Урок-игра "Она была поэтом" по творчеству Анны Ахматовой.
методическая разработка по литературе (11 класс) на тему

Она была поэтом

Урок-игра «Литературное кафе»

  Если у ученика появляется восхищение личностью писателя – учитель может поздравить себя с победой. Пути к ней могут быть разными. Но самый эффективный – игра. Пусть каждый школьник почувствует себя актером, режиссером, сценаристом, т.е. испытает свои творческие силы, степень своего воображения.

  Литературное кафе – одна из форм такого урока.

  Гости рассаживаются за столиками, на каждом – свеча. В центре класса установлен освещенный пламенем свечи портрет Анны Ахматовой, возле которого раскрыта книга ее стихов. (Если использовать презентацию, то вместо портрета будет экран)

 (В зал вбегают окололитературные сплетники. Все в элегантных костюмах, с портфелями и папками в руках.)

- Вы слышали? Ахматова и Зощенко исключены из Союза писателей?

- Правильно, они давно исписались.

- Да, вы правы, коллега, соцреализмом там и не пахнет

- А вот в войну из блокадного Ленинграда сбежала. И ни одного стихотворения о наших воинах не написала.

- Вся  страна на грани великих событий. Восстановление хозяйства, в колхозах работы невпроворот, а она про любовь…

- Правильно, правильно… Ахматова, что-то фамилия знакомая…

- Какая-то странная фамилия.

- - Почему же странная? Впрочем, это псевдоним Анны Горенко. Ахматова – фамилия прабабушки Анны Андреевны, татарки.

(Голос из темноты)

- Я родилась 11 июня 1889 года под Одессой. Мой отец в то время был отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на Север – в Царское Село. Там прожила до 16 лет. Каждое лето проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самые сильные впечатления этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили. Читать училась по азбуке Льва Толстого. Первое стихотворение написала, когда мне было 11 лет.

  Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина («На рождение порфирородного отрока») и Некрасова («Мороз, Красный Нос»). Эти вещи знала наизусть моя мама.

  Училась я в Царскосельской женской гимназии. Сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно.

  В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов. Последний класс проходила в Киеве, в Фундуклеевской гимназии, которую окончила в 1907 году.

  Я поступила на Юридический факультет Высших женских курсов в Киеве.  Пока приходилось изучать историю права и особенно латынь, я была довольна; когда же пошли чисто юридические предметы, я к курсам охладела.

(Разговор за одним из столиков.)

- Позвольте, говорят, Ахматова не приняла революцию.

- Конечно, декадентские настроения сказались.

(Голос из темноты (на фоне музыки Шуберта «Ave Maria)

 Не с теми я, кто бросил землю

На растерзание врагам.

Их грубой лести я не внемлю,

Им песен я своих не дам.

Но вечно жалок мне изгнанник,

Как заключенный, как больной.

Темна твоя дорога, странник,

Полынью пахнет хлеб чужой.

А здесь, в глухом чаду пожара,

Остаток юности губя,

Мы ни единого удара

Не отклонили от себя.

И знаем, что в оценке поздней

Оправдан будет каждый час…

Но в мире нет людей бесслезней,

Надменнее и проще нас.

(Толпа окололитературных сплетников вновь оживает)

- К вашему сведению, у нас возникла поэтическая Академия символизма. Ее возглавил Иванов. Блок, Мандельштам, Гумилев, Ахматова вначале были с ним, а затем создали свой «Цех поэтов», свое поэтическое течение – акмеизм.

- Анна Ахматова вчера выступала в Академии. Успех полный.

- да что она вообще собой представляет?! Видел как-то: вся в черном, туфли столетней давности, но держится, я вам скажу…

- Простите, а что она читала?

- «Русалку». Ну, помните, «У пруда русалку кликаю…»

(Голос из темноты)

Я пришла сюда, бездельница,

Все равно мне, где скучать!

На пригорке дремлет мельница.

Годы можно здесь молчать.

Над засохшей повиликою

Мягко плавает пчела;

У пруда русалку кликаю,

А русалка умерла.

Затянулся ржавой тиною

Рруд широкий, обмелел,

Над трепещущей осиною

Легкий месяц заблестел.

Замечаю все как новое.

Влажно пахнут тополя.

Я мочу. Молчу, готовая

Снова стать тобой, земля.

(Разговор возобновляется)

- Я давно наблюдаю за ней: очень стройная, очень юная, патрицианский профиль…

- Да что вы все: Ахматова, Ахматова. Кто она вообще?

(Голос из темноты)

Я – голос ваш, жар вашего дыханья,

Я – отраженье вашего лица.

Напрасных крыл напрасны трепетанья,-

Ведь все равно я с вами до конца.

Вот отчего вы любите так жадно

Меня в грехе и в немощи моей,

Вот отчего вы дали неоглядно

Мне лучшего из ваших сыновей.

Вот отчего вы даже не спросили

Меня ни слова никогда о нем

И чадными хвалами задымили

Мой навсегда опустошенный дом.

И говорят – нельзя теснее слиться,

Нельзя непоправимее любить…

Как хочет тень от тела отделиться,

Как хочет плоть с душою разлучиться,

Так я хочу теперь – забытой быть.

(Появляется человек в военной форме)

- Забытой? Никогда… разрешите представиться: Евгений Добин, в прошлом военный журналист, сейчас – литературовед.

В начале 1943 года по пути к фронту я и один писатель-моряк застряли на три дня в Ташкенте. Спеша на вокзал, мы проходили тихой тенистой улочкой. Из-за угла появились две женщины. Мы столкнулись в одной я узнал (по портретам) А.Ахматову. вытянуться в струнку, отдать честь по всем правилам было делом одной секунды. В тот момент я действовал безотчетно.

Два года спустя в библиотеке ленинградского Дома писателя Ахматова зорко вгляделась в меня и припомнила эту встречу: «Я  шла с Фаиной Раневской, мы поравнялись с двумя флотскими офицерами, один из них громко сказал: «Это Ахматова». Раневская, кажется, была чуточку уязвлена: «В первый раз узнают не меня, а тебя».

Голос из зала

- Большая радость: узнали! Уехала из блокадного Ленинграда, и ни одного патриотического стихотворения.

-  Неправда.

Друг за другом из-за столиков встают чтецы – звучат стихи из цикла «Ветер войны»: «Щели в саду вырыты», «Победителям», «Птицы смерти в зените стоят», «Мужество» и т.д.

(Голос из темноты)

  Отечественная война 1941 года застала меня в Ленинграде. В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолете в Москву. До мая 1944 года жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое палящий жар, древесная тень и звук воды. А еще я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела.

  В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную радостных надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград.

  Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою с ним встречу п прозе

Звучит песня А.Розенбаума «На дороге жизни».

Разговор за одним из столиков

- Простите. Все спорят о чем-то, а я так и не пойму, какой же была Ахматова?

- А что вас интересует: внешность или стихи?

- Все. Впрочем, Ахматова, говорят, была очень эффектной женщиной.

- Она была поэтом.

Одна из учениц встает из-за столика, читая стихи М.Цветаевой, медленно подходит к портрету и кладет к нему цветы.

О муза плача, прекраснейшая из муз!

О ты, шальное исчадие ночи белой!

Ты черную насылаешь метель на Русь.

И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.

И мы шарахаемся, и глухое: ох!-

Стотысячное – тебе присягает,- Анна

Ахматова!- Это имя- огромный вздох,

И вглубь он падает, которая безымянна.

Мы коронованы тем, что одну с тобой

Мы землю топчем, что небо над нами- то же!

И тот , кто ранен смертельной твоей судьбой,

Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

В певучем граде моем купола горят,

И спаса светлого славит слепец бродячий…

- И я дарю тебе свой колокольный град,

Ахматова!- и сердце свое в придачу.

Разговор за тем же столиком продолжается

- Итак, вы хотите знать, какой была Ахматова?

Чтецы (не  вставая  из-за столиков, как бы беседуя между собой)

«Характерный рот с резко выраженной верхней губой. Тонкая и гибкая, как ивовый прутик, с очень белой кожей. В царскосельской купальне она прекрасно плавала и ныряла. Она казалась русалкой, случайно заплывшей в темные и неподвижные воды царскосельских прудов».  -   В. Срезневская

                             Но рассеянно внимая всем словам,

                             Кругом звучащим,

                             Вы задумываетесь грустно.  (А.Блок)

«У Ахматовой наметилась одна главная черта ее личности: величавость. Не спесивость, не заносчивость, а именно величавость».       -       К Чуковский

                                    В начале века профиль странный,

                                    Источен и горделив,

                                    Возник у лиры.     (С.Городецкий)

В разговор вступает писатель Виленкин

Я, писатель Виленкин, был, не скажу другом, но хорошим знакомым Анны Андреевны. Общение с ней всегда было нелегким. Трудность эта даже переходила в какую-то тяжесть. В ее беседах полностью отсутствовала болтовня и чувствовалась какая-то невольная ответственность за свои слова. В свои миры впускала с большой осторожностью, только на мгновение. А знаете, какой у нее был постоянный тост? Выпьем за то, что мы опять сидим вместе, что мы опять встретились.

Голос из темноты

Я пью за разоренный дом,

За злую жизнь мою,

За одиночество вдвоем,

И за тебя я пью,-

За ложь меня предавших губ,

За мертвый холод глаз,

За то, что мир жесток и груб,

За то, что бог не спас.

Писатель продолжает воспоминания

А знакомство с Ахматовой у меня состоялось на одном званом обеде. Анна Андреевна вошла в столовую, и мы встали ей навстречу. Первое, что запомнилось, то ощущение легкости маленькой, узкой руки, протянутой явно не для пожатия, но при этом удивительно просто, совсем не по-дамски; сначала мне померещилось, что она в чем-то нарядном, но то, что я было принял за оригинальный выходной костюм, оказалось черным шелковым халатом с какими-то вышитыми дракончиками и очень стареньким. В этом своем странноватом халате Анна Андреевна, по-видимому, чувствовала себя среди нас, парадно выходных, как в самом элегантном туалете. Всегда, когда Ахматова приходила в гости, она спрашивала: «А музыка будет?» ей было все равно, что ставили. Но все же больше всего любила Стравинского, Прокофьева, Моцарта, Бетховена. Часто под музыку сочиняла стихи.

Голос из темноты

В ней что-то чудотворное горит,

И на глазах ее края гранятся.

Она одна со мною говорит,

Когда другие подойти боятся.

Когда последний друг отвел глаза,

Она была со мной в моей могиле

И пела, словно первая гроза

Иль будто все цветы заговорили.

Разговор за столиком

- Ахматова всегда была горделиво прекрасна.

- Да, говорят, что даже мертвая, она вызывала чувство преклонения.

Когда у Николы Морского

Лежала в цветах нищета,

Смиренное чуждое слово

Светилось темно и сурово

На воске державного рта.

- Наверное, главной чертой Ахматовой была любовь к жизни, к людям, к близким.

- Да, она умела не только сама глубоко любить, но и выразить это чувство в стихах.

Звучат стихи: «Сжала руки под темной вуалью», «Я и плакала, и каялась…», «Настоящую нежность не спутаешь»  и т.д.

- Ахматова написала самую короткую в мире балладу «Сероглазый король». Сама эту балладу не любила. Почему? Неизвестно. Первым эти стихи положил на музыку А.Вертинский. он выступал на фоне черного бархатного занавеса, на котором были изображены две скрещенные руки.

Звучит запись «Сероглазого короля»

Слава тебе, безысходная боль!

Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,

Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,

Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!...

За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел

И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,

В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:

«Нет на земле твоего короля»

Разговор за столиком

- Судьба была безжалостна к этой женщине. Сначала она потеряла мужа, поэта Гумилева.

- Кажется, что все стихотворения Ахматова пишет о себе и о Гумилеве.

- Это был удивительный человек. Он мечтал исследовать Африку и объездить все африканские племена, создать для них общий язык. Три путешествия в Африку Гумилев предпринял на собственные средства.

- Поэт был обвинен в причастности к контрреволюционному заговору и расстрелян. Остались его стихи. Многие из них посвящены Ахматовой.

Застонал я от сна дурного

И проснулся, тяжко скорбя;

Снилось мне – ты любишь другого

И что он обидел тебя.

Я бежал от моей постели,

 Как убийца от плахи своей,

И смотрел, как тускло блестели

Фонари глазами зверей.

Ах, наверное таким бездомным

Не блуждал ни один человек

В эту ночь по улицам темным.

Как по руслам высохших рек.

Вот стою перед дверью твоею,

Не дано мне иного пути.

Хоть и знаю, что не посмею

Никогда в эту дверь войти.

Он обидел тебя, я знаю,

Хоть и было это лишь сном,

Но я все-таки умираю

Перед твоим закрытым окном.

Разговор за столиком

- У Анны Андреевны остался сын Лев.

- Да, его могла постичь участь отца, но он, пройдя ад сталинских лагерей, все-таки выжил.

Голос из темноты

Легкие летят недели,

Что случилось, не пойму,

Как тебе, сынок, в тюрьму

Ночи белые глядели,

Как они опять глядят

Ястребиным жарким оком, о твоем кресте высоком

И о смерти говорят.

Продолжается разговор за столиком

- Как-то Ахматова стояла в длинной очереди к тюремному окошку, чтобы передать сыну теплые вещи и продукты. Какая-то женщина с синими губами спросила ее: «Говорят, Вы стихи пишите? А вот об этом Вы могли бы написать?»

- Да, я знаю, Ахматова ответила, что могла бы.

Голос из темноты

Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой,

Кидалась в ноги палачу,

Ты сын и ужас мой.

Все перепуталось навек,

И мне не разобрать

Теперь, кто зверь, кто человек

И долго ль казни ждать.

- «Реквием». Долгие годы Анна Ахматова хранила эту поэму в памяти. Чтобы в стихах, полных страдания, прозвучал измученный, но требовательный материнский голос, необходимо было все мужество поэтессы.

- Трагическая исповедь, лирическое заклинание, горестный вопль обретают эпический характер. «Посвящение», написанное в  марте 1940 года, рассказывает о судьбе матери, у которой отняли сына: «Звезды смерти стояли над нами, и безвинная корчилась Русь под кровавыми сапогами и под шинами черных марусь».

- Горе матери беспредельно. И гнев матери беспределен. И трагедия развертывается в Истории, и оттого остается Надежда, ибо преступления влекут за собой неминуемое Возмездие.

Голос из темноты

Ни сына страшные глаза –

Окаменелое страданье,

 Ни день, когда пришла гроза,

Ни час тюремного свиданья,

Ни милую прохладу рук,

Ни лип взволнованные тени,

Ни отдаленный легкий звук –

Слова последних утешений.

Появляется английский корреспондент

- О, госпожа Ахматова. Думаете ли вы, что после революции люди стали счастливее?

Голос из темноты

- Я не очень компетентна в том, что касается счастья, об этом надо еще кого-нибудь спросить. Но одно знаю. У нас люди научились теперь гораздо больше помогать друг другу, чем прежде.

Из-за столиков шумно встают окололитературные сплетники

- Да что вы кричите Ахматова, Ахматова.

- Ерунда. Ничего особенного.

- Стих неплохой, но мысли, мысли маловато.

- Да кем она вообще была-то?

Голос из зала

Она была Поэтом!

Голос из темноты (под музыку «Ave Maria»)

А если когда-нибудь в этой стране

Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество.

Но только с условьем – не ставить его

Ни около моря,  где я родилась:

Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,

Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание черных марусь.

Забыть, как постылая хлопала дверь,

 И выла старуха, как  раненый зверь,

И пусть с неподвижных и бронзовых век,

Как слезы, струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,

И тихо идут по Неве корабли.