"Странные сближения в творчестве Н.В.Гоголя и Э.Т.А.Гофмана"
статья по литературе (10 класс) на тему

Учитель ОАНО школы НИКА,г Москва

Королева Ольга Аркадьевна

Странные сближения в творчестве Н.В.Гоголя  и Э.Т.А.Гофмана.

Двойничество как философия, художественная категория  возникает в романтизме, реализуясь в творчестве западноевропейских романтиков. Феномен двойничества в культурном сознании романтизма связан, прежде всего, с социальными потрясениями в Европе. Большое влияние на развитие идей романтизма оказала Великая Французская буржуазная революция. Человечество накопило много вопросов, но не могло получить ответа. И вот перед литературой, искусством встает вопрос - создать теорию, способную отразить весь спектр бытия. Теоретик романтизма Шлегель говорил о колоссальном влиянии Французской революции и о том, что именно она выдвинула на первый план личность, некий “бесконечный индивидуализм”. Романтизм создает нового героя, совершенно особенного. И это в какой-то мере определяет новый тип сознания, характер конфликта в литературе романтизма. Теоретик йенской школы Ф. Шлегель говорит о том, что романтик должен изображать в соответствии с принципом историзма, где каждое явление рассматривается с точки зрения связи литературы с действительностью. А здесь и рождается романтический конфликт между субъективным и объективным, между миром реальным и нереальным.    Удивительный и трепетный мир, в котором существует романтик, не совпадает с реальным. Действительность для романтика низка, он бежит от этой действительности в свой собственный мир  грез:   мир раздваивается, но также раздваивается и сознание, сознание отдельно взятой личности.

Мотив двойничества прослеживается в творчестве Гофмана. Создавая свои фантастические миры, Гофман не отрицал действительность, выявляя  несправедливость общественного порядка, его враждебность развитию личности. Вообще фантастика в сознании романтика возникает как антитеза отвергаемой им действительности. Гофман во многих своих произведениях в полном соответствии с принципами романтического  мировоззрения и эстетики утверждает несовместимость идеала с действительностью. Вспомним блистательного “Кавалера Глюка”. Основная идея этой новеллы заключается в том, что автор делит людей на только хороших  или   плохих, а в другой половине – истинные музыканты. Вот вам и неразрешимость конфликта между художником и обществом.

В “Песочном человеке” проблема социальных двойников поставлена намного острее. Заводная кукла Олимпия – это как раз скопление всех возможных штампов, нужных обществу для признания человека, и ничего больше. Обществу, оказывается, не нужна человеческая душа, не нужна индивидуальность, вполне  механической куклы. И здесь эта проблема пересекается еще и с проблемой эгоизма – никому не нужны человеческие мнения и мысли – нужно, чтобы их выслушивали, чтобы признавали и соглашались, и этого достаточно.

Интересен гофмановский прием в “Песочном человеке” - Клару Натанаэль обзывает “...бездушный, проклятый автомат”, а в Олимпии признает гармоничную высочайшую душу. В этой подмене видится жесточайшая ирония – эгоизм Натанаэля не знает границ, он любит только себя и готов принять в свой мир лишь свои отражения... “Песочный человек” – яркий пример раздвоившегося сознания Натанаэля. Что же представляет собой психика человека?  Психика героев Гофмана представляет сложный мир, где обстоятельства могут спровоцировать раздвоение личности. Образ Песочного человека, придуманного когда- то самим героем, становится преследующим призраком. Песочник превращается в сознании Натанаэля в образ старого адвоката Коппелиуса. Этот образ преследует его повсюду. Но на самом деле все происходит лишь в душе героя новеллы, а все страшное, злое,  воплощенное в образе Коппелиуса, это лишь двойник его “темной стороны” души.

“Скажу чистосердечно, мне думается, что все страшное и ужасное, о чем ты говоришь, произошло в твоей душе, а действительный внешний мир весьма мало к тому причастен”. Так писала Клара - Натанаэлю.

В Олимпии Натанаэль, как Нарцисс любуется лишь собой, в ней он любит свое отражение, за счет нее он удовлетворяет свои амбиции. И ему не важно, есть ли у куклы сердце. Кстати, Натанаэль тоже, как и Ансельм – романтик, один из тех, кому дано видеть другую реальность. Но его эгоизм и страх позволяют увидеть лишь дорогу вниз. Его романтизм обращен вовнутрь, а не во вне. Эта закрытость и не позволяет ему увидеть реальность.

Раздвоение происходит потому, что герой не может примириться с окружающей действительностью, с непониманием окружающих, и даже близких ему людей. Но мудрая Клара вновь и вновь пытается ему объяснить: “Ежели и существует темная сила, которая враждебно и предательски забрасывает в нашу душу петлю, чтобы потом захватить нас и увлечь на опасную, губительную стезю, куда бы никогда не вступили – ежели существует такая сила, то она должна принять наш собственный образ, стать нашим “Я”.

Выхода из этого состояния  Натанаэль  найти не может. Коппелиус “увлекает” его все более и более. Злой двойник, преследуя его, окончательно губит героя. Натанаэль погибает. С раздвоенным сознанием живет герой новеллы “Мадмуазель де Скюдери” Рене Кардильян. Днем он благопристойный гражданин, талантливый ювелир, а ночью становится безжалостным убийцей.  

1813 год положил начало литературной деятельности Э.Т.А.Гофмана. Он заключает договор с книгоиздателем К.Ф.Кунцем. Были написаны “Дон Жуан”, “Кавалер Глюк”, “Инструментальная музыка Бетховена”, “Берганца”, но все произведения оставались неизвестными широкой публике. Встал вопрос о том, под каким названием будут публиковаться эти произведения? К следующим томам Гофман хотел добавить новые произведения, над которыми он работал.

Решили, что произведения одного из томов выйдут под названием “Картинки по Хогарту”.

Но вскоре отказались от этого названия, так как не все произведения отвечали этому заглавию. Карл Фридрих Кунц предложил в качестве названия имя лотарингского  художника, гравюры которого он прекрасно знал  Жака Калло. Он знакомит Гофмана с творчеством художника. Гофман увлекся гравюрами Калло . Итог : заглавная вещь “Жак Калло ”. Всему тому дали название “Фантазии в манере Калло”.

Кавалер Глюк и Крейслер  две яркие и неповторимые фигуры призведений Гофмана. Странный чудак, который вжился в образ Глюка, привносит в новеллу оттенок фантастики и мистики. Но на самом деле Глюк, который как бы явился из прошлого в образе этого чудака, по идее Гофмана должен преобразить трагическую действительность. Крейслер вдохновенный музыкант, непримиримый   противник несправедливости и пошлости. Кто он? Трудно сказать. Но он блистательный исполнитель и композитор. Друзья считали, что природа, создав его, нарушила некое равновесие в нем, а “фантазия чересчур воспламенялась  и дух уносился в неведомое царство” .

Гофман был тем уникальным художником, кто в полной мере оценил и почувствовал, что искусство пребывает во всем, что окружает человека. Искусство пребывает даже там, где собственно и не ждешь с ним встречи. Об этом Гофман пишет с легкостью и юмором.

Если Крейслеру становилось плохо он облачался  в платье Cis-moll:

“Цвет платья был выдержан в cis-moll, а для некоторого успокоения наблюдателей я велел пришить воротник цвета E-dur.”. Для искушенного в музыке человека ясно, что это параллельные тональности, а  ми -  мажор одна из светлых тональностей.

Иоганнес Крейслер, вне всякого сомнения, сам Гофман (особенно в “Житейских воззрениях кота Мурра”). Он такой же экзальтированный, как и Крейслер, которого он наделяет эпитетом “безумный”. Рисуя собственный автопортрет, он сопровождает его физиологическими пояснениями. Эдуард Хитциг писал, что ничем особенным Гофман не выделялся. Маленького роста, с желтоватым цветом лица и небольшого носа с горбинкой. Так писал Хитцег. Гофман описал себя так:

Щеки – это бифштекс по далахски и портвейн.

Рот - ироническая складка, или сказочная мышца.

Бакенбарды – неочнувшиеся мысли лунатика.

Складка между бровей – Мефистофельский мускул, или мстительность и       кровожадность– “Эликсиры сатаны”.

Ухо – аттестат “Крейслера”, который не был никем не услышан.

 Крейслер живет в своем созданном мире, где царствует музыка. Звуки и мелодии окружают его. Ноты затевают с ним колдовскую игру. Взгляды превращаются в слова, а слова – в мелодии. Крейслер “безумный ”, но в этом безумии ему открывается высокое бытие, он более тесно связан с мировым духом. Гофман истолковывает безумие в романтическом духе философии Ф. Шеллинга. “То, что мы называли разумом, если это подлинный, живой, активный разум, есть собственно не что иное, как упорядоченное безумие”.  

Импровизация Крейслера – это безумие. Он словно погружается в неведомый мир, который доступен только ему. Это страна , как ее называет сам Крейслер “страна вечного томления”. Импровизация открывает самые потаенные уголки души Крейслера: “Ах, как  замирает твое сердце от томления и Любви, когда в пылу восторга я заключаю тебя в мелодию, словно в нежные объятия”. От робких аккордов, взятых в начале импровизации,  мелодия вырастает до исступления. Крейслер дошел до  “той точки, с которой обычно   низвергался”.

Точка беспросветного отчаяния звучит в последнем монологе Поприщина из “Записок сумасшедшего”. Монолог пронзительный, взывающий  к чувству сострадания, любви. Поприщин способен еще любить, он, словно хочет вернуться назад, в свое детство, к матушке. Это его сердце откликается на “струну звенящую в тумане ” Последняя фраза о “струне ” нуждается в комментарии. Когда Гоголь только начал писать эту повесть, он первоначально назвал ее “Записки сумасшедшего музыканта”. Герой Гоголя, несомненно, напоминал героя Гофмана. Потом Гоголь превращает своего Поприщина из музыканта в обыкновенного чиновника департамента, но чуткость, присущая музыканту, в нем остается. Статья Гоголя     “Скульптура, живопись и музыка ” написана  в 1831 году … По Гоголю музыка - занимает главное место среди всех искусств: “Она вся порыв; она вдруг, за одним разом, отрывает человека от земли его, оглушает его громом могучих звуков и разом погружает в свой мир… она обнажает до глубины сердечные их помышления …”[1.т.VI,с.20] Поэтому упоминания  о струне становятся понятными.

Произведения “Записки сумасшедшего” были напечатаны  в сборнике “Арабески”. Если обратиться к контексту всего сборника, то станет абсолютно ясен замысел истории о сумасшедшем Поприщине и “таинственной струне в тумане”.

“… природа, создавая его, испробовала, новый рецепт, и что опыт не удался, ибо к его чрезмерно чувствительному характеру и фантазии, вспыхивающей разрушительным пламенем, было примешано слишком много флегмы, и таким образом было нарушено равновесие, совершенно необходимое художнику”.

Эта характеристика, данная Крейслеру друзьями, очень подходит для Н.В.Гоголя.  Природа испробовала свой рецепт тогда, когда Гоголь появился на свет. В нем все было необычным,  начиная с его фамилии. В переводе на русский язык слово “гоголь ”  означает маленькую водяную птичку гагару, у которой неброское оперенье и заостренный клюв! Гоголь и впрямь был похож на эту птичку. Нос был предметом  обожания Гоголя. Позже Гоголь не раз будет обращаться к теме носа, и вообще к тому, что с ним связано: Повесть “Нос” -   это гимн этому органу! Вот уж поистине: “тому виднее, у кого нос длиннее ”. Гоголь был необычным человеком с точки зрения обывателя, да и, пожалуй, не обывателя. На прогулке он говорит сам с собой, словно пребывая в каком-то другом, одному ему ведомом мире. Манера эпатировать публику своими нарядами сродни разве что тому, как Гофман описал свой   портрет. В “Истории моего знакомства с Гоголем ” Аксаков пишет: “Я едва не закричал от удивления. Передо мной стоял Гоголь в следующем фантастическом костюме: вместо сапог длинные шерстяные чулки выше колен; бархатный спензер; шея обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове бархатный, малиновый шитый золотом кокошник, весьма похожий на головной убор мордовок ”.        

Гоголь непредсказуем. Он признается в том, что может наносить неприятности и умышленные, а потом как ребенок, поведать о состоянии души своей.

Еще с юношеских лет Гоголь мечтал послужить государству. В своей “Авторской исповеди ”  Гоголь писал: “… страсть служить пребывала неотлучно в моей голове впереди всех моих дел и занятий ”. Служение искусством не могло внести существенных преобразований в действительность. От этого Гоголь испытывает боль. Вот, о чем скажет впоследствии его герой: “Боже, что за жизнь наша! Вечный раздор мечты с  существенностью!”

Планка, поднятая самим Гоголем, была слишком высока. Ему мало писательского поприща,  он готов был пожертвовать собой. В письме к В.А. Жуковскому, 26 июня 1842 Гоголь пишет: “Чище горнего снега и светлей неба должна быть душа моя,  и тогда только я приду в силы начать подвиги и великое поприще, тогда только разрешится загадка моего существования”

В монографии  “Гоголь” В.Набоков высказал интересную мысль о том, что Гоголь утратил волшебную способность творить из ничего. Произошло это тогда, когда он задал себе вопросы: “что такое искусство? и в чем долг писателя?”

Ответ он знал, но как реализовать  это в жизнь? Ответа не было.   Годы, проведенные Гофманом в Бамберге с 1803-1813, определили его мировоззрение и восприятие мира. Его жизнь в этом городе – аналог судьбы немецких гениев Гельдерлина или Гегеля, которые были гувернерами. Гофман дает частные уроки пения, занимается распространением нотных изданий Лейпцигской фирмы Гертеля, является посредником при продаже роялей. Именно в Бамберге Гофман становится тем универсальным художником, о котором мечтали йенские романтики. Дневники этого периода поражают безысходностью, черным юмором, иронией. Впервые на страницах дневника Гофмана появляются предвестники будущего   двойника.

“Я как бы смотрю на себя в увеличительное стекло – все фигуры, которые двигаются вокруг меня, - это я сам, и я досадую на их поведение ррр”. (1811 в Бамберге).

В Бамберге сложилось гофмановское представление о филистере, отвратительном, смешном и опасном буржуа. В дневниках этого периода он изображает последующее развитие немецкой буржуазии: “Это входит в состав так называемого хорошего воспитания, и всякий уверен, что он может обо всем болтать и проникать в глубочайшие тайники поэта и художника, и мерить  на свой аршин. Но можно ли нанести художнику  оскорбление более глубокое  чем - то, когда толпа  считает его ровнею? Как часто меня просто тошнило, когда какой-нибудь тупоумный молодец начинал болтать об искусстве. ”Неустроенность, невозможность осуществления творческих планов, неразделенная любовь, приводило Гофмана в состояние, которое он называл безумием. В дневниках все чаще проскальзывает мысль о безумии: “Почему и во сне и наяву я так часто думаю о безумии? – Я полагаю, что духовное очищение может действовать как кровопускание ”.

Годы, проведенные в Бамберге и впрямь, можно назвать годами мученичества, но для писателя они не прошли бесследно. Обострилась присущая ему ирония: “Божественная ирония! – великолепнейшее средство скрыть и изгнать безумие,  - помоги мне!”.

Но есть ли спасение,  есть ли выход? Как и для Н.В.Гоголя, так и для Гофмана Италия была спасением.  На страницах своего дневника Гофман восклицает:  “Рим, ты будешь моим спасением!”(5 воск. 1812 Бамберг)

Дневники Гофман начал вести с 1 октября 1803 года. После случая с карикатурами  на масленичном бале – маскараде,  Гофмана высылают в Полоцк, где “умирает всякая радость, где я погребен заживо”- написал Гофман. Теперь Гофман беседует сам с собой, записывает свои переживания, наблюдения, раздумья, отражающие противоречия собственного “я”. Впервые в его дневниках проскальзывает упоминание о “двойнике”, которыми  впоследствии  будут  населены  его  произведения.

“Все нервы взбудоражены пряным вином – приступ страха смерти – двойник” Двойную жизнь ведет и сам Гофман. Днем это государственный советник, исполнительный чиновник, а вечером это человек, погружающийся в мир музыки и литературы, мир, который таил в себе спасение и отраду. Двойничество, возникшее в Гофмане как результат разлада с действительностью, станет ключом к противоречивой сущности этого сложного человека.

В Полоцке Гофман мечтает увидеть свой любимый Дрезден, но пока он в городе, где все раздражает и угнетает. Ежедневно он занимается тем, что судит несчастных евреев и поляков, доведенных правительством до крайней степени нищеты. Эти дни нескончаемы. Их он делит на черные, светлые заурядные. Каждый проведенный день в Полоцке, приносит ему ощущение того, что он все более превращается в государственного советника. В сердцах он восклицает: “Муза ускользает – архивная пыль делает взгляд на мир мрачным и пасмурным! Гофман романтик, романтик по своей сути и духу. Достаточно нескольких солнечных лучей и ….: “Я чувствую себя так, словно во мне созревает какое- то великое решение! ”.

[ ноября 1803 Полоцк]

Список литературы:

        Первоисточники:

1. Н.В.Гоголь.  Собрание сочинений  в 6 томах   М,1959.

2. Н.В.Гоголь.  Собрание сочинений  в 5 томах   М,1960.

3  Н.В.Гоголь. Собрание сочинений  в  7  томах   М,1984.

4.Гофман Э.Т.А. Крейслериана. Житейские воззрения Кота Мурра.  Дневники.    М,1972.

5. Гофман Э.Т.А. Эликсиры сатаны. Л,1984.