Литературно-музыкальная композиция "Я помню чудное мгновенье..." (адресаты лирики А.С.Пушкина)
материал по литературе на тему

"Я помню чудное мгновенье..."

(адресаты лирики А.С.Пушкина)

      Александр Сергеевич Пушкин... Воистину в нашей духовной культуре он начало всех начал, и вряд ли найдется такая сторона русской жизни, которая не несла бы на себе более или менее отчетливого отпечатка пушкинского гения.

     Его короткая жизнь вместила в себя столько душевных бурь, что их хватило на полтора века русской жизни. И хватит еще на столетия.

    Три темы в пушкинской лирике стоят рядом, переплетаясь между собой так плотно, что, кажется, невозможно одну отделить от другой. Они и образуют основу нравственного мира этой поэзии: Воля, Дружба, Любовь. Это даже не темы в обычном понимании этого слова, но основные формы проявления жизни. Уберите одну из них — померкнет поэзия, а то и вовсе исчезнет.

   В отличие от дружбы, в которой Пушкин ценил постоянство, верность, любовь рассматривалась им как чувство преходящее. Оно,  подобно  буре, властно захватывало поэта, давало ему мощный источник вдохновения, лишало его свободы, подчиняя «страстям мятежным», но,  как всякая буря, угасало, превращаясь в  «погасший пепел», «цветок засохший,  бездыханный». Пушкин не искал вечной любви, вечной для него была только потребность любить. В жизни поэта были многочисленные опыты в духе «науки страсти нежной», ему хорошо знакомо все, что составляет круг любовных отношений: признания и клятвы, разуверения и измены, «могучая страсть» и мягкая нежность.

     Александр Сергеевич  был человеком, жизнь которого прошла среди женщин, в высшем обществе его считали любимцем женщин и повесой. Благодаря дамам, окружающим поэта на протяжении всей его жизни, он получал главное — то вдохновение, которое озаряло душу и подвигало его на волшебные стихи. Лирика поэта вбирает в себя целую радугу чувственных переживаний: от легкой шутливой влюбленности до всепоглощающей страсти. Однако любовная лирика Пушкина  - это не поэтический аналог его «донжуанского списка». В шедеврах пушкинских говорится именно о чувствах поэта, а не об отношениях, связывавших его с возлюбленными.

    Любовь для Пушкина-лирика – предмет высокой поэзии. Она словно выведена за пределы быта, житейской «прозы». Стихи Пушкина – вовсе не дневник его любовных побед и поражений. В них мы находим то, чего не в состоянии дать ни одно биографическое «разыскание», касающееся любовных увлечений Пушкина. В них запечатлена не только психологическая правда любовных переживаний, но и выражены философские представления поэта о Женщине как об источнике красоты, гармонии, неизъяснимых наслаждений. Пушкин любил женщин, он воспел Женщину.

     Более ста женщин насчитывают исследователи в жизни Пушкина, их имена дошли до нас благодаря гению Александра Сергеевича, ведь он воспел своих возлюбленных в прекрасных стихотворениях. Сегодня мы вспомним некоторые из этих имён…

     Итак, первая любовь… Она пришла к 16-летнему лицеисту в образе грациозной, неотразимой Катеньки Бакуниной, 20-летней фрейлины императрицы. Она была стройна, грациозна, с живыми темными глазами, правильными чертами лица. Любила и умела танцевать, недаром часто избиралась царицей бала.

     “Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи”. Влюбленный лицеист скрывал от товарищей свою чистую, платоническую любовь и, лишь оставшись один “в лицейской келье”, давал волю чувствам на страницах дневника. Пушкин, с пламенным чувством молодого поэта, живыми красками изобразил ее волшебную красоту в стихотворении своем под названием «К живописцу». Стихи сии очень удачно положены были на ноты лицейским товарищем его Яковлевым и постоянно петы не только в Лицее, но и долго по выходе из оного». На протяжении всего 1816 года Пушкин отдавал Катеньке Бакуниной свое поэтическое вдохновение, весь пыл своего сердца. Двадцать два стихотворения с “бакунинским мотивом” - своего рода энциклопедия юной любви.

 К ЖИВОПИСЦУ

Дитя харит и вдохновенья,

В порыве пламенной души,

Небрежной кистью наслажденья

Мне друга сердца напиши;

Красу невинности прелестной,

Надежды милые черты,

Улыбку радости небесной

И взоры самой красоты.

Вкруг тонкого Гебеи стана

Венерин пояс повяжи,

Сокрытый прелестью Альбана

Мою царицу окружи.

Прозрачны волны покрывала

Накинь на трепетную грудь,

Чтоб и под ним она дышала,

Хотела тайно воздохнуть.

Представь мечту любви стыдливой,

И той, которою дышу,

Рукой любовника счастливой

Внизу я имя подпишу.

    Лицей окончен. Друзья расстаются трогательно и душевно. В альбоме Ивану Пущину поэт вписывает прощальные стихи об их первой любви к Бакуниной:

 … Что было и не будет вновь…

 И с тихими тоски слезами

 Ты вспомни первую любовь.

 Мой друг, она прошла…

    Вырвавшись в Петербург из царскосельской “кельи”, юный поэт стал, подобно своему герою Онегину, театралом. “Под сенью кулис” Пушкин был очарован знаменитой актрисой романтического театра – балета, “царствующей” Авдотьей Истоминой. Это увлечение нашло отзвук в его стихах.

Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина. Она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола,

То стан совьет, то разовьет,

И быстрой ножкой ножку бьет.

     Пушкинский гимн Истоминой, как называли эти строки поклонники яркого дарования балерины, широко распространился среди петербургской публики.

    Не имея соперниц на сцене, “русская Терпсихора” вскоре нашла соперницу в сердце Пушкина. Ею стала “причудница большого света” княгиня Евдокия Ивановна Голицына, известная современникам под именем Принцесса. В 1817 – 1819 годах Пушкин был самым желанным гостем в изысканном салоне этой прелестной, блиставшей своей красотой, прекрасно образованной женщины, которая почти на 20 лет была старше поэта и, по воспоминаниям князя Вяземского, поэта и друга Пушкина, “был приворожен ею”.  О глубоком уважении Пушкина к Евдокии Ивановне, живо интересовавшейся политическими событиями, математикой, свидетельствует и то, что он делился с нею своими творческими замыслами.

     Известны два стихотворения Александра Сергеевича, обращённые к княгине Голицыной, одно из них вы сейчас услышите.

Не спрашивай, зачем унылой думой

Среди любви я часто омрачен,

Зачем на все подъемлю взор угрюмый,

Зачем не мил мне сладкой жизни сон;

Не спрашивай, зачем душой остылой

Я разлюбил веселую любовь

И никого не называю милой:

Кто раз любил, уж не полюбит вновь;

 Кто счастье знал, тот не узнает счастья,

 На краткий миг блаженство нам дано:

От юности, от нег и сладострастья

 Останется уныние одно.

     Еще одно серьезное увлечение поэта — Мария Николаевна Раевская  — дочь прославленного героя Отечественной войны генерала Н. Н. Раевского, жена декабриста С. Г. Волконского, одна из замечательных женщин своего времени. Пушкин был дружен с семьей Раевских и знал Марию Николаевну еще совсем юной девочкой, когда он вместе с Раевскими путешествовал по Кавказу и Крыму. Яркая индивидуальность молодой девушки, пылкость и естественность характера, незаурядность натуры пленили поэтическое воображение Пушкина.

    Осенью 1824 года Пушкин узнал о предстоящем замужестве Марии Николаевны. Счастье молодой женщины было недолгим: в январе 1826 года, через год после свадьбы, С. Г. Волконский был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Решение Марии Николаевны оставить родных, малютку сына и следовать за мужем, приговоренным к 20 годам каторжных работ, вызывает восхищение Пушкина, преклонение перед ее мужеством, самоотверженностью, ее гражданским подвигом. В последний раз поэт видел Марию Николаевну 26 декабря 1826 года в Москве, на прощальном вечере, устроенном в её честь З. А. Волконской.  Образом этой удивительной женщины навеяны строки стихотворения «Редеет облаков летучая гряда»:

Редеет облаков летучая гряда.

Звезда печальная, вечерняя звезда!

Твой луч осеребрил увядшие равнины,

И дремлющий залив, и черных скал вершины.

Люблю твой слабый свет в небесной вышине;

Он думы разбудил, уснувшие во мне:

Я помню твой восход, знакомое светило,

Над мирною страной, где все для сердца мило,

Где стройны тополы в долинах вознеслись,

Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,

И сладостно шумят полуденные волны.

Там некогда в горах, сердечной думы полный,

Над морем я влачил задумчивую лень,

Когда на хижины сходила ночи тень -

И дева юная во мгле тебя искала

И именем своим подругам называла.

    В 1823 году Пушкина перевели в шумную Одессу. Поэт провел в ссылке всего 1 год, но и здесь за столь короткий срок он покорил сердца двух красавиц, которые оставили прекрасный след и в его душе, и в лирике, - это Амалия Ризнич и Елизавета Ксаверьевна Воронцова.

    Амалия Ризнич – жена богатого коммерсанта. Дом Ивана Ризнича постоянно был полон гостей. На одном из таких приемов Пушкин и познакомился с Амалией. Полунемка, полуитальянка, с некоторой примесью еврейской крови, высокая, стройная, с необычайно красивыми горящими глазами, удивительно белой и изящной шеей, высоким бюстом и с черною косою более двух аршин длиною, эксцентричность манер, оригинальность одежды (Амалия любила щеголять в костюме для верховой езды), неутомимость в развлечениях в сочетании с яркой красотой и редким обаянием привлекли к очаровательной сирене целый сонм поклонников. А предпочтение она отдала поэту.

     Недолгое, но яркое увлечение вдохновило Пушкина на многие лирические произведения.

              НОЧЬ

Мой голос для тебя и ласковый и томный

Тревожит позднее молчанье ночи темной.

Близ ложа моего печальная свеча

Горит; мои стихи, сливаясь и журча,

Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.

Во тьме твои глаза блистают предо мною,

Мне улыбаются, и звуки слышу я:

Мой друг, мой нежный друг... люблю... твоя... твоя!..

    Счастливые встречи двух влюбленных длились недолго. Муж узнал об их связи и тут же отправил неверную жену в Италию, лишив материальной поддержки. В этом же году Амалия заболела чахоткой, а через год скончалась. Поэт тяжело пережил разлуку. Тень умершей возлюбленной еще долго будет витать над ним. В 1830 году А.С.Пушкин написал стихотворение, посвященное Амалии, "Для берегов отчизны дальней..."

 (Звучит романс А. Бородина в исполнении И.Козловского).

   Однако вскоре Пушкин утешился, обратив свой взор на Елизавету Ксаверьевну Воронцову (в девичестве Браницкую). Поэта не пугала игра с огнем - предметом его нового обожания стала жена всесильного и грозного генерал-губернатора графа Воронцова. Современник Вигель писал об Елизавете, которой было за тридцать: “Она была одной из совершеннейших женщин своего времени. Все ее существо было проникнуто такой мягкою, очаровательною, женственной грацией, такой приветливостью, таким неукоснительным изяществом, что легко себе объяснить, как такие люди, как Пушкин, и многие другие, без памяти влюблялись в Воронцову… С врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в этом не успевал”.

     Большая и длительная сердечная привязанность поэта запечатлена во многих стихах, а воспоминания и свидетельства современников повествуют о скандалах, которые даже светские приличия не могли затушевать. Молодые люди таились, скрывали от людских глаз свою связь, но графу все стало известно о неверности жены, и он предписал Пушкину немедленно выехать в Херсонский уезд и собрать там материалы о ходе работ по истреблению саранчи. Поэт счел такой приказ оскорбительным и написал прошение об отставке. Уезжая из Одессы “в далекий северный уезд”, Пушкин получил от возлюбленной перстень-талисман, которым очень дорожил, и написал стихотворение “Храни меня, мой талисман”:

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан

Вокруг меня валы ревучи,

Когда грозою грянут тучи, —

Храни меня, мой талисман.

В уединенье чуждых стран,

На лоне скучного покоя,

В тревоге пламенного боя

Храни меня, мой талисман.

Священный сладостный обман,

Души волшебное светило…

Оно сокрылось, изменило…

Храни меня, мой талисман.

Пускай же ввек сердечных ран

Не растравит воспоминанье.

Прощай, надежда; спи, желанье;

Храни меня, мой талисман.

    Запутавшись в своих любовных связях, озлобленный на себя, уволенный со службы, Пушкин приехал в родовое именье Михайловское. Первые месяцы он жил мыслями об Одессе, оставленной там Елизавете Ксаверьевне, много сочинял. От любимой женщины изредка приходили письма с заветной печатью, письма, которые он должен был сжигать, оберегая честь графини. В стихотворении “Сожженное письмо” удивительно точно, поэтично рассказано, как превращаются в пепел листы, принесшие столько радости одинокому поэту.

         Сожжённое письмо

Прощай, письмо любви, прощай! Она велела...

Как долго медлил я, как долго не хотела

Рука предать огню все радости мои!..

Но полно, час настал: гори, письмо любви.

Готов я; ничему душа моя не внемлет.

Уж пламя жадное листы твои приемлет...

Минуту!... вспыхнули! пылают... лёгкий дым,

Виясь, теряется с молением моим.

Уж перстня верного утратя впечатленье,

Растопленный сургуч кипит... О провиденье!

Свершилось! Тёмные свернулися листы;

На лёгком пепле их заветные черты

Белеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый,

Отрада бедная в судьбе моей унылой,

Останься век со мной на горестной груди...

    Со временем тоска прошла, душевная боль утихла, и поэта вновь потянуло в общество женщин, благо, что они были рядом - всего в нескольких верстах от дома. В соседнем селе Тригорское жила с семьей Прасковья Александровна Осипова, по первому мужу Вульф. Вместе с ней на лоне природы отдыхали дочери от первого брака, Анна и Евпраксия, падчерица Александра Ивановна и племянница Анна Ивановна. Пушкин зачастил к соседкам, где его с нетерпением ждали. Молодежь вместе проводила целые дни, девицы постоянно кокетничали с молодым человеком. Боясь кого-либо обидеть, он ко всем относился с одинаковой симпатией, дарил им стишки в альбомы.  Но всё меняется, когда в Тригорское  приезжает погостить к своим родственникам Анна Керн.

   Пушкин когда-то встречался с Керн в Петербурге, в доме Олениных, и нашел ее очень милой. После этого молодые люди не виделись шесть лет. Увидев вновь Анну, поэт потерял покой. Внезапно вспыхнувшая любовь всецело поглотила его. Перед отъездом Анны в Ригу Пушкин протянул ей сложенный вчетверо листок почтовой бумаги. Она развернула его и прочла: “Я помню чудное мгновенье”.

    Пушкин писал Керн письма, где призывал ее бросить все, в том числе мужа, генерала Керна, и приехать к нему, может быть, в Псков. Пушкин писал: "Вы скажете: "А огласка, а скандал?" Черт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее ничего не значит или значит очень мало... Если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности - в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю у ваших ног".

    И она сбежала от своего мужа! Однако вскоре женщина обнаружила, что осталась почти без средств к существованию, поскольку обманутый муж отказался содержать ее. Анна, чтобы заработать себе на кусок хлеба, вычитывала корректуры, переводила с французского. Она ждала Пушкина с тайной надеждой. Теперь она была свободна, и они могут встречаться без помех. Однако вернувшийся в 1826 году из Михайловского поэт был любезен с ней, но не искал встреч наедине. Анна Керн часто перечитывала письма Пушкина из Михайловского, пока не продала их по пятерке за штуку. Чтобы не умереть с голоду.

   Что касается бессмертного стихотворения “Я помню чудное мгновенье”, то Керн передала его Михаилу Ивановичу Глинке, очарованному дочерью Анны Петровны, который написал романс – восторженный, “сладостный гимн любви”, ставший также бессмертным, как и имя той, кому стихи были посвящены. Музыка М.И.Глинки еще сильнее оттенила пленительность этого стихотворения, выделяющегося особенной глубиной чувства, чудесной гармонией стиха. В нем заключено и волнение страсти, целомудренное восхищение, и горькое раздумье, и радость творческого вдохновения поэта.  

   (Звучит романс М.Глинки в исполнении И.Козловского).

     Осенью 1826 года Пушкин вырвался из Михайловского заточения. Столица устроила любимому поэту восторженную встречу, его буквально разрывали на части, приглашали на балы, приемы, банкеты. Пушкин упивался, наслаждался своей славой. Издатели платили ему самые высокие гонорары, которые он небрежно проигрывал в карты. Но все чаще накатывались тоска и скука. Приближающаяся осень жизни наводила поэта на мысль, что пора остепениться, обрести тихую, спокойную гавань.

    Не обошел своим вниманием Пушкин Елену Михайловну Завадовскую, «красавицу писаную», «звезду первой величины петербургского большого света». По словам современников, Завадовская на балах «всегда убивала всех своею царственной, холодной красотой». Многие поэты воспевали ее в стихах: «чистейшей красоты высокий идеал», — называл ее П. А. Вяземский. «Артистическая душа не может спокойно созерцать такую прекрасную женщину», — писал музыкант и композитор М. Ю. Виельгорский. Пушкин посвятил Завадовской стихотворение «Красавица», написав собственноручно его в альбом этой женщины:

Всё в ней гармония, всё диво,

Всё выше мира и страстей;

Она покоится стыдливо

В красе торжественной своей;

Она кругом себя взирает:

Ей нет соперниц, нет подруг;

Красавиц наших бледный круг

В ее сиянье исчезает.

Куда бы ты ни поспешал,

Хоть на любовное свиданье,

Какое б в сердце ни питал

Ты сокровенное мечтанье, —

Но, встретясь с ней, смущенный, ты

Вдруг остановишься невольно,

Благоговея богомольно

Перед святыней красоты.

     Чувство глубокой привязанности испытывал поэт и к Екатерине Николаевне Ушаковой. Это была старшая дочь в семье Ушаковых, преданный друг поэта и большая почитательница его таланта. По свидетельству современников, Екатерина Николаевна «была в полном смысле красавица — блондинка с пепельными волосами, темно-голубыми глазами, роста среднего, косы нависли до колен, выражение лица очень умное». Ушаковы жили в Москве, на Пресне; в их доме часто собирались музыканты, певцы, писатели. В 1827–1829 гг. там постоянно бывал и Пушкин; альбомы сестер, Екатерины и Елизаветы, были заполнены его стихами и рисунками. Екатерина Николаевна питала к поэту глубокое чувство и сохранила его на долгие годы.

     Одно время Пушкин собирался связать свою судьбу с Ушаковой, но неожиданно вспыхнувшее чувство к Анне Алексеевне Олениной, а потом и знакомство с Натальей Николаевной Гончаровой помешали этому. Тем не менее, Ушакова сохранила привязанность к Пушкину и, лишь уступая требованиям жениха, вынуждена была уничтожить свои девичьи альбомы, испещренные рисунками и записями поэта. По семейному преданию, Екатерина Николаевна незадолго до смерти приказала дочери подать ей шкатулку с письмами Пушкина и сожгла их. «Мы любили друг друга горячо, — сказала она, — это была наша сердечная тайна; пусть она и умрет с нами». Ей поэт посвятил такие строки:

   Когда, бывало, в старину

  Являлся дух иль привиденье,

       То прогоняло сатану

       Простое это изреченье:

   «Аминь, аминь, рассыпься!» В наши дни

Гораздо менее бесов и привидений;

Бог ведает, куда девалися они.

       Но ты, мой злой иль добрый гений,

       Когда я вижу пред собой

Твой профиль, и глаза, и кудри золотые,

       Когда я слышу голос твой

       И речи резвые, живые —

       Я очарован, я горю

       И содрогаюсь пред тобою,

       И сердцу, полному мечтою,

    «Аминь, аминь, рассыпься!» — говорю.

    Зимой 1826 года Пушкин тепло был принят в просвещенной семье президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина, где царила живая и обаятельная Аннет. По свидетельству современников, Анна Алексеевна в то время была назначена фрейлиной к императрицам; при дворе считалась одной из выдающихся красавиц, выделялась, кроме того, блистательным и игривым умом и особенно любовью ко всему изящному. Пушкин увлекся ею бурно и мучительно, о чем свидетельствуют прекрасные стихи: “Ты и вы”, “Не пой, красавица,  при мне …”, “Ее глаза” и другие.

ЕЕ ГЛАЗА

Она мила - скажу меж нами -

Придворных витязей гроза,

И можно с южными звёздами

Сравнить, особенно стихами,

Ее черкесские глаза.

Она владеет ими смело,

Они горят огня живей;

Но, сам признайся, то ли дело

Глаза Олениной моей!

Какой задумчивый в них гений,

И сколько детской простоты,

И сколько томных выражений,

И сколько неги и мечты!..

Потупит их с улыбкой Леля -

В них скромных граций торжество;

Поднимет - ангел Рафаэля

Так созерцает божество.

(Звучит романс «Не пой, красавица, при мне…»)

    О любви к Аннет свидетельствуют и рисунки ее профиля на полях рукописи поэмы “Полтава” и надписи: “А.О., Аннет Оленина” и даже “Аннет Пушкина ”,  недвусмысленно свидетельствующие о желании Пушкина связать с ней свою судьбу. Но предложение поэта было отклонено матерью невесты. Сыграли свою роль и равнодушие самолюбивой, избалованной девушки, и репутация Пушкина как  политически неблагонадежного человека, и, наконец, мнение семьи Олениных:

 “Он был вертопрах, не имел никакого положения в обществе и не был богат”.

    Прощание с уходящей любовью нашло отражение в знаменитой элегии “Я вас любил…”, выделяющейся высотой нравственного чувства, взлетом его души, его любви, стоящей на грани самоотречения. В стихотворении выражено удивительное по чистоте и подлинной человечности чувство. Неразделенная любовь поэта лишена всякого эгоизма. Он по-настоящему любит эту женщину, заботится о ней, не хочет тревожить и печалить ее своими признаниями, желает, чтобы любовь к ней ее будущего избранника была такой же искренней и нежной, как любовь поэта.

(Звучит романс «Я вас любил…»)

      От плена изящной Олениной поэта избавила юная 16-летняя Наталья Николаевна Гончарова, поразившая Пушкина царственной, гармоничной и одухотворенной красотой. Она только недавно начала выезжать, но о ней уже говорили в свете, называли ее одной из первых московских красавиц. Очарованный поэт вскоре сделал ей предложение и получил неопределенный ответ - полуотказ,  полусогласие. Но он не отступил: слишком сильна была его влюбленность; мечта о счастье с этой девочкой, такой не похожей на него, такой спокойной, нежной, умиротворяющей, кружила ему голову. Около двух лет тянулась история пушкинского сватовства.

    Неувядаемого очарования полно кавказское стихотворение “На холмах Грузии”, навеянное вспыхнувшей любовью к Наталье Гончаровой.

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

       Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

       Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой... Унынья моего

       Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

       Что не любить оно не может.

      И вот, наконец, в апреле 1830 года согласие было получено. "Участь моя решена. Я женюсь... (это, замечу в скобках, моя сто тринадцатая любовь). Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством - Боже мой - она... почти моя... Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастье, я мог обойтись без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?" Так писал Пушкин весной 1830 года, сразу после помолвки. С этого времени Пушкин постоянно возвращается к мысли о возможности счастья для него, бездомного, гонимого поэта с зыбким и туманным будущим ..."

     Свадьба беспрестанно откладывалась. Пушкин настаивал, чтобы поскорее их обвенчали. Но мать невесты  напрямик ему объявила, что у нее нет денег. Тогда Пушкин заложил имение, привез денег и просил шить приданое.

    Пушкин боролся за свое счастье и победил. Свадьба прошла торжественно. Наталья Николаевна перестала быть отдаленной прекрасной мечтой. Он стал относиться к ней менее возвышенно - и еще больше полюбил. “Я женат – и счастлив, одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось”,- пишет поэт своему другу Плетневу вскоре после свадьбы.

   Какой заботливостью, сдержанной нежностью, восхищением дышат его письма к жене и детям:

“Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу!”

“Не можешь вообразить, какая тоска без тебя!”

“Что с вами? Здорова ли ты? Здоровы ли дети? Сердце замирает, как подумаешь!”

“Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете – а душу твою я люблю еще более твоего лица”.

   В письмах и лирике Пушкина тонко вырисовывается портрет горячо любимой жены.

Мадонна

Не множеством картин старинных мастеров

Украсить я всегда желал свою обитель,

Чтоб суеверно им дивился посетитель,

Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов,

Одной картины я желал быть вечно зритель,

Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,

Пречистая и наш божественный спаситель —

Она с величием, он с разумом в очах —

Взирали, кроткие, во славе и в лучах,

Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания. Творец

Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,

Чистейшей прелести чистейший образец.

   Наталью Гончарову называли злым гением великого поэта и обвиняли в его смерти. Утверждали, что она никогда не любила Пушкина и ничего не понимала в поэзии. Говорили, что их брак был браком по расчету. Никто не хотел замечать, что Пушкин и Гончарова просто любили друг друга, что Наталья Николаевна дала поэту то, чего у него никогда не было, - ДОМ.

    В лирике Пушкина с удивительной поэтической силой раскрываются богатство и одаренность его натуры. Среди многих талантов, щедро отпущенных ему природой, есть талант любить, видеть и ощущать красоту, высоко ценить одно из самых сильных и прекрасных человеческих чувств.

    Любовь в поэзии А.С.Пушкина – это глубокое, нравственно - чистое, бесконечно нежное чувство, облагораживающее и очищающее человека. Даже тогда, когда ей нет отклика, она – дар жизни. Любимая представляется поэту как “гений чистой красоты”, как “чистейшей прелести чистейший образец”.

   Пушкин -  это увлекающаяся, страстная, пылкая натура, и  редкая женщина могла не поддаться его обаянию. Наверное, каждая в душе гордилась тем, что была Музой Пушкина, пусть даже ненадолго, на какое-то «чудное мгновение».