Адаптированный сценарий "В списках не значился"
материал

ИНСЦЕНИРОВКА

В десятилетиях не утонули
Их лица, подвиги и имена;
У их могил в почетном карауле
Стоит сегодня вся моя страна

Мы приходим сюда не впервые,
Сердце память о прошлом хранит,
И ложатся цветы огневые
На зеркальный холодный гранит.

Лишь два слова на братских могилах,
Лишь строка: "Неизвестный солдат".
Это здесь наши деды погибли
И теперь безымянные спят.

Это было начало сражений,

Это было начало войны,

Отступали, несли пораженья,

Немец гнал нас в глубь нашей страны

И один «островок» на границе,

Тот который не взяли враги,

Он на карте словно крупица,

Крепость Брест долго взять не могли

Учащиеся расходятся по обе стороны сцены.
Инсценировка по роману Б. Васильева «В списках не значился»
Занавес открывается. Мы видим раненого солдата. Входит с автоматом второй, устало садится рядом с раненым.

Семишный: Мы честно выполняли свой долг, себя не щадя. И до конца так, до конца. Не позволяй убивать себя раньше, чем умрешь. Только так. Только так, солдат. Смертью смерть поправ. Только так.

Плужников: Сил нету, Семишный. Сил больше нету.

Семишный: Сил нету? Сейчас будут. Сейчас дам тебе силы. Расстегни меня. Ватник, гимнастерку — все. Расстегнул? Сунь руку. Ну? Чуешь силу? Чуешь? С первого дня на себе ношу. Знамя полка на мне, лейтенант. Его именем приказывал тебе. Его именем сам жил, смерть гнал до последнего. Теперь твой черед. Умри, но немцам не отдавай. Не твоя это честь и не моя — Родины нашей это честь. Не запятнай, лейтенант.

Плужников: Не запятнаю.

Семишный: Повторяй: клянусь!

Плужников: Клянусь!

Семишный: Никогда: ни живым, ни мертвым...

Плужников: Ни живым, ни мертвым...

Семишный: Не отдавать врагу боевого знамени...

Плужников: Боевого знамени...

Семишный: Моей Родины!

Плужников: Моей Родины!

Став на колено, поцеловал шелк знамени на груди старшины.

Семишный: Когда помру, на себя наденешь. А раньше не трожь. С ним жил, с ним и помереть хочу.

Плужников: Двоих я сегодня убил. Метель на дворе…

Семишный: Не сдали мы крепость. Не сдали.

Плужников: Не сдали. И не сдадим.

Молчание. Старшина медленно сползает, гаснет свет.

Ведущий: Плужников снял со старшины знамя. Холодный шелк вскоре согрелся, и он все время чувствовал его особую, волнующую теплоту. Все время — и когда хоронил Семишного, и потом, когда лежал на его постели, укрывшись всеми бушлатами.
Он лежал и спокойно думал, что никого и ничего уже не боится: ни немцев, ни смерти, ни холода. Он уже не ощущал своего «я», он ощущал нечто большее — свою личность. Свою личность, ставшую звеном между прошлым и будущим Родины, частица которой грела его грудь благородным шелком знамени. И спокойно сознавал, что никому и никогда не будет важно, как именно звали эту личность, где и как она жила, кого любила и как погибла.
Из глубины сцены неровный луч фонарика.

Плужников: Стой! Стреляю!

Свицкии: Не стреляйте! Я не немец! Пожалуйста, не стреляйте! Они послали меня!

Плужников: Освети лицо. Иди прямо. Свети только под ноги.

Свицкии: Не стреляйте! Они послали сказать, чтобы вы выходили. Они сожгут вас огнем, а меня расстреляют, если вы откажетесь.

Плужников: Погаси фонарь. Кто ты?

Свицкии: Какая разница? Какая разница, кто я?.. И они сожгут вас огнем, а меня расстреляют.

Плужников: Они загнали меня в ловушку. Я стал плохо видеть на свету, и они загнали меня в ловушку.

Свицкии: Их много.

Плужников: У меня все равно нет патронов. Где наши? Ты что-нибудь слышал, где наши?

Свицкии: Понимаете, ходят слухи... Ходят хорошие слухи, что немцев разбили под Москвой. Очень сильно разбили.

Плужников: А Москва наша? Немцы не взяли Москву?

Свицкии: Нет, нет, что вы! Это я знаю совершенно точно. Их разбили под Москвой. Под Москвой, понимаете?

Плужников (после молчания): Теперь я могу выйти. Теперь я должен выйти и в последний раз посмотреть им в глаза. Помоги мне, товарищ.

Свицкии: Товарищ! Вы сказали: товарищ? Боже мой, я думал, что никогда уже не услышу этого слова!

Плужников: Помоги мне. У меня что-то с ногами. Они плохо слушаются. Я обопрусь на твое плечо Пойдем. Не зажигай свет: я вижу в темноте. Скажешь нашим, когда они вернутся, что я спрятал... Нет, ты скажешь им, что крепости я не сдал. Пусть ищут. Пусть как следует ищут во всех казематах. Крепость не пала: она просто истекла кровью. Я — последняя ее капля.

Автор. Он был без шапки, длинные седые волосы касались плеч. Кирпичная пыль въелась в перетянутый ремнем ватник, сквозь дыры на брюках виднелись голые, распухшие, покрытые давно засохшей кровью колени. Из разбитых сапог торчали чудовищно раздутые черные отмороженные пальцы. Он стоял, строго выпрямившись, высоко вскинув голову, и не отрываясь, смотрел на солнце ослепшими глазами.

Немецкий лейтенант  сказал:  «Назовите звание и фамилию».

Плужников:  Я - русский солдат.

Автор. И вдруг немецкий лейтенант звонко и напряженно, как на параде, выкрикнул команду, и солдаты, щелкнув каблуками, четко вскинули оружие «на караул». И немецкий генерал, чуть помедлив, поднес руку к фуражке. А он, качаясь, медленно шел сквозь строй врагов, отдававших ему сейчас высшие воинские почести. Но он не видел этих почестей, он стал выше всех мыслимых почестей, выше славы, выше жизни.

Уч-ся  читает отрывок из «Реквиема» Р. Рождественского:

Люди!
Покуда сердца
стучатся —
помните!
Какою
ценой
завоевано счастье, —
пожалуйста,
помните!
Песню свою
отправляя в полет, —
помните!
О тех,
кто уже никогда
не споет, —
помните!
Встречайте
трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
войну,
прокляните
войну,
люди Земли!
Мечту пронесите
через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придет
никогда, —
заклинаю, —
Xором:
помните!