урок литературы. Проблема личной ответственности человека за свою жизнь.( По рассказу А.П. Чехова "Ионыч".
план-конспект урока по литературе (10 класс) на тему

Проблема личной ответственности человека   за свою жизнь   в рассказе А.П.Чехова «Ионыч»

   Цели:

- проанализировать    рассказ   Чехова «Ионыч»   и   рассмотреть    степень    личной      ответственности    героя     за свою    жизнь; - раскрыть трагизм повседневно-будничного существования и духовного оскудения личности в рассказе;  - совершенствовать умение анализировать художественное произведение, применять приобретённые знания   для создания   связного    текста ( устного   и письменного) на заданную тему.

                   Тип урока:

                  Урок   изучения нового   материала

      Метод:

        Частично- поисковый   метод

    Структура урока:

1.Организационный момент (тема записывается в тетрадях).

2.Организация   класса к   учебной   деятельности.

3.Мотивация – этап   актуализации субъектного отношения   учащихся.

4.Этап   изучения   нового     материала.

5.Обеспечение восприятия и осмысления изучаемого.

 6. Обеспечение    осмысления    учащимися   методов, приёмов   анализа    художественного    произведения  для содержательных    выводов   по теме   урока.

7.Вывод. Подведение итогов.

Методы и средства, обеспечивающие     активизацию   учебно-познавательной     деятельности учащихся, управление   учебной деятельностью:

1.    Информационно-коммуникационные   технологии. При этом компьютер - это средство:

                 - рационального   использования времени   на уроке;

                 - повышение эстетики   и наглядности процесса обучения.

2.    Проблемное   обучение.

                  Ход урока.

I. Организационный момент.

II. Организация класса к учебной деятельности.

А) Русская классическая литература вечно живая, она не становится историей.

                                                                                  Д.С.Лихачёв.

Учитель:

- Согласны ли вы с утверждением Д.С.Лихачёва? (поднимаемые в ней проблемы актуальны)

- Сегодня на уроке мы продолжим знакомство с произведениями русской классической литературы. Поговорим о творчестве А.П.Чехова.

«Его врагом была пошлость, он всю жизнь боролся с ней, ее он осмеивал и изображал бесстрастным пером, умел найти плесень пошлости даже там, где, с первого взгляда, казалось устроено очень хорошо, удобно, даже с блеском. Пошлость всегда находила в нем жестокого и строгого судью. Никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обынденщины».                                              (М. Горький)

                                                                                              /слайд № 2/

Б) Музыкальная заставка (фрагмент оперы П.И.Чайковского «Евгений Онегин»)

Прозвучал фрагмент оперы Петра Ильича Чайковского «Евгений Онегин» - любимое музыкальное произведение А.П.Чехова.

Имена Чехова и Чайковского сопоставляются нередко, так как во многом проясняются черты их живого родства.

Стремление к счастью, к жизненной правде; ненависть к злу и насилию, мудрая простота и общедоступность стиля – всё это сближает Чайковского и Чехова как художников искренних и талантливых.

В) «Чехов неуловим», - говорил художник В.А.Серов.

 портрет А.П.Чехова работы В.А.Серова/

- Как, на ваш взгляд, личность Чехова проявилась в его произведениях?

III. Мотивация – этап актуализации субъектного отношения учащихся.

Известный писатель XX века С.Залыгин писал: «Антон Чехов был, вполне вероятно самым тонким знатоком нравственного кодекса, самым неустанным его исполнителем. Кодекса, который может вынести приговор жизненному устройству людей» (запись в тетрадь).

                                                                              /слайд № 5, портрет С.Залыгина/        

Лексическая работа.

                        Учитель:

- Выясним значение слова нравственность.

        Нравственность – внутренние духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нормы; правила поведения, определяемые этими качествами.

                                        /Толковый словарь русского языка. С. И. Ожегов./

Учитель:

- Какие, на ваш взгляд, духовные качества входили в состав нравственного кодекса у Чехова?

- Какие сейчас, на ваш взгляд, необходимы духовные качества, определяющие поведение современного человека в обществе?

IV. Этап изучения нового материала.

Учитель:

-Сегодня на уроке я предлагаю вам обсудить тему: «Проблема личной ответственности за свою жизнь в рассказе А.П.Чехова «Ионыч»».

 Эпиграфом к уроку я взяла слова известного писателя – классика Н.В.Гоголя:

                                             Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких

                                             юношеских лет в суровое ожесточайшее мужество,

                                             забирайте с собою все человеческие движения, не

                                             оставляйте их на дороге, не подымете потом.

                                                                                           Н.В.Гоголь

 - Как соотносится, на ваш взгляд, эпиграф с темой урока?

Учитель:

- Одной из важнейших тем для Чехова является тема нравственной ответственности человека за всё, что с ним происходит. Опуститься, деградировать, капитулировать перед жизнью, перед средой гораздо легче, чем сопротивляться и отстаивать свои взгляды.

Творческая история создания рассказа.

Рассказ написан в 1898 году. В обществе главным приоритетом становится материальный интерес. Человек как личность, самоценность человека становятся ненужными и уходят на второй план. Одна из почитательниц Чехова писала по поводу «Ионыча»:

«Страшно, страшно подумать, сколько хороших, только слабых волею людей, губит пошлость, как она сильно затягивает и потом не вырвешься». Поставленная в этом рассказе нравственная проблема в разных формах возникает перед каждым поколением. Уч-ль: Прежде чем приступить к анализу рассказа «Ионыч», давайте познакомимся с историей его создания.

Ответ: Чехов работал над «Ионычем» примерно с февраля 1897 года до середины 1898. В его записной книжке одновременно появляются заметки и наброски, которые потом свяжутся с образом главного героя — доктора Дмитрия Ионовича Старцева («От кредиток бумажник пахнет ворванью») и с семьей Туркиных, вначале носившей фамилию Филимоновых: «Мальчик лакей: умри, несчастная!», «Здравствуйте вам пожалуйста. Какое вы имеете полное римское право». Затем появляется запись: «Филимоновы — талантливая семья, так говорят во всем городе. Он, чиновник, играет на сцене, поет, показывает фокусы, острит («здравствуйте, пожалуйста»), она пишет либеральные повести, имитирует: «Я в вас влюблена... ах, увидит муж!» Это говорит она всем при муже. Мальчик в передней: умри, несчастная! В первый раз, в самом деле, все это в скучном сером городе показалось забавно и талантливо. Во второй раз тоже. Через 3 года я пошел в 3-й раз, мальчик был уже с усами, и опять «Я в вас влюблена... ах, увидит муж!», опять та же имитация: «умри, несчастная», и когда я уходил от Филимоновых, то мне казалось, что нет на свете более скучных и бездарных людей».

В этом зерно первого замысла: самая интересная и талантливая семья в сером городе оказывается скучной и бездарной. Однако, учитывая это изначальное зерно, нельзя сводить к нему все богатое и разветвленное художественное «древо»: одно вырастает из другого, но с ним никак не тождественно. Ведь Чехов не просто писал повесть на готовую тему, очерченную в записной книжке, — первоначальный замысел рос, развивался и усложнялся. Последняя черновая запись к повести: «Ионыч. Ожирел. По вечерам ужинает в клубе за большим столом и, когда заходит речь о Туркиных, спрашивает: «Это вы про каких Турк.? Про тех, у которых дочка играет на фортепьянах?» Практикует в городе очень, но не бросает и земства: одолела жадность».

 Уч-ль: Каким изображен Старцев в начале I главы?

Ответ: Преисполненный великих стремлений, энергии, сил, прибывает в Дялиж, в земскую больницу молодой доктор Старцев Дмитрий Ионыч. Перед ним заманчивое будущее: интересная работа, благородная цель жизни — «помогать страдальцам, служить народу». Он молод, здоров, весел, полон надежд, беспричинной юношеской радости, ожидания счастья. Всё ему кажется интересным, занимательным, новым.

Как только Старцев был назначен земским врачом в Дялиже, в 9 верстах от С., ему, как и всякому приезжему, рекомендовали познакомиться с семьей Туркиных. Но, судя по всему, Старцев не спешил сделать это, — видимо, он не очень верил рекомендации, а главное, был занят и увлечен своим делом.

 «Как-то зимой на улице его представили Ивану Петровичу... последовало приглашение». Но Старцев вспомнил о нем лишь через несколько месяцев: «Весной, в праздник — после приема больных», оказавшись в городе по другим делам, «он решил сходить к Туркиным, посмотреть, что это за люди».

Старцев впервые посещает Туркиных «весной, в праздник». И эта весенняя праздничность — не столько вокруг героя, сколько в нем самом. Весенний праздничный день наполняет его счастьем, бодрит и радует: он идет средь зелёных полей, идет не спеша, наслаждаясь, идет в город отдохнуть и развлечься и все время поёт романс М. Яковлева на слова элегии А. А. Дельвига: «Когда еще я не пил слез из чаши бытия ...»

Когда, душа, просилась ты

Погибнуть иль любить,

Когда желанья и мечты

К тебе теснились жить,

Когда еще я не пил слез

Из чаши бытия, —

Зачем тогда, в венке из роз,

К теням не отбыл я!

Уч-ль: Что увидел Старцев у Туркиных?

Ответ: Главный герой играет роль своеобразного зрителя, присутствующего на домашнем концерте. Глава семьи Иван Петрович Туркин выступает как застольный конферансье. Он ведет концерт уверенно и привычно. Сначала «предоставляет слово» супруге Вере Иосифовне, которая написала «большинский роман», затем следует музыкальный номер — их дочь Катерина Ивановна, «Котик», играет на рояле. А за ужином уже Иван Петрович показывал свои таланты. Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил, предлагал смешные задачи и сам же решал их. И в заключение всего этого концерта — лакей Павлуша, который изображает нечто трагическое: «Умри, несчастная!» Таков этот домашний парад талантов.

Уч-ль: В чем заключается талант Ивана Петровича Туркина?

Ответ: Весь талант Ивана Петровича заключается в том, что он говорит «на своем необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорнейше вас благодарю...» Это человек с неизменно смеющимися глазами и смешными словечками — вся его речь состоит из шуточек, анекдотов, поговорок. Репутация туркинских талантов дает трещину при первом же упоминании об Иване Петровиче, который «устраивали любительские спектакли с благотворительной целью, сам играл старых генералов и при этом кашлял очень смешно». Вся скука и однообразие жизни и общества в городе С., даже в «самой образованной и талантливой» семье, уже угадываются в этой аттестации и актерского «дара» Ивана Петровича, и уровня его аудитории: ведь это ее восторги отразились в оценке: «кашлял очень смешно», — прямо-таки слышишь голоса местных дам и барышень!

Уч-ль: Охарактеризуйте романы, которые пишет Вера Иосифовна. Как Чехов подчеркивает литературную бездарность ее романа?

Ответ: Жена Ивана Петровича, Вера Иосифовна, пишет романы о том, чего нет и не может быть в действительности. Ее роман начинается словами «Мороз крепчал...» — манерно-банальным литературным штампом. Вера Иосифовна не писательница, она только старается быть ею. Когда Вера Иосифовна кончила читать и зазвучала «Лучинушка», песня о том, «чего не было в романе и что бывает в жизни», как будто «опустился занавес», и герои от своеобразного литературного спектакля вернулись к жизни. Простая песня «Лучинушка», доносившаяся из сада, по сравнению с романом показалась слушателям кусочком настоящей жизни и как бы защищала правду от фальшивых словоизвержений Веры Иосифовны.

Прослушивание песни «Лучинушка» .

Уч-ль: Какие два мира предстают перед нами в сцене чтения Верой Иосифовной своего романа?

Ответ: В этой сцене перед нами встают два мира: один — действительный, со стуком ножей и запахом жареного лука из кухни, с мягкими глубокими креслами и «Лучинушкой», запахом сирени и пением соловьев, а другой — выдуманный, ненастоящий, но навевающий «такие хорошие, покойные мысли». И весь роман мадам Туркиной, последовавший за чаем с вкусными печеньями, которые таяли во рту, оказывается для гостей чем-то вроде приятного чаепития.

Уч-ль: Подтвердите ваши выводы примерами из текста рассказа.

Ответ: «В их большом каменном доме, — пишет Чехов о Туркиных, — было просторно и летом прохладно, половина окон выходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи; когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами, во дворе пахло жареным луком — и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин». Этот переход от поющих в саду соловьев к запаху жареного лука никак нельзя назвать безразличным по отношению к развивающемуся роману героев. Говоря о том, как гости слушали Веру Иосифовну, Чехов не забудет снова сказать о запахе жареного лука: «Окна были отворены настежь, слышно было, как на кухне стучали ножами и доносился запах жареного лука... В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно и в голову шли все такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать».

 Чехов не прерывает повествования, когда сначала говорит о Котике, а затем о чаепитии: «Выражение у нее было еще детское и талия тонкая, нежная; и девственная, уже развитая грудь, красивая, здоровая, говорила о весне, настоящей весне. Потом пили чай с вареньем, медом, с конфетами и с очень вкусными печеньями, которые таяли во рту». Всё это стоит в одном ценностном ряду в доме Туркиных, и все это герой принимает как должное.

Уч-ль: Почему Вера Иосифовна нигде не печатает свои произведения?

Ответ: Вера Иосифовна нигде не печатает свои произведения, «напишет и спрячет у себя в шкапу». «Для чего печатать? — пояснила она. — Ведь мы имеем средства». В самом деле, для чего печатать, если есть средства? Для чего еще может быть литература, как не для домашнего употребления? Если бы у Туркиных было стесненное материальное положение, тогда еще можно было бы подумать о том, чтоб романы публиковать. А так — зачем? Литература, с точки зрения Веры Иосифовны, — нечто создаваемое для себя или в крайнем случае печатаемое для денег. Никакой другой цели и назначения она в литературе не видит.

Уч-ль: Как Чехов подчеркивает сходство дочери Туркиных Екатерины Ивановны с матерью Верой Иосифовной?

Ответ: Следующей в программе выступает дочь Туркиных Екатерина Ивановна (родители зовут ее «Котик»). Она собирается стать пианисткой. Увы — ее искусство оказывается в том же ряду. Описывая ее внешность в начале рассказа, Чехов говорит о «восемнадцатилетней девушке, очень похожей на мать, такой же худощавой и миловидной». И когда она садится за рояль, сходство не исчезает, а скорей, наоборот, увеличивается. Нельзя не услышать переклички в описаниях того, как воспринимались роман Веры Иосифовны и игра на рояле ее дочки: мать читала о том, чего никогда не бывает в жизни, но все-таки слушать было «приятно, удобно»; дочь играет громко, даже как-то надоедливо, искусство сведено у нее к чисто техническому исполнению, но сидеть в гостиной после больных и мужиков, смотреть на нее «так приятно, так ново...» Котик, играя на рояле, «ударила по клавишам», «ударила изо всей силы», «упрямо ударяла все по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля», словно речь идет не об искусстве, а о какой-то тяжелой и бессмысленной работе, цель которой — «вбить клавиши внутрь рояля».

Уч-ль: Как Чехов относится к Туркиным?

Ответ: Так, постепенно узнавая членов этой семьи, мы осознаем, как они, в сущности, бездарны и скучны. Читателю сразу становится не по себе в обществе этой «умной, интересной, приятной семьи», в мире праздности, скуки, застойности их жизни и никчёмности существования. Закономерно возникает вопрос: если таковы самые талантливые люди во всем городе, то каков же должен быть город? За Туркиными — губернский город, они его олицетворение, та среда, которая обступает Ионыча, наступает на него под барабанные звуки игры Котика на рояле. Не утрачивая реальных житейских и бытовых масштабов и очертаний, семья Туркиных как-то незаметно вырастает до большого обобщения, до символа, не теряющего при этом образной конкретности. Это своеобразный мирок — со своим собственным театром, конферансом, литературой, музыкой и даже трагедией, низведенной до кривляния лакея перед расходящимися по домам гостями.

Пусты и однообразны развлечения сытых и обеспеченных обывателей, освобожденных от необходимости трудиться: прием гостей, чаепития, карты, бесплодные разговоры. Бессмысленность их жизни становится причиной скуки. Жители города С. как будто спокойны, лишены каких-либо преступных поползновений, доброжелательны. Между тем их существование настолько однообразно, скучно, обыденно, что оно несовместимо с понятием «жизнь».

Уч-ль: Как Старцев относился к Туркиным в I главе?

Ответ: На гостя обрушивается поток любезностей и шуток. Слух Старцева режут обращения хозяина дома, которыми тот потчует собравшихся: «здравствуйте пожалуйста», «он не имеет никакого римского права», «большинский роман» и др. Или, скажем, обращение хозяйки дома к человеку, которого она впервые видит: «Вы можете ухаживать за мной. Мой муж ревнив, это Отелло, но ведь мы постараемся вести себя так, что он ничего не заметит». И тем не менее Старцеву все-таки слушать было «приятно, удобно», несмотря на то, что он замечает и бездарность романов матери, и бездарность игры Котика. Длинный и скучный роман Веры Иосифовны будит какие-то смутные, но «хорошие» мысли. Шумная и однообразная игра Котика увлекает, а сама Котик восхищает его. И даже нудные, плоские остроты Туркина и нелепое выступление Павы не «раздражают» (как будет позднее), а «занимают» его.

Это неудивительно: молодой, умный, немного уставший от года утомительной и однообразной работы врач отдыхает в мягких и уютных креслах, ему нравятся и разговоры, и сама Екатерина Ивановна: «После зимы, проведённой в Дялиже, среди больных и мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но всё же культурные звуки, — было так приятно, так ново...»

Его восприятие Туркиных — это своего рода зеркало его самого, молодого, доброжелательного, жизнерадостного земского врача, к тому же изрядно соскучившегося в своем захолустье по интеллигентному обществу. Он увидел интеллигентных людей, домашний уют, хорошо сервированный стол, вкусный ужин, услышал веселые разговоры, звуки рояля, — словом, то, чего в Дялиже не было, — и все показалось ему ново, интересно и занимательно. А самое глазное, что привело его в восторг, — это прелестное, обаятельное существо, обещающее так много, много радости впереди.

У Туркиных всё подчинено заранее установленному распорядку, все действия хозяев давно отрепетированы и рассчитаны на определённый эффект: здесь угощают и вкусным обедом, и красивой дочерью, и музыкой, и романами. И вот свежий человек, попадая под действие этого ритма, сам не замечает, как оказывается во власти всей атмосферы, царящей здесь. Старцев начинает поддаваться общему настроению. «Прекрасно!» — повторяет он за всеми, хваля игру Котика. Первая встреча Ионыча с семьей Ивана Петровича проходит мирно и благополучно. Глядя на мальчика-лакея, он думает: «Занятно», а вернувшись домой, смеется, вспоминая словечко хозяина «недурственно». Пошлость постепенно обволакивает, завораживает человека, лишает его сил к сопротивлению, подчиняет себе. И всё это происходит в уютной обстановке, и совсем не страшно. Внутреннее состояние свежего человека явно контрастирует с неестественной, позерской «интеллигентностью» провинциальной семьи.

Каким изображен Старцев в конце I главы?

Уч-ль:

Ответ: Вся первая глава, где главное место отведено демонстрации туркинских талантов и стиля их дома, куда больше «изображает» самого Старцева, его «весну», молодость, подвижность, энергию, наивность, доброжелательность, упоение редко выпадающими на его долю часом отдыха, уютом, культурной обстановкой. Запах сирени за окном, отголоски песен навевают элегическую грусть. И восторг от встречи с юной девушкой, и ощущение собственной молодости — всё это делает Старцева счастливым. Простившись с Туркиными, он ещё «зашёл в ресторан и выпил пива», а потом уже отправился в Дялиж. Посещение Туркиных вызвало у Старцева прилив сил, недаром он, возбуждённый и радостный, весь охваченный сладкой истомой весенней ночи, всю обратную дорогу напевал романс А. Рубинштейна на стихи А. С. Пушкина «Ночь»: «Твой голос для меня, и ласковый, и томный ...». Придя домой, он не чувствует ни малейшей усталости, а, наоборот, в приливе бодрости готов так шагать и петь еще двадцать вёрст. Наконец, он ложится спать, но в его дремлющем воображении возникают впечатления дня, и он смеётся, засыпая.

Уч-ль: Как же сумел передать автор весь этот аромат молодости?

Ответ: Вся первая глава наполнена весенней свежестью, запахом сирени, ожиданием счастья: и тенистый сад, где «весной поют соловьи и цветут сирени», и весенний праздничный день, и юная девушка, в которой всё «говорит о весне, о настоящей весне», и песни и смех с улицы, и хор песенников в городском саду, и звуки рояля в доме, и чувствительные романсы, и весенняя ночь — всё, что связано с молодостью. Поистине перед нами весна жизни.

Уч-ль: Каким изображен Старцев в начале II главы?

Ответ: Вторую главу отделяет от первой довольно большое временное расстояние: «Прошло больше года». «Старцев все собирался к Туркиным, но в больнице было очень много работы, и он никак не мог выбрать свободного часа. Прошло больше года таким образом в трудах и одиночестве...» Одно то, что Старцев после первого посещения не был у Туркиных все это время («никак не мог выбрать свободного часа»), говорит и о том, что он продолжал быть захваченным своей врачебной деятельностью, и о том, что эта «самая образованная и талантливая» семья не произвела на него столь неотразимого впечатления, как на городских обывателей. Его работа была так увлекательна, что трудно было от нее оторваться и жаль пожертвовать хотя бы одним часом ради маленького, личного, своего. Но молодость брала своё, одиночество сказывалась, и Старцев посетил Туркиных второй раз лишь после специального приглашения его как врача. И с тех пор он «стал бывать у Туркиных часто, очень часто». Уже в этих эмоционально окрашенных словах передано состояние взволнованности, увлеченности Старцева. Налицо завязка любовного романа с Котиком — начало нового этапа его жизни.

В начале II главы отведено место и восходящей линии благополучия доктора: Вера Иосифовна «всем гостям уже говорила, что это необыкновенный, удивительный доктор». Это было начало его репутации в обществе, верный залог широкой практики в будущем. Старцев поднялся ещё на одну ступень житейского благополучия, автор как бы поставил ещё одну веху на жизненном пути героя: «у него уже была своя пара лошадей и кучер Пантелеймон в бархатной жилетке».

Уч-ль: Как изображено развитие чувства Старцева к Котику?

Ответ: Любовь героя расцветает с каждым днём, как расцветает и он сам. Перед нами «земский доктор, умный и солидный человек», делающий большое, нужное дело. Голова его полна высоких стремлений, а сердце полно любви. Он ищет встреч наедине, сердечных разговоров, его язык — язык любви: «умоляю Вас», «заклинаю Вас», «не мучайте меня», «если бы Вы знали, какое это страдание!..»

Уч-ль: Как течет время на протяжении рассказа о любви Старцева к Котику?

Ответ: Взлет чувств молодого человека достигает своего апогея в течение почти двух суток: день в семье Туркиных, ночь в ожидании свиданья, следующий день — вечер у Туркиных, позже в клубе. За этот краткий период мучительно долго тянется для Старцева время. Теперь оно отсчитывается не годами, а минутами. «Дайте мне хоть четверть часа, умоляю Вас!» — говорит доктор Котику. И далее: «Побудьте со мной хоть пять минут!» С провинциальным мирком, где все не знают, чем себя занять, такое «летящее» состояние несовместимо. А однообразный фон, на котором оно возникает, усиливает ощущение этой несовместимости.

Уч-ль: Как Старцев относился к Котику во время своей любви?

Ответ: «Она восхищала его своей свежестью, наивным выражением глаз, щёк. Даже в том, как сидело на ней платье, он видел что-то необыкновенно милое, трогательное своей простотой и наивной грацией...» В пленительном чаду любви Старцев не видел истины и не мог понять, что перед ним самая заурядная, уездная барышня, капризная и избалованная, привлекательная только всепобеждающей прелестью молодости, а не друг и даже не настоящий собеседник, которому можно открыть свою душу. Он не замечал её легкомыслия, расточал перед ней сокровища своего ума и сердца. «С ней он мог говорить о литературе, об искусстве, о чём угодно, мог жаловаться ей на жизнь, на людей», и, очарованный, слушал её наивный лепет, наслаждаясь больше звуком её голоса, чем смыслом её речей. «Я страстно жажду Вашего голоса. Говорите». Ради одного этого он прощал ей всё: и ее оскорбительную невнимательность («во время серьёзного разговора, случалось, она «вдруг некстати начинала смеяться или убегала в дом»), и её неуместные замечания («а как смешно звали Писемского — Алексей Феофилактыч»). Он страдал, ища свидания наедине, а она продолжала «по три, по четыре часа» играть на рояле и принимала тех же гостей. Именно в это время герой переживает единственный для себя эмоциональный подъем: восторгается природой, любит людей, Екатерину Ивановну наделяет лучшими качествами: «она казалась ему очень умной и развитой не по летам». Словом «казалась» доносится очень важный нюанс в отношениях главных героев. Читатель видит ограниченность Котика, скуку, царящую в ее доме, и понимает, что Старцев заблуждается, надумывает образ девушки. Однако возрастающая влюбленность  в Котика еще более отличает Старцева от томительно ординарных людей.

Ученица читает отрывок из II главы «Старцев на кладбище» под аккомпанемент «Осенней песни» П. И. Чайковского «Времена года».

Ученица анализирует эпизод «Старцев на кладбище». Кладбище издали представляется ему большим садом, залитым мягким лунным светом. Вначале в сознании героя возникает мотив уходящего времени: время бежит неумолимо, человек не успеет оглянуться — а жизнь уже прошла. Затем перед Старцевым мир открылся таким, каким он его никогда не видел: его «поразило то, что он видел теперь первый раз в жизни и чего, вероятно, больше уже не случится видеть: мир, не похожий ни на что другое, — мир, где так хорош и мягок лунный свет, точно здесь колыбель его, где нет жизни... но в каждом тополе, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную». Старцева потрясает эта картина, и в его возбуждённом сознании возникают и, подобно причудливой игре белого и чёрного вокруг него, также причудливо переплетаются мысли о бытии и небытии, о жизни и смерти, о примирении и отчаянии, и все разрешается проникновением в тайну, «обещающую жизнь тихую, прекрасную, вечную», но не «там», где-то в загадочном мире небытия, а «здесь», на земле.

Поэтическая картина ночного кладбища резко контрастирует с любовью Старцева. В этом мире, где все овеяно тайной, вечностью, «прощением, печалью и покоем», Старцев не смог сберечь появившееся у него в первые минуты настроение светлой грусти. Вскоре он почувствовал страх, вообразил себя зарытым, «ему показалось, что кто-то смотрит на него, и он на минуту подумал, что это не покой и не тишина, а глухая тоска небытия, подавленное отчаяние...». И этот необычный мир вызывает в душе Старцева бурю чувств, страстных, земных, не желающих мириться с покоем умерших. В сущности, это бунт против скучной и одинокой его жизни. Мысли о вечном покое сменяются картинами страстной любви, поцелуев, объятий, возникающих в разгоряченном воображении героя. И Старцеву начинает казаться, что всё кругом оживает: загорается давно угасшая лампадка на могиле Деметти, пустынный мир населяется очаровательными призраками, а из-за ветвей «кто-то смотрит на него», им овладевает жажда земной любви, «точно лунный свет подогревал в нём эту страсть». В Старцеве, истомлённом быстрой и мучительной сменой надежд и сомнений, пробудилась страсть, словно подогретая лунным светом (ведь он приехал на свидание!): он «рисовал в воображении поцелуи, объятия», «ему хотелось закричать, что он хочет, что ждет любви во что бы то ни стало; перед ним белели уже не куски мрамора, а прекрасные тела». В этой страсти, томившей Старцева среди могил, нет ничего предосудительного. Но она здесь так же неуместна, как его шаги, которые раздавались «так резко и некстати». В сущности, перед нами человек с недостаточно чуткой душой, способный на кладбище воображать страстные объятия.

Но слаб и недолговечен этот порыв. Эта вспышка, взлёт чувств угасает вместе с лунным светом, всё исчезает, становится приземленным, пошлым. Проходят минуты, Котика, конечно, нет, все, что ему привиделось, примечталось на кладбище, исчезает, как мираж: «И точно опустился занавес, луна ушла под облака, и вдруг все потемнело кругом». Эта строка заключает прямой смысл: луна спряталась, вокруг потемнело; и вместе с этим прямым смыслом мы улавливаем и другой: не только кругом, но в душе самого Ионыча потемнело, угас какой-то светлый огонек. Слова «точно опустился занавес» имеют еще один образно-смысловой оттенок: все, о чем мечтал Ионыч, кончилось, как представление, как спектакль. Теперь огни рампы выключены, герой возвращается к жизни, как она есть, без затей, с кучером Пантелеймоном в бархатной жилетке и коляской, в которой сидеть так же удобно, как и в гостиной Туркиных. Любовь, привидевшаяся, словно даже приснившаяся Ионычу ночью на кладбище, — что-то хрупкое, ненадежное, ненастоящее и быстро исчезающее. В ней что-то от представления, от неправдоподобного искусства. Иллюзия окончилась, закрылась самая вдохновенная страница жизни Старцева, и действительность вступила в свои права. «Уже было темно, как в осеннюю ночь», и Старцев «часа полтора бродил, отыскивая переулок, где оставил своих лошадей». Он, только что переживший прекрасные, неповторимые в жизни минуты, с наслаждением сел в коляску! И каким диссонансом звучат его трезвые, такие прозаические слова и мысли: «Я устал...» — сказал он и подумал: «Ох, не надо бы полнеть». И читателю становится грустно, обидно и жаль того Старцева, который еще так недавно, в прекрасную весеннею ночь бодрой походкой шагал в Дялиж, беззаботно улыбаясь и напевая всю дорогу. И не хочется прощать ему ни его рассудительности, ни его солидности, и становится досадно при мысли, что он утратил прежнюю свежесть и непосредственность.

Уч-ль: Каким изображен Старцев в начале III главы?

Ответ: Одни только сутки («На другой день вечером») отделяют события третьей главы от второй. Но эта новая глава в новелле — новый и переломный момент в жизни Старцева: начало заката его молодости, крах его веры в свое счастье («он не ожидал отказа»), охлаждение к своему делу, первые признаки душевной лени. Читателю уже ясно, что недалеко то время, когда серая действительность потушит его огонь, усыпит его совесть, озлобит и опустошит его душу. И сам Старцев новый — он полон противоречий, у него двоятся мысли и чувства. И композиция всей главы построена на быстрой смене настроений героя в столкновениях с мелочными препятствиями нудной, подчас пошлой и грубой действительности. Причём и в большом, и в малом Старцев без борьбы сдаёт свои позиции.

Уч-ль: Что в начале III главы мешает Старцеву сделать предложение Котику?

Ответ: «На другой день вечером он поехал к Туркиным делать предложение», он горел нетерпением, но встретил самое неожиданное и странное препятствие: «Екатерину Ивановну причёсывал парикмахер» (?!). И «пришлось опять (как и вчера) долго сидеть в столовой, пить чай» и слушать вздор, который плёл Иван Петрович. Какая проза!

Уч-ль: О чем думает в это время Старцев? Как это его характеризует?

Ответ: Старцев думает о своём, но и его думы становятся серы и прозаичны. «А приданого они дадут, должно быть, не мало». Кто бы мог подумать, что после всего пережитого в эту ночь в голову Старцева забредут такие мысли? «После бессонной ночи он находился в состоянии ошеломления, точно его опоили чем-то сладким и усыпляющим; на душе было туманно, но радостно, тепло, и в то же время в голове какой-то холодный, тяжелый кусочек рассуждал: «Остановись, пока не поздно! Пара ли она тебе? Она избалована, капризна, спит до двух часов, а ты дьячковский сын, земский врач... К тому же, если ты женишься на ней, то ее родня заставит тебя бросить земскую службу и жить в городе». «Ну, что ж? — думал он. — В городе так в городе. Дадут приданое, заведем обстановку...» В его душе спорят два голоса: но если раньше, перед поездкой на свидание, любовь помогала ему отбросить рассудительно-трезвенные доводы, то теперь голос любви звучит глуше, его перебивает голос рассудка.

Ученик и ученица инсценируют сцену объяснения Старцева в любви и отказ Котика из III главы под аккомпанемент музыки П. И. Чайковского «На тройке» из цикла «Времена года».

Уч-ль: Какой изображена Екатерина Ивановна в сцене отказа Старцеву? Какие черты характера проявляет она здесь?

Ответ: Наивная, горячая исповедь Екатерины Ивановны, повторяющей мысли, внушённые ей самим же Старцевым в долгих задушевных беседах под старым клёном, звучит гораздо сердечнее его любовных излияний. И сама она «с очень серьёзным выражением» лица, со слезами на глазах как-то вырастает перед нами. «Человек должен стремиться к высшей блестящей цели», — вдохновенно восклицает она, — «а вы хотите, чтобы я продолжала жить в этом городе, продолжала эту пустую, бесполезную жизнь, которая стала для меня невыносима». Эта молоденькая, наивная барышня, как мы узнаём дальше, действительно нашла в себе силы, несмотря на «припадки» матери и увещевания отца, уехать в консерваторию, чтобы посвятить свою жизнь любимому искусству. Правда, она ошиблась, но все-таки свершила решительный шаг, а Старцев остался. «Вы поймёте...», — заканчивает она, уверенная в полном единодушии. Она далека и от мысли, что Старцев способен на компромисс, она и не подозревает, какие мысли бродили в его голове несколько часов тому назад. «Дмитрий Ионыч, вы добрый, благородный, умный человек, вы лучше всех», — искренне, убеждённо говорит она. Такой он и был когда-то, в первые дни знакомства, а она видела его таким и сейчас, таким он и останется в её воспоминаниях. Она одна пронесёт в своём сердце его образ высоким и чистым, каким бы хотел видеть его автор, и одна из всех так и не заметит в нём тех ужасных разрушений, которые произведёт время.

Уч-ль: Что случилось со Старцевым после отказа Котика?

Ответ: Екатерина Ивановна не принимает предложения Старцева. И что же? А ничего — характерное, чисто чеховское «ничего». Герой не пытается отстаивать свою любовь, он возвращается к прежнему обычному существованию. «У Старцева перестало беспокойно биться сердце». «Ему было немножко стыдно, и самолюбие его было оскорблено», — вот и все. Но где же протест? Где борьба за счастье? Нельзя же считать выражением протеста то, что «он прежде всего сорвал с себя жёсткий галстук и вздохнул всей грудью...»

Уч-ль: Как относится Чехов к поведению Старцева после отказа Котика?

Ответ: Автор не может скрыть своей затаённой досады на своего героя, она проглядывает даже сквозь тёплые лирические строки горестных размышлений Старцева: «И не верилось, что все его мечты, томления и надежды привели его к такому глупенькому концу, точно в маленькой пьесе на любительском спектакле». Что-то мелкое, жалкое слышится в этом сравнении: «И жаль было своего чувства, этой своей любви, так жаль, что, кажется, взял бы и зарыдал или изо всей силы хватил бы зонтиком по широкой спине Пантелеймона». Не оскорбительно ли звучит это совершенно неожиданное сопоставление — «зарыдал» или «хватил»! Его объяснение проходит на фоне грубой, неуютной жизни города С., от которой негде укрыться. Олицетворением этой непробиваемой тупости, сытости и благополучия для молодого врача является кучер Пантелеймон, и в то же время Пантелеймон — это частичка его собственного «я», в которой сосредоточено всё, что было в ней мелкого и пошлого. Хватить его зонтиком по спине — всё равно что ударить по самому себе, попытаться нарушить устоявшийся уклад собственной жизни. Но на это Старцев не способен: время взяло своё.

Уч-ль:  Долго ли переживал Старцев после отказа Котика?

Ответ: «Дня три у него дело валилось из рук, он не ел, не спал…» Только три дня! Не он ли только что говорил: «Любовь моя безгранична» (?!). А когда до него дошёл слух (видимо, сам он не пытался непосредственно узнать о ней), что Екатерина Ивановна уехала в Москву, он успокоился и зажил по-прежнему.

Уч-ль: Что же из пережитого в этот тревожный и знаменательный в его жизни день сохранилось в памяти Старцева? И часто ли он вспоминал этот день?

Ответ: «Иногда, вспоминая, как он бродил по кладбищу, или как он ездил по городу и отыскивал фрак, он лениво потягивался и говорил: «Сколько хлопот, однако!» Память сохранила только хлопоты, а всё пережитое ночью на кладбище больше не шевелилось ни в его ленивом мозгу, ни в его опустевшем сердце. Всё это вместе с молодостью ушло навсегда в невозвратное прошлое. Старцев вступил в новую фазу.

Уч-ль: Почему не состоялась любовь Ионыча и Котика?

Ответ: Любовь Ионыча и Котика, двух интеллигентных людей, чувствовавших симпатию друг к другу, не состоялась в начале повести потому, что героиня боялась обычной семейной жизни, хотела чего-то другого, необыкновенного. Она высокомерно отвергла предложение Старцева, мотивируя это тем, что создана для искусства, что хочет быть артисткой, хочет славы, успехов, свободы и не представляет себя в качестве жены. Среда мельчила, опошляла человеческие чувства. Воспитание в семье Туркиных не могло не внушить Котику легкомыслия, необоснованных претензий и т. п. Нравственная слабость Старцева, трусость загубили любовь еще в самом начале, а стремительное опошление довершило губительный процесс, — оно отразилось и на судьбе Екатерины Ивановны.

Уч-ль: Но что бы приобрела Екатерина Ивановна, выйдя замуж за Старцева?

Ответ: Мы не можем, конечно, знать, как сложилась бы жизнь супругов Старцевых. Но любовь, которой «пылал» Ионыч, не сулит ничего хорошего. Любовь, соединенная с размышлениями о размере приданого, с сомнениями: «Что скажут товарищи, когда узнают?», сердечное страдание, утихающее за три дня, — все это выглядит чуть-чуть смешно, чуть-чуть убого и свидетельствует о ненастоящем чувстве Ионыча.

Уч-ль: Каким изображен Старцев в IV главе?

Ответ: Через четыре года Старцев «выезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками», пополнел, раздобрел, неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой. «Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже [это дело второстепенное], потом уезжал к городским больным [это главное!]». Старцев все дальше отходит от земской больницы. Его внимание поглощает большая частная практика и подсчет дневного гонорара. Свои свободные часы он уже отдает еде, картам и деньгам.

Уч-ль: Как характеризует Старцева его увлечение — рассматривание и подсчет денежных купюр, заработанных за день?

Ответ: Это увлечение — рассматривание и подсчет денежных купюр, заработанных за день, — говорит и о расширившейся частной практике Старцева, и о его равнодушии к тому, откуда именно стекаются деньги в его карманы (без разбора от людей разных профессий и положений — из дворянских, купеческих домов или изб городской бедноты), и о невнимательности Ионыча как врача, торопливости, с которой объезжает он своих пациентов.

Уч-ль: Как Старцев относится к обывателям в IV главе? Как это его характеризует?

Ответ: За четыре года Старцев растерял все, что отличало его от обывателей города С. Старцев не выделяется среди горожан, хотя они «своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом раздражали его». Он ни с кем не сходился близко, избегал бесед о «чем-нибудь несъедобном» с обывателями, избегал таких развлечений, как театр и концерты, только молча закусывал и с удовольствием играл в винт. Старцев с отвращением слушал тупые и злые речи обывателей, «и всё было неинтересно, несправедливо, глупо, он чувствовал раздражение, волновался, но всегда сурово молчал и глядел в тарелку», и за это «его прозвали в городе «поляк надутый», хотя он никогда поляком не был» (злость обывателей всегда ищет националистического оправдания). Конечно, выступать с гневными речами в кругу тупых и злобных мещан было бессмысленно. Но вся беда в том, что Старцев терпел, свыкался, смирялся. Постепенно растёт его озлобление против мира обывательской пошлости, правда, оно не вырастает в открытый протест, а оседает в глубине его души, делая Старцева угрюмым и нелюдимым. Все это время его угнетала обывательская тупость, ограниченность, пошлость. Теперь Старцев сознательно противопоставляет себя провинциальному обществу, потому что стремится отгородиться от любых влияний, жить «одним развлечением» — считать полученные от клиентов деньги. Возмущение обывательщиной толкает его в объятия той же среды. Мещанские потребности между тем сближают его с обывателями. Жалуясь на окружающую среду, он мирится с нею. Его интересы становятся такими же, как и интересы других обывателей: он охотно играет по вечерам в карты, а придя домой, с удовольствием считает деньги, полученные от больных.

Уч-ль: Что же осталось от прежнего Старцева и что изменилось в нем за прошедшие четыре года?

Ответ: Остался прежде всего его трезвый ум, укреплённый годами и жизненным опытом, тот ум, который так высоко ценила Котик. Ум, как и прежде, ставил его намного выше окружающей среды обывателей, но не толкал его на протест, на борьбу с их «тупой и злой» философией, а только озлоблял против людей, вызывал презрение к ним и охлаждал к жизни. И Старцев потерял вкус к жизни!

Остались и его убеждения, так пленившие Котика, но они ни в ком больше не встречали ни отклика, ни сочувствия — и он похоронил их в глубоких тайниках души и не любил заглядывать туда. Старцев на все стал смотреть равнодушно.

Осталось и его трудолюбие, за которое так уважала его Котик, но оно стимулировалось теперь не возвышенными стремлениями быть полезным людям, а низменными интересами наживы от этих людей. И Старцев охладел к настоящему делу.

Осталась и его энергия, которая заражала Котика, но она была пущена теперь на холостой ход, обратившись в лихорадочную суету в погоне за наживой.

Осталась у него и способность «наслаждаться», но чем? В молодости он наслаждался природой, беседами с Котиком, любовью к ней, позднее — удобствами, а теперь пороками: обжорством, игрой в карты и накоплением денег.

Уч-ль: Вот каким предстал Старцев перед Котиком после четырёхлетней разлуки. За все четыре года Старцев не видел Екатерину Ивановну ни разу, хотя она каждое лето приезжала домой, но как-то не случалось встретиться. Очевидно, что Старцев и не искал этого случая. «Но вот прошло четыре года», — повторяет автор, возвращаясь к изложению событий. «В одно тихое, тёплое утро в больницу принесли письмо», в котором Вера Иосифовна просила «облегчить её страдания», совсем как когда-то давно. Старцев подумал и вечером поехал к Туркиным.

Что увидел Ионыч у Туркиных спустя четыре года?

Ответ: Когда после долгого перерыва он снова посетил Туркиных, то нашел все то же, зато воспринял это с досадливой скукой и неприязнью: «А, здравствуйте, пожалуйста!» — встретил его Иван Петрович, улыбаясь одними глазами. «Бонжурте» — совсем как тогда.

Потом, манерно вздохнув, пошутила Вера Иосифовна: «Вы, доктор, не хотите ухаживать за мной», — словно продолжила вчерашний разговор. Потом «пили чай со сладким пирогом», а тогда «с вареньем, мёдом и конфетами». «Потом Вера Иосифовна читала вслух роман, читала о том, чего не бывает в жизни, а Старцев слушал, глядел на ее седую, красивую голову и ждал, когда она кончит.

«Бездарен, — думал он, — не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрыть этого».

— Недурственно, — сказал Иван Петрович.

Потом Екатерина Ивановна играла на рояле шумно и долго, и, когда кончила, ее долго благодарили и восхищались ею. «А хорошо, что я на ней не женился», — подумал Старцев».

А на прощанье «изображал» Пава, теперь уже «молодой человек с усами».

Читаешь эти повторяющиеся «потом», «потом», и начинает казаться, что перечитываешь вновь уже прочитанные страницы, что события вернулись назад и будут повторяться в том же порядке. Неужели время ничего не сделало с семьёй Туркиных? «Самая талантливая семья» Туркиных изменилась лишь внешне. Вера Иосифовна, к концу повествования «сильно постаревшая, с белыми волосами...». Лакей Павел (Пава), которого не устает демонстрировать гостям хозяин, из 14-летнего мальчика превратился в усатого мужчину. Котик сначала потеряла «прежнюю свежесть и выражение детской наивности», а затем «заметно постарела». Но в течение долгих лет все они продолжают жить по-прежнему. Почти символом этой общей неподвижности воспринимается неизменно бравый вид главы семьи Ивана Петровича, произносящего одни и те же плоские шутки. Но программа жизни в доме Туркиных осталась та же, словно давно надоевшая граммофонная пластинка. Она повторяется и, что всего ужаснее, так и будет повторяться, пока не кончится сама жизнь в этом доме

Уч-ль: Как изменилась Екатерина Ивановна?

Ответ: «А Котик? Она похудела, побледнела, стала красивее и стройнее; но уже это была Екатерина Ивановна, а не Котик; уже не было прежней свежести и выражения детской наивности. И во взгляде, и в манерах было что-то новое — несмелое и виноватое, точно здесь, в доме Туркиных, она не чувствовала себя дома». Да, это не балованный Котик, а женщина, уже испившая «слез из чаши бытия», если вспомнить наивный романс, который пел молодой Старцев, и вносящая свой, горький, но искренний человеческий звук в монотонное стрекотание механизма этого игрушечного дома. Она стала более зрелой, серьезной, поняла, что пианисткой ей не быть, на этот счет она уже перестанет заблуждаться: «Я такая же пианистка, как мама писательница...» Но вместе с крахом мечты об искусстве, о славе, в ее душе пробудился тот интерес, влечение, симпатия к Ионычу, которые раньше она, упоенная мыслями о музыке, в себе заглушала. У Екатерины Ивановны осталась лишь одна иллюзия, с которой ей тоже приходится расстаться, — это любовь Старцева. Когда они снова встречаются, она «пристально, с любопытством» смотрит ему в лицо, словно пытаясь разглядеть того, прежнего Ионыча, который умолял ее выйти с ним в сад и так доверчиво понесся на свидание. Но перед нею уже другой человек, которому «не нравились ее бледность, новое выражение лица, слабая улыбка». Старцев же сразу почувствовал, что перед ним не прежняя Котик, а совсем новая: это была уже Екатерина Ивановна. И хотя она ему и теперь нравилась, но «чего-то недоставало в ней, или что-то было лишнее», что-то «мешало ему чувствовать, как прежде». Он недоумевал, не находя оправдания своей холодности, и переносил свою досаду на бледность её лица, на её голос, потом на платье, на кресло и, наконец, на всё, что её окружало. Старцеву было не по себе от воспоминаний «о своей любви, о мечтах и надеждах», которые когда-то волновали его, и он опасливо ограждал себя от них: «А хорошо, что я на ней не женился». И он молчал, упорно молчал.

Уч-ль: Как изменились роли героев во время их последнего свидания?

Ответ: Теперь Екатерина Ивановна и Дмитрий Ионыч как будто переменились ролями. Прежде отвергнувшая его Екатерина Ивановна, вернувшись домой после краха своих несбывшихся артистических надежд, полна благодарных воспоминаний о том, кем прежде с эгоизмом юности пренебрегала. Екатерина Ивановна волновалась, пытливо смотрела ему в глаза, «ждала, что он предложит ей пойти в сад», продолжить прерванный четыре года назад разговор, и она опять услышит последние волшебные слова: «любовь моя безгранична... Прошу, умоляю вас — будьте моей женою!» Эти слова всё ещё звучали в её сердце, и ни время, ни жизненные разочарования не заглушили их. В горестные минуты сомнений и одиночества они будили смутную надежду на счастье. Екатерина Ивановна часто думала о Старцеве и в Москве, и, приехав домой, она все дни думала о нём, и волновалась, и хотела сама поехать к нему, и хотела послать ему письмо. Екатерина Ивановна томилась, страдала, она хотела говорить с ним наедине, но Старцев молчал. И она сама позвала его в сад, позвала теми же словами, какими звал её он четыре года назад: «Ради бога, умоляю вас, не мучайте меня, пойдемте в сад!.. Я не видел вас целую неделю ... Мне необходимо поговорить с вами, я должен объясниться...», — говорил «весенний» Старцев. И, как эхо этих признаний, слышит он теперь почти дословно повторенные свои прежние влюбленные мольбы: «Я все эти дни думала о вас ... Я с таким волнением ожидала вас сегодня. Ради бога, пойдемте в сад... Мне необходимо поговорить с вами». Она пропустила пять слов: «Умоляю вас, не мучайте меня», но её взгляд досказал их.

В чем сходство и отличие этого пейзажа с пейзажем во II главе?

Ответ: В этом пейзаже — снова отголосок былого, пережитого и в то же время отчетливое ощущение совершившейся перемены: когда-то была «весна», потом «рано смеркалось», теперь — «темно». Темно и в душе Ионыча. Кладбище, залитое лунным светом, представлялось влюбленному Старцеву большим садом. А теперь, когда они вышли в сад, сели на любимую скамью — все для него мертво и уже сад кажется кладбищем.

Уч-ль: Волна воспоминаний о лучших днях нахлынула на Старцева. «И он вспомнил всё, что было, все малейшие подробности».

О чем вспомнил Старцев во время последнего свидания с Котиком?

Ответ: В темноте он разглядел её «блестящие глаза», почувствовал её близость, и перед ним предстала прежняя Котик с «детским выражением лица». Перед ним, так близко к нему, снова была его милая собеседница, его лучший друг, единственный человек, которому он мог открыть свою душу. Воображение живо нарисовало ему картину их прощального вечера: и Котика в бальном платье, и его восторг, и её испуг, и его поцелуи и её внезапное исчезновение, он даже вспомнил, что тогда шёл дождь и было темно, как сейчас. «Огонёк всё разгорался в душе, и уже хотелось говорить, жаловаться на жизнь», на людей, совсем как тогда. И вначале Котик нравилась ему тем, что он мог «жаловаться ей на жизнь, на людей». Чехов незаметно подчеркивает в своем герое одну внешне малозначительную, а на самом деле решающую черту: Ионыч все жаловался, все только жаловался. А теперь, во время их последнего разговора, вместе с разгорающимся «огоньком» приходит чувство недовольства жизнью как она есть, как она течет изо дня в день: «Эх! — сказал он со вздохом. — Вы вот спрашиваете, как я поживаю. Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь, — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?»

Уч-ль: Как Екатерина Ивановна отнеслась к словам Старцева? Каким он представлялся ей в  мечтах?

Ответ: Екатерина Ивановна теперь яснее, чем прежде, понимала его слова, внимательнее слушала его, была полна сочувствия и тревоги за любимого человека; ей и в голову не приходило сливать Старцева с грубой, пошлой, мелочной средой, на которую он жаловался. Он, как и прежде, в ее глазах был выше этой среды, и его слова звучали для неё как протест серой обывательщине.

Уч-ль: На какой-то миг герои нашли общий язык, испытали общее чувство: она захотела любви, которую прежде оттолкнула, а он вспомнил о прошлом. Она освободилась от самогипноза артистической карьеры, а в его душе, очерствевшей и сытой, вдруг затеплился тревожный и радостный огонек. Казалось, ещё одно слово — и они поймут друг друга, простят и пойдут рука об руку работать, забыв навсегда «пустую, бесполезную жизнь в этом городе». Любовь и радостный, созидательный труд искупят их ошибки, заблуждения и даже пороки, очистят их и сделают достойными того большого, настоящего счастья, о котором всегда мечтал Чехов, картины которого четыре года назад с таким увлечением рисовал Старцев и в возможность которого с таким же увлечением верила Котик тогда и продолжала верить Екатерина Ивановна — теперь.

Что говорит Екатерина Ивановна Ионычу? Как это ее характеризует?

Ответ: Екатерина Ивановна возражает Ионычу, его горьким жалобам на жизнь: «Но у вас работа, благородная цель в жизни. Вы так любили говорить о своей больнице». Перед нами как будто бы уже совсем другой человек, многое понявший, прозревший. У нее хватило трезвости и силы понять, что она не пианистка, как мама не писательница. Но она не в силах освободиться от слепой наивности, думая об Ионыче. Ведь эти со слова об идеальном служении, помощи «страдальцам» — почти цитата из того же маминого романа, где молодая графиня устраивала у себя в деревне «школы, больницы, библиотеки». Прозревшая Екатерина Ивановна все равно осталась милым, бедным Котиком, дочкой своих родителей, порождением своей среды. Она гордилась своим избранником и с увлечением рисовала eгo идеальный портрет: «Какое это счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу. Какое счастье! Когда я думала о вас в Москве, вы представлялись мне таким идеальным, возвышенным...»

Почему Старцев отвергает любовь Екатерины Ивановны?

Ответ: Старцев не мог больше оставаться с Екатериной Ивановной наедине: её слова тревожили его совесть, побуждали к какому-то действию и хуже всяких упрёков разоблачали бессилие его воли, его душевное опустошение, его моральное падение… И когда Старцев «увидел при вечернем освещении её лицо и грустные, благодарные глаза», он опять ничего не мог сказать, он только подумал: «А хорошо, что я тогда не женился». Его охватило беспокойство, он смутно понимал, что перед ним голос его совести, его судья, который призывает его к решительному ответу. Он не мог выдержать этого испытания и «стал прощаться» — прощаться навсегда. Его беспокойство перешло в раздражение на всех и на все, и даже прощальный взгляд на «тёмный сад и дом, которые были ему так милы и дороги когда-то», не смягчил его горечи и не успокоил его.

Старцев оскорбляет чувство Екатерины Ивановны своим невниманием: не отвечает на записку, передает небрежно через лакея: «Приеду, скажи, так дня через три». И не выполняет своего обещания. Он перестает бывать у Туркиных, несмотря на настойчивые приглашения бывшей возлюбленной: они теперь только раздражают его.

Уч-ль: «И больше уж он никогда не бывал у Туркиных». Так закончил автор последнюю страницу романа Старцева с Котиком и четвёртую главу новеллы. В ней подведены все итоги, но в ней же поставлены и все вопросы. Но почему развязка романа не привела к желанному концу? Почему Старцев разлюбил свое дело? Что было причиной оскудения мысли у чувств Старцева? На все эти вопросы автор ответил в пятой главе — эпилоге новеллы.

Прослушивание в аудиозаписи отрывка из V главы рассказа «Ионыч»: «Прошло еще несколько лет… - …Вот и все, что можно сказать про него».

Уч-ль: Каким изображен Ионыч в V главе?

Ответ: Пятая глава, как и предыдущая, начинается с указания срока: «Прошло ещё несколько лет», и дальше автор подводит итог жизни Ионыча — это «глухая тоска небытия», медленное умирание. Примерно к 35—36 годам герой превратился из Дмитрия Старцева в Ионыча — ожирел, потерял совесть и стал похож не на человека, а на языческого бога.

Жизнь Ионыча окончательно опустошена и обеднена, лишена событий. Он разбогател, располнел и обрюзг. «Старцев ещё больше пополнел, ожирел, тяжело дышит... вытирает пот со лба... ходит, откинув назад голову… вероятно, оттого, что горло заплыло жиром, голос у него изменился, стал тонким, резким. Характер у него тоже изменился: стал тяжёлым, раздражительным». Свои способности и энергию он направляет на бессмысленное накопление денег и приобретение домов, которые ему совершенно не нужны («уже есть имение и два дома в городе, он облюбовывает себе еще третий, повыгоднее»). Увлечение в молодости любимым делом, желание приносить общественную пользу вырождается в эгоистические хлопоты, интерес к людям — в полную нечувствительность.

Важность, жадность и грубость развились в нем до уродливых размеров. «У него много хлопот, но все же он не бросает земского места; жадность одолела, хочется поспеть и здесь и там». Бесцеремонно, не обращая внимания на людей, входит он в квартиры покупаемых домов, раздраженно кричит на своих пациентов. Поэзия почти совершенно исчезает из его жизни, единственной радостью в которой за все это время была ставшая воспоминанием любовь к Екатерине Ивановне. «Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует». «По вечерам он играет в клубе в винт и потом сидит один за большим столом и ужинает». То, что Ионыч — «один за большим столом» — это воплощение его жадности, одиночества, мизантропии. «И возвращается домой поздно ночью». Таков уклад его жизни.

Старцев приобрёл для себя богатство, но потерял в себе человека, а вместе с этим утратил и своё имя: «В Дялиже и в гoродe eгo зовут просто «Ионычем». Какая бездна падения человека! С каждой главой становится всё яснее и яснее, что жизнь героя должна будет завершиться неизбежным роковым финалом. Чем выше поднимался он вверх — к обогащению кармана, тем ниже опускался вниз к обнищанию духа

Рассказ завершается картиной полного падения Ионыча. Раньше его пугала и коробила грубость окружающей жизни. Теперь он сам олицетворение этой грубости. Характерная деталь: мы помним, как после поцелуя в коляске раздался «отвратительный голос» городового, кричавшего на кучера Пантелеймона. Теперь сам Пантелеймон, как Ионыч, пухлый, красный, грубо кричит встречным: «Прррава держи!» Постепенно Ионыч потерял человеческий облик: когда он, «пухлый, красный», едет на своей тройке, «кажется, что едет не человек, а языческий бог».

Старцев всю жизнь работает («У него в городе громадная практика, некогда вздохнуть»). Но деятельность, лишенная высокой цели, оказывается пагубной и для труженика-интеллигента. Он гибнет, сохраняя понимание происходящего. И как опытный врач, наверное, мог бы поставить себе диагноз: разрушение личности в результате утраты светлых жизненных целей, смысла, высокой цели жизни.

Ионыч гибнет, опускается, но он сам знает о своей трагедии. И как бы подводя окончательный итог его жизни, Чехов пишет: «Вот и всё, что можно сказать про него».

Уч-ль: Вспоминает ли Ионыч о своей любви к Котику?

Ответ: «За все  время, пока он живёт в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней». Но и она не смогла оставить в его душе светлого, отрадного следа, он не смог уберечь в памяти неприкосновенным даже этого «единственного» и неповторимого в жизни чувства — он опошлил и его: «Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепианах?» Не то у него и память, как горло, заплыла жиром и не сохранила самую драгоценную страницу жизни, не то он хочет злобно высмеять эту страницу, унизить и само это воспоминание, и героиню своего молодого романа.

Уч-ль: Так автор замыкает круг жизни своего героя. Она прошла среди утомительной работы и мелких дел, среди скуки и пошлой повседневной суеты. Город встретил Дмитрия Ионыча молодым, полным сил, опутал его тиной мелочей, из которой нет возврата, превратил просто в Ионыча.

Навсегда прощаясь со своим героем, Чехов заканчивает рассказ упоминанием о Туркиных: «А Туркины?» Эта грустная и добрая интонация нам уже знакома: «А Котик?» И тут и там она — преддверие иного отношения, переоценки.

«Иван Петрович не постарел, нисколько не изменился и по-прежнему все острит и рассказывает анекдоты; Вера Иосифовна читает гостям свои романы по-прежнему охотно, с сердечной простотой. А Котик играет на рояле каждый день, часа по четыре. Она заметно постарела, похварывает и каждую осень уезжает с матерью в Крым. Провожая их на вокзале, Иван Петрович, когда трогается поезд, утирает слезы и кричит:

— Прощайте, пожалуйста! И машет платком».

Каким изображен Иван Петрович в конце рассказа? Как Чехов относится к Туркиным в этом эпизоде?

Ответ: Даже в Иване Петровиче с его привычно-обкатанной речью, однообразно смеющимися глазами, надоедливыми словечками есть какой-то человеческий просвет. Он любит своих родных; провожая жену и дочь на вокзале, «когда трогается поезд, утирает слезы и кричит: — Прощайте, пожалуйста! И машет платком». Конечно, это в чем-то по-прежнему смешно, но еще более — страшно: жизнь разбита — а из груди все рвется гаерское «Прощайте, пожалуйста!», приросшее, как маска к лицу в страшном рассказе, и только слезы вдруг смывают «грим» и обнаруживают живое, страдающее человеческое лицо, лицо жизни, искаженное болью, а не скованное мертвым покоем или машинальной звериною алчностью. В этих последних словах повести не только насмешка, но даже какая-то тень авторского сочувствия, соболезнования персонажу, который мог бы быть человеком, если бы не тусклая, однообразная обывательская жизнь.

Уч-ль: Можно ли сказать, что Ионыч опустился до туркинской среды?

Ответ: Нет, он хуже Туркиных. Иван Петрович Туркин каким был, таким и остался. Он, если можно так сказать, равен самому себе. А Ионыч отрекся от своей культурности, интеллигентности, от своего дела и от своей любви.

Уч-ль: Как  менялось отношение Чехова к Ионычу на протяжении рассказа?

Ответ: В рассказе среда наступала на героя, и, чем больше он мирился с ней, тем больше отступался от него автор, тем резче судил его. Чехов беспощаден к Ионычу — уже не человеку, а распухшему существу с горлом, заплывшим жиром, уже не помнящему ни о чем, кроме денег. По отзывам современников, Чехов как врач чутко и внимательно относился к больным. Поэтому он так сурово осуждает грубость Старцева по отношению к пациентам.

Викторина

Чей это портрет?

1.    Она похудела, побледнела, стала красивее и стройнее.      /Ек. Ив./

2.    «… ещё больше пополнел, ожирел, тяжело дышит, и уже ходит откинув назад голову. Когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками …, то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог…»

             /Старцев/.

«Чьи это вещи …»

Задание:

на столе лежат вещи, которые «принадлежат» героям рассказа Чехова   «Ионыч». Угадайте, кому и какие? (фонендоскоп, ноты, книга, перо и чернильница, шарады…).

III. Подведение итогов занятия проводится в форме аналитической беседы по таблице «ИСТОРИЯ ДУХОВНОЙ   ДЕГРАДАЦИИ ДМИТРИЯ ИОНЫЧА СТАРЦЕВА — ГЛАВНОГО ГЕРОЯ РАССКАЗА АНТОНА ПАВЛОВИЧА ЧЕХОВА   «ИОНЫЧ»   (1898)».

              Д.С.Лихачёв писал: «Исправить человечество нельзя, исправить себя - просто» (записать в тетрадь).

1)      Сочинение – миниатюра «Есть ли настоящая жизнь в рассказе «Ионыч»?»

2)      Продолжите Правила жизни (подбор цитат известных людей или свои мысли).