"Моим стихам, написанным так рано, настанет свой черёд..."
занимательные факты по литературе (11 класс) по теме

         Тема урока: Моим  стихам, написанным  так  рано,

                                       Настанет свой черёд…

                        (Обзор жизни и творчества  М.И.Цветаевой)

Цели:    знакомство учащихся с аспектами жизни и творчества М.И.Цветаевой;

воспитание интереса к творчеству и личности поэтессы, эмоциональной  отзывчивости читателей, художественного вкуса;  развитие умений и навыков восприятия и интерпретации    

художественного  текста.

                                                                   Кто вам дал такую ясность красок?        

                                                         Кто вам дал такую точность слов?

                                                      Смелость всё сказать: от детских ласок

                                                        До весенних новолунных снов?

  Слайд №1.

        Чтение стих-я «Моим стихам, написанным так рано…»

   В историю русской поэзии Марина Цветаева вписала новаторскую, исполненную высокого драматизма страницу.

   Слайд № 2.

        Она родилась в Москве 26 сентября 1892 года, с субботы на воскресенье, в полночь, на Иоанна Богослова, почти в самом центре Москвы, в тихом Трёхпрудном переулке, в небольшом уютном доме.

   Слайд № 3.

   Она  родилась в семье профессора-искусствоведа Ивана Владимировича и талантливой пианистки Марии Александровны.        

Слайд № 4.         

   Отец был создателем Музея изобразительных искусств, и весь домашний мир и быт были пронизаны постоянным интересом к искусству.

   Отец был выходцем из бедного сельского священства: Талицкий уезд Владимирской губернии (земля, где когда-то родился Илья Муромец). В 29 лет отец был уже профессором. Он начал свою учёную карьеру с диссертации на латинском языке о древнеиталийском народе осках, для чего исходил Италию и на коленях излазил землю вокруг древних памятников и могил, списывая, сличая, расшифровывая и толкуя древние письмена. Это дало ему европейскую известность.

   М. Цветаева: «Ближайшей сотрудницей моего отца была моя мать». Она помогала Ивану Владимировичу создавать музей. Это было и её детище тоже.

   «Когда она в 1902 году заболела туберкулёзом и выехала с детьми за границу… телеграмма (кажется, это было на Рождество,  отец был с нами). Отец молча подаёт матери. Помню её задохнувшийся и захлебнувшийся голос, без слов, кажется: «А-ах!» И отцовское – она тогда была уже очень больна – умиротворяющее, смиренное, бесконечно-разбитое: «Ничего. Даст Бог. Как-нибудь».  (А телеграмма была: музей горит.)  И его безмолвные слёзы, от которых мы с Асей, никогда не видевшие его плачущим, в каком-то ужасе отвернулись. Мать до последней секунды помнила музей и, умирая, последним голосом, из последних лёгких пожелала отцу счастливого завершения его (да и её!) детища».

        Слайд № 5.

   Быть самой собою, ни у кого ничего не заимствовать, не подражать, не подвергаться влияниям – такою Цветаева вышла из детства и такою осталась навсегда.

                      Видеофильм «Тарусские встречи».

   Осенью 1910 года 18-летняя гимназистка Марина Цветаева отнесла в типографию сборник своих стихов. Книга называлась «Вечерний альбом». Это сборник почти полудетских стихов, очень искренних, непосредственных и чистых. «Вечерний альбом» - книга о том, что по вечерам переживают юные души, когда вместе с дневной сутолокой отходит всё суетное, мелочное, наносное, «нарушаются запреты» и наступает царство грёз, воображения, которое «правит миром»:

        Над миром вечерних видений

        Мы, дети, сегодня цари.

        Спускаются длинные тени,

        Горят за окном фонари,

        Темнеет высокая зала,

        Уходят в себя зеркала…

        Не медлим! Минута настала!

        Уж кто-то идёт из угла…

                        «В зале» , 1908 г.

        Слайд № 6.

   Стихи записывались в альбом (в традициях всех русских барышень 20 века), записывались вечерами в светлом круге  от керосиновой лампы, в меркнущей тишине дома. Отсюда и название первой книги – «Вечерний альбом».  По сути, это был дневник очень одарённого и наблюдательного ребёнка. Но от многих своих сверстниц, тоже писавших стихи, юная Цветаева отличалась тем, что ничего не выдумывала, т.е. почти не впадала в сочинительство, и никому не подражала.

        Слайд № 7.

   «Он предстал мне впервые в дверях нашего дома в Трёхпрудном. Звонок. Открываю. На пороге цилиндр. Из-под цилиндра непомерное лицо в оправе вьющейся недлинной бороды. Вкрадчивый голос:

- Можно мне видеть Марину Цветаеву?

- Я.

- А я Макс Волошин. К вам можно?

   И вот беседа – о том, что пишу, как пишу, что люблю, как люблю… Через день письмо, открываю: стихи».

        Слайд № 8.

        К вам душа так радостно влекома!

        О, какая веет благодать

        От страниц Вечернего Альбома!

        (Почему альбом, а не тетрадь?)…

        Кто вам  дал такую ясность красок?

        Кто вам дал такую точность слов,

        Смелость всё сказать от детских ласок

        До весенних новолунных снов?

        Ваша книга – это весть оттуда,

        Утренняя благостная весть.

        Я давно уж не приемлю чуда,

        Но как сладко слышать: чудо – есть!

                     Слайд № 9.

   По мнению М.Волошина, до Цветаевой никому в поэзии не удавалось написать о детстве из детства. О детстве обычно рассказывали взрослые – сверху вниз.        

Слайд № 10.

   Лето 1911 г. Цветаева провела в Коктебеле, в доме Волошина. Среди многочисленных гостей поэта был и Сергей Яковлевич Эфрон, очень молодой (в один день с Мариной, но годом позже – 26 сентября 1893года – родился её будущий муж ) юноша, больной туберкулёзом, недавно потерявший мать.

Слайд № 11.

  Они встретились – 17-летний и 18-летняя – 5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой берегу. Она собирала камешки, он стал помогать ей – красивый грустной, кроткой красотой юноша с поразительными, огромными глазами. Вскоре он станет мужем Цветаевой. Обвенчались Сергей и Марина в январе 1912 года, и этот короткий промежуток между встречей их и началом Первой мировой войны был единственным в их жизни периодом бестревожного счастья.  

        Слайд № 12.

   Сергею Эфрону посвящён второй сборник стихов – «Волшебный фонарь». Литературная судьба Цветаевой складывается вполне удачно: её печатают в известных и уважаемых журналах, она часто выступает на литературных вечерах.

        Слайд № 13, 14.

   Марина окружена друзьями, не знает ни материальных, ни бытовых трудностей. В это безмятежное время написаны, быть может, самые светлые и самоупоённые  цветаевские стихи.         

Слайд № 15.   

   А между тем надвигалась Революция, и она стала писать стихи, в которых гудит и свищет ветер России. В 1916 году Марина пишет стихотворение, вероятно, самое сильное из всех, что были созданы в те годы русскими поэтами – «Белое солнце и низкие, низкие тучи…»

   В её стихах появляются солдаты, бабы, нищие… И этот мир не чужой, не чуждый, а близкий, родной, с которым связана с самого рождения:

        В колокольный я, во червонный день

        Иоанна родилась Богослова.

        Дом – пряник, а вокруг плетень

        И церковки златоголовые.

        И любила же, любила же я первый звон,

        Как монашки потекут к обедне,

        Вой в печке, и жаркий сон,

        И знахарку с двора соседнего.

                        «Семь холмов – как семь колоколов!..»

   Вместе с народным горем в её стих вошло и народное слово. Крестьянские корни её натуры, шедшие из владимирской земли, словно зашевелились там, в глубине, в прапамяти.

        Заклинаю тебя от злата,

        От полночной вдовы крылатой,

        От болотного злого дыма,

        От старухи, бредущей мимо…

   На первый взгляд, фольклорность Цветаевой кажется неожиданностью: она совершенно не знала русской деревни, не было у Цветаевой русской няни, мать лучше знала немецкие сказки, чем русские, отец же, родом из владимирских мужиков, который, единственный в семье мог бы приобщить дочь к народной культуре, в жизнь детей почти не вникал.

   Но что-то, значит, жило в её душе, и нельзя забывать, что при всех своих немецких и французских няньках, при германской ориентации матери, при своём трёхлетнем житье в заграничных пансионатах Цветаева была прежде всего жителем Москвы.

        Москва!  Какой огромный

        Странноприимный дом!

        Всяк на Руси – бездомный.

        Мы все к тебе придём…

   Дом Цветаевых был окружён морем московского люда. Марина, выйдя за порог отцовского дома, окуналась с головой в эту родную языковую купель. Московским говором восхищался А.С.Пушкин, а Пушкиным восхищалась Марина Цветаева.

   Из книги М.Цветаевой «Мой Пушкин».

        Слайд № 16.

   «Снег, чёрные прутья деревец, двое чёрных людей проводят третьего, под мышки, к саням – а ещё один, другой, спиной отходит. Уводимый – Пушкин, отходящий – Дантес… Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт… Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта – убили.

        Слайд № 17.

   …Мне было 6 лет, и это был мой первый музыкальный год…Был публичный вечер – рождественский. Давали сцену из «Русалки», потом  Рогнеду – и:

        Теперь мы в сад перелетим,

        Где встретилась Татьяна с ним…

   Скамейка. На скамейке – Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садится, а она встаёт. Оба стоят. И говорит только он, всё время, долго, а она не говорит ни слова…

   Он НЕ любил (я это поняла), потому и не сел; любила ОНА, потому и встала…

   Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви.

Песня из к/ф «Ирония судьбы…»  «Мне нравится, что вы больны не мной…»                                                                                             (муз. Таривердиева).

   Если я потом всю жизнь первая писала, первая протягивала руку, то только потому, что на заре моих дней Татьяна это на моих глазах – сделала. И если я потом, когда уходили (всегда - уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей».

        Песня из к/ф «Ирония судьбы…»   «Хочу у зеркала, где муть…».

   Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.

   Слайд № 18.

1917 год. Февральская революция. Большинство русской интеллигенции увидело в ней свершение своих идеалов и надежд. Цветаева же безошибочно чувствует – «не то»:                

            Из строгого, стройного храма

        Ты вышла на визг площадей…

        - Свобода! – Прекрасная Дама

        Маркизов и русских князей.

        Свершается страшная спевка,-

        Обедня ещё впереди!

        - Свобода! – гулящая девка

        На шалой солдатской груди.

                        «Из строгого, стройного храма…», 1917г.

   Пройдёт совсем немного времени – «обедня» свершится: к власти придут большевики и начнётся Гражданская война. С первых её дней уйдёт в белую армию Сергей Эфрон.  Сбудется ещё одно предсказание Цветаевой:

        В его лице я рыцарству верна.

        - Всем вам, кто жил и умирал без страху.-

        Такие – в роковые времена –

        Слагают стансы – и идут на плаху.        

                                            «Я с вызовом ношу его кольцо…», 1914г.

   «Если вы живы, если мне суждено ещё раз с вами увидеться, - слушайте…Когда я Вам пишу, Вы – есть, раз я Вам пишу!.. Если Бог сделает чудо – оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака… Горло сжато, точно пальцами. Всё время оттягиваю, растягиваю ворот. Серёженька. Я написала Ваше имя и не могу писать дальше».

        Слайды  № 19, 20, 21, 22

   В стихах Цветаевой страшный быт преображается в высокую поэзию:

        Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!...

        Вам, дети мои – два чердачных царька,

        С весёлою музой моею,- пока

        Вам призрачный ужин согрею,-

        Покажут мою эмпирею.

        От века поэтовы корки черствы,

        И дела нам нету до красной Москвы!

        Глядите: от края – до края -

        Вот наша Москва – голубая!

        А если уж слишком поэта доймёт

        Московский, чумной, девятнадцатый год, -

        Что ж,- мы проживём и без хлеба!

        Недолго ведь с крыши – на небо.

   Чердак превращён в «чердачный дворец», паутина – в кружева, голодные дети – в «царьков». Душа поэта не нуждается в хлебе (но, увы, её дочь Ирина не прожила без хлеба – через несколько месяцев она умрёт от голода).

        Слайды  № 23, 24        

   Узнав, что муж жив, Цветаева, не колеблясь, решает ехать к нему.         

   В мае 1922 года Цветаева с Алей прибыла в Берлин. Там – после почти пятилетней разлуки – они встретились с Сергеем Эфроном. Через два с половиной месяца семья переехала в Чехию и поселилась в деревне под Прагой.

   В эмиграции Цветаева чаще обращается к прозе. Она пишет мемуарные статьи, посвящённые Волошину, Мандельштаму, Белому, философские эссе, критические работы. Ей казалось, что как прозаику легче напечататься, но это была очередная иллюзия.  «Нищеты, в которой я живу, вы себе представить не можете…».

   В 1925 году у Цветаевой родился сын Георгий (домашнее имя - Мур). Она не забыла, какую страшную цену потребовала от неё судьба за то, что в дни, когда стали роскошью «хлебушек и мука», она оставалась в первую очередь поэтом и лишь во вторую – матерью. «Он не должен страдать от того, что я пишу стихи,- пусть лучше стихи страдают!» -это сказано, когда Муру было четыре года. Так она будет относиться к сыну до последнего своего вздоха.

  В эмиграции Цветаевой жилось тяжело: дом и маленький ребёнок целиком на её руках, не было элементарных бытовых условий для творчества, вечное безденежье, зависимость от не слишком компетентных редакторов, отсутствие широкой читательской аудитории. И тем не менее ехать в Россию она не хотела категорически. Она очень хорошо понимала, чем «плохо» здесь отличается от «плохо» там: «Здесь я не нужна, там – невозможна. Здесь меня не печатают, там – не дадут писать». Уже в 1934 году она видела, что между Гитлером и Сталиным нет никакой принципиальной разницы («…Ходите стадами, стаями / Без меты, без мысли собственной / Вслед Гитлеру или Сталину… »).

   Но с 1931 года, вопреки всякому здравому смыслу, начинается тайное сотрудничество Сергея Эфрона с НКВД. В 1937 году он получил задание – руководить слежкой за бывшим советским шпионом Игнатием Рейссом. После убийства Рейсса Эфрон внезапно исчез из Парижа. Его побег в СССР организовала, разумеется, советская разведка. Несколькими месяцами раньше уехала в Союз разделявшая взгляды отца Аля.

   Оставаться во Франции стало невозможно. 19 июня 1939 года Цветаева с сыном прибыли в Москву.

        Слайд № 25.        

   Действительность превзошла самые мрачные ожидания: через два месяца после приезда Цветаевой арестовали Алю, а ещё через два месяца – мужа. Дочь и мужа Цветаевой подвергли страшным пыткам. Сергей Яковлевич был расстрелян, а Ариадна Эфрон 16 лет провела в сталинских лагерях.

   Через два месяца после начала войны Цветаева с сыном эвакуировалась в Елабугу – маленький городок в Татарии. Сохранилось заявление, написанное 26 августа 1941 года: «Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда. М.Цветаева». Через пять дней она покончила с собой.

Слайд № 26.

   «Попала в тупик» - так она объясняла своё самоубийство в предсмертном письме к сыну. Биографы толкуют эти слова по-разному. По одной из версий, Цветаеву пытались сделать доносчицей, и она боялась, что в случае отказа расправятся с Муром.

   Конечно, хорошо бы найти документ, подтверждающий или опровергающий эту версию. Но существует другой документ: не в архивах КГБ – в собрании сочинений («О слёзы на глазах!..»)

   Стихи эти написаны ещё в Париже, когда фашистские войска вошли в Чехию. Цветаева всегда верила, что всё сказанное в стихах сбывается. Сбылось и это. Но сбылось и другое, написанное в счастливые дни юности: «Моим стихам, как драгоценным винам, /Настанет свой черёд».

        Слайды  № 27, 28, 29,30