в представлении опять же необычном.

Подходим в знойном августе  к складу: двери - ворота - распахнуты настежь, засовы отброшены...

Залетай, кому не лень, бери - что пожелаешь!

Чу… А из глубины – голос чей-то, зычный и незнакомый, порядка требует, трубит, как на полигоне.

Стук, грохот наверху - потолок прогибается, предметы летят!!

Шум, крики: а не грабят ли нас, среди бела дня?!

Но нам не до концертов - лето под занавес...

Уборка на носу: стеллажи, поддоны под новый урожай освобождать, пакеты-мешки готовить...

Буднично проблема разрешилось: оказалось, кладовщики "добро" делят...

Новый не желает "воздух" принимать, прежний - не уступает.

Бились - с неделю, пока закрома не обошли.

А на следующее утро - чудеса начались!

Разносится мелодичный молотка стук, потом деревяшка вниз: Бабах!

Одна, другая... Склад наш - просторней становится?! Стены отодвигаются, потолок выше...

Так это Петрович, имени еще толком не знали: барахло с проходов убирает, гнилую фанеру, картон отовсюду срывает.

В поле, со злостью - подальше сбрасывает, а вместо этого...

Слезы на глазах, смотреть - как ново и радостно!

Стеклышки с любовью вставляет, прозрачнее неба осеннего, и когда успел нарезать - раздобыть, непонятно нам!

Склад наш, светом и теплом, подобно древнему храму, новой жизнью наполнился...

И не мутное уже, серое зерно из рук сыпется, а солнечное, как янтарь, лучистое льется... Новые колоски-номера, полагаем, еще краше будут!

Засовы, замки и двери - скрипеть перестали, кровля не стонет. Клены-заросли исчезли, березки ветви развели, взор ласкают.

Техника множится, инвентарь, решета... Подъемник песни поет! Пожарные порядок отметили, краеведы заглянули в склад.

Здание, говорят, Ваше: чудо-реликвия, шедевр промышленно - пшеничной архитектуры, в реестр диковинку занесем!

Время и про воришек, что супротив Петровича ополчились, рассказать!

Ловки и неуловимы, повадились частенько нам пакостить да воровать, злыдни - банда почти!

Ящики раскурочат, мензурки - пробирки побьют, что есть ценное - выгребают.

Зерно не трогают пока - это по-крупному, то есть машиной мешки вывозить!

Одного не учли: хватку Петровича, нового кладовщика, "мертвую", и смекалку, в болотах - лесах, под пулями, проверенную, как и умение тропам следы читать.

Это понятно: рядовому горожанину чутье этакое не приснится, да и не к чему, разве что огород или сад оберегать, но и то опасно.

А Петрович воришек заведомо просчитал: повадки, мысли каждого - наизнанку вывернул...

Собрались "злодеи", как сговорились или запланировали - под луной романтики глотнуть, страха на округу нагнать, подурачиться, ...

Но и мешочки - рюкзачки приготовили - не под зерно, там им статья грозила, а так, на всякий - для сувениров и мелочи.

Прибор раскурочить, халаты - спецодежду заграбастать, канцтовары прихватить.

Лестницу бесшумно подвели - по крыше ползут, к окошку ближе и ближе, фонарик моргает.

А с пустыря им властно, по уставу: "Стой! Ни с места!"

Команда в цель попала, и, к счастью - не наповал.

"Первому - осветить лицо! Попался, хлопец? Ни шага в сторону, предупреждаю!"

Какой там шаг, когда свалиться можно...

Сочли воришки благоразумным - во тьме кромешной, на верхах беспомощные, подноготную раскрыть, ведь иное им не прокатило бы...

Наутро - в полицию, милицию то есть, головы понурив, бредут, да не одни...

Родители за наглецами - рыдают, чистосердечное писать мешают.

Ведь тем озорным парнишкам - складские недостачи да грабежи, длиною в полвека, могли приписать, родословную напоследок припомнить!

А Петрович - вдумчиво поступал, добро надлежаще учитывая, и наличие кражи в милиции, по бумагам не подтвердил, так то!

Ведь за потери он - с настоящими врагами... Давным-давно и сполна рассчитался, и будущее складу хотел иное - безоблачное, светлое.

Простили горемычных - фиолетовым по протоколу, но лестницу Петрович, по привычке, трофеем забрал... Окна чинить, крышу с комфортом латать!

Великодушием его и энергией, однако, многие пользовались - "подводила" взаимовыручка.

Хотя ведь за то и - любили его!

Привезут машину, с зерном доверху, и кликнут: Петрович, помоги чуток - не успеваем, надо!

Или, еще хлеще, негромко так: "Петрович здесь, он поможет!".

Ведь знают же черти, что ему это "надо" - громче тревоги по нервам бьет!

Оставит дело свое... Мигом к грузовику: борт открывать!

Плечо подставит, мешок покалеченной ладонью - хвать, и в склад бегом, словно под бомбами, на стеллаж уносит.

Не могут люди подобной закалки - к тревогам, авралам безучастными быть, и о былом переживают сильно.

Бросит к примеру, курить он, месяцами терпит... И вдруг снова - дымок вдохнет, огоньком засветит: жадно, украдкой, точно в окопе том...

И не уйти ему, порой, от дум - не одолеть невидимую, тоскливую полосу...

Хоть и работа спориться, и на душе светлей - равно как и складу его, к "юности" не вернуться.

Весною наш город - новый парк отдыха, у реки открыл, и к мемориалу, на праздник Победы, ветеранов и молодежь собрали. Долго стояли, залпы слушали...

В кафе заглянули согреться, очередь ждем - ветераны вперед! Глянь, там Петрович, с ровесницами, за столом!

При наградах - все трое они, беседуют оживленно, чинно... На коленях букеты у женщин, а он...

Как им, обеим, угождать успевает?! Вспоминают, поют, обнимаются... Картинку в кадрах не передать...

Одно не понятно: смеются они, рядом с ним, или плачут...

И напоследок – о методике изучения прошлого, что у Петровича, несомненно, была – излагаю  свою догадку по порядку.

Летом у столярки дверь настежь, к березкам, распахнута!

Ворота заперты накрепко, а Петрович на стуле, что троне, рядом сидит.

Ему так удобнее склад караулить, и попутно строгать, ремонтировать что-нибудь.

Или отдыхает на солнышке - на травку, одуванчики глядя.

Коллекция старинного инструмента в столярке набралась, и как им пользоваться - смазать или наточить, душевно объяснить он может.

Венец находок - ключ "шведский"!

Красуется на столе у Петровича, в музеях - с огнем не отыскать!

- А где Вы его раздобыли? - интересуемся.

- На месте лежал!

Не поняли мы, но секрет он раскрыл, доходчиво и лаконично...

Как прежде, предтечи его - кладовщики, смотрители - особо ценными и ходовыми предметами пользовались. Закладки у них для того, в самых хитрых местах расположены.

Там инструменты - всегда под рукой, но и на чужих глазах, без надобности, не окажутся.

А кто же ему, Петровичу, о тайниках поведал, не задумались мы, нам некогда было.

Одна из версий, полу-фантастическая, у меня... Много лет лишь спустя, свилась!

К осени склад должен быть постоянно открыт.

Забегаю как-то я - после дождика, в столярку: железка понадобилась: Кольцо или обруч под мешок, чтобы зерно ссыпать сподручней было.

- Опоздал ты! - смеется Петрович: Мог я и про кольцо спросить! А что не в поле?

- Нет никакой спешки у меня ... - удивляюсь: Уборка встала, комбайнам сыро!

- А ко мне тут, только что... Ключник заглянул, при котором здание строилось! Крепкий еще мужичок, кряжистый - борода окладистая! Кепка гражданская, но - с козырьком... И сапоги, как у офицера - яловые!

- И куда он исчез, добро царское бросил? С него бардак и начался!

- В соседнюю усадьбу перевели, нет вины в этом! - назвал Петрович селение невдалеке, именованием ушедшим, старым.

"Уважаю, любезный, но со склада - глаз не спускай, цены ему нет!"- так тот ключник и завещал: "Сваи из лиственницы - любые невзгоды выдержит!"

- Новые склады открывают, многие лаборатории уже переехали!

- Прав он, однако! Место сырое, - вздохнул Петрович: Потому как  и лиственница под кирпичом – сваи на века! А железку сейчас... Извини, не разыщу в голове сходу: С риги машина идет, снопы  развешивать надо!

И почему теперь мне мнится, что задремал он тогда, аккурат перед моим приходом?!

Для нас незаметно: ведь посторонние шаги Петрович за версту чувствовал!

Но иначе сверх способности его - я объяснить не в силах...

Безмерно прошлое - по рассказам его: в событиях, пространстве и времени.

Откуда ему знать, кто здесь был, что, где и как строил?

Ладно, допустим, кирпич нестандартный   и раствор не тот...

Или там шкаф, работы ручной: каждый ящик со стеклышками - жучков-вредителей собирать - виден насквозь, это понятно.

Но одну половину антиквариата - открыть нельзя, на замке и опечатана! Кем и когда запрещено - надпись стерта, выцвела уже.

Зернышки-колоски или колбы, пробирки за такими ветхозаветными дверцами хранятся? С многолетней пшеницей ли, с чем-то другим...

Их никто без приказа не тронет, не откроет, не развернет - и пылинку не сдвинет!

Откуда Петровичу, если надобно, содержимое знать?

Разве что  с кладовщиками, которые до него здесь успели поработать -  потолковать, побеседовать, но как?

А проверь любой его рассказ – точь-в-точь сходится! Дата, имя и место - откуда?!

Наука переехала, на произвол судьбы древний склад бросила.

И Петрович, за ценностями и реликвиями... В новое здание перешел, да не понравилось ему там.

Слышал, что скучать он, хворать начал. Может, из-за "бетона", или по березкам затосковал.

Уволился скоро, за ним и шедевр заброшенный разобрали, оборвалась история его.

Развеялись тайны, времена ушли.

Но о строении краеведы не забывают, или призрачные стены - покоя не дают?

На мониторах чертежи всплывают, сыплются лайки на фото в сети - будто морось с осеннего неба, заголовки страниц не гаснут.

Любители и профессионалы, блогеры и историки... Здание вернуть хотят, а идеи - одна другой абсурднее.

Бассейн наполнить, аэробику - штангу, секцию мотоспорта открыть, согласны и на автомойку - в радость скоростям!

Проекты безумные, денег нет и не мечтается, но память - жива!

Даже ученые, смахнув слезу, о нем ныне вспомнили...

Предлагают именем деятеля - округу величать, путь другим освещающего... Но какого - опять договориться не могут, кандидатуру не подберут...

Намерения лучезарны и одинаково хороши, но насчет имени - поспорю!

Ведь именно Петрович... Первым складу руку в беде протянул...

Значимость угадал, переоткрыл и умножил!

И, если выручил, но не спас...

Именем его, великого кладовщика Петровича, строение возрождать надо, для славы и подражания, на века, а уж потом - как видно будет!