Образ Московского Кремля в текстах русских писателей и поэтов
методическая разработка по литературе (10 класс) по теме

Образ Московского Кремля в текстах русских писателей и поэтов

Иду на урок литературы

Автор Карнизова Наталья Владимировна, преподаватель русского языка, литературы и истории высшей категории ГБОУ НПО ПУ-34 г. Электрогорск Московская область

Цели: объяснить значимость и актуальность данной темы; отобразить главные факторы по истории Кремля в текстах русской литературы; доказать значение Кремля для русского народа как символа русской государственности; закрепить знания о данной теме. Задачи: способствовать формированию знаний в области исторического и литературоведческого значения Кремля; показать значение Кремля  как исторического феномена. Основные понятия: епанча,  Ипатьевская летопись, мономахова греческая шапка, Никоновская летопись, Грановитая палата. Оборудование: аппаратура для показа слайдов; документальный фильм «Сердце Кремля»; песни о Кремле; картины русских художников о Кремле; доклады и рефераты о Кремле; библиотечка книг. Участники: творческие группы учащихся.

Эпиграф урока: «Бессмертное величие Кремля

Невыразимо смертными словами!» (Н.Рубцов «О Московском Кремле»)

Ход урока

Вступительное слово преподавателя: Каждый этап развития Кремля осмысливался русскими литераторами в разных ракурсах. Художественный образ Кремля сыграл огромную роль в жизни и творчестве писателей в разные исторические эпохи. Кремль – это и источник, питавший их творческую жизнь, дающий вдохновение, где сплачивались силы и крепли в спорах и идейной борьбе. Для Пушкина,  Лермонтова, Достоевского Кремль и Москва – родина, а для Чехова, родившегося в Таганроге и впервые приехавшего в древнюю столицу семнадцатилетним юношей, - это сила духовного воздействия. Отношение литераторов к Кремлю запечатлелось не только в художественных произведениях, но и в мемуарах, в эпистолярном наследии, в дневниковых заметках. Шли годы, сменяли друг друга поколения, и каждое поколение  воспринимало то, что было сказано о Кремле несколько десятилетий назад, давало свою интерпретацию этим картинам. Мы попытаемся систематизировать упоминания о Кремле, прокомментировав связанные с ним явления литературной жизни.

Работа первой творческой группы: Над Москвой-рекой, на круче,

                Где стоит наш Кремль теперь,

             Был когда-то бор дремучий,

        А в бору водился зверь[2].

   Сначала это были летописи. В Ипатьевской летописи сообщается о возникновении в 1147 году Москвы: в той части нынешнего Кремля, которая примыкает к Боровицкой башне, состоялась встреча суздальского князя Юрия Долгорукого и новгород-северского князя Святослава Ольговича: «Въ лето 6655 (1147) князь велики Юрьи Суждальскiй, сынъ Владимера Мономаха, внукъ Всеволожь, правнукъ Ярославль, праправнукъ великого Владимера, собра воинства и шедъ взя градъ Новый Торгъ…И посла къ нему князь велики Юрьи Суждальскiй, глаголя сице: «како бы ся намъ видети съ тобою и въ любви и въ единстве житiе о Христе скончати и отъ враговъ своихъ стрещися за единъ и другъ за друга голова положити…И тако совещавше, снидошася на Москву князь велики Юрьи изъ Суждаля, а князь велики Святославъ съ Резани изъ Тешилова…»[4] Когда основатель города Юрий Долгорукий звал на совет своего союзника: «Приди ко мне, брате, в Москвов!» - гостей встречал маленький деревянный городок, обнесенный стеной из могучих бревен:                        Вот он, первый Кремль сосновый,

За бревенчатой стеной.

Так родился город новый,

И назвался он Москвой…

И под стенами Кремля

Пашут пахари поля,

Пашут землю деды наши

Русской древнею сохой…

Так от самого начала,

Много ль, мало ль лет прошло,

Под Кремлем земли хватало –

За селом росло село…[2]

   Известно, что в 1156 году, через девять лет после   встречи со Святославом, князь Юрий Владимирович Долгорукий приступил к сооружению крепостных стен. Пожары, нападения  войск других русских князей на Московский Кремль, взятие Москвы Батыем в 1238 году нашли отражение в летописях и стихах:     К берегам Москвы-реки

Хан Батый привел полки.

И ордынец, хитрый, смелый,

До зубов вооружен,

Мечет огненные стрелы,

Лезет в Кремль со всех сторон.

Он тараном бьет в ворота,

Он у стен костры кладет.

Разорять – его забота,

Пропадает наш народ.

Нету сил бороться с ханом.

Загорелся Кремль свечой,

Все спалили басурманы

И умчались саранчой[2].

   В Никоновской летописи упоминается об упрочении положения молодого Московского княжества: «В лето 6836 (1328), зачало княженiа Московскаго». То есть, это год, в который Москва стала великокняжеской столицей. Построены были при Иване Калите дубовые кремлевские стены (начало строительства 1339 год). А в 1366 – 1367 годах Дмитрием Донским были сооружены первые каменные стены:                                          Дмитрий-князь – Ивана внук-

                Переделать все вокруг

                               Предложил московским людям,

                       И, хоть путь весенний труден,

           Загудел, зашевелился

                Под Москвою старый бор,

             Снова в бор народ явился,

           Застучал в бору топор.

На дороге, близ Коломны,

День-деньской народ снует:

Для Кремля с каменоломни

Возят камень целый год.

И былой стене на смену

Строит каменную стену

Терпеливый наш народ[2].

Работа второй творческой группы: И вот наступил 1380 год – из ворот башни, на месте которой теперь стоит Константино-Еленинская башня Кремля, Дмитрий Донской вывел свои войска и направился на поле Куликово. Куликовская победа ковалась в стенах Московского Кремля. Вот как эта мысль отразилась в «Сказании о Мамаевом побоище» - замечательном произведении древнерусской литературы, созданном в первой четверти XV века и имеющем множество списков  XV – XIX веков: «И посла по брата своего по князя Владимера Андреевичя в Боровеск, и по все воеводы местныа, и по дети боярскые, и по все служылые люди. И повеле им скоро бытии у себя на Москве»[4]. Выезд русских войск из Московского Кремля сравнивается с полетом соколов: «З нимъ и все князи полетели з Москвы, як белыи соколы, нарядное войско»[4].

   Советские писатели В.И. Язвицкий и С.П. Бородин неоднократно обращались в своем творчестве к изображению Кремля. Картины, созданные ими, точны, исторически правдивы. Кремль – место, где развивается действие исторических романов «Дмитрий Донской» С.П. Бородина и «Иван III – государь всея Руси» В.И. Язвицкого.

   Этапным событием в русской истории было «великое стояние на реке Угре», которое означало окончательное падение ордынского ига. Это произошло в 1480 году – ровно через сто лет после Куликовской битвы. Отсюда, из Московского Кремля, навстречу полчищам хана Ахмата вышли русские полки под руководством Ивана III. Этому событию предшествовало знаменательное событие о том, как в Кремле великий князь Иван разорвал грамоту хана Ахмата. В книге «Иван Третий» В.Н. Иванов так описал встречу с послом: «Посол спешился на красное сукно и, приняв в обе руки ларец с ханской басмой, на своих кривых ногах конника легко двинулся по ступенькам. Вступив в бревенчатую палату, посол увидел, что на этот раз бояре и князья, духовенство и жильцы стоят в глубине, по стенам, а великий князь Иван сидит на кресле в епанче и в мономаховой греческой шапке, увенчанной крестом из самоцветов. Никто не пал встречу на колени, не встал и великий князь… Посол поднял было ханскую грамоту высоко, протянул ее Ивану Васильевичу, но великий князь схватил грамоту, плюнул на нее, с треском разорвал, бросил лоскутья на землю. Выхватил из рук шатнувшегося восточного вельможи его цареву басму, распахнул ларец и, вытряхнув воск наземь, растоптал каблуком своего пурпурного сапога. Под сводами Успенского собора Иван III сказал: Та курица умерла, которая носила татарам золотые яйца»[4]. Обратно из Москвы унес ноги только один ханский посол; его отпустили для того, чтобы он мог рассказать о случившемся в Москве. Исторические персонажи – герои повести В. Иванова – именно в Кремль возвращаются «после столь неслыханным порядком, без крови одержанной умной победы». «Великий князь выезжал из-за Москвы-реки и смотрел, как Кремль высился, весь озаренный солнцем, осыпанный серебряным снегом, белокаменный, с золотыми куполами»[4].

   В «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», написанной М.Ю. Лермонтовым в 1837 году, можно найти реальные картины облика Кремля этой поры:                              Над Москвой великой, златоглавою,

Над стеной кремлевской белокаменной

Из-за дальних лесов, из-за синих гор,

По тесовым кровелькам играючи,

Тучки серые разгоняючи,

Заря алая подымается[5].

Действующие лица «песни» смотрят на Кремль со стороны Замоскворечья, любуются розовеющими в свете зари постройками, а «за Кремлем горит заря туманная». Купец Степан Парамонович Калашников, выходя на поединок с опричником Кирибеевичем, так выражал свое уважение к Кремлю:                …Поклонился прежде царю грозному,

После белому Кремлю да святым церквам,

А потом всему народу русскому[5].

   Тесовые кровли, то есть кровли из лемеха, украшали жилые деревянные дома, а общественные сооружения – соборы, Грановитая палата – были построены из камня. В Кремле во времена Ивана Грозного были задуманы знаменитые походы на Казанское и Астраханское ханства, закончившиеся потом победой. К истории обращается советский поэт Дмитрий Кедрин. В поэме «Зодчие», написанной в 1938 году, он рисует Кремль времен Ивана Грозного, куда были призваны Постник и Барма, будущие строители храма Василия Блаженного – памятника присоединения Казани и Астрахани к Москве:            Лился свет в слюдяное оконце,

Был дух вельми спертый,

Изразцовая печка.

Божница.

Угар и жара.

И в посконных рубахах

Перед Иоанном Четвертым,

Крепко за руки взявшись,

 Стояли сии мастера[5].

   Может быть, не совсем привычны для нашего представления о масштабных исторических событиях бытовые штрихи, которые несут картины Кремля в повести А.К. Толстого «Князь Серебряный». В главе «Сказка», где описано нападение разбойников Перстня и Коршуна на Ивана IV, произошедшее в его опочивальне, сама опочивальня выглядит так: «Налево от двери была лежанка; в переднем углу стояла царская кровать; между лежанкой и кроватью было проделано в стене окно, которое никогда не затворялось ставнем, ибо царь любил, чтобы первые лучи солнца проникали в его опочивальню. Теперь сквозь окно это смотрела луна, и серебряный блеск ее играл на пестрых изразцах лежанки»[5]. Здесь разыгралась короткая схватка, в результате которой опричниками был схвачен разбойник Коршун.

   Кремль является местом действия и других произведений А.К. Толстого – его драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис». Действие драмы А.Н. Островского «Василиса Мелентьева» разворачивается в Кремле, в царских покоях. Василиса Мелентьева – шестая, невенчанная жена Иоанна Грозного – погибает под ножом боярина Колычева. Здесь действуют такие персонажи, как: Малюта Скуратов, придворный врач Бомелий, Василий Шуйский, Борис Годунов. Перед читателями предстает суровое, мрачное время Грозного. В ремарках пьесы указано: «Дворцовое крыльцо в Кремле», «Грановитая палата». На левой стороне трона по обеим сторонам – скамьи, крытые красным сукном», «Решетчатые сени в деревянном дворце», «Передний покой в тереме Царицы».

Работа третьей творческой группы: Необычайно интересными для нас являются поэтические картины Кремля в творчестве А.С. Пушкина. Поэт знал и любил Кремль как замечательный памятник русской истории с самого раннего детства. В сопровождении крепостного воспитателя – «дядьки» Никиты Тимофеевича Козлова он поднимался на колокольню Ивана Великого, бывал на кремлевских площадях, в монастырях и храмах. Очевидно, под впечатлением детских воспоминаний Пушкин в ранней своей поэме «Монах» поселил старца в монастыре в лесной глуши под Москвой: Невдалеке от тех прекрасных мест,

                                                Где дерзостный восстал Иван - Великий,

                                  На голове златой носящий крест…

   В трагедии «Борис Годунов» подзаголовки отдельных сцен точно определяют место действия: «Кремлевские палаты» (1598 года, 20 февраля), «Царские палаты» - здесь  Пушкин думал о сооружениях, находившихся на месте нынешнего Большого Кремлевского дворца. Место действия, названное в трагедии, «Ночь, келья в Чудовом монастыре» (1603 год), связано с реально существовавшим Чудовым монастырем. Действие в сцене «Палаты патриарха» происходило в Патриарших палатах, находившихся за Успенским собором с западной стороны (здание не сохранилось). В названии сцены «Кремль. Дом Борисов. Стража у крыльца» говорится о реально существовавшем и запечатленном на плане Кремля 1613 года, составленном амстердамским картографом Гесселем Герритсом, дворе боярина Бориса Годунова. Он находился на Троицкой площади, приблизительно на месте нынешнего Дворца съездов. Есть в трагедии сцены, в которых присутствуют сооружения и поныне существующие. Так, сцена «Царская дума» проходит в Грановитой палате и вводит нас в мир напряженной политической борьбы при дворе Бориса Годунова. В этой сцене участвую царь, патриарх, бояре Басманов, Шуйский и другие. Политические противники, собравшиеся под крестовыми расписными сводами, беседуют о расстриге Григории Отрепьеве. Патриарх предлагает перенести тело царевича Дмитрия из Углича в Москву и захоронить в Архангельском соборе, чтобы лишить Отрепьева возможности прикрываться его именем. На это возражает Шуйский. В знаменитой сцене «Площадь перед собором в Москве», где отмечено в ремарке одно действующее лицо – «народ», Пушкин разворачивает действие на Соборной площади. На ее белокаменных плитах толпятся люди, среди которых находится юродивый Николка. Борис Годунов в сопровождении бояр, облаченных в тяжелые парадные одежды, выходит из Успенского собора на площадь. Обратившись к нему, юродивый говорит: «Николку маленькие дети обижают…Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича»

Царь: Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка. (Уходит)

Юродивый (ему вслед): Нет, нет! Нельзя молиться за царя Ирода – богородица не велит.                        [5].

   В кишиневской ссылке, мысленно обращаясь к Москве, поэт представлял ее древние памятники, среди которых, вероятно, ему виделся и Кремль:           На тихих берегах Москвы

Церквей, венчанные крестами,

Сияют ветхие главы…

   8 сентября 1826 года поэт приехал в Москву по приказу Николая I и был принят им в

большом кабинете Чудова дворца (здание не сохранилось). Беседа с императором закончилась тем. Что царь объявил себя цензором поэта. Эта встреча произошла после коронации Николая I, состоявшейся 22 августа 1826 года в Кремле в Успенском соборе. 19 июля в том же Успенском соборе проходил торжественный молебен по случаю казни пяти декабристов, среди которых были и друзья поэта. Несмотря на это горестное событие, Пушкин был рад встрече с Москвой. С Древним Кремлем:                  Ах, братцы! Как я был доволен,

Когда церквей и колоколен,

Садов, чертогов полукруг

Открылся предо мною вдруг!

   Борис Годунов, времени которого Пушкин посвятил свою трагедию, был сложной, противоречивой исторической фигурой. К его образу не раз обращались писатели. Известно, например, что во время страшного голода, когда он пытался наделить народ зерном, им была надстроена колокольня Ивана Великого. Обращая внимание именно на этот факт, поэт XIX века Грилуцкий замечал:               Там богатырь, начальник башен,

Его поставил Годунов,

Чтоб он из вечных житниц неба

Добыл кусок насущный хлеба[5].

   Надстройка колокольни и поныне украшена позолоченной надписью, сделанной старославянской вязью: «Изволением Святыя Троицы, повелением Великого Государя Царя и Великого князя Бориса Федоровича всея Русии Самодержца и сына его благоверного Великого Государя царевича и Великого князя Федора Борисовича всея Русии храм совершен и позлащен во второе лето государства их 108 (1600)»[5].

   В начале XVII века была осуществлена польско-шляхетская интервенция. Ополчение во главе с Козьмой Мининым и Дмитрием Пожарским освободило Москву и страну. В Оружейной палате Кремля хранится меч Дмитрия Пожарского. Поэтесса Е. Ростопчина в стихотворении «Посещая Оружейную палату» выразила восторг перед этим мечом, который по сравнению с другими ценностями замечательного музея выглядит более простым и скромным:

Но в битву сотни он водил других мечей,

Победой искупил честь родины своей:

То меч Пожарского, спасителя России!!![5]

   Связана с Кремлем такая значительная эпоха в истории нашей страны, как время Петра I. Читая роман А.Н. Толстого «Петр Первый», можно представить себе Кремль конца XVII века, тревожного времени стрелецких восстаний. На всю жизнь запомнил Петр I расправу, учиненную над братьями его матери Иваном и Афанасием Нарышкиными, над Юрием и Михайлом Долгорукими, Григорием и Андреем Ромодановскими, Матвеевым, Языковым. Произошло это на глазах маленького Петра в 1682 году на Соборной площади на Красном крыльце Грановитой палаты, которое находилось с ее южной стороны, обращенной к Благовещенскому собору. «Дверь распахнулась. Увидели царицу Наталью Кирилловну во вдовьей черной опашени и золотопарчовой мантии. Взглянув на тысячи, тысячи жадных глаз, упертых на нее, царица покачнулась, мантия соскользнула с плеч. Чьи-то руки протянули ей мальчика в пестром узком кафтанчике. Царица с усилием, вздернув животом, приподняла его, поставила на перила крыльца. Мономахова шапка съехала на ухо, открыв черные стриженые волосы. Круглощекий и тупоносенький, он вытянул шею. Глаза круглые, как у мыши. Маленький рот сжат с испугу».  «С крыльца в толпу сошли Хованский и Василий Васильевич. Кладя руки на плечи стрельцам и простым людям, уговаривали разойтись, но говорили будто с усмешкой». И тут-то вспыхнул бунт. «Кто-то оттащил царицу, отшвырнул Петра, как котенка. Огромное тело Матвеева с разинутым ртом высоко вдруг поднялось, задело сапогами за перила и перевалилось на уставленные копья»[4]. А.Н. Толстой смотрел на Кремль через призму истории. Он отмечал, что писателю нужен взгляд в глубь истории: в ретроспективе можно четче увидеть черты национального характера, те возможности, которые таятся в душе русского человека и русского народа. Писатель нам известен как автор, который всегда остро и энергично отзывается на животрепещущие вопросы современности. В романе «Петр Первый» ощущается биение напряженного пульса общественной жизни древней Москвы: стрелецкие восстания, мужание Петра как государственного деятеля, его борьба с боярством.

Работа четвертой творческой группы: Через сто лет обрушилось на Россию несчастье – вторжение армии Наполеона. Коснулись эти события и Московского Кремля. После Бородинского сражения русские войска согласно приказу М.И. Кутузова покинули Москву. Армия Наполеона вошла в древний город без боя. Однако Кремль сопротивлялся. Это описывает Л. Н. Толстой в романе «Война и мир». Вместе с  героями мы следим за тем, как войска неприятеля входят в город, движутся по Дорогомиловской дороге, Арбату, Воздвиженке по направлению к Кремлю. Они подошли к Кутафьей башне, находящейся у западной стены Кремля и соединенной с проездной Троицкой башней мостом, под которым некогда протекала речка Неглинка. Башня Кутафья издавна предназначалась для обороны Троицкого моста. Французы узнали, что в опустевшей, оставленной жителями Москвы «ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада». «Артиллерия на рысях ехала из-за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Воздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу. В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию»[6]. Действительно, в Кутафьей башне находились девять безымянных защитников Кремля, семеро из которых были убиты французами. Яркий драматический момент боя изображен в романе: «Несколько мгновений после того как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из-за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один оружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота»[6]. Так погибли кремлевские защитники, о  судьбе двоих, оставшихся в живых, нам ничего не известно. Но их подвиг вошел в историю освободительной войны, которую вел народ. Отношение к Кремлю Л.Н. Толстого связано с раздумьями о судьбах России. Впервые приехав в Москву из Ясной Поляны в 1837 году, Толстой, видимо, нередко посещал этот ансамбль. В 1839 году одиннадцатилетним мальчиком он написал первое известное нам сочинение «Кремль»: «Какое великое зрелище представляет Кремль! Иван Великий стоит, как исполин, среди других соборов и церквей и напоминает хитрого похитителя престола. Этот странный теремок как бы свидетельствует о бурных временах Иоанна Грозного. Эти белые каменные стены вспоминают великого Гения и Героя, который у этих стен потерял свое счастье, и видели стыд и поражение непобедимых полков наполеоновских»[5].

   После изгнания войск Наполеона и победного окончания войны стал отстраиваться обезображенный войной Кремль. Известно, что Наполеон приказал его взорвать и от взрыва пострадали Грановитая палата, Арсенал, Потешный дворец, пристройка к колокольне Ивана Великого – звонница Петрока Малого, обрушились полностью Водовзводная и наполовину Никольская башни, были повреждены здание Сената и в пяти местах – кремлевские стены. В 1820-е годы современники с гордостью смотрели на возрождавшийся Кремль. Чувство гордости за него выразил поэт Федор Глинка – участник Отечественной войны 1812 года, Бородинского сражения и заграничных походов 1813-1814 годов:   Кто, силач, возьмет в охапку Холм Кремля-

                                                      богатыря?

Кто собьет златую шапку у Ивана – звонаря?

Кто царь-колокол подымет?

Кто царь-пушку повернет?

Шляпы кто, гордец, не снимет

У святых в Кремле ворот?

   Жизнь Василия Андреевича Жуковского была связана с Кремлем. В 1812 году  он вступил в московское ополчение и участвовал в Бородинском сражении. Его поэма «Певец во стане русских воинов» была очень популярна. Поэт любил Москву. В январе 1815 года в письме к друзьям он отмечал: «Пишу из священной нашей столицы… в которую въехал я с гордостью русского и с каким-то особым чувством, мне одному принадлежащим, как певцу ее величия»[4]. В 1817-1818 годах он некоторое время жил в одном из строений Московского Кремля, картина которого всегда волновала и вдохновляла поэта. Еще в 1814 году им было написано стихотворение «Певец в Кремле», в котором воспевается этот замечательный памятник как один из символов победы над захватнической армией Наполеона:

О Кремль, свидетель славных дней,

Красуйся обновленный.

Работа пятой творческой группы: М.Ю. Лермонтов – уроженец Москвы, воспитанник Благородного пансиона, студент Московского университета – хорошо знал и любил Кремль. Для него Кремль – символ русской истории, родины. В очерке «Панорама Москвы», написанном в 1833-1834 годах, поэт так выразил эту идею: «Что сравнишь с этим Кремлем, который, окружась зубчатыми стенами, красуясь золотыми главами соборов, возлежит на высокой горе, как державный венец на челе грозного владыки? Он – алтарь России, на нем должны совершаться и уже совершались многие жертвы, достойные отечества… Давно ли, как баснословный феникс, он возродился из пылающего своего праха?»[4] В стихотворении «Два великана», где говорится о единоборстве Франции и России в войне 1812 года, поэт косвенно обращается к образу Кремля, где незримо можно представить золоченые купола колокольни Ивана Великого:                                В шапке золота литого

Старый русский великан

Поджидал к себе другого

Из далеких чуждых стран.

   В стихотворении «Сашка», необыкновенном и знакомом до боли, можно увидеть не только Москву, но и Кремль:             Москва, Москва!.. люблю тебя как сын,

Как русский, - сильно, пламенно и нежно!

Люблю священный блеск твоих седин

И этот Кремль зубчатый, безмятежный.

   Из мозаики разрозненных картин создавался в творчестве Лермонтова цельный, величественный образ Московского Кремля. Этот образ складывался в сознании поэта в пору отрочества и юности, когда он жил в Москве, взбирался по вытоптанным ступенькам на колокольню Ивана Великого, любовался замечательной панорамой: «Что величественнее этих мрачных храмин, тесно составленных в одну кучу, этого таинственного дворца Годунова, коего холодные столбы и плиты столько лет уже не слышат звуков человеческого голоса, подобно могильному мавзолею, возвышающемуся среди пустыни в памяти царей великих?! Нет; ни Кремль, ни его зубчатых стен, ни его темных переходов, ни пышных дворцов его описать невозможно… Надо видеть, видеть… надо чувствовать все, что они говорят сердцу и воображению!»[4]

   В.Г. Белинский, приехавший впервые в Москву в 1829 году для поступления в университет, в «Журнале моей поездки в Москву и пребывания в оной», написанном под свежим впечатлением от путешествия, так характеризовал значение Кремля: «Какие сильные, живые, благородные впечатления возбуждает один Кремль. Над его священными стенами, над его высокими башнями пролетело несколько веков. Я не могу истолковать себе тех чувств, которые возбуждаются во мне при взгляде на Кремль!»[4] Облик памятника произвел на Белинского неизгладимое впечатление: «Одна сторона Кремля открылась пред нами. Шумные клики, говор народа, треск экипажей, высокий и частый лес мачт с развевающимися разноцветными флагами, белокаменные стены Кремля, его высокие башни – все это вместе поражало меня, возбуждало в душе удивление и темное смешанное чувство удовольствия. Я почувствовал, что нахожусь в первопрестольном граде, - в сердце царства русского…»[4]

   А.П. Чехов впервые увидел Московский Кремль семнадцатилетним юношей, когда в 1877 году приехал к родным на зимние каникулы. Кремль произвел на него большое значение. Об этом посещении вспоминал брат писателя М.П. Чехов в книге «Вокруг Чехова». В произведениях А.П. Чехова Кремль – чаще всего просто место действия, естественно входящее в повествование. В рассказе «Палата № 6» один из главных героев, Андрей Ефимович, отправляясь со своим приятелем из провинции в Москву, посещает Кремль: «Затем пошли в Кремль и посмотрели там на царь – пушку и царь – колокол, и даже пальцами их потрогали, полюбовались видом на Замоскворечье…»[5]

Работа шестой творческой группы: Первый приезд в Москву зимой 1904 года был для А.А. Блока самым впечатлительным. В письме к матери от 14 января 1904 года поэт описывал прогулку по Кремлю, освещенному вечерней зарей, а затем отразил в стихотворении «Утро в Москве». Изображение Московского Кремля явилось дополнением к многогранному образу родины. Кремль стоит на высоком берегу Москвы- реки, она течет почти у самого подножия потемневших от времени кирпичных зубчатых стен. Когда смотришь на Кремль со стороны реки, ощущаешь обилие воздуха и света, связанное с тем, что ансамбль просторно раскинулся  на широком холме. И это создает неповторимое ощущение праздничности и радости. Это впечатление и передал Блок в стихотворении «Утро в Москве». Это юношеское ощущение чистоты и просветленности, испытанное им при созерцании Кремля, поэт пронес через всю жизнь. В стихотворении «Все это было, было, было…», написанном в 1909 году, поэт  передал это чувство, где лирическое восприятие образа Кремля переплетается с глубокими переживаниями и размышлениями о сущности бытия:             В час утра чистый и хрустальный,

У стен Московского Кремля,

Восторг души первоначальной

Вернет ли мне моя земля?

   В.Я. Брюсов, поэт, вся жизнь которого связана с Москвой, глубочайший знаток истории, хорошо знал Московский Кремль. Изображение Кремля в творчестве Брюсова пронизано чувством гражданственности. В 1911 году в стихотворении «Москва» он показал историческую зарисовку Кремля, вспомнил его основание при Юрии Долгоруком, строительство каменных стен при Иване III, победы над польско-шляхетскими и французскими интервентами и сделал вывод:                                                 Здесь, как было, так и ныне-

Сердце всей Руси святой,

Здесь стоят ее святыни

За Кремлевскою стеной!

Здесь пути перекрестились

Ото всех шести морей,

Здесь великие учились-

Верить родине своей!

   В 1923 году им было создано стихотворение «У Кремля», в котором поэт дал характеристику новой Москвы, связывая ее образ с Кремлем:                            С лент мертвых рек Месопотамий,

Где солнце жжет людей, дремля,

Бессчетность глаз горит мечтами

К нам, к стенам Красного Кремля!

   О советском Кремле сказал В.В. Маяковский, создав яркий образ в поэме «Владимир Ильич Ленин»:   знаю,

                          Марксу

                                      виделось

                                                       видение Кремля

                     и коммуны

                                         флаг

                                                  над красною Москвой.

   Четко сформулировал поэт в стихотворении «Две Москвы» значение, которое имеет Кремль для нас. Он сказал о том заряде бодрости, творческой энергии, которые дает каждому этот памятник:   бессонен Кремль,

                                                   и стены его

                                                                        зовут работать

                                                                                                 и торопиться,

                        бросая

                                    со Спасской

                                                           гимн боевой.

Работа седьмой творческой группы: В суровое время Великой Отечественной войны в затемненной светомаскировкой Москве посуровел и облик Кремля: звезды на башнях были покрыты кожухами, группы кремлевских построек были разрисованы под кварталы жилых домов. Понятие Кремль стало символом непобедимости Советского государства. Известно, какое впечатление оказывали на людей слова «Москва, Кремль». В суровые дни октября 1941 года Константин Симонов писал в стихотворении «Голос далеких сыновей» о солдатах, которые вспоминали на фронте Кремль: Мы здесь давно, но словно лишь вчерашним

                              Днем от своей Москвы отделены,

                                Видны Кремля нам вековые башни

                     И площади широкие видны.

   Образ военной Москвы, Кремля созданы в стихотворении А.А. Суркова «Песня защитников Москвы». Мы видим Кремль, противотанковые ежи на Садовом кольце, витрины магазинов, заложенные мешками с песком. Все это оставалось за спинами солдат, которые уходили на подмосковные рубежи. Уходя, они клялись: «За каждый расколотый камень отплатим мы страшной ценой». М. Лисянским было написано стихотворение «Моя Москва», где облик Москвы военной поры имел большое значение для советских людей, как взволнованно произносили эти строки: «И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова…» А.Т. Твардовский создал образ Кремля и в пору войны, и в мирные дни. «Зябкой ночью солдатской в сорок первом году» приехал поэт в Москву на попутной машине. В стихотворении «Москва» он показал темную столицу и «горделивый,  печальный блеск зенитных огней», а через пятнадцать дней после окончания Великой Отечественной войны Твардовский описал «Кремль зимней ночью» во всей красе. Величествен, торжествен, наряден и лиричен современный Кремль в стихотворении Твардовского «Береза», где поэт увидел ширь России в скромной березе, выросшей у Спасской башни:      Нет, не бесследны в мире наши дни,

Таящие надежду иль угрозу.

Случится быть в Кремле – поди взгляни

На эту неприметную березу.

Какая есть – тебе предстанет вся,

Запас диковин мало твой пополнит,

Но что-то вновь тебе напомнит,

Чего вовеки забывать нельзя…

   Облик Кремля в незабываемый день 9 мая 1945 года запечатлен И.Г. Эренбургом в романе «Буря»: «Светало. Из других домов выглядывали люди. Валя, не думая о том, куда идет, пошла к Красной площади. Там уже были люди. Они шли растерянные от радости. Не слышно было ни песен, ни криков, стояла большая, торжественная тишина… Все смутное и тяжелое, накопившееся за последние месяцы, вдруг разрешилось в глубокой радости этого раннего часа… Валя глядела на Кремль, горящий в свете встающего солнца, древний и беспокойно-молодой» [5]. Это было величайшее счастье: окончилась война – самая жестокая из тех, что знало человечество. За годы этой страшной войны люди еще сильнее духовно сроднились с Москвой, ее ансамблями – символами Кремлем и Красной площадью.

Вывод. Обобщение урока: Будут появляться все новые и новые произведения, в которых писатели и поэты обратятся к Кремлю, но непреходящими останутся те творения, о которых мы упомянули на этом уроке.  Образ Кремля, созданный русскими и советскими авторами  столь выразителен, что будет волновать еще многие поколения читателей:    И над всеми временами

Древний Кремль, хранимый нами,

Нас хранит из года в год,

Наша гордость и оплот!

Ну-ка, снимем шапки, братцы,

Да поклонимся Кремлю.

Это он помог собраться

Городам в одну семью,

Это он всем нам на славу

Создал русскую державу[2].

Использованная литература

1.Колодный Л.Е. Главный Кремль России. – М.: Сов. Россия, 1983.

2.Кончаловская Н.П. Славен град Москва: Поэма/ Художник Е. Монин. – М.: Дет. лит., 1983

3. Московский Кремль в старину и теперь/ Сост. С.П. Бартенев. М., 1912, с. 5.

4. Сайты Интернета.

5.Стародуб  К.В., Емельянова В.В., Краусова И.В. От Кремля до Садовых: Путеводитель по

литературным местам Москвы. – М.: Моск. рабочий, 1984.

6.Толстой Л.Н. Роман «Война и мир» / Коммент. Л. Д. Опульской. – М.: Просвещение, 1981.