Тексты ЕГЭ (до 19 предложений)
материал для подготовки к егэ (гиа) по русскому языку (11 класс)

Текст Бакланова Г.

(1)Был месяц май, уже шестой день, как кончилась война, а мы стояли в немецкой деревне: четверо разведчиков и я, старший над ними. (2)В деревне этой, непохожей на наши, было двенадцать крепких домов, под домами — аккуратно подметённые подвалы, посыпанные песком, и там — бочки холодного яблочного сидра, во дворах — куры, розовые свиньи, в стойлах тяжко вздыхали голландские коровы, а за домами, на хорошо удобренной земле, рос хлеб. (3)И мирное майское солнце освещало всё это: и хлеб на маленьких полях, и красную черепицу крыш, и розовых свиней, и добродушно раскланивающихся по утрам хозяев. (4)Они как-то сразу, без рассуждений перешли к состоянию мира, настолько просто, словно для этого всего только и требовалось снять сапоги и надеть домашние войлочные туфли, те самые домашние туфли, которые шесть лет назад они сняли, чтобы надеть сапоги. (5)0 войне они говорить не любили, только осуждающе качали головами и называли Гитлера: это он виноват во всём, пусть он за всё и отвечает. (6)А они сняли с себя сапоги. (7)На второй день мира за деревней, в хлебах, мы поймали немецкого ефрейтора.

(8)Рослый, в чёрном блестящем офицерском плаще с бархатным воротником, он стоял среди нас, и мы, взяв немца, впервые не знали, что с ним делать. (9)Глядя на него, сутуло поднявшего под плащом прямые плечи, я вдруг почувствовал условность многих человеческих понятий: позавчера он был враг, а сейчас уже не враг и даже не пленный, и в то же время было ещё непривычно его отпустить.

(10)Помню июль сорок первого года. (11)Мы отступали, и многих не было уже, но, взяв в плен немца, видя, что у него большие рабочие руки, мы хлопали его по спине, что-то пытались объяснить, как бы сочувствовали, что вот он, рабочий, и что же Гитлер сделал с ним, заставив воевать против нас. (12)И кормили его из своего котелка. (13)Так было в начале войны. (14)И вот она кончилась, перед нами стоял немецкий ефрейтор, вспугнутый в хлебах, и никто из нас не мог ободряюще похлопать его по спине. (15)Не могли мы сейчас сказать друг другу, как, наверное, говорили солдаты после прошлых войн: (16)«Ты — солдат, и я — солдат, и виноваты не мы, а те, кто заставил нас стрелять друг в друга. (17)Пусть они отвечают за все». (18)Иное лежало между нами, иной мерой после этой войны измерялась вина и ответственность каждого.

(По Г. Бакланову)

Текст Астафьева В.

(1)Пушкин всё же человек «легкий». (2)Он, как воздух, которым дышишь, проникает во все сферы русской жизни и является живее всех живых.

(3)Будучи однажды в Михайловском ранней весной, во время вешнего разлива, когда цапли, только что прилетевшие в здешний лес, ремонтировали гнезда, я все время ощущал присутствие Пушкина.

(4)Мне порой кажется, что я даже слышу его голос – юношески-звонкий, чистый, с убыстряющейся фразой так, что в конце он от нетерпения и напора внутренней энергии сглатывает слова, вечно гонимый мыслью, стихией кипящего внутри его слова и звука, подобного никогда не остывающей, все в нем сжигающей лаве.

(5)Я думаю, если бы Пушкина не убили, он все равно прожил бы недолго. (6)Невозможно долго прожить при таком внутреннем напряжении, при такой постоянно высокой температуре, при которой происходило самосожжение поэта. (7)Говорят историки и очевидцы, что он мало спал, мало ел и все торопился. (8)Дар Божий, Великий дар даром не дается. (9)Он требует отдачи, он, переполняя «запасники» поэта, выплескивается «через край», движет им, не давая покоя, заставляя принимать муки человека с удесятеренными муками, восторгаться красотою, захлебываясь восторгом, и с каждым днем подниматься творческим порывом все выше и выше в небеса, все ближе и ближе к пределу, положенному разуму человека.

(10)За пределы же никому из людей не дано было подняться, но избранные допускались к Божьему престолу.

(11)Пушкин был допущен. (12)За это и муки принял, радости и страдания изведал такие, каковых нам, простым смертным, не дано изведать, не суждено пережить. (13)Чернь не любит того, кто выше него поднимается, сдергивает его с высоты наземь, светоносного посланника небес, пытается сделать себе подобным, хотя бы мертвого, и таким образом сравняться с ним, памятуя, что мертвые у Бога все равны. (14)Но за мертвым гением остается яркий след, и время, и пространство пронизаны тем светом и теплом вспыхнувшей жизни, которая воистину бесконечна оттого, что открытия и откровения, им сделанные, оставшись с нами и в нас, делают человека лучше, чище и лик его высвечивают, и разум его просветляют, и любовью к ближнему награждают.

(15)Не вина Пушкина, Лермонтова, Шуберта или Бетховена, что мы не захотели воспользоваться их великим и бескорыстным служением человеку, проложенной ими дорогой к добру. (16)Все-то тянет нас на обочину, в темный лес, в лешачьи болота.

(17)От сказки о рыбаке и золотой рыбке, от стихотворения «Буря мглою небо кроет», от колыбельной песни матери, от вешнего цветка, от тихого слова молитвы, от полета мотылька, от всего того, что бытует, дышит и радуется вокруг нас, исходит защита от зла. (18)Слушать бы нам повнимательней и видеть зорче земную доброту, внимать Пушкину, в нас поселившемуся с детства и зовущему к добру и миру, но не вождям и правителям, много веков размахивающим мечом и толкающим людей к битвам и кровопролитию.

(19)За Пушкиным путь наш, за ярким факелом сгоревшей жизни, за мученическим и путеводным словом его, за титанами, подобными ему, а не за выродками, стремящимися эту жизнь погасить и сделать землю пустынной и немой.

(По Астафьеву В.П.)

*Виктор Петрович Астафьев (1924-2001 гг.), русский писатель и публицист, участник Великой Отечественной войны, лауреат двух Государственных премий СССР. В творчестве Астафьева в равной мере воплотились две важнейшие темы советской литературы – военная и деревенская.

Текст Астафьева В.

(1)Это было давно, лет сорок назад. (2) Ранней осенью я возвращался с рыбалки по скошенному лугу и у небольшой ямки, поросшей тальником, увидел птицу. (3) Она услышала меня, испугалась и вдруг бросилась бежать, неуклюже заваливаясь набок.

(4) От мальчишки, как от гончей собаки, не надо убегать. (5) Непременно бросится он в погоню, разожжется в нем дикий азарт. (6) Берегись тогда, живая душа. (7) Я и догнал птицу и, слепой от охотничьей страсти, захлестал ее сырым удилищем.

(8) Я взял в руку птицу с завядшим, вроде бы бескостным тельцем. (9) Глаза ее были прищемлены мертвыми, бесцветными веками, шейка, будто прихваченный морозом лист, болталась.

(10) Я узнал птицу. (11) Это был коростель, дергач по- нашему. (12) Все его друзья дергачи отправились в теплые места зимовать, а этот уйти не смог. (13) У него не было одной лапки – в сенокос он попал под косу. (14) Вот потому – то он и бежал от меня так неуклюже, потому я и догнал его.

(15) Худое, почти невесомое тельце птицы вызвало во мне такую жалость, что я стал руками выгребать ямку в борозде и хоронить так просто, сдуру загубленную птицу…

(16) Много уже лет я живу и всякого навидался. (17) Был на войне, в людей стрелял, и они в меня стреляли. (18) Но отчего, почему, как заслышу я скрип коростеля за речкой, дрогнет мое сердце и снова навалится на меня одно застарелое мучение: зачем я убил коростеля, зачем?

(По В.П. Астафьеву)

Текст Аксакова С.

(1)Чувство природы врождённо нам всем, от грубого дикаря до самого образованного человека. (2)Противоестественное воспитание, насильственные понятия, ложное направление, ложная жизнь - всё это вместе стремится заглушить мощный голос природы и часто заглушает это чувство или даёт ему искажённое развитие.

(3)Конечно, не найдётся почти ни одного человека, который был бы совершенно равнодушен к так называемым красотам природы, то есть к прекрасному местоположению, живописному далёкому виду, великолепному восходу или закату солнца, к светлой лунной ночи; но это ещё не любовь к природе; это любовь к ландшафту, декорациям, к призматическим преломлениям света; это могут любить люди самые чёрствые, сухие, в которых никогда не зарождалось или совсем заглохло всякое поэтическое чувство: зато их любовь этим и оканчивается. (4)Приведите их в таинственную сень и прохладу дремучего леса, на равнину необозримой степи, покрытой тучною, высокою травою; поставьте их в тихую, жаркую летнюю ночь на берег реки, сверкающей в тишине ночного мрака, или на берег сонного озера, обросшего камышами; окружите их благовонием цветов и трав, прохладным дыханием вод и лесов, неумолкающими голосами ночных птиц и насекомых - для них тут нет красот природы, они не поймут ничего! (5)Их любовь к природе внешняя, наглядная, они любят картинки, и то недолго; смотря на них, они уже думают о своих пошлых делишках и спешат домой, в пыльную, душную атмосферу города, на свои балконы и террасы, чтобы подышать вечерними испарениями мостовой, раскалённой дневным солнцем... (6)И бог с ними!

(7)Деревня, далёкая деревня, - в ней только можно чувствовать полную, не оскорблённую людьми жизнь природы. (8)Деревня, мирная тишина, спокойствие! (9)Безыскусственность жизни, простота отношений! (10)Сюда надо бежать от праздности, пустоты интересов; сюда же хочется бежать от суетливой внешней деятельности, мелочных, своекорыстных хлопот, бесплодных, хотя и добросовестных мыслей и забот! (11)На зелёном, цветущем берегу, над тёмной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды, - улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! (12)Природа вступит в вечные права свои, вы услышите её голос, заглушённый на время суетнёй, хлопотнёй, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи! (13)Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнёте вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе. (14)Неприметно, мало-помалу, рассеются это недовольство собою и презрительная недоверчивость к собственным силам, твёрдости воли и чистоте помышлений - эта эпидемия нашего века, эта чёрная немочь души, чуждая здоровой натуре русского человека, но заглядывающая и к нам за грехи наши...

(По С.Т. Аксакову)

Текст Амлинского В.

(1)Возвращаясь к своему детству, я вспоминаю маленькую, ныне уже не существующую библиотеку имени Достоевского, неподалёку от Чистых прудов.

(2)Заведующая этой библиотекой, не имевшая учительского диплома, была истинным педагогом по душевной, нравственной своей сути. (3)Радистка, прошедшая войну, тяжело раненная под Кёнигсбергом, потерявшая в войну близких, знающая цену одиночеству людскому и горю, немногословная, угловатая... (4)В ней было живое любопытство к нам, нескладным подросткам послевоенного времени, «огольцам», топтавшимся по Чистым прудам, обменивавшим марки на трофейные немецкие ножички или пробки, роскошные альбомы с дрезденскими Венерами на зачитанный, без начала и конца драгоценный томик «Графа Монте-Кристо».

(5)Дети дотелевизионной эпохи, мы были читателями книг.

(6)В тёмных сыроватых закутках библиотек жили наши герои – наши знаменитые капитаны. (7)Часами простаивали мы у «Колизея», чтобы посмотреть замечательный боевик того времени – фильм «Два бойца».

(8)А она скликала нас в библиотеку, мы сидели в тёмном зальчике, и к нам приходил неведомый нам ещё тогда, непрочитанный, но завораживающий необычными, как бы с трудом, из глубины добытыми словами Андрей Платонов и другой писатель, которого мы знали в основном как друга Аркадия Гайдара, – Константин Паустовский. (9)И слава его, и книги дошли до нас позже, а тогда мычитали, пожалуй, только маленькую повесть со странным названием «Кара-Бугаз».

(10)О чём они говорили в те далёкие вечера, казавшиеся нам тогда обычными, само собой разумеющимися и видящиеся сегодня как сон, который ни вспомнить, ни забыть?

(11)Что они рассказывали? (12)Чему учили?

(13)А скорее всего, и не учили. (14)А просто говорили о самых обыкновенных случаях из самой обыкновенной жизни, о том, что, может, не всегда было так уж и интересно нам, так как ничего чрезвычайного и сверхъестественного в этих рассказах не было. (15)Никаких драк, приключений, выстрелов, погонь... (16)Простая жизнь, человеческие отношения, человеческие судьбы, но что-то западало навсегда, как зерно, брошенное в благодатную землю, и прорастало много позже, и обретало бескрайнюю, бесконечную уже теперь жизнь.

(17)«Случайно на ноже карманном найти пылинку дальних стран», – глуховато читал Паустовский, и мир, ещё не оттаявший и полуразрушенный, просыпался в цветном тумане обещанием будущего.

(18)Как важно, чтобы была на пути такая вот библиотека имени Достоевского или другое учреждение, где работают взрослые, которые постараются понять тебя и принять не только благополучного, успевающего, чистенького, но и блуждающего впотьмах, ищущего, туманно представляющего, что тебе в жизни надо. (19)Такие люди оставляют в формирующейся юношеской душе след навсегда.

(По В. Амлинскому)

Текст Астафьева В.

(1)Сперва договоримся о том, что каждый человек неповторим на земле, я убежден, что и каждая травинка, цветок, дерево, пусть они и одного цвета, одной породы — так же неповторимы, как и все растущее, живущее вокруг нас.

(2)Следовательно, все живое, в особенности человек, имеет свой характер, который, конечно, развивается не только сам по себе, но прежде всего под влиянием среды, родителей, школы, общества и друзей, ибо настоящая дружба — награда человеку редкая и драгоценная. (3)Такая дружба порой бывает крепче и вернее родственных связей и влияет на человеческие отношения куда сильнее, чем коллектив, в особенности при крайних, бедственных обстоятельствах. (4)С поля боя, рискуя своей жизнью, выносят бойца только настоящие друзья. (5)Есть ли у меня такие друзья? (6)Да, они были на войне, есть и в нынешней жизни, и я очень стараюсь за предан¬ность платить преданностью, за любовь — любовью. (7)Каждую свою книгу, каждую строку и каждый поступок свой я просматриваю и прочитываю глазами своих друзей, в особенности фронтовых, чтобы не было стыдно перед ними за плохо, нечестно или неряшливо сделанную работу, за ложь, за непорядочность.

(8)Добрых людей на свете было, есть и, надеюсь, будет всегда больше, чем плохих и злых, иначе в мире наступила бы дисгармония, он перекосился бы, как нагруженный балластом или мусором на один борт корабль, и давно бы опрокинулся и затонул...

(В. Астафьев)

Текст Агеева М.

(1)Тогда, когда началась большая перемена, когда всех нас по случаю холодной, но сухой и солнечной погоды выпускали во двор и на нижней площадке лестницы я увидел мать, то тогда только вспомнил про конверт и про то, что она, видно, не стерпела и принесла его с собой.

(2) Мать, однако, стояла в сторонке в своей облысевшей шубёнке, в смешном капоре, под которым висели седые волосики (ей было тогда уже пятьдесят семь лет), и с заметным волнением, как-то ещё более усиливавшим её жалкую внешность, беспомощно вглядывалась в бегущую мимо ораву гимназистов, из которых некоторые, смеясь, на неё оглядывались и что-то друг другу говорили.

(3) Приблизившись, я хотел было незаметно проскочить, но мать, завидев меня и сразу засветясь ласковой, но не весёлой улыбкой, позвала меня – и я, хоть мне и было ужас как стыдно перед товарищами, подошёл к ней.

(4) – Вадичка, мальчик, - старчески глухо заговорила она, протягивая мне конверт и жёлтенькой ручкой боязливо, словно она жглась, касаясь пуговицы моей шинели, - ты забыл деньги, мальчик, а я думаю – испугается, так вот – принесла.

(5) Сказав это, она посмотрела на меня, будто просила милостыни, но, в ярости за причинённый мне позор, я ненавидящим шёпотом возразил, что нежности телячьи эти нам не ко двору, что коли деньги принесла, так пусть сама и платит.

(6) Мать стояла тихо, слушала молча, виновато и горестно опустив старые свои ласковые глаза, - я же, сбежав по уже опустевшей лестнице и открывая тугую, шумно сосущую воздух дверь, хоть и оглянулся и посмотрел на мать, однако сделал это не потому вовсе, что мне стало её сколько-нибудь жаль, а всего лишь из боязни, что она в столь неподходящем месте расплачется. (7) Мать всё так же стояла на площадке и, печально склонив свою голову, смотрела мне вслед. (8) Заметив, что я смотрю на неё, она помахала мне рукой и конвертом так, как это делают на вокзале, и это движение, такое молодое и бодрое, только ещё больше показало, какая она старая, оборванная и жалкая.

(9) На дворе, где ко мне подошли несколько товарищей и один спросил, что это за шут гороховый в юбке, с которым я только что беседовал, я, весело смеясь, ответил, что это обнищавшая гувернантка и что пришла она ко мне с письменными рекомендациями.

(10) Когда же, уплатив деньги, мать вышла и, ни на кого не глядя, сгорбившись, словно стараясь стать ещё меньше, быстро, как только могла, стукая стоптанными, совсем кривыми каблучками, прошла по асфальтовой дорожке к воротам, - я почувствовал, что у меня болит за неё сердце.

(11) Боль эта, которая столь горячо ожгла меня в первое мгновение, длилась, однако, весьма недолго.

(По М.Агееву)

Текст Аверинцева С.

(1)Воин и женщина – тема общечеловеческая, у истоков европейской гуманистической традиции – несравненный разговор Гектора и Андромахи в VI песне «Илиады». (2)Однако троянская героиня, отговаривая мужа от участия в бою (как и позднее, под конец поэмы, оплакивая его бездыханное тело), собственно, жалеет не его, а себя самоё и сына, перечисляя, какие беды ждут вдову и сироту без заступника. (3)В «Песне о Роланде» есть лаконичная и строгая, но тем более выразительная сцена, когда невеста героя, узнав о его гибели, наотрез отказывается от брака с наследником престола и тут же падает мёртвой; самая мысль о жизни без Роланда для неё несносна. (4)В этом много и благородства, и прямоты, и гордости.

(5)Но где в мировой поэзии найдём мы такую жену героя, как Ярославна, которая рвётся обтереть кровавые раны на теле мужа, мгновенно и точно схватывая своим воображением, что тело это страждет в жару? (6)Когда мы говорим о теме любви в русской литературе, невозможно не вспомнить плач Ярославны. (7)Переложениями его, отзвуками, отголосками полна русская поэзия двух последних веко. (8)Но его единственная в своём роде популярность имеет, как всякая популярность, теневую сторону. (9)Сколько раз эпическое причитание дочери Ярослава Осмомысла превращали в чувствительный романс! (10)Конечно, мы вправе посетовать на бесцеремонность подражателей, насильственно приближавших плач Ярославны к совсем иному вкусу, когда-то салонному и сентиментальному, ныне угловатому и резкому. (11)Однако кривое зеркало по-своему тоже отражает реальность.

(12)Самое главное, что любовь в плаче Ярославны предстаёт не как влюблённость или страсть, не как куртуазное преклонение, а как жалость жены к мужу, во всём подобная жалости матери к сыну.

(13)Поэтому плач матери по князю Ростиславу звучит внутри произведения «Слово о полку Игореве» как эхо голоса Ярославны. (14)А когда нужно перечислить высшие радости жизни, помянуты «свычай и обычай» прекрасной Глебовны – жены Яр-Тур Всеволода. (15) «Свычай и обычай» – тихое, повседневное, домашнее тепло.

(16)Когда на нашей памяти Константин Симонов написал своё «Жди меня», его стихи стали не фактом русской поэзии, а фактом русской жизни. (17)Ещё не так давно простые люди у нас говорили о супружеской любви: «Жалеть». (18)Представление о любви жены как о силе жалости, удерживающей воина на краю смерти, есть для нашей нравственной традиции необходимость.

(19) «…Кровавыя его раны на жестоцемъ его теле»…(20)Эти слова можно повторять снова и снова. (21)Без них и без всего, что им сродни, Россия не была бы Россией.

(По С. Аверинцеву*)

*Аверинцев Сергей Сергеевич (1937 – 2004) – выдающийся русский филолог, историк культуры, библеист, критик, переводчик, доктор филологических наук.