Досбаева Анастасия Петровна

4 курс, направление подготовки

Педагогическое образование (с двумя профилями подготовки), профили «Русский язык» и «Литература»

Научный руководитель:

к. пед. н., доцент кафедры русской и мировой литературы

и технологий обучения
Трембикова Алевтина Александровна

«Элементы романтизма в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»»

Аннотация:

В статье освещаются ключевые аспекты романтизма в знаменитом произведении Михаила Юрьевича Лермонтова "Герой нашего времени". Мы проанализируем, как через призму романтических мотивов раскрывается образ главного героя - Печорина, и как эти элементы влияют на восприятие романа читателями. Особое внимание уделяется описанию природы, которая служит фоном для драматических событий жизни персонажей и отражает их внутренний мир. Рассматривается использование Лермонтовым символики и метафор, а также экзотических мотивов, характерных для романтической литературы того времени. В результате статьи подчеркивается важность изучения "Героя нашего времени", подчеркивая его значение в контексте русского романтизма и реализма и ее важность для русской литературы.

Ключевые слова

- М.Ю. Лермонтов

- романтизм

- направление

- роман

- характер

- экзотический мотив

- контраст

- трагичность

- своеобразие

Статья

Возникновение и развитие русского романтизма относится к первой четверти 19 века. Оно было подготовлено подъемом национального и личного самопознания, вызванного Отечественной войной 1812 года, а также назреванием революционного выступления декабристов. Поэты-декабристы Рылеев, Бестужев и др. сыграли особую роль в истории русского романтизма. В их творчестве преобладают героические, исключительные образы, связанные с высокими патриотическими мотивами, их романтизм носит боевую, революционную направленность.

Язык, слог, стиль романа Лермонтова органически впитали в себя достижения зрелого романтизма. Автор сумел обогатить даже пушкинский, казалось бы, непревзойденный язык. Точность, простоту его прозы он соединил с живописностью, эмоциональной насыщенностью лучших образов романтизма.

Переплетение стилей в «Герое нашего времени» в значительной мере обусловлено его контрастной структурой. В нём диалогически противостоят и взаимодополняют друг друга голоса и стили офицера-повествователя, Максима Максимыча, Печорина как основных «рассказчиков» в романе. Начинается роман просто: «Я ехал на перекладных из Тифлиса». В этом ключе выдержана вся экспозиционная часть «Бэлы». Временами Лермонтов идёт дальше своего предшественника в «снижении» повествования, чтобы придать ему как можно больше будничности и жизненной достоверности. Этому, в частности, способствуют используемые автором-повествователем элементы просторечия («во всё горло», «проклятая гора», «шесть скотов»).

Когда таким образом «реально-жизненная почва» подготовлена, вступает в свои права и подлинная, а не ложная романтика. Переход к ней настолько тонок, что читатель его не замечает. Романтические по своей сути эпизоды подготавливаются исподволь. Странствующий офицер не без иронии описывает «свои попытки вытянуть из Максима Максимыча занимательную историйку», словно подсмеиваясь над своим любопытством. Пытаясь задобрить и хоть немного развязать язык у своего не слишком словоохотливого попутчика, предлагая ему во время чаепития: «Не хотите ли подбавить рому? У меня есть белый из Тифлиса, теперь холодно». Услышав отрицательный ответ, повествует с комическим восклицанием: «Я почти потерял надежду!». Но история всё же мало-помалу завязывается. Максим Максимыч вспомнил, как «он раз насилу ноги унёс, а ещё у мирного князя в гостях был». И на сцене появляется Печорин со своими «большими странностями».

Лермонтов делает акцент не на постепенном приближении героя к читателям и снятии завесы тайны с его характера. Писателю важно подчеркнуть как раз противоположное. Экзотичность и экстремальность ситуаций (Печорина чуть не утопили, и он был свидетелем контрабандистских преступлений – «Тамань», Печорин стрелялся «на свой страх и риск» с Грушницким, но «по воле рока ему не повезло»- «Княжна Мэри»), в которых оказывается Печорин, тоже нередко объясняют как проявление романтического метода. Характер героя раскрыт в романтических ситуациях – рискованное столкновение с контрабандистами в «Тамани», любовная интрига в светском кругу и дуэль («Княжна Мэри»), поединок с убийцей Вулича («Фаталист»), но автор показывает, что романтическая ситуация может быть истолкована двояко: возвышенно или снижено.

Начнём с конца, когда данный приём становится наиболее понятным. Печорин после всех волнений сюжетного действия повести «Фаталист», не мог добиться от Максима Максимыча никаких прений: «Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу всё, что случилось со мною и чему я был свидетель (игра в карты, убийство Вулича), и пожелал узнать его мнение насчет предопределения; он сначала не понимал этого слова, но я объяснил его, как мог, и тогда он сказал, значительно покачав головою: «Да-с! Конечно-с! Это штука довольно мудрёная!.. Жаль, беднягу чёрт же его дёрнул ночью с пьяным разговаривать!..». Реакция простого штабс-капитана понятна и прямо противоположна заумным рассуждениям Печорина о звёздах и судьбе: «Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны…» (осечка пистолета при пари). На этой трагикомической ноте роман завершается, отбрасывая новый отблеск на историю Печорина и Бэлы, на основании которой мы вместе с молодым офицером и Максимом Максимычем уже осуждали героя за бесчувственность. В конце Лермонтов заставляет читателя сомневаться, а действительно ли всё было так, как поведал Максим Максимыч. Автор поселяет в душе читателя сомнение в сделанных выводах и оценках и одновременно уверенность в том, что любое событие, любое душевное движение, любой поступок могут быть истолкованы по-разному. В этом и состоит неповторимое своеобразие лермонтовского романтизма.

Сила характера, настойчивость, критический склад ума вызывает уважение, но нельзя не увидеть эгоизм и жестокость Печорина, его неспособность любить и дружить. Трагические противоречия между добром и злом, любовью и ненавистью, активностью и скукой, умом и сердцем Печорин осознаёт, подробно и честно описывая как бы «двух человек, живущих в нём». Общение героя с другими обычными людьми заканчиваются трагически (смерть Бэлы, гибель Грушницкого, душевные раны Максима Максимыча, разбитое сердце Мэри, несчастье Веры). Неповторимость и притягательность образа Печорина в том, что он похож на романтического злодея (он жестоко и не задумываясь о последствиях, играет людьми), и на романтического страдальца (он чувствует себя брошенным и несчастным человеком, который не знает, для чего он живёт в этом мире, утверждая, что он потерял всякий интерес к жизни) одновременно. Печорин напоминает героев романтических произведений загадочностью, своим несходством с окружающими, одиночеством и необычной силой характера. Этому вполне соответствует рассказ Максима Максимыча о нем: «Славный был малый, смею вас заверить; только немножко странен. Ведь, например, в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут - а ему ничего. А другой раз сидит у тебя в комнате, ветер пахнёт, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет. А при мне ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнёт рассказывать, так животики надорвёшь со смеха…да-с, с большими странностями….». Лермонтову важно было выявить разрушительное действие романтических черт Печорина и на окружающих, и на самого человека. Откровенная безнравственность, наслаждение своей силой и опытностью, игра с чужими судьбами свойственны Печорину, но роман написан так, что герой остаётся привлекательным. Ю.М. Лотман утверждал, что «романтический демонизм», «причастность к злу» были необходимы Лермонтову для правдивого создания портрета своего поколения.

Главная истинно романтическая проблема, поставленная Лермонтовым в романе, – проблема свободы. Мы видим, что главный герой независим ни от кого. Но Лермонтов не даёт окончательного ответа на вопрос, свободен ли его герой от судьбы и от мучительных раздумий о смысле своей жизни.

Романтизм наблюдается в стиле речи автора-повествователя. С одной стороны, стиль его отличается пушкинской простотой и точностью, которые ещё больше оттеняются выпадами против штампов романтиков, а с другой стороны в стиле повествователя нельзя не заметить искусно и естественно вводимые в отдельных местах романтические элементы. Так, в описании пейзажа при восхождении на Гуд-Гору мы встречаем яркие метафоры, выразительные эпитеты и другие элементы романтического стиля: «Гуд-Гора курилась; по бокам её ползали легкие струйки облаков, а на вершине лежала чёрная туча, что на небе она казалась пятном». Это и «хороводы звёзд», которые сплетались «чудными узорами», и «мрачные, таинственные пропасти», и туманы, которые, «клубясь и извиваясь, как змеи, сползали в пропасть, будто чувствуя и пугаясь приближения дня, и облако, которое «отдыхало на вершине Гуд-Горы, как коршун, ожидающий добычу». В конечном счёте, романтизированный пейзаж перерастает в прямое лирическое отступление о слиянии человека с природой, о превращении «простого человека» в «возмужалого» и умудрённого рядового человека, обретающего свой идеал единения с природой и миром на высшем этапе своего развития.

Романтизм лермонтовского романа трагичен и вечен, как вечны противоречия в душе любого умного человека, не находящего в жизни интереса и смысла.

Список литературы:

1. Белинский В.Г. Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. – В кн.: М.Ю. Лермонтов в русской критике. М., 1979. – 173 с.

2. Белинский, В. Г. О Пушкине, Лермонтове, Гоголе / В. Г. Белинский. — Москва : Издательство Юрайт, 2024. — 326 с.

3. Лермонтов, М. Ю. Герой нашего времени. М.: АСТ, 1989. – 224 с.

4. Лермонтовская энциклопедия/ Под ред. В. А. Мануйлова. – М.: Советская энциклопедия, 1981. – 784 с.

5. Лион П.Э., Лохова Н.М., Указ. соч., – М.: Просвещение, 1999. – 184 с.

6. Лотман, Ю. М. Избранные статьи. Таллинн: Александра, – 1992. – 479 с.

7. Мануйлов В.А. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» – СПб.: Академич. проект, 1996. – 47 с.

8. Удодов Б. Т. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» – М.: Просвещение, 1989. – 188 с.

9. Уманская М.М. Лермонтов и романтизм его времени. – Ярославль. 1971. – 302с.

10. Эйхенбаум Б. М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки – Л.: Гослитиздат, 1924. – 168 с.