К конкурсу "Живая классика": Аркадий Аверченко. «Кулич»
книга (6 класс)

Аркадий Аверченко. «Кулич»

- А что, сынок, - спросил меня отец,- не хотел бы ты рубль заработать?

- Рубль?  А за что?

- Пойди сегодня ночью в церковь, посвяти кулич.

- Тоже вы скажете: святи кулич! Разве я могу? Я маленький.

- Да ведь не сам же ты, дурной, будешь святить его! Священник освятит. А ты только снеси и постой около него!

- Не могу, - подумав, сказал я.

- Новость! Почему не можешь?

- Мальчики будут меня бить.

- Подумаешь, какая казанская сирота выискалась, - презрительно скривился отец: "Мальчики будут его бить". Небось сам их лупцуешь, где только ни попадутся.

Хотя отец был большой умный человек, но в этом деле он ничего не понимал…
Вся суть в том, что существовали два разряда мальчиков: одни меньше и слабосильнее меня, и этих бил я. Другие больше и здоровее меня - эти отделывали мою физиономию на обе корки при каждой встрече.

К отцовскому предложению я отнесся так кисло именно потому, что вечер Страстной субботы стягивает со всех улиц  уйму мальчиков к оградам церквей нашего города. И хотя я найду там многих мальчиков, которые хватят от меня по морде, но зато во тьме ночной бродят и другие, которые, в свою очередь, не прочь припаять блямбу мне.

- А надую-ка я старика, - подумал я: - Давайте рубль и пасху вашу несчастную.

За последний эпитет я получил по губам, но в веселой суматохе укладывания в салфетку кулича и яиц - это прошло совершенно незамеченным.

Да и не больно было.

Так, немного обидно.

По скрипучему  крыльцу я спустился с узлом в руке во двор, на секунду нырнул под это крыльцо в отверстие, вылез  с пустыми руками и, как стрела, помчался по темным  улицам, сплошь затопленным радостным звоном.

В ограде Греческой церкви меня встретили ревом восторга. Я поздоровался со всей компанией и тут же узнал, что мой враг Андриенко уже прибыл.

Немного поспорили о том, что раньше сделать: сначала "насыпать" Андриенке, а потом идти воровать ящики - или наоборот?

Решили: наворовать ящиков, потом поколотить Андриенку, а потом отправиться опять воровать ящики.

Так и сделали.

Поколоченный мною Андриенко давал клятву в вечной ко мне ненависти, а костер, пожирая нашу добычу, поднимал красные дымные языки почти до самого неба…

Все это было очень весело, но, когда я возвращался домой, - сердце мое защемило: весь город будет разговляться свячеными куличами и яйцами, и только наша семья, как басурмане, будет есть простой, не святой хлеб.


А когда я подошел к отверстию и увидел, что  оттуда выскочила серая собака, что-то на ходу дожевывая, - я совсем пал духом и чуть не заплакал.

Вынул раздерганный собакой узел, осмотрел: яйца были целы, но зато кусок колбасы был съеден и кулич с одного бока изглодан почти до самой середины.

- Христос воскресе, - сказал я, заискивающе подлезая с поцелуем к щетинистым усам отца.

- Воистину!.. Что это у тебя с куличом?

- Да я по дороге… Есть захотелось, - отщипнул. И колбасы… тоже.

- Это уже после свячения, надеюсь? - строго спросил отец.

- Д-да… гораздо… после.

Вся семья уселась вокруг стола и принялась за кулич, а я сидел в стороне и с ужасом думал:

- Едят! Не свяченый! Пропала вся семья.

И тут же вознес к небу наскоро сочиненную молитву:

"Отче наш! Прости их всех, не ведают бо что творят, а накажи лучше меня, только не особенно чтобы крепко… Аминь!"

Спал я плохо - душили кошмары, - а утром  умылся, взял преступно заработанный рубль и отправился под качели.

Цыган с большим кувшином красного лимонада подошел ко мне:

- Панич, лимонада холодная! Две копейки одна стакана…

- А ну, дай, - сказал я, облизав пересохшие губы. - Бери рубль, дай сдачи.

Он взял рубль, приветливо поглядел на меня и вдруг, оглянувшись и заорав на всю площадь: "Абдраман! Наконец, я тебя, подлеца, нашел!" - ринулся куда-то в сторону и замешался в толпу.

Я подождал пять минут, десять. Цыгана с моим рублем не было…

Я вздохнул и, опустив голову, побрел домой.

А в сердце проснулся кто-то и громко сказал:

- Это за то, что ты Бога думал надуть, несвяченым куличом семью накормил!

И в голове проснулся кто-то другой и утешил:

- Если Бог наказал тебя, значит, пощадил семью. За одну вину двух наказаний не бывает.

Ну, и кончено! - облегченно вздохнул я ухмыляясь. - Расквитался своими боками.

Был я мал и глуп.