НОВОРОССИЙСКАЯ ЕПАРХИЯ В XIX-XX ВВ.: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
материал (5, 6, 7, 8, 9, 10, 11 класс) по теме

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

(ФГБОУ ВПО «КубГУ»)

Кафедра истории и методики ее преподавания

ДОПУСТИТЬ К ЗАЩИТЕ В ГАК

Заведующий кафедрой

Доц., канд. ист. наук, доц.

_________________ А.Н. Рябиков

«____ »____________ 2015 г.

Руководитель магистерской программы: проф., Д-Р ист. наук, проф.

_____________ Н.А. Серогодский

«____ »____________ 2015 г.

МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

НОВОРОССИЙСКАЯ ЕПАРХИЯ В XIX-XX ВВ.: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Работу выполнила________________________________О.И. Егорушкина-Миронцева

                                       (подпись, дата)

Филиал ФГБОУ ВПО «КубГУ» в г. Славянске-на-Кубани

Направление магистерской подготовки 44.04.01 Педагогическое образование

Программа магистерской подготовки «Традиционная и православная культура в образовании»

Научный руководитель

канд. ист. наук, ст. преподаватель _________________________Т.Г. Письменная

Нормоконтролер:

канд. ист. наук, доц. _____________________________________Е.В. Манузин

                                                       (подпись, дата)

Славянск-на-Кубани 2015

СОДЕРЖАНИЕ

Введение        3

1 Распространение христианства на территории Кубани

в I-XVIII вв.         7

2 Церковно-административное устройство

Новороссийской епархии в XIX-XX вв.        17

3 Становление и развитие главных храмов

Новороссийской епархии        46

4 Святые подвижники Новороссийской епархии        56

Заключение        80

Список использованных источников        83

ВВЕДЕНИЕ

Северный Кавказ является одним из ключевых регионов России. В этом уникальном по сложности полиэтничном, поликультурном и поликонфессиональном социуме в последние десятилетия возросла роль религии и определилась тенденция «возрождения религиозности». В связи с этим объективное изучение истории распространения мировых религий, эволюции духовно-религиозной сферы данного региона имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Исследование развития конфессиональной ситуации обоснованно тем, что религия не только разделяла людей различной этнокультурной принадлежности, но и выступала стабилизирующим, интегрирующим фактором и государствообразующим институтом. Процессы, происходящие в последнее время в российском обществе и РПЦ, называют возрождением или восстановлением православного христианства. В связи с этим, возрастает интерес к истории отдельных церковно-административных единиц, одной из которых является Новороссийская епархия.

Объектом исследования является Новороссийская епархия Русской Православной церкви на Северном Кавказе.

Предметом исследования выступают особенности церковно-административного развития и духовно-просветительской деятельности Новороссийской епархии в XIX-XX вв.

Хронологические рамки работы определяются XIX – нач. XXI вв. Нижняя граница исследования связана с началом активного функционирования на территории Кубани с 1801 г. первого духовного правления. Верхняя граница обусловлена настоящим временем.

Территориальные рамки исследования. Рассматриваемый в работе исторический материал связан с западной частью Северного Кавказа, примерно совпадающей с административно-географическими границами субъекта Российской Федерации – Краснодарского края.

Степень научной разработанности проблемы. Аспекты темы получили отражение в работах исследователей, связанных с проблематикой диссертации.

Оценки научных трудов приводились в обзорах диссертационных работ и публикациях, затрагивающих вопросы миссионерской деятельности и церковной политики в регионе. Но в целом тема слабо разработана в историографическом отношении. В редких пока статьях по историографии распространения христианства на Северном Кавказе она почти не фигурирует. Поэтому мы используем традиционную схему выделения дореволюционного, советского и постсоветского этапов.

Среди трудов дореволюционных авторов следует отметить книги Ф. А. Щербины, Е. Д. Фелицына, Г. Д. Филимонова^[1].

На советском этапе 1920-х – 1980-х гг. тема затрагивалась в работах историков, исследовавших вопросы российско-северокавказских связей, становления и развития письменности и образования в регионе, как то: П. Федоровского, Е. Шиллинга^[2].

С начала 1990-х гг. обозначился современный постсоветский этап историографии темы. Сейчас уже имеется немало статей, диссертаций и монографий, связанных с рассматриваемыми вопросами. Восстановлена и продолжена линия досоветской историографии. Появились новые имена исследователей религиозной политики российского государства и церкви на Северном Кавказе: С. А. Голованова, Н. Н. Великая, Б. В. Виноградов^[3].

Целью работы является комплексное исследование развития Новороссийской епархии в  конце XVIII – начале ХХI вв.

Для достижения поставленной цели требуется решить следующие задачи:

- рассмотреть процесс церковно-административной эволюции Новороссийской епархии, выявить его причины и закономерности;

- дать оценку деятельности правящих архиереев Новороссийской епархии;

- изучить историю создания главных епархиальных храмов, сделать вывод об их  значении в жизни верующих.

Положения, выносимые на защиту:

- иерархи Новороссийской епархии последовательно совершенствовали     принципы церковно-административного управления подведомственной территорией;

-  развитое церковное строительство  в XIX обусловило процессы современного возрождения православных  храмов;

Методологические основы исследования. Работа базируется на принципе историзма. Идеи, проекты и деятельность по восстановлению христианства в центральных районах Северного Кавказа и результаты этой деятельности рассматриваются как возникшие в определенных социально-исторических условиях, имеющие предпосылки, периоды и этапы развития, соотносимые с закономерностями общественной эволюции в хронологической последовательности. В соответствии с принципом объективности учитывается, что историческая действительность была богаче ее отражения в источниках с присущей им субъективностью и сложнее любой теоретической конструкции. Исследование не исчерпывает тему, а является ступенью в изучении рассматриваемых явлений и приближении к их реальной сути. Объективность умозаключений достигается путем анализа предшествующих наработок, разнообразных источников и совмещения методических приемов их критики и верификации. Применение принципа системности выражается в том, что миссионерская деятельность представляются как система в соотношении с социально-политическими и культурными процессами. Социальный подход определяет учет как идейных, так и прагматичных мотивов в деятельности общественных слоев, групп, личностей, что предполагает анализ социального состава участников практики восстановления христианства в регионе.

Источниковой базой исследования служат документальные материалы. В их числе сведения, извлеченные автором из Актов, собранных Кавказской археографической комиссией, издаваемых в Тифлисе с 1866 по 1904 гг.

В них имеются документы нормативно-правового характера (указы, рескрипты, распоряжения, предписания, правила) высшего и местного руководства, связанные с российской политикой в регионе в религиозной сфере, и документы делопроизводства (отчеты, рапорты, донесения, сообщения и т. п.) с фактической и аналитической информацией.

Научная новизна исследования. Впервые предпринимается попытка комплексного изучения избранной темы.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть востребованы при составлении школьных учебных программ, организации выставок, проведении классных часов, экскурсий.

Структура работы. Исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

1 Распространение христианства на территории Кубани в I-XVIII вв.

Краснодарский край – регион, где христианство получило достаточно широкое распространение среди многочисленных групп коренного населения в период с I – X вв.

По мнению митрополита Екатеринодарского и Кубанского Исидора, веру Христову земля Кубанская познала во всей своей полноте.

С точки зрения митрополита Московского и Коломенского Макария, именно в нашем крае впервые прозвучала проповедь Евангелия еще в апостольские времена из уст Апостола Андрея Первозванного, а затем Евангелие распространилось и по всей России.

«Апостол продолжал поучать народ, стоя на возвышении. Он был роста не малого, а более высокого, но немного согбен, нос имел орлиный, глаза выразительные, брови, волосы на голове и браду густые и благолепные. Силою своего чудодейственного слова, силою кротости он обратил многих, поручал ученикам наставлять новообращенных, крестил, устроил для них церковь и научил совершению Литургии и псалмопений, а избранных поставил в священники  и диаконы».

Эта словесная картина из I в. н. э. передана нам монахом и историком Епифанем, жившим в IV в. н. э., любившим путешествовать и записывать воспоминания о проповеди апостолов. Описанное событие происходило на берегу Черного моря, а апостолом был Андрей Первозванный. По свидетельству Епифания и ряда других церковных историков древности, именно Андрею Первозванному по жребию выпала Скифия – обширная область, включавшая в себя и Северное Причерноморье. Об этом свидетельствуют многие современные библейские справочники. Во время своего третьего путешествия в 40-м г. от Р. Х. апостол Андрей с учениками оказался на Северном Кавказе.

К словам апостола древние обитатели отнеслись по-разному. Жители гор и предгорий – косоги и верхние сугдеи – оказались людьми кроткими и восприимчивыми к вере, они с радостью приняли слово проповеди. Территория Северо-Западного Кавказа была заселена зихами – предками современных адыгов. Имеются сведения о проповеди христианства среди зихов еще в I в. н. э., но они не восприняли его проповедь и даже хотели убить апостола Андрея, «но увидев его убожество, кротость и подвижничество и тогда оставили это намерение».

В «Жизни картлийских царей» сообщается, что Андрей Первозванный оставил в Севасте Симона Кананита с учениками, а сам отправился в страну Джиков (Зихию).

Распространение христианства по территории нынешнего Таманского полуострова в период раннего средневековья подтверждено материалами Вселенских Соборов. Автор «Церковной истории» до 324 г. Евсевий Кесарийский, будучи участником первого Вселенского Собора в Никее (325 г.), сохранил для нас имя первого епископа азиатской части Боспорского государства (современная Тамань) – Феофила, который подписал Символ Веры на Никейском соборе. Известны также имена епископов, оставивших свои подписи: под актом Второго Вселенсского Собора – Героний (381 г.), Третьего – Тимофей (431 г.), Четвертого – Евдоксий (451 г.), Пятого – Александр (553 г.), Седьмого – заместитель Боспорского епископа Андрей (787 г.).

Из «Церковной истории» Созомена Саламинского, которая охватывает события 323-439 гг., мы узнаем, что скифский народ был неподвластен Византии и имел свою богатую столицу Томис. Он называет Феотила, родом скифа, автокефальным архиепископом Томитанским и всех других Епархий Скифии. Существование города Томи на кавказском берегу Керченского пролива подтверждают константинопольский патриарх Никифор и византийский монах Феофан Исповедник, освещавшие в своих трудах события XII – XIII вв. На западном берегу Черного моря также существовал город Томи (современная Констанца в Румынии), поэтому мы с большой вероятностью можем предположить, что этот топоним привезли с собой переселившиеся туда готы. В некоторых источниках упоминается суммарное название епархии «Томитанская» для Томи (Тамань) и Таны (Дона), а в казачьем словаре-справочнике, изданном в США в 1970 г. (составитель Г.В. Губарев), значится: «От середины IV в. известны епископы и митрополиты Скифии Томитанской: Ульфила, Бретоний, Геронтий, Тимофей/Александр и митрополит Томитаны и прочей Скифии Феотифим, подписавший в 457 г. окружное послание императору Льву I». Также в нем дается определение словосочетанию «Церковные соборы», в котором говорится: «….подписи епископов и митрополитов Томи и Таны (Тамани и Дона), Скифии Боспорянской и Боспора сохраняются в актах до наших дней. Под актом Первого Вселенского собора (325 г.) подписался епископ Боспорский и Домн, Второго (381 г.) – епископ Томи и Таны Героний (подпись между епископами азийскими), Третьего (431 г.) – Тимофей, епископ Скифии Томитанской, Четвертого (451 г.) – Евдоксий, епископ Боспорский, и Феотим, митрополит Томитаны Александр и митрополит Боспорский Иоанн, Седьмого – заместитель Боспорского епископа Андрея (787 г.)».

Деятельность высших органов управления церковной жизни свидетельствует о наличии весомых приходов, которые были представлены духовенством разноязычного населения приморских городов Таманского полуострова. Полиэтнизм этого региона, особенно в период упадка Боспорского царства, был одним из важнейших факторов перехода к единобожию, христианству как духовному средству консолидации населения в период великого переселения народов.

Об уровне христианского мировоззрения и проникновения в кочевой мир с Боспором источники свидетельствуют скупо и однообразно. Так например, блаженный Иероним писал: «Гунны изучают Псалтырь, хладная Скифия проникается пламенем истинной веры, рать гетов (готов) носит с собой походные церкви». Его современник константинопольский архиепископ Иоанн Златоуст говорил о существовании Слова Божия у скифов, сармантов и синдовы на их собственных языках. Позже толкователь Библии Валафрид Страбон (IX в.) отмечал что «…. У некоторых скифских племен, преимущественно у Томитан, и до сего времени богослужение отправляется на их собственном языке». Стоит отметить, что византийские историки, следуя античной традиции, называли кочевой мир причерноморских и приазовских степей «скифами» на протяжении всего раннего Средневековья. Мир менялся очень динамично в это время и получил свое название в истории как Великое переселения народов. Гунны оказались во главе этого мощного миграционного процесса. Их нашествие в IV в. сохранило истории в сирийских источниках, как один из гуннских ханов, будучи свидетелем стойкости пленных христианских священников и мученической смерти красавицы Такучи, не пожелавшей стать его наложницей, принял христианство и взял греческое имя Феофил при крещении. Вместе с ним крестились его сыновья и часть войска. Несколько позднее новокрещенный хан отказался принимать участие в языческих обрядах и был убит по приказу царя росмосоков. Возможно, он был первым мучеником за веру Христову среди кочевников.

Из сирийской хроники Знахария Митиленского (VI век) мы узнаем, что к армянскому епископу Кардосту явился ангел и сказал: «Пойдите, вступите в область (языческих) народов и крестите детей мертвых, поставьте им священников, дайте им таинства, подкрепите их. Вот я с вами, сделаю вас любимыми, вы будете делать там среди (языческих народов) знаменья и вы найдете все, что требуется для вашего служения». Кардост выполнил веление ангела. Он проповедовал семь лет («неделю годов») среди гуннов, выпустил Писание на гуннском языке и многих крестил. Византийский император, узнав об этом, велел выдать миссионерам продукты питания и священную утварь, из «городов подромейской державы», то есть из городов Таманского полуострова. Кардос провел еще год среди гуннов и его сменил другой армянский священник по имени Макар, который «построил церковь из кирпичей, насадил растения, посеял различные смена, совершал знамения и многих крестил. Кода властители гуннов увидели что-то новое, они очень удивились и обрадовались мужам, почтили их, и каждый звал их в свою сторону, к своему племени и просил, чтобы они были ему учителями». Результатом их проповедей стало принятие крещения вождем приазовских гуниовутигуров Гордом. Для этого в 528 г. он отправился в Константинополь и, как пишет Феофан-исповедник, был принят императором: «стал христианином и был просветлен». По возвращению царь гуннов рассказал своему брату о щедрости и расположении к нему императора, о том что он стал христианином и крестился. Взял статуи из серебра и электрона, которые почитали гунны и переплавил их. Гунны, разъярившись, сговорились с его братом и убили Горда, сделав царем Муагериса. Для наведения порядка Юстиниан I направил военную эскадру. «Услышав про это, гунны обратились в бегство и скрылись в Босфоре, наступил мир, и ромеи владели им безбоязненно». Город был укреплен и плотно вошел в сферу влияния Византии.

Малочисленные в то время христиане смело проповедовали свою веру, рассказывали своим языческим соплеменникам и соседям о Спасителе мира. Таким образом, по древним водным путям – рекам Кубани, Урупу и Тереку, через степи и горные ущелья – Благая весть о Христе распространилась на весь Северный Кавказ. А с момента провозглашения в Римской империи христианства государственной религией ее позиции еще сильнее укрепились среди населения Северного Кавказа. Религия оказала огромное влияние именно тем, что целеустремленно и последовательно пропагандировала христианство в нашем регионе. Массовое обращение в христианство на нашей земле началось с правления византийского императора Юстиниана Великого (527-565 гг.). Этот человек пользовался большим авторитетом у адыгов, черкесов и кабардинцев и остался в их памяти под именем Юстука. Проповедь христианства никогда не сопровождалась насилием, может быть, поэтому период с V по XIII вв. стал временем крещения многих народов Северного Кавказа, эпохой образования кавказских епархий.

Нельзя не упомянуть и о посещении кубанской земли святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием, учителями словенскими, во время их миссионерского путешествия в Хазарский Каганат. «Среди нескольких миссионерских путешествий, которые предприняли равноапостольные братья по поручению Константинопольского патриарха и византийского императора, особое место занимает Хазарская миссия в ставку хазарского каганата, находившуюся в предкавказских степях. Миссия длилась около полутора лет в 860 – 861 гг.

Их путь проходил через Херсонес, где братья пробыли довольно долго. По дороге в Хазарию, на обратном пути, в Херсонесе святые Кирилл и Мефодий и нашли Псалтырь и Евангелие, написанные «русскими письменами». Споры об этих текстах идут до сегодняшнего времени. Утверждают, что «русские письмена» – это готское, скандинавское, руническое письмо и т.д. Пока не будут выявлены новые источники, вопрос, на каком же языке были написаны книги, найденные святыми Кириллом и Мефодием, останется открытым.

Во время пребывания в Херсоне, равноапостольные Кирилл и Мефодий приобрели мощи святого папы Римского Климента I, скончавшегося в ссылке в 101 г. при императоре Трояне». Безусловно, путь их из Херсона, находящегося в Крыму, в предкавказские степи мог проходить только лишь через Тамань и всю территорию современного Краснодарского края с Запада на Восток. Обнаружение в Херсоне равноапостольными Кириллом и Мефодием книг, написанных «русскими письменами», и святых мощей Климента, папы Римского, также имеют бесспорное отношение к истории  православия на Кубани, так как в те времена и Крым, и Тамань включали в себя земли так называемой приазовской Руси, составляя единый этнокультурный регион.

Жизненно важные экономические и политические интересы Византийской империи были связаны с международной морской торговлей. Именно на Кавказе и в Крыму пересекались важнейшие торговые пути, игравшие особую роль при обострившихся конфликтах с Ираном (Персией).

Византии было необходимо контролировать восточное и северное Причерноморье и Северный Кавказ. Политика Византийской империи на Кавказе и в Крыму особенно успешной была в эпоху императора Юстиниана I (527 – 565 гг.). Император Юстиниан I в 533 г. установил свою власть на обоих берегах Керченского пролива. Боспорское царство стало провинцией Византийской империи. Началась вторая волна обращения адыгов к христианству и укрепления на Кавказе греческих миссионеров-проповедников. Еще ранее со стороны Грузии оказывались попытки распространения христианства среди адыгов. Прочные связи адыгов с Грузией имелись еще в I в. от Рождества Христова. Грузинский царь Вахтанг Горгасала в V в. послал на землю адыгов первых грузинских проповедников христианства.

В адыгском фольклоре также сохранились воспоминания об императоре Юстиниане: «Греческий император Юстиниан, – пишет Ш. Ногман, – по сказанию старцев – Юстин и Юстук – был союзником адыгского народа и даже назывался адыгским витязем. С помощью наших предков он одолел врагов империи. После того Юстиниан милостиво обратил внимание на адыгов и стал принимать старания к обращению их в христианство. Адыги приняли его от греков без сопротивления, что и послужило сближению двух народов. Имя Юстиниана было в таком уважении среди адыгов, что для подтверждения своих слов народ клялся юстиниановым столом и юстиниановым троном. Существовали предания о пребывании у адыгов греков «урыма», принесших им христианство. Память о них сохранилась у шапсугов до недавнего времени».

В храме на пути из Кукуза в Питиунт скончался святитель Иоанн Златоуст, который был отправлен в ссылку за обличение нечестия императрицы Евдоксии.

И поныне в Команах сохраняется каменный гроб, в котором лежало тело Ионна Златоуста до его перенесения в 438 г. в Константинополь сыном Евдоксии, императором Феодосием II. Кроме того, рядом находится место, где около 850 г. Было совершено Третье обретение главы святого Ионна Предтечи.

Особый интерес и значение для истории православия на Кубани имеет период Тмутараканского княжества (X – XIII вв.). После крещения Руси равноапостольным князем Владимиром в 988 г. Тмутаракаский княжеский стол считался вторым по чести после Киевского, поэтому события Тмутараканской истории имеют прямое отношение к Киевской Руси того времени.

С этим периодом связано, прежде всего, имя преподобного Никона Тмутараканского. Он первым пришел в Киеве к преподобному Антонию Киево-Печерскому, поселившемуся в пещерке, которая положила начало Киево-Печерской Лавре. Впоследствии из-за опасений княжеского гнева за пострижение в монахи приближенных князя Изяслава, преподобный Никон удалился в пределы Тмутаракани. Там, согласно сообщению «Повести временных лет», «основал монастырь, во всем подобный Печерскому», и впоследствии, по просьбе жителей княжества, ходатайствовал перед князем Черниговским Святославом Ярославичем, чтобы тот отпустил на Тмутараканский престол своего сына Глеба. Позже преподобный Никон вновь вернулся в Киево-Печерский монастырь, где спустя несколько лет после смерти преподобного Феодосия, которого почитал как своего отца, стал игуменом и оставался им до самой своей кончины.

Долгое соперничество Византии, Хазарского каганата и Киевской Руси из-за древней греческой колонии Таматархи завершилось вхождением ее в состав Руси под именем Тмутараканского княжества. Вместе с русским Тмутараканским княжеством на Северном Кавказе возникла праматерь Кавказкой еперхии – русская Тмутараканская епархия, которая просуществовала около 100 лет и сыграла большую роль в просвещении словом Божиим местных степных и горских племен.

В 1022 г. князь Мстислав Удалой воздвиг каменную церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, руины которой сохранились до XVIII в. В 1795 г. на ее месте черноморские казаки построили новую церковь, сохранив ее прежнее название, а остатки каменной плиты, которую обнаружили на месте разрушенной церкви, поместили в церковные ворота – в знак уважения и памяти. Эта церковь сохранилась и до наших дней.

В XI в. значительный вклад в усиление православной веры в нашем крае внес один из авторов русской летописи преподобный Никон, игумен Киево-Печерского монастыря (1088), который провел более десяти лет в Тмутаракани.

Черноморцы – выходцы из запорожских казаков – отличались особенной религиозностью и приверженностью к православной вере. «Рыцари Православия» – исторически красноречивое название закрепившиеся за ними. Веками защищая наши земли от турок-мусульман и поляков-католиков, они знали цену веры своих предков, готовы были пожертвовать жизнью ради своего народа, убеждений и свободы. После получения щедрого подарка от императрицы Екатерины II – остров Тамань и кубанские земли – они шли сюда защищать русские границы под знаменем своего древнего девиза «За Веру, Отечество и народ».

К этому моменту на Северном Кавказе о вере христовой напоминали лишь развалины древних храмов и монастырей, сказания и некоторые обычаи местных народов. Решающую роль сыграл кровавый натиск ислама. По приказу турецких султанов христианство выжигалось огнем и мечом, силой насаждался ислам среди коренного населения. Христианские храмы и святыни уничтожались, священники и верные христиане подвергались гонениям. Таким образам, перед казаками стояла задача не только заселить новые земли, но и вернуть сюда свет Христовой веры. Это было удивительное время казачьего первохристианства! Вступив на земли, где не было ни одной церкви, ни одного священника, но была только непоколебимая вера и упование на милость Божию. Еще не было ни домов, ни крепостей, ни духовенства, но первой была заложена именно церковь, строительство которой началось в 1793 г. на Тамани. Храм был посвящен важному для черноморцев празднику – Покрову Божией Матери. К 1797 г. сообщалось уже о 23 построенных и строящихся церквях, при которых служили 25 священников и дьяконов. В 1843 г. была учреждена епархия Кавказская и Черноморская. На ее долю выпала трудная задача – устройство самостоятельной епархии в регионе с постоянными военными действиями. В 1867 г. она была переименована в Кавказскую и Екатеринодарскую, а с 1886  – в Севостопольскую и Екатеринодарскую. В 1917 г. образовалась самостоятельная Кубанская епархия, в 1994 г. произошло разделение Краснодарской и Кубанской епархии на две части: Краснодарскую и Новороссийскую, Майкопскую и Армавирскую епархии, сейчас уже насчитывается около 185 приходов.

За все это время немало трудностей и испытаний пережила наша земля, но достойно выстояв, семена, заложенные апостолом и ссыльными христианами, дали обильные всходы.

Преподобный Феодосий Кавказский (в миру Кашин Федор Федорович) – месточтимый святой Ставропольской епархии. В самые страшные для церкви 1930-е гг. он жил на Кубани, уже будучи иеросхимонахом и глубоким старцем. В это богоборческое время отец Феодосий сохранил здесь в маленькой обители в поселке Горном, «живоносный источник» истинной православной веры. Сотни паломников со всей России спешили за помощью к батюшке Феодосию и получали чудесное исцеление душевных и телесных болезней. В 1937 г. обитель была разрушена, монахинь расстреляли, отца Феодосия арестовали. Скитался батюшка по тюрьмам, был на Соловках. Но Божьим промыслом он вернулся на Кавказ, где скончался в 1948 г.

Преподобномученица Мария (в миру Елизавета Юрьевна Скобцова «Кузьмина-Караваева»), прославлена константинопольским патриархом 16 января 2004 г.

Наша земля пропитана молитвами святых мучеников и угодников Божьих, просиявших на нашей земле, давшими ей особую духовную атмосферу, совершенно не зависящую от экономического и политического положения в стране.

2 Церковно-административное устройство Новороссийской епархии в XIX – XX вв.

В 1792 г. началось переселение на Кубань черноморского казачества, отличавшегося редкой приверженностью к православной вере. С собой казаки смогли взять только одну походную церковь, оставив в Украине служившего в ней престарелого и немощного иеремонаха Антония. Сразу же после высадки первых черноморцев в Тамани встал вопрос об удовлетворении их религиозных нужд. Вскоре, по просьбе войскового судьи А. Головатого, епископ Феодосийский и Мариупольский Иов прислал в войско иеромонаха Исаию. За ним прибыл еще один священник. Тотчас же после поселения на Кубани казаки Старого Копыла собрали 280 рублей на строительство храма, попросили у Войскового правительства разрешить им постройку церкви и ходатайствовали о рукоположении в священники местного казака Михаила Костенко, «доброго состояния человека».

Еще до того как был опубликован «Порядок общей пользы», положивший начало устройству Черноморского войска, его правительство поспешило в октябре 1793 г. обратиться к епископу Иову с просьбой разрешить постройку церквей и рукоположить в священники представленных им 6 ставленников из казаков. Однако владыка Иов, сославшись на отсутствие по этому вопросу указаний Св. Синода, отклонил ходатайство Войскового правительства. Кошевому атаману пришлось обратиться в 1794 г. в Св. Синод с просьбой о настоятельном и неотложном удовлетворении религиозных потребностей Черноморского казачьего войска. Ссылаясь на возникновение в области Фанагории многих новых казачьих поселений, Войсковое правительство писало, что за отсутствием у них церквей и священников многие жители умирают без исповеди и причастия, новорожденные младенцы месяцами ждут крещения. «Народ лишен храмов и богослужения, престарелые жители не могут закончить жизнь свою, как они желали бы по своей набожности». А так как другие архиереи находятся далеко от Черноморского войска – в Воронеже и Полтаве, а епископ Иов – рядом в Феодосии, Войсковое правительство просило Св. Синод повелеть владыке Иову давать разрешение на постройку церквей и рукополагать к ним священников «из достойных людей в казачество»^[4].

Деятельность войскового духовенства занимает особое место в истории казачества. Жизнь, полная тревог и опасностей, постоянные столкновения со смертью усиливали религиозность воинов. Неудивительно, что еще в Запорожской Сечи казаки много внимания уделяли благоустройству церквей, которые по этому отличались богатым убранством. Каждый запорожец мечтал хотя бы раз в год совершить паломничество к святым местам. Именно в Запорожской Сечи, задолго до формирования в Российской империи должности полковых священников, зародилась традиция брать с собой в поход священнослужителей. У казаков даже сложилось поверье: присутствие батюшки во время сражения приносит удачу и является залогом успеха.

Следуя этому правилу, казаки старались идти в поход лишь в сопровождении духовного пастыря. К середине XVIII в. сложилась еще одна традиция запорожцев – избирать войсковых священников. Именно казаки решали, может ли данный пастырь окормлять их войско, а кандидатура, назначенная епархиальной властью без ведома казаков, всегда вызывала неприятие. Поэтому высшее епархиальное начальство вынуждено было смириться с этой традицией. Примечательно, что эту черту сохранили и черноморские казаки.

Первым войсковым священником черноморцев в 1788 г. стал И. Л. Ковалевский, которого казаки более 30 лет знали как смелого воина. Накануне зачисления в духовное звание он был войсковым писарем. Сан священнослужителя принял в 1762 г., для чего специально ездил в Киев.

В начале XIX в. Св. Синод указывал на необходимость выдавать полковым священникам документы об их службе. Перед казаками такой проблемы не стояло: еще с Запорожской Сечи сложилась традиция иметь аттестаты как казакам, так и их духовным пастырям. До наших дней дошли два аттестата И. Л. Ковалевского, подписанные войсковым судьей А. Головатым и атаманом З. Чепегой, в которых отмечается его отличная служба и личное участие в морских битвах на Днепровско-Бузском лимане в 1788 г., где отец Иван проявил мужество и героизм, спасая раненых. Нередко, видя смятение черноморцев, Ковалевский, вспоминая свою боевую молодость, подымал казаков в атаку. В конце 1788 г. по состоянию здоровья он оставил должность. На это место был назначен Роман Порохня, которому было суждено стать протоиреем Черноморского казачьего войска в 1794 г. Третьим войсковым священником был Антоний (Донашевский), единственный из представителей черного духовенства, которому довелось окормлять Черноморское казачье войско в 1790 – 1793 гг.

30 июня 1792 г. Екатерина II особым указом узаконила статус войсковых священников. «Войску Черноморскому иметь протопопа, священника и дьякона. С окладами соответственно 200 руб., 100 руб., 80 руб.»^[5]. Примерно в это же время формировался процесс приходского духовенства. Учитывая сложную военную обстановку, которая в то время была на Кубани, существенного отличия между приходскими и войсковыми священниками не было. Кроме того, именно войсковой протоирей курировал все белое духовенство, которое первоначально в основном комплектовалось из казаков. Таким образом, в нашем регионе сложилась своя специфика:

- так как изначально священники черноморцев были представлены военным духовенством, проблема его формирования не стояла здесь так остро, как в центральных губерниях России;

- первоначально не требовалось и дополнительного образования для будущих войсковых священников, так как они были в основном выходцами из казачьего сословия и военную службу знали весьма хорошо;

- по этой же причине черноморскому войсковому духовенству выполнять свои обязанности было намного проще, чем российскому, большинство из которого о военной службе знало лишь понаслышке и очень тяжело привыкало к жизни по воинскому уставу;

- вплоть до середины XIX в. священники носили статус войсковых, а не полковых, так как, в отличии от других регионов России, в Черномории они прикреплялись не к конкретному полку, а ко всему войску и достаточно часто меняли место своей службы и даже отправлялись на боевые позиции. Именно к войсковым священникам относилось и духовенство главного храма Черномории – Воскресенского собора.

В 1880 г. в одном из рапортов войсковому атаману Ф. И. Бурсаку сообщалось: «В связи с требованием вашего превосходительства о прикомандировании священника в войско, отправляющееся за Кубань в экстренную экспедицию, я довожу до вашего сведения, что соборный священник Диомид Яблуновский – человек весьма честный и отзывчивый, умеющий в трудную минуту поддержать словом, откомандирован мной и приступил к выполнению своих обязанностей»^[6].

- между приходским и войсковым духовенством не существовало соперничества, они жили едиными проблемами и нередко замещали друг друга.

- в отличие от российских губерний и Линейного казачьего войска, войсковые священники черноморцев, так же как и приходские, подчинялись единому ведомству, представленному епархиальной властью.

- материальное положение как войскового, так и приходского духовенства за счет войскового финансирования выгодно отличалось от других российских регионов. Вместе с тем, это порождало зависимость от войска, которое довольно часто вмешивалось в церковные дела. Не случайно Православная Церковь в Черномории, как правило, строила свою политику, исходя из войсковых потребностей.

Таким образом, войсковое духовенство черноморцев составляло единый духовный мир со своими прихожанами. Разделяя с казаками все тяготы и невзгоды военного времени, духовные пастыри мало чем отличались от своей паствы. Священник, лихо скачущий на лошади и великолепно владеющий холодным оружием, был обычным явлением того времени. Именно в этот период, когда Черномория была сферой борьбы геополитических интересов Османской Турции и самодержавной России, наиболее значимо раскрылась деятельность войскового священника.

Подчеркивая важную роль православия в жизни армии и флота, С. Н. Булгаков писал: «Русское воинство держалось двумя силами: железной дисциплиной, без которой не может существовать ни одна армия, да верой. Верой, которая давала ему возможность воевать не за страх, а за совесть. Содержание солдатской веры известно в трех словах: за Веру, Царя и Отечество. Но все эти три идеи нераздельно были для него связаны: вера Православная, Царь Православный, Отечество тоже Православное»^[7].

Большое значение приобретала и деятельность войскового протоирея, который окормлял не конкретный полк, а все казачье войско. Довольно часто он посещал боевые кордоны казаков, как правило, напутствуя их добрым словом и благословляя на новые подвиги: «Ваша должность есть противостоять врагу, устранить его дерзость, обуздать его наглость, заставить его пасть перед вашим оружием и тем обезопасить Отечество. Бог вам помощник: дерзайте, бодрствуйте, мужайтесь. Ваша вера, твердость и постоянство ваше в повиновении власти, в наполнении звания вашего доставят оружию верные успехи, кои увенчают славою Отечество, Бог и государь»^[8], – часто говорил войсковой протоиерей, обращаясь к казакам.

В результате, по повелению Екатерины II, Черномория в 1794 г. была причислена к Феодосийской епархии.

Тогда же Св. Синод дал указание епископу Иову: 1) рукоположить в священники столько лиц, сколько потребно и одного диакона, 2) устроить при церквах для духовенства особые дома, 3) назначать постройку церквей только в селениях, имеющих не менее 100 дворов, 4) требовать отвода для каждой церкви не менее 33 десятин земли. Возводить в священники позволялось лиц, не обязанных воинской службой и государственными податями, православных по вере и надлежаще подготовленных для служения в храмах. Там, где не имелось еще построенных церквей, разрешалось ставить походные церкви, но при условии сооружения для духовенства «выгодных домов непременно»^[9]..

Епископу Иову поручено было смотреть, чтобы не было излишества в количестве церквей, донося Св. Синоду о ходе строительства храмов в Черномории и определенных к ним священников. Уже 30 апреля 1794 г. во исполнение указов Св. Синода Феодосийская Духовная консистория известила Войсковое правительство о том, что присланные от войска три казака посвящены во стихари. Так было положено начало выборному казачьему духовенству в Черномории. Вскоре и сам владыка Иов приехал через Тамань в Екатеринодар для обозрения своей епархии. Одновременно Екатерина II, по ходатайству Черноморских властей, повелела назначить войсковым протоиереем отца Романа Порохню, положив ему и причту войскового храма особое жалованье от казны. В лице отца Романа Порохни черноморцы получили энергичного духовного пастыря, очень много сделавшего для их религиозного устройства. В ноябре 1794 г. Войсковое правительство просило епископа Иова разрешить поставить 4 походные церкви в новых казачьих куренях, выдать антиминсы и рукоположить в священники двух дьячков. Владыка Иов, однако, разрешил поставить лишь 2 походные церкви, т. к. оказалось, что для других церквей присланные ставленниками в священники дьячки Андриевский и Белый были совершенно не подготовлены к священническому сану.

Черноморское войско вскоре насчитывало уже 40 куреней. Обеспечение их духовенством было сложным и нелегким делом. Епископ Феодосийский и Мариупольский Иов, митрополит Екатеринославский и Херсонский Гавриил не без основания опасались, что в новых казачьих куренях станут отправлять требы различные самозванцы, выдававшие себя за священников, и бродяги. Вскоре действительно в Черномории появился бродяга, именовавший себя архимандритом Дионисием. Войсковое правительство, со своей стороны, охотно разрешало уход из войска тем из грамотных «письменных» казаков, которые желали принять духовный сан. Казаки выбирали обыкновенно по своим куреням священников, диаконов и причетников, давая им свои одобрительные приговоры. Предпочтение при этом отдавалось молодым казакам, руки которых еще не были обагрены кровью при боевых действиях с горцами. Одобрительные приговоры мало чем отличались от тех, что давались казакам линейных станиц. Так, казаки Ирклиевского и Брюховецкого куреней, прося разрешить им постройку церкви и рукоположить в ней священником казака куреня Вышестеблиевского Гавриила Куса, исполнявшего обязанности дьячка при Троицкой походной войсковой церкви, писали о нем: «Свидетельствуем, что от роду Кусу 30 лет, состояния доброго, не пьяница, не убийца, не мщелоимец, в домостроительстве своем исправен и рачителен, не клеветник, не сварлив, в воровстве и обманстве не обличен, женат первым браком на девице»^[10].

Сохранился выразительный документ—письмо от 1796 г. кошевого атамана Зах. Чепиги епископу Феодосийскому Гервасию по поводу кандидатов в священники: «Ваше преосвященство, милостивый батько, для стола вашего преосвященства икры свежей 2 бочонка, балыков пар 10 и часть вязиги при сем посылаем и покорнейше прошу прислать архимандриту Екатерино-Лебяжьей пустыни Феофану в помощь иеромонаха и диакона, а подносителей сего кандидатов—диакона Григория Стрещенко, Алексея Волынского, Гавриила Куса, Ивана Сулиму и Федора Соболя святительским рукоположением во священников милостиво не оставить»^[11].

В ответ Духовная консистория сообщила об этих кандидатах, «что все они с помощью Божиею пресвитерами отпущены при грамотах». Обычно ставленники подвергались архиереем испытанию: их заставляли читать, писать, петь и излагать, как отправляется то или другое богослужение. Войсковое правительство, казачье население и духовные власти были единодушны в стремлении создать выборное духовенство Черномории из людей, излюбленных в приходах, «доброго состояния», по своим нравственным качествам. Выборное начало прикрепляло духовного пастыря к приходу. Духовенство, избранное из казачьей среды, оставалось вместе с тем в казачьем сословии, получая землю наравне со всеми казаками, а дети его числились в казачьем звании и несли военную службу. Уже в первые годы существования Черноморского войска на таких началах возникло казачье духовенство. По списку 1797 г., в ведении войскового протоиерея было 16 отстроенных церквей, 9 строящихся и 2 предположенных к сооружению. Всего же в Черномории насчитывалось тогда 27 приходов.

В 1799 г. Черноморию посетил новый епископ Феодосийский и Мариупольский преосвященный Христофор. Он дал указание войсковому протоиерею Р. Порохне восполнить недостающее число причетников казаками, избранными куренными обществами и уволенными из войска в духовное звание. Таким образом, уже в первые годы появления на Кубани черноморских казаков, начали создаваться новые приходы, строиться храмы, формироваться кадры своего казачьего духовенства. Оно жило одной общей жизнью с казаками, благодаря чему хорошо знало все их духовные нужды. Между ними было органическое, кровное родство, что выгодно отличало духовных пастырей Черномории от остальных русских губерний, где к концу XVIII в. духовенство уже превратилось в замкнутое сословие. Духовные пастыри Черномории были старшими и наиболее почитаемыми членами казачьей куренной семьи. Все это ставило черноморское духовенство в особое положение в сравнении с традиционными церковными порядками, установленными во всей Российской империи.

Вскоре в Екатеринодаре было создано духовное правление, в которое, кроме войскового протоиерея, входили секретарь, следователь и депутаты от духовенства. После этого почти все церковные дела, исключая рукоположения в священники, стали вершиться на месте. Правящие епархией архиереи в вопросах, касающихся Черномории, неизменно действовали на почве, расчищенной и подготовленной Екатеринодарским духовным правлением. При отдаленности епархиальных властей, это имело для Черномории немаловажное значение, внося в церковную жизнь элементы казачьего демократизма, унаследованного черноморскими казаками от Запорожской Сечи

Характерно и то, что, несмотря на грубость нравов военного времени и на невежественность и малограмотность Черноморского духовенства, в его среде было, в отличие от духовенства станиц Кавказской линии, гораздо меньше серьезных проступков, требовавших следственного разбора Екатеринодарским духовным правлением.

Очень редки были и случаи произвола со стороны войсковой казачьей администрации. Первые казачьи атаманы 3. Чепига, А. Головатый, С. Белый и войсковой атаман Бурсак (сам сын священника и воспитанник духовной семинарии) очень близко к сердцу принимали интересы церковного строительства и религиозные потребности казачества. Сразу же после постройки на Карасунском куте войскового города Екатеринодара на крепостной площади была поставлена привезенная из-за Буга войсковая походная св. Троицкая церковь, подаренная «войску верных казаков» князем Г. Потемкиным.

Станичники любили, ценили своих пастырей и прислушивались к ним. «Поп и атаман – одна рука» – говорит пословица. И атаман, и священник могли наказывать за проступки. Наказание батюшки надо было отбывать в храме, он назначал, сколько дней надо было ходить молиться среди недели, учил сглаживать свои грехи делами милосердия, помощью ближним. К священнику шли для разрешения семейных проблем и споров.

Но больше всего ценили прихожане в своих пастырях усердие к богослужению и проповедь слова Божия. Жители станицы Смоленской поднесли икону Казанской Божией Матери своему приходскому священнику отцу Николаю за «примерное поведение, проповедование им слова Божьего каждую субботу, неопустительное служение в храме Божием, даже в болезненном состоянии, исправное отправление всех треб по приходу и заботливость об украшении храма»^[12]. В благодарность за усердное служение станичное общество могло «по-царски» одаривать полюбившегося батюшку. В рапорте Отрадненского станичного правления епископу Кавказскому и Екатеринодарскому Герману о чествовании священника Максима Сапежко за многолетнюю службу говорится, что станичное общество приговором своим определило подарить ему в вечное и потомственное владение землю, ныне находящуюся под его усадьбой, в количестве двух казачьих поместий «...и просят у архипастыря разрешения на заказ на общественную сумму иконы Исповедника Максима в день празднования 13 августа с изображением над ним Покрова Царицы Небесной»^[13].

Уровень образования духовенства во второй половине XIX в. был достаточно высок, большинство священников имело полное семинарское образование. Согласно статистическим сведениям по Кавказской епархии за 1877 г. из 540 протоиереев и священников 488 окончили богословский курс, а 39 прошли философский курс^[14].

На священников была возложена обязанность ведения метрических книг. В них вносились сведения о крещении, венчании и смерти. Записи велись достаточно подробно. В разделе о крещении отмечался день рождения младенца, день крещения, имена родителей, сведения о воспреемниках крещенного. В этом же разделе делали записи о присоединении из раскола или о крещении иноверцев, вносили изменения: например, при переходе православного в другое вероисповедание на полях книги, где ранее была сделана запись о крещении, делалась соответствующая пометка. В разделе о смерти указывали причину смерти, кто сообщил, кто и когда напутствовал умирающего, место захоронения. За небрежное ведение метрических книг могло последовать взыскание, вплоть до отрешения от места и низведения в причетники.

Войсковое начальство обращалось к духовенству при необходимости составления статистических отчетов, списков лиц, подлежащих к призыву, и т. п. Священники и дьяконы принимали активное участие в первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., и многие из них были пожалованы медалями за безвозмездную работу. В середине XIX в; по заданию Межевой комиссии Черноморского казачьего войска священнослужителями были подготовлены описания станиц, в которых сообщалось о нравах и обычаях жителей. Первоначально эту работу проводили, в основном, землемеры и станичные атаманы по специальным программам, но в собранных ими материалах в разделе «Племена, нравы и очерки быта» почти ничего не сообщалось. Поэтому в 1858 г. комиссия разослала письма с теми же вопросами станичным священникам. В ответ были получены обстоятельные и подробные описания, которые и сейчас могут служить источником для исторических и этнографических исследований.

Среди приходских священников, внесших вклад в изучение истории Кубани, выделяется о. Евфимий Тимофеевский. Сын бедного пономаря Евфимий Петрович Орлов получил фамилию Тимофеевский во Владимирской семинарии в память о родном Тимофеевском погосте. Он откликнулся на призыв Кавказского начальства к духовенству центральных губерний служить во вновь поселяемых станицах. Отец  Евфимий – первый священник ст. Холмской (бывшей Хабльской), первый благочинный церквей и духовенства Абинского полка. Умный, энергичный, старательный и бескорыстный, он вскоре заслужил всеобщее признание и авторитет^[15].

Отец Евфимий Тимофеевский по программе, разработанной Е. Д. Фелицыным (1879), составил статистико-этнографическое описание ст. Холмской, опубликованное, согласно просьбе, после его смерти в Кубанском сборнике за 1913 г. На страницах Ставропольских епархиальных ведомостей он обращал внимание пастырей на то, какую роль в будущем могут сыграть приходские летописи. Разделяя население губернии на четыре группы – Черноморию; бывшее линейное казачье войско; казачьи станицы, возникшие в предгорьях Кавказа в начале 1860-х гг.; и население крестьян Ставропольской губернии, – он отмечал, что печатные сочинения есть только об истории Черномории, «а о старине остальных трех частей епархии встречаются заметки в справочных книжках, но все они отличаются неполнотой, отрывочностью...». По его мнению, сведения о заселении, жизни дедов и прадедов, могли быть почерпнуты из церковных архивов^[16].

Отец Евфимий, будучи благочинным, проявлял заботу о приобретении книг для приходов своего благочиния. Перейдя в приход станицы Усть-Лабинской, устроил книжный склад Свято-Андреевского братства и им заведовал. С 1889 полтора года служил в ст. Курджипской. Возможно, поэтому в библиотеке при храме этого населенного пункта к 1916 г. числилось 300 книг для чтения. Для сравнения, в библиотеке при церкви ст. Дагестанской – 162 тома, в близлежащих станицах Самурской, Безводной и Тульской наличие книг не указывается^[17]. Увлеченный просветительской деятельностью, о. Евфимий наверняка позаботился о формировании библиотеки при церкви, к которой был направлен.

Батюшка, по происхождению не казак, внимательно наблюдал за изменениями, происходившими в казачьей жизни, пытался предугадать проблемы и привлечь к ним внимание других пастырей. Например, предлагал ввести в проповедь священника слова против отделения молодых семей от стариков после венчания. По его мнению, при разделе семей «теряется не только земное – материальное – благосостояние, но утрачиваются и лучшие духовные качества христианина. Любовь и почтение к старшим в семье, смирение и уступчивость пред ними, тогда и там, где у стариков прорывается неуместный гнев, ворчливость и капризы...»^[18].

Говоря об упадке ремесел среди казачьего населения, Евфимий Тимофеевский предлагал выявлять на приходах мастеров – кузнецов, ткачей, портных – и направлять к ним для приобретения навыков детей после обучения в церковно-приходской школе. Идея сохранения ремесел через непосредственное обращение к мастерам актуальна и в наши дни. Батюшка считал, что ряд работ, для выполнения которых казаки обращаются к другим ремесленникам, они могли бы делать сами и не входить в растраты^[19]. Сам отец Евфимий носил дешевые подрясники, которые шила ему жена^[20].

В проповедях священники использовали поучения известных в XIX в. церковных авторов: вологодского протоиерея Василия Ивановича Нордова, рыбинского протоиерея, магистра богословия Родиона Тимофеевича Путятина, Константина Александровича Стратилатова. Многие батюшки составляли проповеди самостоятельно. Часто содержание бесед приноравливалось к известным обстоятельствам из жизни прихода. Во время войны многие причты для удовлетворения существующего среди прихожан громадного интереса читали сообщения о фронтовых событиях, используя материалы из периодических изданий «Приходской Листок», «Приходское чтение», «Миссионерское обозрение» и «Колокол»^[21].

Во второй половине XIX в. на приходское духовенство была возложена обязанность открывать церковно-приходские школы. Изыскание средств для приобретения или постройки помещений в казачьих станицах было делом достаточно сложным. В таких школах учились преимущественно дети иногородних, которые не могли получать образование в казачьих школах. Соответственно станичное общество и правление неохотно выделяло средства. Священнику необходимо было обладать авторитетом, силой убеждения, чтобы вызвать сочувствие к затеваемому делу. Многое зависело от батюшки, его авторитета и опыта. Например, священник Сретенской церкви станицы Ивановской Василий Григорьевич Бирюков изыскал средства для постройки двух церковно-приходских школ и лично трудился в качестве председателя строительной комиссии^[22].

Хотелось бы отметить, что духовенство заботилось не только о научении Закону Божию и грамоте, но и о приобретении населением станиц ремесленных и сельскохозяйственных навыков, необходимых для жизнеобеспечения. Особую заботу об этом проявлял Преосвященный Агафодор, епископ Ставропольский и Екатеринодарский (с 1893 г.), обращавший внимание пастырей на опыт школ министерства народного образования. В 1895 г. он назначил священником в ст. Крымскую Кубанской области Павла Ивановича Четыркина, чтобы устраивать в церковных школах благочиния учебные занятия по садоводству, где предоставляется к тому возможность, и иметь за ними наблюдение. Павел Иванович, сын титулярного советника, до назначения в Ставропольскую епархию окончил Смоленскую Духовную семинарию по 1-му разряду со званием студента, слушал курсы садоводства, огородничества, пчеловодства и шелководства в г. Славяносербске, Екатеринославской губернии и был удостоен звания учителя сельскохозяйственных предметов в народных школах. Состоял преподавателем обществообразовательных предметов в школе садоводства, огородничества и пчеловодства в г. Екатеринославле и в той же школе руководил практическими занятиями учеников^[23].

Эпидемии дифтерита, оспы, кори и брюшного тифа с большей или меньшей силой вспыхивали в разных районах области. Священники пораженных эпидемией местностей свершали молебны о прекращении болезни, а после избавления от бедствия – отправляли благодарственные службы Господу Богу. Однако и здесь, помимо богослужений, выполняли и административные функции. С 1890 г. на церковные причты была возложена обязанность ежемесячной выборки из метрических книг сведений о числе умерших от заразных болезней. Позже, в 1893 г., было предложено продлить эту обязанность, и духовенству епархии было предписано доставлять в течении первых десяти дней каждого месяца станичным и волостным правлениям регистрационных карточек о лицах, умерших от «заразительных» болезней^[24].

Привлекались станичные священники и к проведению санитарно-профилактических мероприятий. Так, с ноября 1897 г. в Кубанской области было замечено эпидемическое развитие натуральной оспы. Одной из основных причин распространения болезни было неудовлетворительное привитие предохранительной оспы. Поэтому в 1898 г. военно-медицинское управление Кавказского округа обратилось в Ставропольскую Духовную консисторию с просьбой о привлечении духовенства Кубанской области к участию в борьбе с этой болезнью. Со стороны духовных властей было рекомендовано священникам епархии при всяком удобном случае разъяснять прихожанам безвредность, пользу и необходимость благовременного привития предохранительной оспы. Причем военно-медицинское управление проявило желание и готовность обучать священников оспопрививанию и выделять для этого врачей, инструменты и медикаменты^[25].

Как никто другой священнослужители видели нравственные недуги общества и особенно обращали внимание на борьбу с пьянством, картежной игрой и сквернословием. Они не только увещевали, но и подавали пример, становясь во главе обществ трезвости, нередко ими же организованных. Так, священник ст. Старовеличковской Григорий Твердохлебов призывал прихожан к полному отказу от употребления алкоголя и предлагал служить бесплатно молебны о здравии и панихиды об усопших родственниках членов общества трезвости: «Каждый воскресный и праздничный день перед вечерней будет особый звон, после которого я буду в церкви служить молебен с акафистом и поминать имена тех, которые записались в общество трезвости; после молебна буду служить большую панихиду, на которой буду поминать имена усопших родителей их; петь при этом будем вместе... Денег за это я не буду с вас брать; мне радостно будет, если вы дадите обещание не пить и придете помолиться и попеть со мною»^[26]. Он также просил станичников, которые желают, чтобы батюшка после совершения треб посидел у них за обедом, не готовить к этому дню никаких спиртных напитков.

Во время военных действий духовенство приходов принимало деятельное участие в станичных попечительствах по призрению семейств лиц, призванных на войну. Во многих приходах священно- и церковнослужители производили обследование семейного и материального положения указанных семейств. Они также организовали сборы пожертвований в пользу Красного Креста, на больных и раненых воинов, поэтому в списках наград, присуждаемых духовенству, нередко встречаются медали Российского Общества Красного Креста. (Знак отличия и медали этой организации давались в награду тем лицам, которые своей деятельностью и рвением на поприще попечения о раненых и больных оказывали особые заслуги и известны притом своими высокими нравственными качествами).

Однако в начале XX в. авторитет священников начал падать. С одной стороны, на общественное мнение влияла предреволюционная пропаганда, а также «просветительская» деятельность преподавателей, которые порой в открытую и предвзято выступали против веры и Церкви. С другой, – среди некоторой части духовенства не на высоте была моральная и духовная жизнь. Об этом говорил епископ Кубанский и Екатеринодарский Иоанн в своем воззвании к пастырям и священноцерковнослужителям в январе 1917 г. Он отмечал, что мало слышно о пастырях-подвижниках и молитвенниках. «Богослужение некоторыми церковнослужителями совершаются очень часто небрежно, неосмысленно, не с должным благоговением и вниманием. Есть в богоспасаемой Кубанской епископии немало священников и клириков, которые ведут себя даже в общественных местах неподобающим образом, чем понижают авторитет духовенства и вызывают среди светского общества недовольство и ропот»^[27].

И все же таких было меньшинство. Большинство же станичных батюшек честно исполняли свой долг. Многие из них приняли мученическую смерть во время гражданской войны и в первые годы советской власти.

Уже в первые же годы после переселения черноморцев за Кубань был поставлен казаками вопрос о сооружении в Черноморском войске на войсковой счет казачьей монашеской пустыни. В 1794 г. Екатерина II в своем указе Св. Синоду позволила «устроить монашескую пустынь, в которой бы престарелые да раненые на войне казаки, по благородному желанию своему, могли воспользоваться спокойной в монашестве жизнью». Получив название Екатерино-Лебяжьей св. Николаевской пустыни, этот монастырь сыграл важную роль в формировании Черноморского казачьего духовенства. Тут постоянно велось обучение казаков, готовящихся стать духовными лицами, церковной службе, чтению на клиросе и церковному пению.

После упразднения Моздокско-Маджарской епархии в 1799 г. к титулу Астраханского епископа было прибавлено наименование Моздокский и Кавказский. Первым архиереем, ставшим так именоваться, был архиепископ Платон Любарский, правивший Кавказской паствой с 1800 по 1805 гг.

Архиепископ в 1800 г. вменил в обязанность священникам учить в воскресные и праздничные дни и особенно в посты своих пасомых молитвам, читать им в церкви и на дому «катехизические проповеди, с ясным снисходительным понятию слушателей толкованием».

Получившим же духовное образование священникам и могущим составлять проповеди было вменено в обязанность написать в продолжение года по три проповеди, представляя каждую архиерею на просмотр, и затем уже произносить их с церковного амвона «непременно наизусть».

Первая четверть XIX в. в развитии просвещения и распространения христианства на Северном Кавказе была ознаменована рядом значительных событий. Именно в этот период в Черномории широко развернулась просветительная деятельность войскового протоиерея о. Кирилла Россинского. На начатой в 1803 г. службе у Черноморского войска он пробыл 20 лет и за этот срок построил в Екатеринодаре две церкви, содействовал постройке в Черномории свыше 25 храмов, организовал войсковой хор духовных певчих, открыл в крае 10 приходских училищ и основал екатеринодарские войсковое и духовное училища.

Россинский проявил себя как блестящий проповедник и глубокий ученый. Его перу принадлежат четыре тома речей и проповедей, несколько сочинений по истории и этнографии Черномории. Не удивительно, что скульптор М. Микешин, работая над памятником Екатерине II, поставленным в Екатеринодаре, включил фигуру протоиерея К. Россинского в один ряд с выдающимися деятелями Черноморского казачьего войска.

В 1824 г. состоялось открытие духовного уездного училища в Ставрополе. С того времени как центр Кавказской области был переведен из Георгиевска в Ставрополь, стало возрастать и значение этого города. Его центральное для всего края местоположение вызывало к нему гораздо большее тяготение Кавказского духовенства, нежели к отдаленному и крайне неудобно географически расположенному епархиальному центру – Астрахани^[28].

В 1829 г. состоялось еще одно значительное событие в духовной жизни Северного Кавказа: после свыше 225 лет пребывания в подчинении Астраханской епархии, этот край перешел в ведение новой Донской епархии. Первый ее епископ Афанасий получил наименование Новочеркасского и Георгиевского. Новый архиерей горячо ратовал за привлечение детей Кавказского духовенства к духовному образованию. Он попытался в 1841 г. обязать асе Черноморское духовенство подпиской об определении детей в духовные училища по достижении 8 лет, но и эта мера не дала желаемых результатов. Не помогли грозящие неисполняющим это распоряжение кары в виде отрешения от должности, денежного штрафа, удержания части доходов, вызова в Духовную консисторию в Новочеркасск и т. п.

Черноморское духовенство, служившее к тому времени в 60 приходах, по-прежнему. оставалось глухо к призывам епархиального начальства о духовном образовании своих детей, обрекая тем самым их на темное невежество в самых элементарных богословских вопросах. Учреждение новой епархии не снимало вопроса об отдаленности епархиального начальства от Кавказской паствы и ее духовных пастырей. Астрахань и Новочеркасск находились одинаково далеко от Кавказской линии и Черномории, где располагались тогда основные населенные пункты Северного Кавказа. Для обширного Кавказского края, тяготевшего к своему военному центру – Ставрополю, естественнее всего было бы иметь там же и высшие церковные власти, которые могли бы опираться в своей деятельности на Екатеринодарское и Моздокское духовные правления^[29].

Понимая эти назревшие требования, командующий войсками Кавказской линии и Черномории П. X. Граббе стал настоятельно добиваться перед царем Николаем I и Св. Синодом учреждения независимой и самостоятельной Кавказской епархии. Все говорило об ее крайней необходимости. Территория нового края с каждым годом расширялась. По мере продвижения русских войск возникали новые казачьи станицы, образовывались новые церковные приходы.

Северному Кавказу никак нельзя было в обстановке суровой войны и широкой колонизации степных просторов края обойтись без своей епархии. На этот раз ходатайство кавказского военного начальства имело успех. 4 апреля 1842 г. царь Николай I утвердил доклад Св. Синода об учреждении новой Кавказской епархии. Ее епископу повелено было именоваться Кавказским и Черноморским.

Так после долгих лет подчинения Кавказской паствы в духовном отношении сначала Астраханской, а затем Донской епархии, была, наконец, открыта новая страница в церковной истории Северного Кавказа. За все предыдущее время регион был в управлении 26 иерархов Астраханской епархии и одного новоучрежденной Донской епархии. Однако лишь немногие из них (епископ Гаий, епископ Платон Любарский и некоторые другие) оставили сколь-либо заметный след в истории развития и упрочения христианства на Северном Кавказе.

Вновь учрежденная Кавказская епархия должна была по указанию царя Николая I начать действовать с 1 января 1843 г. Ей был присвоен Третий класс и степень после Симбирской епархии. Сам Николай I повелел, чтобы епископ новой епархии именовался не Ставропольским и Кавказским, как предлагал Св. Синод, а Кавказским и Черноморским, подчеркнув этим роль правящего епархией архиерея как Кавказского иерарха.

Первый епископ Кавказский и Черноморский Иеремия прибыл в свой кафедральный город Ставрополь 10 апреля 1843 г. в Великую субботу. Свое архипастырское служение на Северном Кавказе он начал торжественной архиерейской службой в первый день Св. Пасхи в Троицком кафедральном соборе. Владыке удалось быстро завоевать симпатии своей новой паствы. Он стал творцом нового течения в общественной жизни Ставрополя, где до того в связи с военными действиями на Кавказе преобладающую роль играл военный элемент.

За неполных семь лет (1843–1849), в течение которых преосвященный Иеремия стоял во главе Кавказской епархии, она достигла большого развития. Все остальные архипастыри, правившие епархией до революции (владыки Иоанникий Игнатий, Феофилакт, Герман, Владимир, Евгений, Агафодор) шли уже по пути, проторенному первым епископом Кавказским и Черноморским Иеремией. Ближайший друг знаменитого проповедника архиепископа Херсонского и Таврического Иннокентия, питомец и ставленник митрополита Киевского и Галицкого Филарета (Амфитеатрова), владыка Иеремия стоял на высоте требований своей Кавказской паствы.

Одну из первых своих поездок по обозрению епархии, насчитывавшей до 200 приходов, владыка Иеремия начал с Черномории. К тому времени там имелось уже 63 церкви и 2 молитвенных дома. Будучи в 1844 г. на торжествах в честь 50-летия Черноморского казачьего войска, владыка Иеремия горячо заинтересовался состоянием Екатеринодарского духовного училища, поддержав мысль об его преобразовании в уездное училище. К сожалению, этот замысел был осуществлен лишь много лет спустя – в 1858 г. при епископе Игнатии Брянчанинове.

Владыка Иеремия сделал строгий выговор Екатеринодарскому духовному правлению за отказ дать смотрителю училища В. Золотаренко сведения о детях, подлежащих определению в учение, и обязал ежемесячно доносить ему о состоянии училища.

На Черноморское духовенство большое впечатление произвел и тот факт, что архиерей посвятил в стихарь трех самых лучших воспитанников Екатеринодарского духовного училища, одновременно отказав в посвящении некоторым малограмотным причетникам.

После обозрения Черномории преосвященный Иеремия сосредоточил свое внимание на Кавказском линейном казачьем войске, где на 130 тысяч человек населения старообрядцы составляли 20 500 душ^[30].

После пленения Шамиля и учреждения «Общества восстановления православного христианства на Кавказе» епископ в 1860 г. написал свои «24 письма на Кавказ».

Славное детище владыки Иеремии – Кавказская духовная семинария – только за 50 лет своего существования подготовило 850 образованных священников, внесших значительный вклад в развитие христианства на Северном Кавказе.

Некоторые из замыслов и намерений преосвященного Иеремии были осуществлены ближайшими его преемниками на Кавказской кафедре – владыками Иоанникием Образцовым (1849–1857) и Игнатием Брянчаниновым. (1857–1861). Однако тяжелые материальные условия, малочисленность церковных приходов Черномории и Ставрополья самым неблагоприятным образом отражались на деятельности епархиальных учреждений, на состоянии духовного образования и миссионерской работы.

Владыке Иоанникию вслед за преосвященным Иеремией также пришлось столкнуться с происками староверов, обосновавшихся в г. Ейске.

При владыке Игнатии в 1859–1860 гг. у кафедрального собора по проекту архитектора Воскресенского была сооружена грандиозная колокольня. Для нее был отлит огромный колокол, весивший 523 пуда^[31].

В 1859 г. владыка Игнатий, совершая торжественное открытие в Ставрополе Иоанно-Мариинского женского монастыря, произнес прекрасное прочувствованное слово, в котором изложил свои взгляды на значение монашества. К этому времени преосвященный Игнатий стал знаменитым наставником русского иночества^[32].

В 1860 г. произошла перемена и в устройстве казачьих войск. Правое крыло Кавказской линии стало именоваться Кубанской областью. Новое Кубанское казачье войско составилось из Кавказского линейного и Черноморского войск.

Левое крыло Кавказской линии, названное Терской областью, составило Терское казачье войско. В 1860 г. к Ставропольской губернии были присоединены калмыки Больше-Дербетовского улуса.

14 сентября 1867 г. в Ставрополе был получен указ Св. Синода о подчинении духовенства Кавказского линейного казачьего войска Кавказской епархии. «Слава и благодарение Богу, положившему конец войне Кавказской и затем даровавшему возможность положить конец и разделению духовенства кавказского, так много порождавшему затруднений и недостатков!» Таковы были слова об этом, знаменательном событии тогдашнего епископа Кавказского Феофилакта (1863 – 1872). Он вступил в управление Кавказской епархией в исключительно сложный и тяжелый момент. После ухода преосвященного Игнатия епархия более года была на «вдовствующем» положении, что привело к скоплению в Духовной консистории: огромного числа не разобранных дел. На плечи нового архиерея легла невероятно тяжелая ноша епархиальных забот^[33].

Количество нерешенных дел особенно увеличилось после воссоединения с епархией приходов линейных станиц. В 1845 г. в ведомство главного священника Кавказского отдельного корпуса перешло 82 церкви. Накануне воссоединения в 1867 г. в епархии числилось 167 церквей, из которых 67 подчинялись непосредственно Екатеринодарскому Духовному Правлению. Теперь к Кавказской епархии сразу присоединились 220 церквей. Эти цифры свидетельствуют о бурном развитии на Северном Кавказе нового церковного строительства, что, в первую очередь, было связано с интенсивным заселением Закубанского края.

Большой интерес представляют сведения об образовательном цензе кавказских священников. В 1875 г. из 535 священников уже 450 человек имели богословское образование, закончив полный курс духовной семинарии. Лишь 40 человек ограничили свое семинарское образование философским курсом и только 45 человек – менее 9 % – не имели надлежащего духовного образования. Таковы были замечательные плоды деятельности Кавказской духовной семинарии за неполные 30 лет ее существования!

К этому времени Кавказская епархия насчитывала уже 425 церквей, в том числе в Ставропольской губернии – 113, Кубанской области – 220, в Терской области – 77 и в Черноморском округе – 15. Такое количество храмов делало управление Кавказской епархией, даже при наличии Моздокского викариатства, исключительно сложным и трудным делом. С каждым годом число приходов росло, достигнув к 1885 г. 600! Между тем силы владыки Германа слабели, и он вынужден был из-за расстроенного здоровья просить Св. Синод об освобождении его от управления епархией.

Именно в эти годы в жизни Кавказской епархии произошла еще одна важная перемена: в 1885 г. состоялось ее новое разделение на три епархии – Ставропольскую, Владикавказскую и Сухумскую, что повлекло за собой упразднение Моздокского викариатства.

На воссозданной 12 июня 1885 г. в пределах грузинского экзархата Сухумской епископской кафедре восседали епископы: Геннадий (с 28 декабря 1886 – по 31 марта 1889 гг.), Александр (1889-1891 гг.), Агафадор (1891-1893 гг.), Петр (1893-1894 гг.), Арсений (1895-1904 гг.), Серафим (1904-1905гг.), Кирион (3 февраля 1906-1907 гг.), Дмитрий (1907-1911 гг.), Андрей (1911-1914 гг.) и Сергий (1914-1919 гг.). Наиболее реакционный из них Арсений Зотов с 1902 г. ставил вопрос о присоединении Сухумской епископской кафедры к Кубанскому округу (с населением 1716245 человек), что привело бы, по мнению сторонников этой идеи, к ассимиляции многоязычного населения края (Сахалхо Ганатлеба, 1990, 27 сентября). Несколько умеренную политику проводил епископ Андрей, который в 1912 г. даже выступил в защиту грузин, которых шовинисты обвиняли в притеснении абхазов. Имперским интересам служил последний из русских епископов Сергий.

Остановимся подробнее на личностях владык, внесших наибольший вклад в развитие Сухумской епархии. Одним из них по праву может считаться Геннадий Павлинский (в миру Гавриил), являвшимся по происхождению сыном причетника Тульской епархии. По окончании курса Тульской семинарии в августе 1858 г. он поступил послушником в Троицкую лавру; 3 августа 1861 г. он был пострижен, 19 ноября 1865 г. посвящен в иеродиаконы, 2 февраля 1869 – в иеромонахи. Назначенный 5 июня 1881 г. помощником казначея лавры, Геннадий заведовал лаврской свечною лавкой и в июне 1886 г. был возведен в сан архимандрита. 29 ноября 1886 г. состоялось Высочайшее повеление о бытии Геннадию епископом Сухумским, и 28 декабря 1886 г. он был хиротонисан митрополитом Московским Иоанникием. Сухумская кафедра была только что утверждена для просвещения Абхазии вместо бывшей вакантной с 1869 г. Абхазской кафедры. Геннадий поселился в Ново-Афонском монастыре. Ему пришлось действовать среди совершенных дикарей, полумусульман-полуязычников; древние храмы Абхазии лежали в развалинах; в немногих оставшихся церквах царила крайняя нищета – «лубочные изображения вместо икон, на престолах оборванные кожаные книги, вместо купелей простые корыта». Геннадий из конца в конец изъездил свою епархию верхом по горным дорогам, «всегда ожидая падения с кручи вместе с лошадью». За короткое время своего святительства он крестил до 2000 абхазцев. Особенное значение придавал он просвещению абхазцев с помощью русских школ. Заветным его желанием было открыть духовное училище в Сухуми. Он проектировал целую сеть церковно-приходских школ, которые, распространяя в стране русскую науку и русскую культуру, сблизили бы население Абхазской окраины с населением Империи. «Года через два, – говорил Геннадий, – у нас будет не менее ста школ, а лет через десять все абхазцы и самурзаканцы будут русскими людьми». «Апостольское простодушие» Геннадия, его приветливость и щедрость привлекали к нему сердца пасомых. Почти половину своего содержания он раздавал вдовам и сиротам духовенства; он старался устраивать абхазских мальчиков в русские школы, и они «с просветленными» русской наукой «очами» писали ему трогательные письма, как своему «отцу и благодетелю». Геннадий отличался строгим соблюдением монашеских обетов и не позволял себе, будучи лаврским монахом, переночевать в Москве во время служебных поездок в столицу. Геннадий не отличался крепким здоровьем: к катару желудка у него на Кавказе присоединилась еще и местная изнурительная лихорадка. В конце марта 1889 г. он заболел воспалением печени и 31 марта умер. Он был погребен в Ново-Афонском монастыре, в церкви Апостола Симона Кананита^[34].

Примечателен вклад в развитие Сухумской епархии  владыки Агафодора. Знакомясь с Сухумской епархией в 1991 г., он объездил ее не только верхом, но и прошел около 450 км пути пешком. Новая подведомственная территория манила взоры преосвященного Агафодора тем, что здесь вели свою апостольскую проповедь св. апостолы Андрей Первозванный и Симон Кананит. Именно в Абхазии Симон Кананит принял мученическую смерть и был погребен вблизи древнегреческого города Никопсии, где затем возник Ново-Афонский монастырь. Во время поездок по епархии преосвященного Агафодора очень волновали многочисленные развалины христианских храмов. Он не мог остаться равнодушным к древним памятникам христианства, и для изучения истории распространения христианского учения в епархии открыл в 1892 г. Сухумскую епархиальную церковно-археологическую комиссию.

Особенное внимание владыки Агафодора привлекли развалины храма вблизи с. Михайловского, в 12 км от Сухуми, т. к. именно тут находился древний греческий город Команы (Кумани), в котором в 407 г. скончался сосланный сюда св. Иоанн Златоуст. На месте древних Коман еще сохранились развалины нескольких храмов. Наиболее сохранившиеся из них считались остатками церкви священного мученика Василиска, где по преданию произошла блаженная кончина св. Иоанна Златоуста.

По инициативе преосвященного Агафодора этот древний храм был восстановлен и, кроме того, здесь был основан Команский Василиско-Златоустовский женский монастырь. Эта обитель пользовалась большой популярностью в Ставропольской епархии и как место, связанное с именем великого отца церкви св. Иоанна Златоуста, мощи которого были перенесены отсюда в Константинополь.

Управляя епархией, владыка Агафодор неизменно оставался кротким, миролюбивым и благостным. Не удивительно, что он пользовался всеобщей любовью. Своим строгим аскетическим образом жизни, истинно христианским служением церкви, доступностью он производил на всех на редкость приятное впечатление. Между владыкой Агафодором и его паствой всегда была тесная и неразрывная духовная связь, особенно проявившаяся во время его частых поездок по епархии.

В 1919 г. было решено организовать Временное Высшее Церковное Управление для частей Русской Православной Церкви, оказавшихся на территории, занятой белыми войсками Деникина. Из состава Сухумской епархии выделилась самостоятельная Черноморская и Новороссийская епархия. Ее правящим епископом стал Сергий (Петров), сохранявший данный титул до конца жизни в 1935 г.

1 августа 1955 г. постановлением Священного Синода было учреждено Новороссийское викариатство Краснодарской епархии, однако уже в следующем году кафедра пресеклась. 12 марта 2013 г. Новороссийская и Геленджикская епархия пережила новое свое возрождение, выделившись из состава Екатеринодарской епархии и одновременно включившись в состав новоучреждённой Кубанской митрополии. С 14 апреля 2013 г. епархию возглавляет епископ Феогност^[35].

В миру владыка Феогност – Дмитриев Михаил Михайлович – родился 9 ноября 1965 г. в городе Караганде Казахской ССР в семье шахтёра, в которой было 11 детей, один из которых владыка Максим (Дмитриев). После появления на свет девяти сыновей Бог даровал родителям долгожданную дочь. Отец был очень благочестивым человеком – воспитывал своих детей в духе религиозности.

Владыка окончил восьмилетнюю школу и техническое училище в родном городе. В 1984 – 1986 гг. служил в рядах вооруженных сил. В 1986 г. поступил в Московскую духовную семинарию. В 1988 г. был зачислен в число братии Троице-Сергиевой лавры. 3 июля был пострижен в монашество наместником Лавры архимандритом Алексием (Кутеповым), а 18 июля того же года был рукоположен во иеродиакона митрополитом Кишиневским Серапионом. В 1990 г. окончил Московскую духовную семинарию и поступил в Московскую духовную академию, которую окончил в 1994 г. со степенью кандидата богословских наук. 11 июня 1995 г. был рукоположен во иеромонаха патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Вскоре был направлен в село Дивноморское города-курорта Геленджика строителем подворья Троице-Сергиевой лавры – храма преподобного Сергия Радонежского. В 1997 г. был назначен настоятелем патриаршего подворья в Геленджике. 16 июня 2005 г. был возведён в сан игумена патриархом Московским и всея Руси Алексием II в храме во имя преподобного Сергия Радонежского на Геленджикском подворье Троице-Сергиевой Лавры в посёлке Дивноморске. 12 марта 2013 г. был избран епископом Новороссийским и Геленджикским. 14 марта 2013 г. был возведён в сан архимандрита патриархом Московским и всея Руси Кириллом в нижней церкви в честь Преображения Господня кафедрального соборного Храма Христа Спасителя города Москвы, а 29 марта того же года наречён.

14 апреля 2013 г. хиротонисан во епископа Новороссийского и Геленджикского. Хиротонию в храме Казанской иконы Божией Матери Московского Богородице-Рождественского монастыря совершил патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Ему сослужили митропополиты Саранский Варсонофий (Судаков) и Екатеринодарский Исидор (Кириченко), архиепископы Истринский Арсений (Епифанов) и Сергиево-Посадский Феогност (Гузиков), епископы Барнаульский Максим (Дмитриев), Майкопский Тихон (Лобковский), Солнечногорский Сергий (Чашин) и Ейский Герман (Камалов). Имеет награды: медаль Русской Православной Церкви прп. Сергия Радонежского 2-й степени (1998); набедренник (1999); наперсный крест (9 мая 2002); палицу (8 апреля 2010), наперсный крест с украшениями (6 июня 2012).

Таким образом, Новороссийская епархия в силу политических и экономических причин претерпела несколько этапов формирования своего церковно-административного устройства.

3 Становление и развитие главных храмов Новороссийской епархии

Православные храмы всегда выполняли весьма важные функции в жизни христианской паствы. Являясь центрами духовной и культурной жизни, они идеологически объединяли население, вели просветительскую деятельность среди малограмотного народа, являлись убежищами в годы войн и потрясений. Изучение истории их возникновения помогает лучше понять специфику развития исследуемой епархии.

В самом начале ХХ в., в 1904 г., на городском кладбище г. Новороссийска появилась небольшая, но уютная и радующая прихожан Успенская церковь. Сейчас это главный храм города-героя – Свято-Успенский Кафедральный Собор. Комитет по его постройке, возглавляемый городским главой Михаилом Федотовичем Пенчул, был организован еще в 1899 г. Но из-за отсутствия денежных средств открытие храма постоянно откладывалось. Комитет неоднократно обращался с прошением в городскую Управу об оказании денежного пособия. Но и состояние городской казны, в то время, было таковым, что выделить какую-либо сумму из нее было совершенно невозможно. И все же к концу 1904 г., в ноябре, здание храма было достроено и оборудовано должным образом. Иконостас для него был изготовлен в Курской губернии. Колокольня была сооружена временная, небольшая, на деревянных столбах, крытая железом. На ней располагались 6 медных колоколов – большой, с изображением Спасителя, Богоматери и Святого Николая Чудотворца, второй был чуть меньше, с изображением Николая Чудотворца, Иоанна Крестителя и Богоматери, остальные 4 колокола были небольшие. Колокольня, собственно, «временной» так и осталась в течение долгих лет.

Поскольку в храме значилось два престола, соответственно было и два Алтаря – Главный и Малый. Иконостас Главного Алтаря был двухъярусным, деревянным с 14-ю иконами. Иконостас Малого Алтаря имел 15 икон. Всего в церкви было 222 иконы разного размера.   

Освящение Успенской церкви состоялось 20 февраля 1905 г. Совершал его приехавший накануне Преосвященный Арсений, Епископ Сухумский. Успенская (кладбищенская) церковь была приписана к Николаевскому Собору.

С 1912 г. Церковно-Приходской Совет Успенской церкви поднял вопрос о выделении ее в самостоятельный приход. Спустя 10 лет, члены Церковно-Приходского Совета Успенской церкви заключили договор с Черноморским Окружным отделом Управления о передаче верующим в бесплатное бессрочное пользование храма и двух сторожек.

4 августа 1938 г. секретарь Горсовета Богун ходатайствовал о закрытии церкви и передачи ее под культурно-просветительское учреждение. Его письмо было одобрено. Но было ли это сделано – неизвестно. Из-за отсутствия документов вплоть до 1943 г., историю храма описать невозможно. Из документов более позднего периода известно, что во время войны церковь функционировала – действовала по своему назначению. Церковь поддерживала прихожан, всячески стараясь поднять их моральный дух. Известно, что в 1943 г., во время пасхальной службы, Свято-Успенский собор подвергся бомбардировке. Но, не смотря на это, служба продолжалась даже тогда, когда по стенам храма били из гаубиц.

В 1943 г., после освобождения города, религиозная община Успенской церкви вновь ходатайствовала о своей регистрации и о передаче ей в пользование здания храма, сторожки, находящейся при нем, и культового имущества.

В 2011 г. Новороссийский Свято-Успенский собор сгорел дотла, но был восстановлен в кратчайшие сроки. Сейчас храм имеет статус Кафедрального собора, и является главной центральной церковью Новороссийской епархии.

История образования Свято-Вознесенского храма связана с городом Геленджиком, который был основан в 1831 г. как укрепление Черноморской береговой линии. Тогда же солдаты, будучи людьми набожными и богобоязненными, построили внутри укрепления молельный дом. Это была обычная турлучная, мазанная глиною, хата, с «неблагообразной и не соответствующей своему назначению» наружностью. Поэтому в 1839 г. под руководством прибывшего иеромонаха с двумя причётниками был построен деревянный храм с небольшой колокольней. В марте 1854 г. укрепление Геленджик, как и другие укрепления Черноморской береговой линии, было снято, а само укрепление, все дома в нём и церковь – сожжены.

Вновь возродился Геленджик в 1864 г., как одна из станиц Шапсугского пешего берегового батальона. В самые короткие сроки был восстановлен и храм, находящийся на небольшой церковной площади в центре поселения. Храм входил в 20-й благочинный округ Кавказской епархии и служил в нём всего один священник.

К началу ХХ в. деревянная церковь стала очень мала и неудобна, для выросшего населения Геленджика. 2 мая 1904 г. состоялся Геленджикский сельский сход, на котором обсудили вопрос о постройке новой каменной церкви. И весной 1905 г. Геледжикское общественное самоуправление сдало подряд на строительство храма. 6 мая 1909 г., накануне храмового праздника Вознесения Господнего, заново построенный храм освятил епископ Сухумский и Черноморский – Дмитрий. Первым настоятелем храма стал протоиерей Иоанн Судницин.

Само здание храма было построено в традициях русской классической церковной архитектуры – пятиглавый храм с центральным большим куполом и трехъярусной колокольней над западным приделом. Стены были выполнены из дикого камня и старинного кирпича.

Огонь войн и революций пронесся над Россией с 1914 г. Много пришлось перенести и храму. Он видел: и отправку под знамена русской армии запасных чинов, и возвращения раненых и искалеченных с войны, видел бойцов Таманской армии, солдат Белой армии, английских офицеров, лихие вылазки красно-зеленых партизан. Видел и чекистов в кожаных крутках, знал о творимых ими чёрных делах. За эти наполненные событиями годы храм дважды закрывали, отдав землю под учебные заведения.

Но в 1990 г. решением Горсовета и Горисполкома, храм Вознесения был возвращен верующим. А 23 мая 1993 г. Высокопреосвященным Исидором архиепископом Краснодарским и Кубанским было совершено освящение храма.

На сегодняшний день Свято-Вознесенский храм имеет статус Кафедрального собора. Здесь проходят службы и молебны. А на главные церковные праздники собираются многие жители курорта.

В г. Славянске-на-Кубани величественно возвышается Свято-Успенский собор. Возведение собора началось в 1907 г. Автором проекта храма был широко известный на Кубани архитектор Александр Петрович Косякин – сын кубанского офицера, старшего помощника атамана Кубанского казачьего войска. Он на протяжении всего периода строительства церкви вносил поправки и предложения в создание ее архитектурного облика. Продолжалось создание храма 3 года.

По словам старожилов станицы, в городе невозможно было заблудиться: сверкающие купола храма служили своеобразным ориентиром.

В первые годы советской власти храм использовался в качестве колхозного амбара для зерна. В Великую Отечественную войну его, как и множество других по всей стране, сильно разрушили. Более 60 процентов здания было уничтожено, внутреннее убранство церкви почти все утрачено, разграблено, потеряно безвозвратно. К концу 60-х гг. ХХ в. Свято-Успенский собор пребывал в запустении.

С 1970 г. настоятелем храма стал протоиерей Никита Гаврильчик. С неустанной энергией отец Никита вместе с прихожанами собирал средства на восстановление храма. Благодаря их усилиям, всем миром удалось в небольшие сроки превратить запущенную церковь в прекрасный храм. Сохранили и православную традицию украшения внутренних стен собора уникальной художественной росписью, наружные же стены просто чисто выбелили, придав краске нежную цветовую гамму. Внутреннее убранство собора просто поражает воображение: великолепнейший иконостас, росписи с сюжетами на библейские темы. Также рядом с основным зданием был построен крестильный храм Святого Праведного Иоанна Кронштадского и воскресная школа с библиотекой и действующим детским хором.

В настоящее время построен новый иконостас, приобретены колокола и произведена замена куполов. В Свято-Успенском храме проходят богослужения и христианские праздники, многолюдные службы.

В г. Тамани воздвигнут Храм Покрова Пресвятой Богородицы.

В 1792 г. императрица Екатерина II подписала указ о переселении Запорожской Сечи на Тамань, юго-восточный берег Азовского моря. Сразу по прибытии казаки начали строить укрепления, одновременно восстанавливали и копали колодцы, оборудовали для себя жильё и казармы. Главным для себя прибывшие в Тамань военные считали строительство церкви, посвящая её Покрову Пресвятой Богородицы, покровительницы казаков, чью икону черноморцы постоянно носили с собой, связывали с ней боевые успехи и другие достижения. Они твёрдо были уверены: сверкающий омофор (покров) Пресвятой Девы будет сиять над ними, защищая от врагов и невзгод.

Вскоре в Тамань прибыл войсковой судья А.А. Головатый. Это была особо выдающаяся личность того времени, с именем которой связано возведение храма Покрова Пресвятой Богородицы. Доподлинно известно, что А. Головатый сам «отмерял площадь строительства своими шагами». Много версий и легенд овевает строительство этого храма. До сего времени бытует ещё одна очень интересная версия-легенда. Пасший стадо пастух заметил в песке торчащий вверх стержень и привязал к нему животное. Находкой заинтересовались, а когда начали разгребать песок, обнаружили крест. При дальнейших раскопках выкопали церковь и древнюю ограду, за которой и располагается сейчас Свято-Покровская церковь. Немало старожилов до сих пор утверждают, что Свято-Покровский храм был «отрыт» из песка.

Свято-Покровская церковь долгое время была единственной в округе. Первым православным храмом на побережье полуострова. Сюда, несмотря на дальность расстояния, тянулись черноморцы, приезжали из дальних куреней. Было замечено: венчание в Покровской церкви приносит счастье в браке, выполнение церковных обрядов и треб проходит в одухотворённой благодати.

Первым настоятелем Свято-Покровского храма был протоиерей Павел Демешко. Уже в январе 1794 г. при церкви построили школу. Обучение грамоте передавалось преемственно, но при обязательном посредничестве духовного лица от казачества.

Свято-Покровский храм, хотя и подвергался текущему ремонту, ветшал, требовал капитального обустройства. Песчаные заносы переваливали за ограду церкви. Её очищали, вывозили песок подводами. В феврале 1854 г. общественность Тамани обратилась к атаману Я.Г. Кухаренко с прошением о постройке новой церкви. В 1890 г. на общественные средства Покровская церковь была отремонтирована. С трёх сторон вместо обветшалого навеса к церкви пристроили небольшие притворы^[36].

Строительство новой церкви все же началось, и новый храм открыли в 1896 г. Это был прекрасный собор с позолоченными куполами. Высокое белокаменное строение зачаровывало великолепием. Собор на определённое время отвлёк на себя значительную часть горожан. Свято-Покровский храм, стойко перенёсший все невзгоды – песчаный плен, пожар – продолжал существовать второе столетье. Стены совсем обветшали, потрескались. Молитвенный зал почти опустел. Кубанское войско, состоявшее из людей набожных, выделило деньги на ремонт и реставрацию Таманской святыни. Это дело было поручено екатеринодарскому архитектору И.К. Мальгербу. Архитектор задался целью подчеркнуть первозданность казацкого храма, реставрировать его в том виде, каким храм был построен в 1793 г. Когда начались реставрационные работы, оказалось: стены настолько обветшали, что их пришлось разобрать до фундамента. Вот тогда, к удивлению присутствующих, выяснилось: фундамент не соответствовал стоящему на нём зданию, был очень древним. Из разобранных стен вынули камни древности, которые остались как памятники.

Продолжая историю Свято-Покровского храма нельзя не отметить, что и в послевоенные годы у храма также были свои невзгоды. Атеистическое мировоззрение уменьшило число прихожан. Перемена общественных формаций после 1990 г., обрушившиеся на народ непомерные трудности и, в то же время, снятие запретов на вероисповедание всколыхнули сердца людей. И, как часто бывает, люди вспомнили о Боге. Сейчас Свято-Покровский храм одна из старейших святынь Черноморского побережья.

На территории города-курорта Анапа расположен православный действующий Храм святого Онуфрия Великого (Свято-Онуфриевский храм), являющийся старейшим храмом на Кубани.

В ходе Русско-турецкой войны, а именно в 1828 г., Анапа была захвачена русскими войсками, и уже в 1829 г. в помещении бывшей анапской мечети устроили временную церковь, куда тут же потянулись все православные жители. Вскоре император Николай I повелел возвести храм в захваченном городе, чтобы укрепить русскую веру на этой земле.

Строительство его завершилось лишь к 1837 г., а сам храм был освящен в честь Онуфрия Великого и Петра Афонского – святых, в день церковной памяти которых (12 июня) русские войска заняли Анапу. Николай I первый лично присутствовал на молебне 23 сентября во время посещения города.

Во времена Крымской войны здание храма, как и большинство зданий Анапы, было полностью разрушено. Сам же город захватили турки, но уже на следующий год русские войска вновь, и уже окончательно, овладели Анапой, построив в одном из зданий Адагумского полка молитвенный дом. Долго находиться без должной церкви люди не могли, поэтому уже в 1871 г. началось строительство нового каменного храма, который был освящен 12 июня 1874 г.^[37].

В 1930-е гг. Свято-Онуфриевская церковь была безбожно разорена большевиками, а само здание в 1936 г. было передано под краеведческий музей. Во время немецкой оккупации богослужения в храме были возобновлены, так как оставлять людей без помощи Божией в такие трудные времена было невозможно. Церковь действовала вплоть до 1964 г., после была закрыта властями. Тогда же были демонтированы купола и колокольня, а здание было передано в дар Дому пионеров и школьников.

Позже прихожане храма, организовав сбор средств, приобрели жилой дом на Гребенской улице, в котором устрили церковь, освященную во имя Онуфрия Великого. Люди ждали и уповали на то, что лучшие времена настанут, и храм вновь примет их в свои радушные объятья. Так и произошло в 1991 г., когда здание было возвращено православной общине.

Свято-Онуфриевский храм был вновь освящен 1 декабря того же года, сразу же возобновив богослужения, хотя восстановление внутреннего благоустройства закончилось только в конце 1990-х.

Свято-Михаило-Архангельский храм был основан в станице Крымской. Станица Крымская была образована в 1862 г. как одно из крепостных поселений Крымского полка. В том же году Кубанской епархией сюда был направлен священник – отец Иоанн Вербицкий, а через два года на месте бывших казарм Крымского полка заложили храм Архангела Михаила, строительство которого было окончено в 1868 г.

Почему храм в казачьей станице освятили в честь Архангела Михаила, объясняется просто. Архангелы – небесные учителя, которые наставляют людей, как им устраивать жизнь по законам Божиим. Архангелы участвуют в выборе жизненного пути человека и направляют его на единственно верную дорогу. Первый из верховных ангелов – Поборник Славы Божией Михаил. Именно он возглавляет воинство небесное в битве против темных сил, особенно почитаясь среди служивого народа. Поэтому, видимо, в казачьей станице, где большая часть населения – военные, храм было решено назвать именно так.

Старое здание удачно сочетало в себе черты древнерусских храмов с отдельными элементами, присущими византийскому зодчеству. Купола храма, в отличие от древнерусских луковичных, имели правильную полусферическую форму. Главным украшением храма являлась ажурная кладка стен с углублениями в виде крестов.

В юго-восточной части территории церкви было небольшое церковное кладбище. У стены, у самого алтаря, был похоронен князь Иван Романович Багратион. В звании полковника И.Р. Багратион командовал Северским драгунским полком. На скромную могилу возложили чугунную плиту с литой надписью: «Северский Адагумский Его Императорского Величества Наследника Цесаревича полк – бывшему своему командиру Князю Ивану Романовичу Багратиону, убитому непокорными горцами 7 июня 1860 года». После разрушения храма плита чудом сохранилась и много лет пролежала в подвале здания райисполкома. Сейчас же она хранится в краеведческом музее станицы Северской.

Революция, Гражданская и Великая Отечественная войны страшными кровавыми периодами отразились в трагической истории храма. Храм был вначале разграблен, закрыт для верующих, а после и вовсе уничтожен.

И только 21 июня 1991 г. был заложен первый камень нового, ныне действующего храма Архангела Михаила. В 2001 г. храм был освящен и начал свою новую жизнь. Церковь расположена на возвышенности и прекрасно вписывается в общую панораму города, полностью просматриваясь с трех сторон. В последние годы храм обновился росписью стен и потолков. Убранство храма создает особый молитвенный настрой. В нижнем ярусе располагается крестильный зал, работает воскресная школа, которую возглавляет регент Михайличенко Галина Александровна. Здесь ребята познают азы церковной грамоты, учатся писать иконы и петь на клиросе. Для прихожан всегда открыты двери православной библиотеки.

В 1901 году в г. Темрюке была построена Александро-Невская церковь. Это была пятиглавая церковь из кирпича с отдельной колокольней на столбах. Прошли годы. Волна революционных выступлений захлестнула Тамань. На площади у собора проводились первомайские митинги и демонстрации. Ведь рядом с ней располагался район Пески, где, в основном, жили бедные казаки, портовые грузчики, рабочие плантаций и рыбаки. Площадь в этом районе была центром, к тому же именно здесь поставлен первый в городе памятник жертвам белого террора и гражданской войны 1918 – 1920 гг.^[38].

В 1938 г., когда по велению времени и в целях «борьбы с религией» собор в городе разрушали, площадь переименовали в Первомайскую.

1 июня 2005 г. на месте молитвенного дома, расположенного по ул. Таманской, началось строительство храма в честь святого благоверного князя Александра Невского.

Спустя 2 года усилиями прихожан, жителей города и района храм был построен, и 25 ноября 2007 г. состоялось его освящение и первая Божественная литургия.

Сейчас на территории храма располагается ещё и административное здание, включающее в себя крестильный храм с купелью в виде Креста, освященный в честь праздника Крещения Господня, Богоявления, воскресную школу и благотворительную столовую.

12 мая 2013 г. Праздничную Божественную литургию в храме совершил епископ Новороссийский и Геленджикский. На сегодняшний день храм Александра Невского – главная святыня города и один из самых любимых храмов жителей Темрюкского района.

Таким образом, на территории Новороссийской епархии в течение XIX-XX вв. было возведено и отреставрировано множество храмов, что свидетельствует о росте духовных потребностей населения и укреплении позиций православия на данной территории.

4 Святые подвижники Новороссийской епархии

Преподобный Феодосий (в миру Кашин Федор Федорович) родился в Пермской губернии, в бедной крестьянской семье. Многие источники временем его рождения называют 1800 г., а днем – 3/16 мая. Родители его, Федор и Екатерина, были люди добрые, исповедовали православную христианскую веру, и жили благочестиво. Несмотря на бедность и многодетность, тому же учили и своих детей. Всей семьей посещали богослужения в храме, совершали утреннее и вечернее правило, никогда не садились за стол без молитвы, без молитвы не выходили за порог, с молитвы начинали всякое дело, полагаясь во всем на волю Божию.

При рождении Федора повивальная бабка сказала родителям, что он будет великим священником. Вся последующая невероятно долгая жизнь отца Феодосия и его деяния показали, сколь пророческими оказались слова той благочестивой старушки.

Ребенок рос и развивался необычайно быстро. Господь от материнского чрева соделал его Своим избранником и сподобил особенных благодатных дарований. В совсем еще малом возрасте, едва научившись ходить и говорить, он всей своей чистой детской душой возлюбил своего Создателя и, будучи младенец летами, разумом далеко превосходил свой возраст.

Благодатный край, украшенный лесами и реками, благотворно действовал и на душу мальчика. Достигнув двухлетнего возраста, Федор воспылал пламенной любовью к Богу, и выражал свою любовь в детской молитве, которую впитал с молоком матери.

Уже в младенческом возрасте он, как взрослый, уходил в лес на молитву. Если случалось ему быть одному дома, при закрытых дверях, он приспособился открывать дверь, поставив стульчик на лавку, стоящую вдоль стены и концом упирающуюся в угол, около которого была дверь: встав на стульчик, он доставал щеколду и открывал дверь. Таким образом, и ночью, когда, уставшие от дневных забот, все домашние засыпали, юный молитвенник открывал дверь и выходил в лес, на опушке которого стояла изба Кашиных, творить молитву горячо любимому Богу. В лесу был большой камень, на котором маленький Федор долго, по-детски, горячо молился. Однажды во время молитвы был к нему голос: «Камень, на котором ты молишься – Раев». Так и называл он его: «Раев камень»^[39].

Семья, в которой рос Федор, была большая, и собирались все вместе обычно во время обеда: тогда небольшая изба едва вмещала всех жильцов. Однажды, когда все собрались к обеду и уселись за стол, от Святого угла, прямо из икон вылетел голубь. Покружив, он сел на ручку Федора, тот с любовью погладил его, а мать сказала: «Отпусти голубя, хватит тебе с ним играть, надо кушать». Федор поднял голубя на руке насколько мог: голубь взлетел с детской ручки, и скрылся за иконами. Все очень удивились такому чудному гостю, и обрадовались, и лишь спустя много лет мать уразумела, какое это было чудное посещение.

Отец со старшими детьми трудился во дворе или на поле, а мать, управившись с делами на кухне, садилась за прялку. За этим занятием она всегда пела своим певучим приятным голосом псалмы и молитвы, а Федор, примостившись у ног матери, любил их слушать и, не отходя от нее, запоминал слова. В детстве все называли его Батюшкой, помня слова повивальной бабки. Так он и рос в своей семье тихим, спокойным молитвенником, укрепляясь духом и телом.

После трехлетнего возраста случилось ему выйти на берег реки; там он увидел баржу, на которую вносили груз и входили пассажиры. Вошел и Федор вместе с ними на палубу; никто не обратил на него внимания. Как взрослый, никому не докучая, он молча сидел, углубившись в себя. Никому и в голову не пришло, что он без родителей. Только через два дня, когда баржа была далеко от дома, на него обратили внимание и стали спрашивать, где его родители. Он ответил, что у него нет родителей. Тогда у него спросили: «Куда же ты едешь?» - «На Афон, в святую обитель», - ответил он. Все были удивлены: малыш, а дает такой умный ответ. Оказалось, что среди пассажиров были паломники, направлявшиеся в святые места, а поскольку мальчик был таким тихим и смиренным, никто не мог его оттолкнуть; так он вместе с паломниками и приехал на Афон как сирота.

На Афоне паломники подошли к воротам «Положения Пояса Богоматери». У ворот стоял привратник. Мальчик упал ему в ноги, поклонился и попросил позвать игумена.

Удивителен Промысел Божий, научивший дитя такому поведению. Привратник пришел к игумену и говорит: «Какой-то маленький чудесный ребенок просит вызвать игумена». Игумен удивился и подошел к воротам: там стояло несколько мужчин и с ними мальчик, который поклонился игумену и сказал: «Примите меня к себе, я буду Боженьке молиться, и буду вам все делать». Игумен обратился к мужчинам с вопросом, чей это мальчик; оказалось, что ничей, одинокий; рассказали игумену, что он ехал на пароходе в обитель как сирота. Игумен еще больше удивился и, увидев в этой необычной истории Промысел Божий, принял его в обитель и устроил на жительство. Там мальчик рос, обучался грамоте и был на послушании. Жизнь в монастыре была суровой, но мальчик переносил все невзгоды с любовью и смирением.

Когда Федору исполнилось 14 лет, Афон посетил один русский генерал. Он привез свою больную жену, одержимую нечистым духом, для получения исцеления. Больной во сне было сказано, что она получит исцеление на Афоне. Вход на Афон женщинам воспрещается, и она находилась на пароходе, а генерал отправился в обитель к игумену, рассказал ему все и просил у него помощи, сказав, что во сне жена видела молодого монаха, который должен помолиться за нее Господу, и тогда она исцелится.

Игумен велел всей братии, кроме послушника Федора, отправиться на пароход. Но среди них женщина не нашла того, кто был показан ей в видении: она объяснила, что видела совсем юного монаха. Игумен велел позвать Федора, и когда тот подошел, и женщина увидела его, то закричала бычьим голосом: «Вот этот меня изгонит». Все были очень удивлены, так как считали его последним между братии. Игумен спросил его: «Кому ты молишься, что так сильна твоя молитва?» – «Золотенькой Божией Мамочке». Игумен велел Федору взять икону Божией Матери, полить на нее водичкой и принести эту воду ему. «Отче, дай мне подержать пост три дня» – попросил Федор. Игумен благословил его на трехдневный пост, а по прошествии его Федор взял икону Казанской Божией Матери, горячо помолился, полил ее водичкой, и с игуменом принес эту воду на пароход больной женщине. Как только женщина увидела их, она стала громко кричать: «Куда ты меня гонишь?» Отслужили молебен над больной, покропили ее водой, напоили, и она исцелилась. Генерал в благодарность за исцеление жены дал Федору большую сумму денег, но он их не взял, а сказал: «Отдайте это игумену на святую обитель, а я великий грешник, недостойный такой награды. Ибо Сам Целитель душ и телес наших через Свою Пречистую Матерь помог больной избавиться от ее недуга, Их и благодарите». Это было первое чудо, сотворенное по молитвам послушника Федора. Первое время братия монастыря очень притесняла Федора, а после такого явного чуда просто восстали против него. Архимандрит Софроний (Сахаров) писал, что на Афоне монахи подвергаются одному сильному искушению: «Все эти люди принесли жертву, имя которой: «мне мір распялся, и я мipy» (Гал, 6, 14), После этой жертвы, не достигая искомого, монах подвергается особому искушению – духовной зависти, подобно тому, как Каин, видя, что жертва брата принята Богом, а его отвергнута, от зависти дошел до братоубийства, и монахи, если не убивают своего брата физически, то нередко создают для него чрезвычайно трудные духовно условия»^[40].

Должно быть, инокам обители тоже трудно было видеть, как юный послушник быстро преуспевает в молитве и духовном делании, дважды хотели опорочить его и изгнать, но оба раза Царица Небесная и Архангел Михаил помогали своему избраннику. Наконец, когда Федор должен был принять иноческий постриг, игумену было открыто, что у Федора есть родители, и он должен взять у них благословение. Игумен позвал Федора и рассказал ему все, что ему было открыто в видении и, благословив, отпустил его к родителям. И отправился Федор в далекую Пермь на поиски своих родителей.

Отыскав местечко, где, по видению игумена, должны проживать его родители, и расспросив местных жителей, он подошел, наконец, к своему родному дому и с благоговейным трепетом и волнением в груди как странник попросился на ночлег.

Вспомним, что Федор ушел из дому в три года от роду, и конечно, никто из родных не мог бы узнать в юном страннике маленького Федю. Да и сам он едва ли мог кого признать.

Встретила его мать, и на просьбу о ночлеге впустила в дом; сама присела на лавочку у окна, где всегда неизменно пряла пряжу, и стала расспрашивать, откуда он и по каким делам. Справившись с волнением, Федор коротко рассказал о себе и в свою очередь стал расспрашивать у нее об их житии, кто чем занимается, кто жив, кто отошел ко Господу. Мать всех называла, обо всех рассказывала. И в конце со слезами стала рассказывать, как пропал в лесу у них малолетний ребенок, и что она в печали и не знает, как его поминать. Прошло много лет, а сердце материнское не хочет успокоиться и горю нет конца: если бы, мол, знала, что умер, похоронила бы, как подобает, тогда и не предавалась бы такой печали.

Федор с участием расспрашивал о мальчике, спросил, какие приметы у него были. Мать, вся в слезах при этих воспоминаниях, сказала, что за правым ушком у него была большая родинка. Тогда Федор, не выдержав нахлынувшего волнения, рукой отбросил прядь волос с правой стороны, и показал за правым ухом большую родинку. Мать, увидев родинку и вглядевшись в его лицо, со слезами радости и волнения припала к груди найденного сына, и, казалось, радости ее не будет конца. Кто может передать материнскую печаль и материнскую радость!

Родители благословили Федора иконой Казанской Божией Матери, и он, радостный и счастливый, с родительским благословением снова отбыл на Афон в свою обитель, По прибытии в обитель он принял постриг в иноки с именем Феодосий. Спустя непродолжительное время его рукоположили в иеродиакона, а затем – в иеромонаха.

Позже иеромонах Феодосий отправился в Иерусалим. Прибыв в Святую Землю, он обошел святые места, поклонился всем святыням. Обойдя Святую Землю, Феодосий пришел в Иерусалим и остался служить у Гроба Господня. К тому времени Господь дал ему дар говорить на многих языках. Говорят, у гроба Господня в Иерусалиме о. Феодосий прослужил 60 лет. Сохранилась фотография тех лет, где из благословляющей руки отца Феодосия исходит сияние.

В 1879 г. отец Феодосий отправился на Афон – место начала своей духовной жизни, своего детства и принятия пострига. Вернувшись после столь длительного отсутствия в обитель «Положения Пояса Богоматери», он, по откровению Свыше, остался служить в ней, находясь в послушании настоятеля о. Иоанникия до 1901 г., а с 1901 г., после смерти отца Иоанникия, он, по преемственному праву, стал настоятелем обители. Отец Феодосий тяготился своими новыми обязанностями, ибо надо было много хлопотать по руководству обителью, а его влекло к живой молитве Богу, и в 1907 г., по усиленной просьбе, его освободили от должности настоятеля, и он отправился в Иерусалим, где принял схиму. Ему было тогда уже 107 лет.

В 1908 г., по Промыслу Божию, в Иерусалим из России, из станицы Платнировской заехал отставной генерал, и, встретившись с отцом Феодосием, настоятельно просил его приехать в Россию. После некоторых хлопот он получил разрешение на выезд отца Феодосия в Россию.

Сюда старец с собой привез святыньки, которые вызывали лютую ярость демонов. Впоследствии, когда о. Феодосий примет подвиг юродства, он будет говорить о себе в третьем лице: «Мой дяденька». Вот что он говорил одной своей духовной дочери: «Мой дяденька шестьдесят лет служил у Гроба Господня в Иерусалиме, а потом Мамочка Боженькина велела ему возвращаться домой в Россию. Он уносил с собой святыни, а бесы гнались за ним по пятам, хотели отнять»^[41].

Пожив некоторое время в Челябинске, батюшка переселился на Северный Кавказ. Кавказ – место знаменательное, как Афон и Иерусалим. Когда по Вознесении Господнем ученики и Пречистая Матерь пребывали в Сионской горнице, апостолы бросили жребий: кому где проповедовать. Богородице выпала Иверская земля. Она тотчас хотела ехать туда, но Ангел остановил Ее: «Не отлучайся теперь из Иерусалима». Так Кавказские пределы стали уделом Владычицы, пославшей вместо Себя на проповедь равноапостольную Нину.

Эти места были оглашены апостольской проповедью задолго до Крещения Руси. Слово Божие возвещали здесь Андрей Первозванный и Симон Кананит. Сюда Благая Вратарница и привела схииеромонаха Феодосия, причастника благодати первого и второго Ее уделов. Это был Ее третий удел, и в этом видится тайна Святой Троицы, которая воплотилась в служении о. Феодосия в трех Богородичных уделах. На небосводе Русской Церкви зажглась новая звезда.

Некоторое время о. Феодосий жил на хуторе Романовский, в станице Кавказской, а позже, по откровению Божию, поселился в пустыни Темные Буки, что в 27 км от города Крымска.

Обитель укрылась на хребте Кавказских гор, между Анапой и Новороссийском, в густом буковом лесу, откуда и произошло название обители. Его основателем был схимонах Иларион, проведший 25 лет на Афоне в Русском Пантелеимоновом монастыре. Известно, что он жил там тогда же, когда и о. Феодосий служил в обители «Положение Пояса Богоматери». Возможно, они были знакомы еще на Святой Горе. Схимонах Иларион опочил в 1916 г., похоронен под часовней в Темных Буках, где совершались богослужения.

После переселения схииеромонаха Феодосия в Темные Буки молва о необыкновенном старце мгновенно распространилась среди окрестных жителей. К нему стали стекаться паломники. Люди увидели в нем истинного служителя Божия и молитвенника к Богу о людских нуждах. Обладая даром духовного прозрения, он многих исцелял от болезней, иных врачевал словом. Ко всем относился чутко и с участием, направляя на путь спасения.

В пустыни, в ущелье на большом камне старец Феодосий молился, не сходя с него 7 дней и ночей, чтобы Господь указал ему, где должно построить церковь. Ему явилась Матерь Божия и указала место, где должен быть храм и просфорня. На этом месте зеленел барвинок, и до сего дня те два места покрыты барвинком, а больше его нигде нет в ущелье. Возможно, что именно при первом явлении Богородицы о. Феодосию в этом ущелье, Пречистая оставила отпечаток Своей стопочки на камне, который до времени был не известен.

На указанном Богородицей месте, на склоне двух горных возвышенностей, на небольшой поляне отец Феодосий с помощью близ живущих крестьян построил небольшую церковь и просфорню, а также кельи в виде куреней из жердей и соломы.

По вечерам пели псалмы в полный голос без боязни, даже в советские времена, ведь на все стороны никого: ни домов, ни селений, только лес.

В свободное время о. Феодосий обучал местных детишек грамоте.

К источнику живой воды, исходящей из уст благочестивого старца Феодосия, потянулись жаждущие и ищущие пути ко спасению, ищущие наставлений и утешений в слове Божием. Он принимал до пятисот человек в день: с Кавказа, Кубани, Сибири, Украины, Белоруссии, России, со всеми беседовал на их родном языке. Несколько раз он молча проходил мимо стоящих паломников. Потом начинал говорить, по очереди отвечая каждому на невысказанный вопрос: «Будешь, будешь в монастыре», или: «Благословляю повенчаться», или: «О женитьбе думаешь? Забудь. Один живешь, один и помрешь».

Одних он обличал, других исцелял от болезней, иных врачевал словом, иных утешал в скорбях. Ко всем относился с участием, направлял на путь спасения. Он заранее знал, кто, и с какой просьбой к нему обратится, предвидел будущую жизнь и смерть своих собеседников. Здесь же по молитвам отца Феодосия забил из-под земли источник ключевой воды, имеющей свойство исцелять страждущих.

Много чудес сотворил здесь батюшка, даруя каждому по его потребности для спасения.

Привезли как-то в пустыньку человека на костылях. Долго говорил с ним батюшка, обличал во грехах, о которых больной и помнить перестал, и горько заплакал тот покаянными слезами. Старец принес ему кружку мутной воды, и говорит: «Крестись истинно и пей до дна. Здесь все твои грехи». Осенил его крестом, и дал крест поцеловать. И совершилось чудо – мужчина встал и, отбросив костыли, сделал несколько шагов. Он был здоров. Бросился на колени перед отцом Феодосием, и возблагодарил со слезами Бога и старца. Батюшка же сказал ему: «Иди в мир и не греши». Рассказ об этом мгновенно облетел все окрестности, и молва сделала свое дело: в пустыньку стали стекаться еще более многочисленные паломники.

Молва о необыкновенном старце распространялась, и к нему стали приходить за благословением и советом и крестьяне и люди знатные.

Рассказывают, как-то собрались к старцу Феодосию паломники – взрослые и дети. Шли долго, и на дорогу, ведущую к пустыньке, вышли только к вечеру. Неожиданно выскочили собаки, сторожившие отару овец. Люди в страхе остановились. И вдруг видят: к ним быстро приближается человек с палкой. Это был отец Феодосий. «Я вышел вас встречать, чтобы вы не устрашились». «Батюшка, а откуда Вы знали, что мы идем?». «Царица Небесная сказала. Иди, говорит, встречай, идут к тебе рабы Божии, они забоялись в дороге»^[42].

Однажды о. Феодосий до глубокой ночи молился на камне. В то время духовная дочь старца, Екатерина из Ростова, несла послушание сторожа. Она стала свидетелем необычайного явления. Вдруг горы как бы вспыхнули, и все ущелье осияло необыкновенным, радужным светом. Женщина неземной красоты в лучах чудесного сияния подошла к батюшке и беседовала с ним. Екатерина упала ниц, и потеряла ощущение времени. Когда батюшка поднялся с камня, от него исходило мягкое свечение, которое медленно таяло. На вопрос Екатерины о. Феодосий сказал: «Мамочка Боженькина приходила посетить нас». И просил до времени умалчивать об этом.

Раба Божия Варвара приехала в пустыньку помолиться, поработать. Одновременно батюшку посетили два странника, которые три дня жили в келии старца и вели с ним тайные беседы. Варвару разбирало любопытство. Наконец странники собрались в путь, и Варвара вызвалась их провожать. Одеты эти люди были странно, в рубище и без обуви – босиком, без сум, только посохи в руках. Варвара, простая добрая душа, подумав, что у них, наверное, и денег-то нет на проезд, стала предлагать рубль на билеты, горячо уговаривая. Странники посмотрели друг на друга и, улыбнувшись, сказали: «Мы путешествуем без билетов». На станции Варвара вдруг потеряла их из виду, будто сквозь землю провалились ее спутники. Вернувшись в пустыньку, она поделилась своими смущениями с батюшкой, на что тот сказал: «Тот, кому ты рубль давала – Илья-пророк, а другой – Иаков, брат Господень, но не открывай этого до моей кончины никому».

Когда в пустыньке гостила странница Мария, небо среди ночи заиграло всеми цветами радуги. «Пожар!» – испугалась она, выбежала из келии и видит: о. Феодосий преклонил колена на камне, руки воздеты к небу. Рядом два прекрасных мужа с молниевидными ликами, такими яркими, что невозможно взирать, собеседуют с батюшкой. Она впала в забытье, и не помнит, что было дальше. Очнувшись, Мария подошла к церквице – батюшка уже облачался к службе. «Кто были эти двое?» – прошептала она. Старец запретил спрашивать об этом, но после настойчивых расспросов все же открыл, что его посетили библейские пророки Илия и Енох.

Енох – допотопный праведник, седьмой человек на земле от Адама, был вознесен на небо, минуя смерть. Пророк Илия, обличитель беззаконных правителей и их народов, вознесен на небо в огненной колеснице. Оба пророка, взятые живыми на небо, до сих пор живут во плоти в райских селениях. Так и будет со святыми, взятыми Господом, до начала мировой скорби, до наступления апокалипсического суда. Но перед этим Господь пошлет Своих пастырей Илию и Еноха, чтобы они в последний раз испробовали обратить людей к Богу перед лицом торжествующего зла.

О чем была беседа со старцем? Нам неведомо. Но можно сказать одно, что мы живем накануне...

Антихрист еще не открылся миру, но уже на подходе.

В это время по всей Святой Руси богоборцы-большевики, злодейски восхитившие власть и умучившие Святого Царя-Мученика Николая и все Августейшее Семейство, развернули жесточайшие гонения против Церкви Христовой. Расстрелы, пытки, разрушения церквей, конфискация церковных ценностей, осквернение святых мощей. Не довольствуясь явными гонениями, богоборцы создали собственную лжецерковь – обновленческую, выступившую против Святого Патриарха Тихона и хранимого им Истинного Православия.

Первое время при советской власти маленький монастырь жил спокойно. Но в середине20-х гг., освящая воду на Крещенье, отец Феодосий вдруг грустно сказал, глядя в воду: «Столько здесь рыбок, а останутся только четыре». Что это значило, стало ясно, когда старца арестовали, а его духовные дети разошлись кто куда, и в пустыньке остались только четыре женщины.

Скорбя о бедствиях, постигших Церковь Христову и Святую Русь, старец Феодосий выступил ревностным хранителем чистоты Истинного Православия, сохраняя верность заветам Святого Патриарха-Исповедника Тихона, отвергая соглашательство с богоборчеством и обновленчеством.

Вскоре Русскую Церковь постигла новая скорбь: митрополит Сергий (Страгородский) по требованию гонителей издал богоотступническую Декларацию о признании Церковью советской антихристианской власти, ранее анафематствованной Святейшим Тихоном. Ревностное сердце старца Феодосия с таким отступлением от Христа не могло примириться. Когда ему прислали Декларацию, он сжег ее при всем народе.

А вскоре, в марте 1927 г., за две недели до Пасхи, Батюшка велел матушкам Талиде и Елене печь пасхальные куличи и красить яички. Они очень удивились: такой пост и еще двенадцать дней до праздника – и вдруг печь пасхи, но послушание выполнили, и все было сохранено до Страстной пятницы, а в Страстную пятницу Батюшка отслужил обедню, освятил пасхи и яички, и сказал: «Будете разговляться, а меня с вами не будет, потом вы езжайте в Минводы и там живите».

Как только он это сказал, вдруг заходят трое чекистов в черных кожаных куртках и говорят: «Отец, собирайся, мы приехали взять тебя в гости». «А я вас уже жду», – ответил Батюшка. У матушки Фионы попросил тазик с теплой водой, омыл матушкам ноги, накормил их, сам им прислуживал, затем пошел в свою келью, помолился, взял крест, перекрестил все четыре стороны кельи, благословил всех, кто там был из пришедших и живущих в пустыни. Все плакали, а он сказал: «Что вы плачете, молиться надо, Господь в эти дни страдал, молитесь». Еще раз благословил всех и сказал чекистам: «Я готов»^[43].

Его увезли в Новороссийск. Следователи, стремясь опорочить старца, пытались приписать ему преступление по бытовым статьям Уголовного кодекса. Так продолжалось до января 1929 г., когда старец был все же осужден по статье 58 (антисоветская агитация и пропаганда). Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ отец Феодосий был заключен в концлагерь сроком на три года. О пребывании в лагерях и заключениях старец-исповедник практически никогда ничего не рассказывал. Говорят, его отправили в лагерь на Соловки. Этап проходил через Краснодар, там он пробыл месяц, еще месяц – в Ростове, а затем отправили, уже без задержек, до места назначения. Позже его перевели в лагеря Казахстана. А ведь старцу тогда уже было сто двадцать девять лет.

В заключении и ссылке ветхий старец Феодосий пробыл 5 лет. В 1932 г. его освободили, и он приехал в Минводы. Здесь матушки Тавида и Елена, которые по благословению старца еще сразу после его ареста переехали из пустыньки в город, с Божией помощью приобрели хатку и остались на жительство, ожидая возвращения батюшки.

Поселившись в неприметной хатке, батюшка принял подвиг юродства Христа ради: ходил по улицам разодетый в цветную рубашку (что тогда считалось смешным), играл с детьми, бегал и скакал с ними, за что дети называли его «дедушка Кузюка». Вероятно, это было единственное верное для того времени и того положения, в котором оказался старец Феодосий, решение – и единственно возможное, чтобы продолжать служить Господу. Такой подвиг принял на себя в те годы и Епископ Варнава (Беляев), знаменитый сейчас духовный писатель, да и вообще очень многие исповедники Православия. Это позволяло им не просто выжить в тяжелейших условиях советских концлагерей, но и открыто проповедовать Христа среди заключенных. Лагерное начальство их за это не трогало: ну что взять с дурачков?

В домике старца одна комната была жилая, а в другой помещалась тайная домовая церковь. В своей церкви дедушка Кузюка превращался в строгого старца и благостного отца. Своим духовным чадам старец не налагал строгих епитимий, объяснял, как различаются по своей тяжести грехи. «Есть грех по естеству, а есть через естество, – говорил он. – По естеству – это как бы по случайности, если кого осудил, обидел. Вечером почитай «Отче наш», «Богородицу», «Верую», и Господь простит. А через естество – это воровство, убийство, прелюбодеяние и другие тяжелые грехи, их необходимо исповедовать у священника, исправлять». Тайно каждый день он служил Божественную Литургию, причащался сам и причащал своих духовных чад.

Через несколько дворов от Батюшки, на улице Озерной, жила женщина. Она несколько лет отбывала тюремное заключение, а ее дочь была в приюте. Возвратившись из заключения, она забрала дочь, но жить было нечем, а по соседству на квартире стояли военные, и вот она замыслила свести туда свою дочь, чтобы та блудом добывала им пропитание.

Поздно вечером эта женщина брала воду из колодца, и вдруг видит, что дед Кузюка что-то бросил ей в дверь, какой-то узелок. Она подошла, взяла узелок, а там много денег, одни тридцатки. Она подумала, что старик выжил из ума (он ведь юродствовал), спутал свой двор с ее двором, и бросил деньги по ошибке, как бы спрятал их, – юродивый ведь, и вид у него такой, не знает по своему неразумению, куда бросить деньги. Утром она пошла к нему с этим узелком и говорит: «Дедушка, вы вчера по ошибке принесли мне узелок с деньгами, вот возьмите». «Когда диавол вложит в ум нехорошие мысли, то Господь говорит моему дяденьке (так он всегда говорил о себе) и посылает в тот дом отвратить зло и погибель души», – ответил ей Батюшка. Она не поняла, что он говорит о себе, и говорит ему: «А я никакого дяденьку не видела, а вас, дедушка, видела, как вы в мои сенцы бросили этот узелок». «Бери эти деньги, Господь послал тебе помощь, чтобы ты дочь не ввергла в зло», – сказал ей Батюшка. Поняла тогда женщина, что ведомы ему ее мысли, зарыдала, упала на колени, в ноги батюшке и со слезами благодарила Бога и Его милосердие, обнимала ноги Батюшке и слезами омывала их. Он же поднял ее и сказал: «Благодари Господа и Его Пречистую Мамочку за Их бесконечное милосердие к нам, грешным, молись Богу и расти свою дочь в благочестии». Дочь этой женщины действительно выросла благочестивой и смиренной, вышла замуж за хорошего человека, родились у них трое детей, которых они воспитали честными, добропорядочными людьми. Одному Господу ведомо, откуда Батюшка взял такую большую сумму денег, ведь юродствовал, сам жил бедно, ничего не имел, иногда за целый день не было у него куска хлеба, а тут вдруг такое богатство, и ведь себе не оставил ни единой бумажки^[44].

Ночью как-то пришел Батюшка к железнодорожнику Петру и говорит: «Пойдем скорее на угольный склад». Дочь их Люба поднялась и пошла за Батюшкой, дорогой вспомнила и говорит: «Я книжку угольную не взяла» – «Сегодня она не нужна, иди быстрее», – ответил Батюшка. Подходят к воротам склада, а у ворот стоит молодой человек. Батюшка говорит ему: «Что же ты хочешь делать с собой, подумал ли ты, куда пойдет твоя душа?! Воспитывай детей своих и молись Богу. У тебя ведь жена и двое детей, а ты собрался душу свою отдать диаволу». Люба осмотрелась и видит: над его головой на воротах – веревочная петля. Человек собирался повеситься, а Батюшка спас его душу, не дав диаволу его добычу. Не допустил Господь погибели, но ждет покаяния.

Известны случаи, когда юродивый необычным образом пытался предостеречь людей от трагедий...

Однажды Батюшка бросил в сенцы к соседке белую простынь. «Сумасшедший, что с него взять. Что взбредет в голову, то и делает», – подумала женщина, и не обратила внимания на предостережение, не забеспокоилась. А утром ее сына привезли мертвым: убило сцепкой вагона.

К другому соседу дед Кузюка зашел с веником и стал мести из углов, с подоконников, полок. Хозяин стал возмущаться, выгонять... А наутро к этому дому подкатила машина. Имущество конфисковали, семью выслали.

За год до войны раба Божия Александра приехала к отцу Феодосию, а он ей говорит: «Будет война, такая страшная, как Страшный Суд: люди будут гибнуть, они отошли от Господа, забыли Бога, и разнесет их ветер войны, как пепел, и признака не останется, а кто будет призывать Бога, того Господь спасет от бедствия».

Старец Феодосий категорически не признавал советской власти, считал ее предтечею антихриста, но когда в 1941 г. пришли гитлеровцы, он не признал и их, сказав: «Другой антихрист».

Юродствуя, он дерзновенно проповедовал, назидая людей, и, опять-таки, совершал чудеса.

Во время войны в Минводах работала медсестрой женщина по имени Елена. Пришло время, когда жизнь совсем стала ей невмоготу: есть нечего, двое детей, сестра-инвалид и престарелая мать. Женщина уже стала думать о том, чтобы избавить себя и родных от напрасных мучений... И вдруг стук в окно. Открывает – там юродивый. Протягивает конфеты: «На вот пока. А хлеб у тебя будет». Всю ночь Елена не спала, а на следующий день пришла к дому старца. «Что же ты надумала, губить четырех человек? – встретил женщину отец Феодосий. – Они были бы в раю, а куда бы пошла твоя душа?» Он велел ей работать и молиться. Потом простился и сказал, что хлеб у нее теперь будет всегда. Скоро слова старца стали сбываться. Для Елены нашлась работа, ей давали хлеб, и семья ее теперь всегда бывала сыта.

Неся свой подвиг юродства, он совершал необыкновенной силы чудеса.

Когда немцы подступили к Минводам, был такой случай. Быстро-быстро подбегает дед Кузюка в своей цветной сорочке к детскому саду и кричит: «Гулю-гулю, деточки, бегите за мной, бегите» – и побежал в сторону, высоко и смешно задирая ноги. Дети со смехом бросились за ним; чтобы вернуть их, выбежали воспитатели. Через минуту раздался взрыв: в здание детского сада угодил снаряд и разрушил его, но никто не пострадал, все убежали за чудачливым старичком, всех спас прозорливый старец.

И еще один случай. Рядом с железнодорожными путями в Минеральных Водах находилась городская больница. На рельсах стояла огромная цистерна с бензином, а рядом вагоны с боеприпасами. Вдруг стрелочники заметили быстро бегущего деда Кузюку. В одной руке у него крест, другой силится столкнуть с места вагоны. «Ну и дед чудной, ему ли сдвинуть такую тяжесть?» Глянули – и глазам не верят: вагоны потихоньку сдвинулись и покатились по путям. И только они успели откатиться - мощный взрыв потряс воздух. На место, где стояли вагоны, упала бомба, не причинив вреда ни больнице, ни людям, работающим неподалеку.

Много таких случаев хранит народная память. Некоторые из свидетельств записаны, другие передаются из уст в уста, а о многих знает только Бог и те люди, которым в тяжкую годину пришел на помощь старец.

Главная ценность этих свидетельств – в описаниях опыта духовной жизни, которые можно назвать «голосом заботливого предостережения».

Часто отец Феодосий говорил, что если бы люди знали, что ожидает их после смерти, то день и ночь молились бы Богу. Он наставлял творить молитву Иисусову и креститься учил не одним только крестом, а с умной молитвой на устах. Сам он Евангелие знал наизусть. Порой без книг читал вслух без перерыва. Лампадка и свечи в его комнате сутками не потухали. Советовал своим чадам почаще читать откровение Иоанна Богослова: «Тогда страх Божий у вас будет».

Однажды приехала к батюшке духовная дочь Антонина из Новороссийска, а в те годы советская власть стала вдруг открывать церкви. И поделилась радостью: «Дедушка, рядом храм Божий, благословите посещать, а то раньше я ездила далеко». Старец покачал головой: «Там священничек толстенький, водочку пьет, папиросочки курит. Впрочем, если иногда зайдешь, не согрешишь. Слушай, как поют, читают. Иконы не осквернены, крест не осквернен, можешь приложиться, но под благословение не подходи».

В последние годы жизни старец Феодосий обитал с послушницами в небольшой хатке с очень низкими потолками. В ней было сыро. Батюшка почти все время лежал, а вставал по веревочке, привязанной над кроватью. Почти все время молчал. Учил своих духовных детей: «Скажете не больше семи слов в сутки – спасены будете». Креститься учил не только одним крестом, а с умной молитвой на устах: на лоб со словами «Господи», на грудь «Иисусе Христе», направо «Сыне Божий», налево «помилуй мя грешного». «И всегда читайте молитву Иисусову, идешь ли, стоишь ли, сидишь ли. Залезь в «колодезь» и твори там молитву, чтобы не видеть и не слышать ничего», – поучал старец^[45].

Житие отца Феодосия – это непрерывное устремление к Богу, непрерывный подвиг, самое возвышенное служение. Все дела, которые он делал в своей земной жизни, – это дела, сделанные ради Христа.

Как-то отец Феодосий говорит: «Молил я Боженьку: «Возьми меня, Боженька, хватит мне жить». А Боженька говорит: «Поживи еще немножечко, у тебя миллион духовных деточек, ты всех их любишь и всякую тварь жалеешь». Стало быть, немного еще поживу».

Старец Феодосий всем напоминал, что со времени земной жизни Спасителя только в Православии ничего не изменилось, и необходимо строго придерживаться апостольского учения и правил Святых Отцов. Он предсказывал, что Православная Церковь не лишится благодати, пока будет приноситься бескровная жертва и Евхаристия будет совершаться без отклонений.

В последний год жизни старца Феодосия пригласили в легальную сергианскую Покровскую церковь посмотреть, как там все красиво устроили. Стояла зима, старец был очень слаб, но пошел, зачем-то взяв с собою саночки. Около храма на глазах у всех он поскользнулся и сильно разбился – на его же саночках старца Феодосия отвезли обратно домой. Не было воли Божией на посещение сергианского храма... Тогда многие так и поняли: нельзя посещать красную церковь, можно духовно сильно разбиться. Это была одна из последних проповедей-уроков юродивого Христа ради и для нас немощных.

Вскоре Батюшка сказал, что через три дня наступит конец света. Все подумали о Страшном Суде, а он говорил о своей кончине. Говорил, что после его смерти будут плакать и курочки, и петушок, и котики, и птички. Рядом дежурила Мария. Старец взглянул на нее внимательно, как-то по-особенному, и спросил: «Как ты думаешь, сколько мне лет?» – «Один Боженька знает, а я не знаю». – «Истинно говорю тебе и неложно, Господь свидетель, мне тысяча лет». Потом опять говорит: «Как ты думаешь, сколько мне лет?» – «Боженька знает, я не знаю». – «Истинно говорю и неложно, Господь свидетель, мне шестьсот лет». Помедлив немного, в третий раз спрашивает: «Как ты думаешь, Мария, сколько мне лет?» – «Один Боженька знает, я не знаю». – «Истинно, неложно говорю, Господь свидетель, мне четыреста лет»^[46]. Что за тайна скрыта за этими цифрами?

«Я уже был мертв, но упросил Боженьку оставить пожить еще немного», – признался Батюшка. «Хоть бы годик», – подумала Мария. «Нет, мало, совсем мало», – ответил на ее мысли Батюшка. На шестой день поднялся по веревочке, вышел на улицу, собрал детей, бегал и играл с ними. На седьмой день слег и больше не вставал.

Перед смертью старец попросил умыть его руки крещенской водой, потом всех благословил. При нем было пять человек, и они говорили между собою, как хоронить, если умрет? Спросить стеснялись. Батюшка сам сказал: «Дети, читайте Иисусову молитву и правильно креститесь, а меня Господь Сам управит, Сам пришлет человека».

Перед самой кончиной о. Феодосий сказал: «Вы не знаете, кто я такой, а когда Господь придет во славе во время Второго Своего славного Пришествия, глазам не поверите, где я буду». И еще говорил: «Кто будет меня призывать, с тем я всегда рядом буду».

Полина стояла у порога. Батюшка поднял руку для благословения. «Иди скорее, Поля», – шепчутся все, а она стоит, бледная как полотно, с места не может сдвинуться. Люба притянула ее к одру, и батюшка успел благословить. «Я видела, Сам Спаситель стоял за батюшкой и держал его душу, как младенца». Когда старец испустил дух, многие услышали, что в святом углу, как на Пасху, вдруг зазвонили колокола, такие долгие и благозвучные. Старец окончил свой земной путь. Произошло это 26 июля / 8 августа 1948 г.

Перед отпеванием появился неизвестный странник в сандалетах с крестобразными ремешочками, в руках посох с крестом на конце: «Благословите пропеть», – попросил странник. Исполнив положенный чин необычайно красивым голосом, он приложился к покойнику со словами: «Спаситель ушел уготовать место Своим ученикам, а ты идешь уготовать место своим чадам».

Иулиания пошла провожать неизвестного странника и хотела купить ему билет, а он сказал: «Господь мне не велит покупать билетов». И когда все-таки Иулиания пошла к кассе, странник исчез.

Перед выносом на кладбище люди захотели в последний раз сфотографироваться с Батюшкой, но от гроба шло такое сияние, что снимать было трудно. Даже фотограф спросил: «Кто был этот человек, что вокруг него столько света?»^[47]

Когда похоронная процессия приближалась к кладбищу, с полевых работ возвращалась супружеская пара. «Никак солнце из гроба сияет?» – изумившись, сказала женщина мужу.

А вот что рассказал о погребении преподобноисповедника житель Минеральных Вод С.Г. Дидик: «Народу было – не пройти, не проехать. Пели так, что все дрожало. Гроб я нес – легкий такой, ведь дедушка маленький был. На похоронах столько калек было! Мы идем, а они под гроб падают. Крестик у него был золотой, на веревочке. Когда гроб забивал – смотрю, крестик у дедушки светится. Лежал он, как живой, сухенький такой».

Рассказывают, что когда вынесли гроб и пронесли до окраины города, подошло четверо красивых юношей, с волосами по плечи, в белых длиннополых сорочках, черных брюках и сапожках, что по тем послевоенным временам было роскошью. Они подняли гроб на руки и несли без перемены до самого кладбища. Когда опустили гроб в могилу, бросили по горсточке земли, заровняли холмик и собрались идти поминать, хотели пригласить и этих юношей, но среди присутствующих их не оказалось. Они были очень приметны, но никто не видел, куда они скрылись. Между тем место вокруг открытое, все стороны проглядываются на несколько километров. Многие подумали тогда: ангелы, что ли, его несли в виде юношей, и сам Предтеча отпевал?

И после смерти Батюшка Феодосий не оставил своих духовных чад. На его могилке и до наших дней совершаются неисчислимые чудеса. Механизаторы, работавшие на поле близ кладбища, часто видели над могилкой о. Феодосия сильное свечение, как бы световой столп поднимается к небу.

Когда раба Божия Екатерина молилась здесь вместе с послушницей старца инокиней Лидией, она увидела три огненных столпа. Они уходили ввысь, и чем выше поднимались, тем ярче были видимы. Стоял непогожий серенький день, а над могилкой небо отверзлось: нестерпимо яркий квадрат, куда вливаются сияющие столпы, как три пламенных ручья.

Иногда, когда восходило солнце, люди видели радужное сияние, лики Спасителя и Пречистой, голубей. Чудесные птицы прилетали на могилку и садились на ограду.

Раба Божия Екатерина, жившая неподалеку, видела, как в утренней дымке над кладбищем показался собор с куполами, не похожими на русские, более плоскими и выпуклыми. Недаром могилку Батюшки называли «вторым Иерусалимом». Когда приезжали к Батюшке богомольцы, он говорил: «В Иерусалим приехали». По пророчествам, в Иерусалим в конце времен будут сходиться скрывавшиеся в пустынях православные. Недаром Царство Божие называют Новым Иерусалимом – живая скиния, святилище правой веры, где обитает Святая Троица...

Дивный случай. Когда люди возвращались с кладбища, после похорон Батюшки им встретился мальчик, который задорно спросил людей, чем-то омраченных: «Вы откуда идете?» – «Да вот, батюшку Феодосия похоронили». А мальчуган переспросил: «Деда Кузюку?» – «Да», – ответили ему. А мальчуган улыбнулся и сказал: «А я его только что видел. Он из могилки вылез, земельку отряхнул с себя и пошел».

Преподобный Феодосий, принявший на себя подвиги монашества, старчества и юродства, был наделен от Господа даром чудотворений. Люди вспоминают, что однажды по его молитве во время жаркой засухи пошел долгожданный дождь.

А вот как свидетельствует Владимир Ляшенок из Армавира:

«Когда-то очень сильно я болел туберкулезом, и сам, будучи врачом, не мог излечиться от этой болезни. Она прогрессировала, мне становилось все хуже и хуже. Однажды поехал на могилку старца Феодосия, почитал акафисты, каноны, помолился. Взял с могилки земли, воды, масла. Стал регулярно употреблять их. Вскоре пошел на рентген. И врач удивился – легкие были совершенно чистыми. Сейчас я и не вспоминаю о болезни. Слава Господу и Его угоднику преподобному Феодосию!»

Множество подвигов и чудес, совершенных отцом Феодосием за его долгую-долгую жизнь, сокрыто от нас. Некоторые, милостию Божией, ныне открываются нашему грешному взору для нашего назидания и укрепления.

Перед смертью старец говорил: «Кто меня будет призывать, с тем всегда рядом буду...» Скольких еще исцелит, скольких приведет к вере, скольким поможет преподобный старец! И мы – благодарные потомки – будем всегда чтить священную память о нем^[48].

Среди новомученников российских ярко сияет имя матери Марии (Елизаветы Юрьевны Скобцовой, ур. Пиленко), которую Священный Синод Константинопольского Вселенского Патриарха Варфоломея II 16 января 2004 г. причислил к лику святых.

Елизавета Юрьевна Пиленко родилась в Прибалтике, в г. Риге. В 16 лет она познакомилась с великим поэтом Александром Блоком, и между этими двумя людьми возникло большое чувство. Сохранить отношения им не удалось, но на всю жизнь Елизавета Юрьевна пронесла свое глубокое чувство к поэту.

В 1910 г. Елизавета Юрьевна вышла замуж за Дмитрия Кузьмина-Караваева, но семейная жизнь с Дмитрием не сложилась, и после развода в 1913 г. она уехала на юг, в Анапу, где в Джемете жил ее дед, у которого было свое имение. Елизавета Юрьевна окончательно переселилась в Джемет, и занималась выращиванием винограда.

Но активность и восприятие чужих проблем как своих личных, не давали ей сидеть, сложа руки. В 1918 г. ее избрали головой города Анапы. Деятельность на посту главы города нераздельно была связана борьбой за то, чтобы в городе прекратились беспричинные аресты многих людей. В эти же годы Елизавета Юрьевна второй раз вышла замуж за Данилу Скобцова.

Так сложились обстоятельства, что в 1920 г. семья вынуждена была эмигрировать за границу. Елизавета Юрьевна тяжело переживала разлуку с родиной, еще тяжелее стало, когда умерла четырехлетняя дочь Настя, после чего в 1932 г. Елизавета приняла монашеский постриг, где ее нарекли матерью Марией. В 1936 г. умерла другая дочь матери Марии, Гаяна, которая вернулась в Россию.

Все свои оставшиеся годы мать Мария посвятила служению Богу и людям. Ее помощь тем, кто также оказался в эмиграции, страдал на чужой земле, была неоценимой. Во время Второй Мировой война мать Мария принимала активное участие в антифашистском движении. Она помогала бежавшим военнопленным, евреям, за что вместе со своим сыном Юрием была арестована немцами в 1943 г. Сын матери Марии Юрий умер в концлагере Бухенвальд. Мать пережила сына на один год в страшнейших муках и в таких же муках умерла в газовой камере в концлагере Равенсбрюк. Ее не стало 31 марта 1945 г., за месяц до окончания войны.

Долгие сорок лет потребовались для того, чтобы соотечественники признали и оценили героический подвиг матери Марии – Елизаветы Юрьевны Скобцовой (ур. Пиленко).. Сегодня о ней снимают фильмы, пишут книги. В частности, режиссер Сергей Колосов снял фильм-жизнеописание «Мать Мария», а главную роль в фильме исполнила знаменитая советская актриса Людмила Касаткина.

К столетию нашей соотечественницы 21 декабря 1991 г. в Анапе стараниями работников Анапского музея был установлен памятный знак легендарной матери Марии. Идею самого памятника также придумали работники музея, а запечатлеть все это в камне помогли известный анапский художник Ю. Ковальчук и архитектор Ю. Рысин. На гранитной плите памятника с крестом высечена надпись: «Нет, Господь, я дорогу не мерю – что положено, то и пройду. Мать Мария»^[49].

В самом музее открылась экспозиция, посвященная Елизавете Юрьевне. В память о ней в селе Юровка был открыт еще один музей. Признали подвиг великой соотечественницы и за рубежом. В Париже на доме по адресу 77 rue de Lourmel 9 февраля 2003 г. была установлена памятная доска в честь матери Марии и отца Дмитрия Клепинина, которые мученически приняли смерть в фашистских лагерях. И именно в этот день в России отмечали день церковного чествования памяти новомучеников Российских.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Формирование Новороссийской епархии на протяжении XIX-XX вв. сопровождалось несколькими этапами ее церковно-административного переустройства. Поселившись на Кубани, Черноморское казачество сначала находилось под юрисдикцией Таврическо-Феодосийской епархии, затем, с 1829г., – Донской, далее, с 1843 г., – Кавказской. В 1885 г. последняя, в связи с общим увеличением численности населения на территории Северного Кавказа, была разделена на три части – Владикавказскую, Ставропольскую и Сухумскую.

На воссозданной 12 июня 1885 г. в пределах грузинского экзархата Сухумской епископской кафедре трудились епископы: Геннадий (с 28 декабря 1886 по 31 марта 1889 гг.), Александр (1889-1891 гг.), Агафадор (1891-1893 гг.), Петр (1893-1894 гг.), Арсений (1895-1904 гг.), Серафим (1904-1905гг.), Кирион (3 февраля 1906-1907 гг.), Дмитрий (1907-1911 гг.), Андрей (1911-1914 гг.) и Сергий (1914-1919 гг.). Все епископы служили интересам империи.

Владыки придерживались различных точек зрения по поводу политических перспектив развития епархии. Наиболее реакционный из них Арсений Зотов с 1902 г. ставил вопрос о присоединении Сухумской епископской кафедры к Кубанскому округу, что привело бы, по мнению сторонников этой идеи, к ассимиляции многоязычного населения края. Несколько умеренную политику проводил епископ Андрей, который в 1912 г. выступил в защиту грузин, которых шовинисты обвиняли в притеснении абхазов.

В 1919 г. было решено организовать Временное высшее церковное управление для частей Русской Православной Церкви, оказавшихся на территории занятой войсками Деникина. Из состава Сухумской епархии выделилась самостоятельная Черноморская и Новороссийская епархия.

1 августа 1955 г. постановлением Священного Синода было учреждено Новороссийское викариатство Краснодарской епархии, а 12 марта 2013 г. Новороссийская и Геленджикская епархия пережила новое свое возрождение, выделившись из состава Екатеринославской епархии и одновременно включившись в состав новоучреждённой Кубанской митрополии.

На протяжении всего периода развития Новороссийской епархии ее иерархами велось активное храмовое строительство. Данное направление деятельности находило поддержку в среде прихожан и клира. Огромное влияние на духовную жизнь православных христиан оказали и продолжают оказывать подвиги кубанских святых Феодосия Кавказского и матери Марии.   Их труд стал ярким примером самоотверженного служения Богу и обществу. Сегодня Новороссийская епархия переживает новый этап своего развития: возрождаются старые и строятся новые храмы, ведется активная проповедническая деятельность и миссионерская работа, возводятся православные школы, набирающие популярность у подрастающего поколения.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией [Текст]. – Тифлис, 1868. Т. II. – 567 с.
2. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией [Текст]. – Тифлис, 1874. Т. V. – 710 с.
3. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией [Текст]. – Тифлис, 1893. Т. XII, ч. II. – 654 с.
4. Артамонов, М. И. История хазар [Текст] / М. И. Артамонов. – Л. : Знание, 1962. – 92 с..
5. Архипов, А. П. О древнем христианском храме, находящемся близъ слияния р. Теберды и Кубани, на границе Б. Кабарды [Текст] / А. П. Архипов // Ставропольские губернские ведомости. – 1851. – № 12.
6. Архипов, А. П. Кавказ. Тифлис [Текст] / А. П. Архипов // Ставропольские губернские ведомости. – 1852. – № 24.
7. Баскаков, Н. А. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве» [Текст] / Н. А. Баскаков. – М. : ОЛМА-ПРЕСС, 1985. – 154 с.
8. Беляев, И. Русские миссии на окраинах [Текст] / И. Беляев. – СПб. : Наука, 1900. – 87 с.
9. Бентковский, И. В. Древнехристианские храмы за Кубанью, близ Хумары [Текст] / И. В. Бентковский //Ставропольские губернские ведомости. – 1876. – № 43.
10. Бентковский, И. В. Моздокские осетины [Текст] / И. В. Бентковский // Ставропольские губернские ведомости. – 1880. – № 3.
11. Берже, А. Краткий очерк горских племен на Кавказе [Текст] / А. Берже. – Тифлис, 1858. – 56 с.
12. Бернардацци, И. Христианские древности за Кубанью [Текст] / И. Бернардацци // Журнал Министерства внутренних дел. – 1830. – № 3. – С. 67-75.
13. Бобринский, А. А. Перещепинский клад [Текст] / А. А. Бобринский // Материалы по археологии России. – 1914. – № 34. – С. 111-120.
14. Броневский, С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе [Текст] / С. Броневский. – М., 1823. Ч. II. – 453 с.
15. Буданова, В. П. Передвижение готов в Северном Причерноморье и на Балканах в III в. [Текст] / В. П. Буданова // ВДИ. – 1982. – С.. 159-167.
16. Бутков, П. М. О древнегреческих церквах в верховьях р. Б, Зеленчука, осмотренных в 1802 г. майором Потемкиным [Текст] / П. М. Бутков //Библиографические листы Кепена. – 1825. – № 30. – С. 187-199.
17. Васильев, А. П. Историческая записка о Кавказской, ныне Ставропольской семинарии [Текст] / А. П. Васильев. – Ставрополь, 1896.
18. Великая, Н. Н. Особенности старообрядчества у гребенских казаков [Текст] / Н. Н. Великая // Православие, традиционная культура, просвещение. – Краснодар, 2000. С. 26-32.
19. Виноградов, Б. В. Специфика российской политики на Северном Кавказе в 1783-1816 гг. [Текст] / Б. В. Виноградов. – Славянск-на-Кубани, 2005. – 384 с.
20. Гайдукевич, В. Ф. Боспорское царство [Текст] / В. Ф. Гайдукевич. – М. – Л., 1949, – 120 с.
21. Государственный Архив Краснодарского края (ГАКК) Ф. 249. Оп. 1. Д. 245.
22. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 573.
23. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 284.
24. Гедеон, Митрополит Ставропольский и Бакинский. История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России [Текст] / Гедеон. – Москва – Пятигорск, 1992. 230 с.
25. Голованова, С. А. Региональные группы казачества Юга России: опыт системного анализа [Текст] / С. А. Голованова. – Армавир, 2001. – 164 с.
26. Голубинский, Е. Е. История русской церкви. Т. 1 [Текст] / Е. Е. Голубинский. – М., 1901. – 23 с.
27. Гумилев, Л. Н. Тысячелетие вокруг Каспия [Текст] / Л. Н. Гумилев. – Баку : Научная книга, 1992. – 152 с.
28. Гумилев, Л. Н. Древние тюрки [Текст] / Л. Н. Гумилев. – М. : Проспект, 1993. – 106 с.
29.  Иеромонах Никон. Начало христианства на Руси [Текст] / Никон // В. И. – 1990. – № 6. – С. 51-55.
30. Казачий словарь-справочник [Текст] / составитель Г. В. Губарев. – Калифорния, США, 1969. – 354 с.
31. Короленко, П. П. Записки о черкесах [Текст] / П. П. Короленко // Кубанский сборник. – Екатеринодар, 1909. Т. XII. – 563 с.
32. Лавров, В. В. О конфессиональной принадлежности крымских готов. Церковная археология [Текст] / В. В. Лавров // Материалы первой Всероссийской конференции. Ч. 1. – СПб. – Псков, 1995. С. 45-52.
33. Латышев, В. В. Сб. греческих надписей христианского времени (из Южной России) [Текст] / В. В. Латышев. – СПб. : Наука, 1986. – № 98.
34. Мавродин, В. В. Тмутаракань [Текст] / В. В. Мавродин // В. И. – 1980. – №11. – С. 177-179.

34. Мария, монахиня (Скобцова (Пиленко, Кузьмина-Караваева) Елизавета Юрьевна) [Электронный ресурс] – URL : http://www.mere-marie.com (дата обращения 18.05.2015).

35. Николаева, Э. Я. К вопросу о христианстве на Боспоре [Текст] / Э. Я. Николаева // Научно-атеистические исследования в музеях. – М. : Просвещение, 1988. – С. 12-18.
36. Откуда есть пошла Русская земля. История отечества. VI-X вв. Кн. 1, 2 [Текст] / Сос., предисл., коммент. А. Г. Курьмина. – М. : Просвещение, 1988. – 342 c.
37. Прозрителев, Г. Казанский кафедральный собор в Ставрополе на Кавказе [Текст] / Г. Прозрителев. – Ставрополь, 1910. – 87 с.
38. Пигулевская, Н. В. Сирийские источники VI в. о народах Кавказа [Текст] / Н. В. Пигулевская // ВДИ. – 1959. – № 1. – с. 114-115.
39. Пигулевская, Н. В. Сирийские источники по истории народов СССР [Текст] / Н. В. Пигулевская. – М. – Л., 1941. – 163 с.
40. Преподобный Феодосий Кавказский. Житие [Электронный ресурс] // Преображение. – URL : http://www.pravzhurnal.ru/Preobrazhenie/Svyatie/prepodobnyi_feodosyi_kavkazkiy_zhitie.html (дата обращения 15.05.2015)
41. Россинский, К. В. Речь при освящении батареи за р. Кубань [Текст] / К. В. Россинский. – Харьков, 1810. – 17 с.
42. Рыбаков, Б. А. Из истории Хазарского каганата [Текст] / Б. А. Рыбаков // СА. – 1947. – № 18. – С. 42-43.
43. Рыбаков, Б. А. Древние русы [Текст] / Б. А. Рыбаков // СА. – 1953. – № 17. – С. 100-103.
44. Савельев, Е. П. Древняя история казачества. Ч. 1 [Текст] / Е. П. Савельев. – Новочеркаск, 1915. – 133 с.
45. Соколов, А. Епископ Игнатий Брянчанинов, его жизнь, личность и церковно-аскетические воззрения [Текст] / А. Соколов. – Киев, 1915. – 234 с.
46. Страбон. География [Текст] / Страбон. - М. : Глобус, 1994. – 470 с..
47. Труды Волго-Донской археологической экспедиции [Текст] : Т. 1. - М. : Знание, 1958. – 475 с.
48. Федоровский, П. Это найдено в горах [Текст] / П. Федоровский // Ставропольская правда. – 1960. – № 214.
49. Фелицын, Е. Д. Археологическая карта Кубанской области [Текст] / Е. Д. Фелицын. – М., 1882
50. Филимонов, Г. Д. Древние каменные изваяния в Пятигорске, надгробные кресты, надгробные статуи и каменные бабы [Текст] / Г. Д. Филимонов // Вестник общества древнего русского искусства. – 1876. – № 12.
51. Чичуров, И. С. Византийские исторические сочинения [Текст] / И. С. Чичуров. – М. : Наука, 1980. – 215 с.
52. Шиллинг, Е. Черкесы [Текст] / Е. Шиллинг // Религиозные верования народов СССР. – М. : Знание, 1931. Т. II. – 564 с.
53. Щербина, Ф. А. Происхождение казачьего выборного духовенства в Черномории [Текст] / Ф. А. Щербина // На Кавказе. – Екатеринодар, 1910. – № 7. – С. 87-89..
54. Щербина, Ф. А. История Кубанского казачьего войска [Текст] / Ф. А. Щербина. – Екатеринодар, 1910-1912. Т. I-II.
55. Щербина, Ф. А. Колонизация Кубанской области [Текст] / Ф. А. Щербина // Киевская старина. – 1883. Кн. VI. – 564 с.
56.  Якобсон, А. Л. Византия в истории раннесредневековой Таврике. [Текст] / А. Л. Якобсон // СА. – 1954. – № 21. – С. 154-162.