УРОК МУЖЕСТВА К 70-ЛЕТИЮ КУРСКОЙ БИТВЫ. ИСТОРИЯ ОДНОЙ КАРТИНЫ «Танковое поле» П.Кривоногова.
презентация к уроку (9 класс) на тему

УРОК МУЖЕСТВА К 70-ЛЕТИЮ КУРСКОЙ БИТВЫ.

ИСТОРИЯ ОДНОЙ КАРТИНЫ

«Танковое поле» П.Кривоногова.

Цель: воспитание гордости за подвиг народа в годы Великой Отечественной войны,

Сопровождается презентацией.

Слайд 1        

1.Земля, овеянная славой,
Навеки сердцу дорога:
И слева памятник, и справа,
Здесь поля русского оправа - 
Орловско-Курская дуга. (В.Семернин)

2.70 лет победы на Курской дуге. Мы поговорим про эту победу через историю картины «Танковое поле».

Слайд 2        1.Вот оно во всём своём величье,
поле нашей славы боевой.
Вот оно простёрлось перед нами.
Встань к нему родимому, лицом,
полюбуйся пышными цветами,
политыми кровью и свинцом.
Всё, что было выжжено и смято,
Заново оделось в зеленя.
Но хранит земля
торжественно и свято
страшный стон железа и огня.                                        С. Васильев

Слайд 3        2. Вид знаменитого ратного поля на Курской дуге создал художник баталист Кривоногов Петр Александрович.

В 1940 он поступил в студию военных художников им. М. Б. Грекова. В годы Великой Отечественной войны студийцы находились на фронтах, запасаясь непосредственно впечатлениями боевых действий и фронтового быта. Это были будущие летописцы войны в рисунках, живописи и скульптуре. Среди них и очень одаренный Кривоногов. Уже в 1942 он создает свои первые, сделанные наспех, зарисовки: «Зверства в Речице», «В Волоколамске», «Рейд Доватора».

1. В 1949г. он создает неповторимую по колориту картину «На Курской дуге».

Она представляет собой широкую панораму знаменитого танкового сражения летом 1943 года: еще горит земля, не развеялся дым пожарищ. Художник выбирает необычный формат, чтобы как можно шире охватить поле боя, показать землю, истерзанную снарядами. На багряном закате изображены подбитые, еще дымящиеся, фашистские «тигры» и «фердинанды». Глубокая тишина. Апофеоз жестокого танкового сражения.

Слайд 4        2.. Немецкие «Тигры» и «Пантеры», советские Т-34 и КВ сшиблись лоб в лоб в чудовищной, не имевшей аналогов в мире, бойне. В этом аду советская техника подкреплялось мужеством и героизмом солдат. Человеческий мозг не в силах был перенести увиденное. Горела земля, горел и плавился металл, броня трещала, как пустой орех, нигде и никогда не было такого массового сумасшествия солдат, как под Прохоровкой.

Слайд 5        ЧТЕЦ: Поверьте мне, я видел бой,
Который раньше и не снился,
Когда в дыму за гильзой гильза,
Курган мостила гробовой,
Поверьте мне, я видел бой,
Горел в его смертельной стыни...
Он заслоняет и поныне
Мне белый свет самим собой.                

Эти строки написал поэт-фронтовик, Герой Советского Союза Михаил Борисов. Он 19-летним сержантом в одном бою на Прохоровском поле уничтожил 7 вражеских танков.

Слайд 6        О состоянии человека в тех жутких условиях вспоминал участник боя, заместитель начальника штаба 31-й танковой бригады, впоследствии Герой Советского Союза Григорий Пенежко:

… В памяти остались тяжелые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки.

От попадания в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление — пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню, как отважно действовал командир танковой роты Черторижский. Он подбил вражеский «тигр», но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой.

А на другом конце поля артиллерийская батарея.

Заряжающий Константин Иванович Подколзин: «Рот, глаза – всё забито песком. Танки различали по силуэтам – свои и немецкие. Поле горит. Никогда не забуду, какой тяжелый, удушливый дым полз по окопам. Запах пороха, горящего масла, раскалённого металла, золы. Мы задыхались».

Командир взвода Семен Давыдович Зискис: «Бой с танком – самый тяжёлый бой. Многим из нас пришлось увидеть, как танк с ходу врывается на огневую. Под гусеницами гибнут и люди, и пушки. Картина трагическая эта стояла перед глазами. Такое может быть и с тобой – помнил каждый, когда начинал поединок с танком. И каждый понимал, что танк надо подпустить ближе, когда он идет на тебя. Как бы ни было страшно. Осколки стучат, а ты должен точно наводить. Не ошибиться, не дрогнуть. Ведь орудие само не стреляет».

Слайд 7         

Андрей Владимирович Пузиков, наводчик: «Сложное это чувство – видеть, как неумолимо приближаются к тебе бронированные чудовища с оскалённой желтой пастью тигра на борту. Когда танки приблизились, открыли огонь – и сразу штук семь запылали, преградив дорогу остальным. Не выдержал, закричал «ура» И тут снаряд разорвался. Совсем близко. У орудия отлетели левое колесо, прицельное приспособление, половина щита. Расчёт погиб. Я, раненный, через лафет упал в ровик. Подбежал старший лейтенант Картузов, вытащил меня. Спихнули орудие на бруствер, подложили вместо колеса снарядный ящик. Картузов лёг за пулемёт, я, не чуя боли, стал бить картечью, рассеивая автоматчиков. Те отхлынули. Вдруг прямо передо мной – «тигр». Я зарядил кумулятивный снаряд и – в него. А он – в меня. Оба попали. «Тигр» вспыхнул свечой, а его снаряд угодил в противооткатное устройство. Это – последнее, что помню».

Слайд 8

Тяжело раненный политрук вылез на бруствер со связкой гранат и, как только мог быстро побежал навстречу танку. Он знал, что вот-вот погибнет, но умереть нужно было не раньше, чем гранаты взорвутся под гусеницей. Он успел перед смертью подбить танк.

Слайд 9        Танковое поле… где увидел его художник? можетВся Курская дуга все 50 дней была одним огромным танковым полем.

В начале июля 1943 года танковая рота Блинова закрывала подступы к станции Поныри на северном фасе Курской дуги. Танкисты стояли насмерть. 6 июля 1943 года рота Блинова уничтожила 15 вражеских танков. Только его экипаж поджёг 4 машины, а 5-го подбитого «тигра» отбуксировал в тыл.

7 и 8 июля 1943 года разгорелись жаркие схватки у села Бутырки. Танки роты Блинова зарылись на высотке. Гитлеровцы бомбили позицию роты, обстреливали из артиллерии. Танкисты стояли. Тогда противник бросил в атаку 29 своих танков, поддержанных пехотой. В итоге враг потерял на подступах к высоте 15 машин.

12 июля 1943 года советские войска перешли в наступление. Танковая бригада ринулась вперёд. В этом бою в танк Блинова попал вражеский снаряд. Командир роты получил смертельную рану и через 2 часа скончался… Похоронен отважный танкист в Курске на мемориале павших. Его именем названа улица в Курске, на которой установлен памятный знак.

Приказом министра обороны СССР К.М.Блинов навечно зачислен в списки личного состава воинской части. По сей день на головной танк 1-й роты танкисты наносят надпись: «Герой Советского Союза К. М. Блинов». Лучшие из лучших воинов получают право быть в его экипаже.

Слайд 10        Немец                Эй, русский, эй, Сашка, ты еще живой? Я думал, что ты сгорел в своем танке… Еще сгоришь. Я буду поджигать тебя, пока тебе не будет могила, – доносился чужой голос из рации.. Командир «тридцатьчетверки» старшина Александр Милюков опешил. Что за чушь собачья? А рация продолжала доносить с хрипотцой голос:–

Немец         На твоем колхозном тракторе только в могилу. Ну что, выйдешь на нем один на один против моей «Пантеры»? Один на один, по-рыцарски…–

Ах, это ты, гад,?!., – чертыхнулся старшина Милюков, поняв, с кем имеет дело. Волну радиостанции его танка отыскал фашист. Да не простой, ас, «хитрющий», как его прозвали в экипаже.– Я готов, – Александр перед этим щелкнул тумблером. – Посмотрим чья возьмет, фашист недобитый.–

Немец         Выходи на дуэль сейчас. Только завещание напиши…–

Сам о завещании побеспокойся, – уже не говорил, а кричал Милюков, матеря немца, что называется, на чем свет стоит.
Немец умолк, умолк и Милюков и стал ждать, что скажут члены экипажа. Гитлеровец-то в более выгодных условиях, 76-мм пушка Т-34 не брала лобовую броню «Пантеры», а немецкий танк мог сжечь «тридцатьчетверку» чуть ли не с двух километров, а с тысячи метров уж наверняка.
Наши танкисты принимают вызов.
Звучит команда «по местам!». «Тридцатьчетверка» Милюкова стрелой, по другому и не скажешь, вылетает на исходную.

Велик риск вступить в поединок один на один с экипажем, имеющим на вооружении более мощную пушку. Но когда еще можно встретиться с «хитрющим», расквитаться с ним. Расквитаться было за что. В недавнем бою именно его «Пантера» двумя снарядами прошила «тридцатьчетверку». Экипаж Милюкова ее проворонил, она внезапно выползла из второго эшелона и открыла прицельный огонь. Тогда все чудом остались живы.
Известно, что за одного битого двух небитых дают. Во втором бою уже ловушку запомнившейся нашим танкистам «Пантере» устроил экипаж Милюкова. Но не тут-то было. Как ни старался командир орудия сержант Семен Брагин, снаряды шли мимо. Уворачивался немец, да так ловко, что все поняли – за рычагами «Пантеры» ас. Заряжающий рядовой Григорий Чумак обозвал немца «хитрющим», и это прозвище закрепилось в экипаже. И вот танкисты вступают с ним в схватку, Милюков нервничал, понимал, что останется в живых и командиром экипажа только при одном условии – если с блеском выиграет поединок. Иначе трибунал, «тридцатьчетверка» сорвалась с боевой позиции без приказа комбата. Проигрыш же вообще сулил верную смерть – живым на этот раз немецкий ас никого не выпустит, после первого попадания положит копеечка в копеечку еще несколько снарядов.
Успокаивало то, что местность для поединка давала шанс экипажу на успех, она была безлесой, но испещренной балками и оврагами. А «тридцатьчетверка» – это скорость, маневренность, куда там «Пантере» до нее. Машина же Милюкова и вовсе летала до шестидесяти километров в час. В прошлом механик-водитель старшина Милюков выжимал из нее все соки, заводские характеристики превышал почти на треть. Словом, успех в поединке зависел от мастерства двух экипажей. От того, кто первым обнаружит противника, кто первым нанесет прицельный выстрел, кто сумеет вовремя увернуться и от многого, многого другого.
Главное – любыми способами приблизиться к «Пантере» на дистанцию 300-400 метров, тогда можно огневую дуэль вести на равных. Но немец-то не будет ждать, значит метров 700 метров «тридцатьчетверке» придется идти под его прицельным огнем.
Гитлеровец выстрелил, сразу после того как экипажи увидели друг друга. Да, он не хотел терять ни метра преимущества из тех семисот, что у него были в запасе. Снаряд вонзился рядом с советским танком. Прибавить скорость? Но «тридцатьчетверка» на каменистом участке давала километров тридцать, не более, и прибавить могла лишь чуть-чуть. Не пролетишь эти семьсот метров, успеет немец смертельно врезать. И Милюков тут же дал по тормозам, снизил скорость. Решил, пусть немец прицелится: Александр «видел» его за броней, «видел», вот сейчас он весь впился в прицел… «Нет, гад, ничего не получится». «Даю скорость! Маневрирую!» – прокричал Милюков. «Тридцатьчетверка» рванулась чуть раньше, может на секунду, прежде чем из ствола «Пантеры» плеснуло пламя. Опоздал немец, снаряд прошел мимо.
«Вот так-то, фриц, дальнобойная пушка это еще не все». К Милюкову пришла уверенность, он теперь знал, увильнуть от снаряда можно и на открытой местности, можно превзойти в расторопности немецкого аса. А тут еще Николай Лукьянский – он находился на командирском месте:– Двенадцать секунд, командир, я засек, двенадцать.– Умница Лукьянский, – похвалил Милюков.
Теперь он знал, что между первым и вторым выстрелом немца двенадцать секунд. Увеличил скорость, проскочить бы еще метров двести ровного поля, метров двести. А Лукьянский считал: «… Семь! Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать!..» Милюков тут же, что было силы, рванул на себя оба бортовых фрикциона. Танк вздрогнул и замер. Снаряд перед самым носом вспахал землю. «Посмотрим, чья возьмет!»
Русский танк то резко тормозил, то резко бросался в одну или другую стороны, и немецкие снаряды шли мимо. Экипаж мастерски использовал каждую ложбинку, холмик для своей защиты. Советская боевая машина неумолимо приближалась к «Пантере». Немецкий ас посылал снаряд за снарядом, но «тридцатьчетверка» была неуязвима, она «росла» в прицеле неестественно быстро. И нервы у немца не выдержали, «Пантера» стала отступать. «Струсил, гад!» – кричал Милюков, – «Даю скорость!»
Танк противника пятился назад. В том, что в нем сидел настоящий ас, наши танкисты убедились еще раз. Ни разу немец не подставил борт или корму. И только раз, когда перед отступающей «Пантерой» оказался спуск, она, задрав пушку, на секунду показала днище. Этой секунды и хватило для того, чтобы Семен Брагин влепил бронебойным в ее уязвимое место.

Немецкий танк охватило пламя, «Пантера» заносчивого немецкого аса горела. Экипаж Милюкова захлебывался от восторга, танкисты кричали, хохотали, ругались.
Всех их отрезвил голос комбата по рации:

– Милюков! Дуэлянт хренов, под суд пойдешь.

Уже после боя отважной четверке скажут, как внимательно за поединком наблюдали с советской и немецкой сторон – за то время не было произведено никем ни одного выстрела, кроме участников дуэли. Наблюдали с тревогой и любопытством – наиредчайший случай рыцарской дуэли в двадцатом веке. Уже после боя Милюков оценил выдержку комбата, его опыт. В момент поединка он не произнес ни слова, понимал – не под руку. Свое недовольство высказал, когда поединок был выигран, и одиножды. Может быть потому, что в душе был доволен, а может оттого, по окончании рыцарской дуэли бой разгорелся уже между подразделениями, и экипаж Милюкова вновь праздновал победу, да какую! «Тридцатьчетверка» встретилась с 3 «Тиграми», сожгла их, а затем раздавила вместе с расчетами несколько артиллерийских орудий…
Слайд  11        Женщина - танкист

Она запомнила этот первый бой во всех его мельчайших подробностях. Сквозь смотровую щель она видела условленные ориентиры и вела танк по ним. До предела напрягай слух, она ловила в шлемофоне команды лейтенанта Чумакова. Слышать что-нибудь становилось все труднее: к реву мотора прибавились гулкие выстрелы их танковой пушки и беспрерывная трескотня башенного пулемета. Потом немецкие пули забарабанили по броне, и она перестала различать в наушниках голос командира. Но Чумаков уже оказался около нее и стал командовать знаками. 
В щель было видно, как наши танки, вертясь, утюжат траншеи противника. Маруся впервые увидела бегущие фигуры гитлеровцев в серо-зеленых френчах. В это время пули застучали о броню особенно часто и звонко, и лейтенант хлопнул ее по правому плечу. Она резко развернула танк вправо и совсем близко увидела блиндаж, из которого в упор бил пулемет. Тотчас же последовал толчок в спину, и она нажала на акселератор. Бревна блиндажа затрещали под гусеницами — она не слышала, а как бы почувствовала это. 
Стрельба постепенно стала стихать. Лейтенант приказал остановиться. Прежде чем Маруся успела открыть люк, кто-то откинул его снаружи и за руку вытянул ее из машины. Это был капитан Митяйкин. Она еще плохо слышала, и он закричал, нагнувшись к ее уху: 
— На первый раз хорошо получилось. Молодец, Лагунова! 

Слайд 12        Поединок с фердинандом

Когда немцы начали наступление, рота под командованием лейтенанта Чернеги выдвигалась для занятия исходных позиций. «Тридцатьчетверка» лейтенанта Ерохина шла впереди батальона – в головной походной заставе. Внезапно возле неё начали ложиться снаряды. Экипаж понял, что по танку ведется огонь прямой наводкой. Ерохин тут же завел Т-34 в кустарник, поднялся на башню и впереди, километрах в полутора, увидел выползающую из-за холма немецкую машину. «Танк – не танк, здоровая какая-то коробка, – делился потом своими воспоминаниями Алексей Ерохин. – Мощная, чувствовалось по тому, как летели снаряды».
Экипаж прикинул расстояние до невиданней доселе немецкой боевой машины. Примерно, 1400 метров – бить можно. Советские танкисты открыли огонь. Выстрел, еще выстрел… Три снаряда «влепил» в лоб «Элефанту» командир «тридцатьчетверки». Как оказалось, три «бесполезных» снаряда. Затем сманеврировал и всадил еще два снаряда, от которых она загорелась.
А теперь предоставим слово самому Ерохину, такая возможность есть.
«После того, как мощная немецкая машина загорелась, – впоминал он, – батальон начал развертываться, занимая слева и справа заранее намеченные позиции для поддержки пехоты в случае атаки немцев. Вскоре правее хорошо видного нам дымного столба (горел подожженный «Элефант») показалось еще несколько невиданных немецких машин. Первая из них выскочила на высотку. Мы сразу же дали по ней залп всей ротой, и она, подбитая, остановилась. Остальные развернулись фронтом, и с места открыли огонь по нам. Спросив разрешения у командира, я повел танк влево, маскируясь кустами и холмами, пробуя зайти немцам во фланг. Это мне удалось. Я высунулся из-за высотки, тщательно пригляделся, проверил прицел и один за другим дал пять снарядов по ближайшему немецкому танку. На пятом снаряде он задымил. Другие танки, пятясь, начали отползать назад, потому что башни у них не вращались, и мой заход во фланг поставил их в невыгодное положение. Если развернуться и стрелять по мне, подставишь свои борты остальным нашим танкам, если же оставаться в прежней позиции, то борты остаются открытыми для меня. Потому они и начали отходить. Вскоре начало темнеть, атака у немцев сорвалась».

Посвящается подвигу советских танкистов в сражении на Курской дуге.
Летом сорок третьего под Курском
Крупповская плавилась броня
И текла на землю нашу русскую
Чёрную от дыма и огня !

Исковерканы поля разрывами,
Рощи будто спилены пилой,
А ведь были стройными, красивыми
Перед этой страшною войной !

В вихре беспощадной битвы танковой
Небо от пожаров занялось.
Рвётся враг – атака за атакою
Накопив под Сталинградом злость.

Режет слух орудий канонада,
Пулемётов треск, моторов рёв.
Тигры и Пантеры, Фердинанды –
Наглое, железное зверьё.

Вот они броском из за пригорка
Норовят ударить нам во фланг
Всё почти… Но тут 34-ка
Тушит экипаж горящий танк.

Голос командира: все в машину!
Заряжай! Механик, заводи.
Резко вправо, прямо к той лощине.
Газу ! От обстрела уходи !

Двигатель горит, он не погашен.
Стоп механик. Малость доверни!
Бронебойным выстрелили наши.
Есть ! Попали! Головной дымит!

Всё решает быстрота маневра,
Тут как говорится – не зевай !
Снова выстрел и горит Пантера.
Это не Европа, наших знай !

Помнит командир, горит машина
Тлеет на спине комбинезон,
Но команду дать, что б танк покинуть
Просто не имеет права он !

Вот уже пять монстров в поле чистом
Склепами сгоревшими стоят,
Вермахта хвалёные танкисты
На крестах обугленных лежат.
****************************
Наши танк покинуть не успели.
Четверо отчаянных ребят,
Как один, все заживо сгорели.
Их потом посмертно наградят !

В той жестокой боя круговерти
Им не приходилось выбирать.
Кто о чём подумал перед смертью
Никогда теперь нам не узнать !

Слайд 13         Именно на Курской Дуге «Илы» впервые в массовых количествах применили новинку – авиационную камулятивную бомбу. Попавший в плен немецкий офицер так рассказывал об одной из атак русских штурмовиков: «6 июля в 5 утра на нашу группу танков, которых было не менее сотни, обрушились русские штурмовики. Эффект от их действия был невиданный. При первой же атаке одна из групп разбила и сожгла около 20 танков, другая группа обрушилась на отдыхавший в автобусах мотострелковый батальон. На наши головы градом посыпались бомбы мелкого калибра и снаряды. Было сожжено 90 машин и убито 120 человек. За время войны на Восточном фронте я не видел более эффективного воздействия русской авиации». В первый день применения новых противотанковых бомб было уничтожено 70 танков противника, а за первые пять дней битвы только летчиками уничтожены 442 немецких танка.

Два друга, два лейтенанта – И.И.Мещеряков и М.И.Шилов – летят в одной эскадрилье, ведомой старшим лейтенантом И.Никоновым. Летчики бросают взгляд на землю. Где она сейчас, эта линия фронта? Внизу сплошное море огня, сполохи взрывов. Вспыхивают, как спичечные коробки, и чадят черным дымом горящие танки. В каждом подбитом танке – своя трагедия, свои убитые, искалеченные, сгорающие заживо. Но летчикам сейчас не до эмоций. В небе тоже тесно. Над полыхающей землей проносятся штурмовики, повыше – истребители. Еще выше идут «Пешки» (Пе-2) – наши славные пикирующие бомбардировщики. А в стороне – круговерть воздушного боя. Совсем близко подходят две девятки «Юнкерсов». У летчиков-истребителей чешутся руки: атаковать бы их! Но свои «Илы» бросать нельзя: они пикируют на цель – артиллерийскую батарею крупного калибра. Вокруг штурмовиков небо усеяно ярко вспыхивающими облачками. Вдруг там, где был один из «Илов» возник огромный огненный шар – прямое попадание вражеского артиллерийского снаряда в бомбы. Ни самолета, ни белых куполов парашютов, один страшный огонь! Остальные штурмовики сомкнулись, опять атакуют цель. Еще один штурмовик, объятый пламенем, идет к земле. Наш пилот не пытается спрыгнуть с парашюта, а направляет горящий самолет на врага, и тот врезается в расположение батареи, от которой остаются только столбы огня и серые брызги земли. Задание, ценой жизни, летчик выполнил. Семерка «Илов» подвергается атаке «Мессершмиттов», но их отбивают наши истребители. …В составе группы экипаж младшего лейтенанта Николая Киселева (штурман Юрий Сахаров и стрелок-радист Василий Скоробогатов) отправился бомбить вражеские танки в районе села Бутово Белгородской области. При подходе к цели бомбардировщики встретили вражеские истребители, их было больше, чем наших Пе-2. Несмотря на встречу с противником, бомбардировщики продолжали выполнять поставленную задачу. На немецкие танковые группы падали бомбы, и от прямых попаданий многие танки горели. В небе шел ожесточенный бой. Немецкие истребители уничтожали наши бомбардировщики. Огненной струей был прошит и самолет Николая Киселева. Погибли стрелок-радист и штурман. Киселев мог повернуть назад, мог дотянуть неисправную машину до своих, но он направляет горящий самолет на танковую колонну противника, точно так, как это сделал в начале войны Гастелло. Груженный бомбами самолет, словно торпеда, обрушился на немцев. Огромной силы взрыв потряс землю, уничтожив множество вражеских танков. Вот так боролись с оккупантами русские летчики! 

Слайд 14