Литературно-музыкальная композиция «Хотелось бы всех поименно назвать…»
методическая разработка на тему

Литературно-музыкальная композиция

«Хотелось бы всех поименно назвать…»

(по стихам репрессированных и гонимых поэтов России)

Оформление: портреты репрессированных и гонимых поэтов; свечи; плакаты с изображением зарешеченных окон; живые цветы.

Музыкальное и звуковое оформление: «Я не люблю» В.Высоцкого; «Реквием» Моцарта; «Обэруиты» В.Долиной; «Анафема» А.Розенбаума; отрывки из поэмы в исполнении Анны Ахматовой.

Ход мероприятия

 (Тихо звучит «Реквием» Моцарта, зажигается свеча, которая будет гореть весь вечер.)

Ведущий:

Чисты их имена,

И горек голос лир,

И дух высок, и словно осияно…

На вечны времена:

Владимир, Велимир,

Марина, Борис,

И Александр, и Анна.

 (Е.Благинина)

(Музыка умолкает, и в полной тишине идет перекличка из разных концов зала)

- Ахматова Анна. Расстрелян муж, репрессирован сын. Не печатали.

- Клюев Николай. В 1934 году выслан в Нарымский край по ложным обвинениям в «кулацкой агитации». Умер в Томской тюрьме.

- Мандельштам Осип. Поэт, переводчик, критик. Незаконно репрессирован.

- Цветаева Марина. Поэтесса, прозаик, переводчик. Репрессированы муж, дочь. Покончила жизнь самоубийством.

- Баркова Анна. Поэтесса. Отбывала заключение по необоснованным обвинениям.

- Василенко Виктор. Поэт, искусствовед. С 1947 по 1956 год отбывал заключение по необоснованным заключениям.

- Андреев Даниил. С 1947 по 1956 год отбывал заключение во Владимирской тюрьме по необоснованным обвинениям.

- Терентьева Мария.

- Шаламов Варлаам.

- Довибровский Юрий.

- Ручьев Борис и многие другие отбывали заключение по необоснованным заключениям.

Чтец:

Который год мне не дает покоя

Всё то же неотступное виденье.

В тот миг, когда державные часы

На Спасской башни отбивают полночь,

Когда еще не смолк, не отзвучал

Тяжелый звон –

С двенадцатым ударом

Они на Красную вступают

И начинают шествие свое –

За рядом ряд, колонна за колонной,

И, как штандарты воинских частей,

Плывут над нами стяги, на которых,

Как номера дивизий и полков,

Стоят.

(голоса с разных сторон зала)

- 29-й и 30-й,

-33-й, и 34-й,

- 35-й, и 37-й.

- И все другие годы остальные.

Чтец:

Эти убили, а эти ославили.

Кто ж наши Каины?

Кто ж наши Авели?

Даже могил никаких не оставили, горько в родимой земле им лежать, нашим убитым,

Нашим замученным

Мы даже памятник не поставили.

Стыдно и не за что нас уважать.

         (Ю. Левитанский)

Ведущий:

Пусть наша встреча будет своеобразным памятником всем репрессированным поэтам России.

- Знаете ли вы в чем обвинили поэта Гумилева?

-Он не донес органам Советской власти, что ему предлагали вступить в ряды заговорщиков. Поэт категорически отказался от предложения. Но доносить не пошел: мешало понятие чести.

-Что такое честь?

-По словарю В.Даля, это «внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть».

-Поэтому и отправляли на Лубянку тех, кто стремился сохранить в чистоте свою совесть.

-Но непогрешимыми считали себя и те, кто вершил свой неправый суд.

-Зиновьев приказал всем бывшим офицерам царской армии зарегистрироваться якобы для получения хлебных карточек. Все были расстреляны.

-Михаил Фрунзе, красный командир, обращается к белогвардейцам с просьбой не уходить с Врангелем за рубеж. Десятки офицеров, нижних чинов, рядовых остались. Их, безоружных, с привязанными к ногам камнями бросали в море.

- К 1919 году были уничтожены 320 тысяч священнослужителей.

-Уничтожалась интеллигенция. Умер Александр Блок за день до получения разрешения властей выехать на лечение за границу.

-Крестьянину-доносчику обещано 25% от конфискованного зерна.

-58-я статья содержала специальный 12-й пункт о недонесении. Наказание – вплоть до расстрела.

Ведущий:

Можно ли оправдать или забыть такое?

(Звучит запись песни А. Розенбаума «Анафема».)

Ведущий:

Сколько их было, невинно убиенных, заживо похороненных в ГУЛАГах, забытых из страха порою даже родными?

Ведущий:

Вдумайтесь в такую цифру: в 1934 году  в состав Союза писателей входило 2500 человек, а репрессировано было 2000! Почему? За что?

Ведущий:

«Горька судьба поэтов всех времен.

Тяжелее всех судьба казнит Россию», - писал В.Кюхельбекер.

  Вспомните судьбу русских поэтов  XIX века:  Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Кюхельбекера.

Чтец:

Темен жребий русского поэта:

Неисповедимый рок ведет

Пушкина под дуло пистолета,

Достоевского на эшафот.

Может быть, такой же жребий выну,

Горькая детоубийца – Русь!

И на дне твоих подвалов сгину

Иль в кровавой луже поскользнусь,

Но твоей Голгофы не покину,

От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,

Но судьбы не изберу иной.

Умирать, так умирать с тобой

И с тобой, как Лазарь, встать из гроба.

Ведущий:

Поэт серебряного века Максимилиан Волошин посвятил эти стихи памяти Блока и Гумилева.

Ведущий:

Не покинула Россию и Анна Ахматова. Она не была в тюрьме, но 17 месяцев ничего не знала о единственном сыне, 300 дней и ночей провела в очереди в тюрьму.

Чтец:

Показать бы тебе насмешнице

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице,

Что случилось с жизнью твоей –

Как трехсотая, с передачею,

Под Крестами будешь стоять

И слезою своей горячею

Новогодний лед прожигать.

Там тюремный тополь качается

И ни звука – а сколько там

Неповинных жизней кончается…

(Включается запись голоса А.Ахматовой, звучат «Вместо предисловия».)

Ведущий:

Сын Ахматовой и Гумилева был по сути дела мальчиком. Очень часто утренний вывоз арестантов на отправку начинался под быстрый стук детских шагов по кафельному полу тюрьмы.

Ведущий:

Страна умилялась «Колыбельной» из кинофильма «Цирк»: «Сто путей, сто дорог для тебя открыты». А в Часовой башне Бутырской тюрьмы не пела, а шептала своему сыну поэтесса Мария Терентьева, жена репрессированного поэта Ивана Катаева.

(Звучит тихая музыка «Аве, Мария!».)

Чтец:

Утром рано на рассвете

Корпусный придет,

На проверку станут дети,

Солнышко блеснет…

Ведущий:

2000 репрессированных поэтов. Это только членов Союза писателей, а многие такого членства еще не имели. Но они, ни в чем не изменили себе. Они не хотели расставаться с поэзией даже в тюрьме.

Однако Николаю Гумилеву на вопрос: можно ли ему писать стихи, - быстро ответили: «Прозу можно, стихи нет». Правдивого поэтического слова страшились, а за найденные стихи могли отправить в карцер или даже дать новый срок.

Ведущий:

Осип Мандельштам напишет откровенное стихотворение, полное горечи и презрения.

Чтец:

(Стихотворение Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны».)

Ведущий:

Николай Заболоцкий, Даниил Хармс, Леонид Мартынов, Ярослав Смеляков, Павел Васильев – это новая волна репрессированных поэтов.

  Смерть Сталина в 1953 году не оставила лавину репрессий и предательств.

Чтец:

Пусть мне говорят: «Успокойся!» -

Спокойным я быть не сумею,

Покуда наследники Сталина

Живы еще на земле,

Мне будет казаться,

Что Сталин еще в Мавзолее.

      (Е. Евтушенко)

Ведущий:

Кандидат наук Васильев поздравил писателя Солженицына с 50-летием. Его вызвали в КГБ.

Писатель Черный открыто выразил беспокойство по поводу того, что создается новый культ – культ Брежнева. Перестали печатать.

Среди тех, кого «не одобрили» власти был Владимир Высоцкий.

(Звучит песня Высоцкого «Я не люблю».)

Ведущий:

Многие, слишком многие не дожили до реабилитации. Многих еще предстоит реабилитировать. Те же, кто вернулся из лагерей, больше всего на свете боялись забыть лагерную жизнь. «Забвение пережитого – смерть души», - говорил В. Шаламов.

Нельзя забыть предательства, нельзя забыть свои муки.

Чтец:

Приснилось мне, что старые друзья

Опомнились, раскаялись, вернулись

И что ко мне, тревожа и дразня,

Приветливые руки протянулись.

И дружеские руки отстраняя,

Я говорю без гнева и досады:

-Друзья мои, не трогайте меня,

Мне ничего ни от кого не надо.

      (Е. Тагер)

(Вновь идет перекличка голосов.)

- Тагер Елена, поэтесса, 10 леи провела на Колыме.

- Плужников Евгений. Уже больным туберкулезом был отправлен на Соловки. Там вскоре умер.

Васильева Елизавета (легендарная Черубина де Габриак). Хромую, ее отправили по этапу на Урал.

Ведущий:

Простите нас, не названные нами. Мы слышим ваши голоса.

Чтец:

-Мы к вам идем, в сегодняшний ваш день,

И в завтрашний ваш день, и в день грядущий,

-Мы к вам идем – куда ж нам друг без друга,

Мы память, что жестока и горька,

И мы ее горчайшая строка,

Но в памяти – грядущему порука,

Цена ж забвенья слишком высока.

                      (Ю. Левитанский)

(Гасится свеча.)

Ведущий:

Наша встреча подошла к концу. Нет границ у памяти, но есть предел забвению. Сегодня мы вспомнили репрессированных и гонимых поэтов России, и они снова как будто с нами, все, кого мы назвали и о ком подумали.